мощью, снабженным сложнейшими, изощреннейшими фильтрами и  приставками,  -
ухом, чутко настороженным в направлении безмолвных звезд и внемлющим  лишь
неспешному сердцебиению вечности.


   -  Все  это  досталось  нам  в  наследство  от  астрономов,  -  пояснил
Макдональд и уточнил: - Вскоре после того, как на  обратной  стороне  Луны
установили первые радиотелескопы,  а  в  космическом  пространстве  только
раскинулись первые кабельные сети. Наземные установки  сразу  же  потеряли
всякую  ценность,  подобно  детекторным  приемникам  в  момент   появления
совершенных вакуумных электронных ламп. Впрочем, те не отправили телескопы
на слом, их подарили нам, а в придачу - еще  и  небольшие  ассигнования  -
фонд на эксплуатационные расходы и исследовательскую деятельность.
   - За минувшие десятилетия суммарная квота,  должно  быть,  возросла  до
астрономической суммы, -  заметил  Томас,  пытаясь  стряхнуть  впечатления
гостеприимного вечера и очарование ночи.
   - Да, она растет, - согласился Макдональд. - Каждый год нам  приходится
бороться за существование. Правда, есть  и  кое-какая  прибыль.  Программу
следует приравнять к интеллектуальному  тесту,  где  самые  многообещающие
замыслы  крепнут  в  состязаниях  с  величайшей,  вечной  и   неразрешимой
загадкой. Мы получаем  молодых  инженеров  и  ученых,  обучаем  их  и  они
возвращаются обратно, в большой мир  -  решать  проблемы,  имеющие  сугубо
земные цели. У Программы на удивление много воспитанников, и среди  них  -
настоящие светила науки.
   - Таким способом вы пытаетесь  оправдать  существование  Программы  как
особой формы аспирантуры?
   - О нет! Наши предшественники называли это бытовыми отходами, а  еще  -
побочными  продуктами.  Для  нас  важнейшей  и  конечной  целью   является
установление контакта, связи  с  существами  с  других  планет.  Я  просто
подсовываю вам аргументы в наше оправдание,  коль  скоро  вы  не  в  силах
принять нас такими, какие мы есть.
   - С какой это стати я стану вас оправдывать?
   - Об этом вы уж сами себя спросите.
   Они вошли в здание, изменившееся столь же разительно. Коридоры,  полные
деловой суеты, кипели энергией и осмысленным движением. Пульта  управления
будто коснулся  указующий  перст  Господен,  и  вместо  запустения  смерти
воспряла жизнь: зажигались и гасли  огоньки,  экраны  осциллографов  ожили
зелеными подвижными линиями, негромко щелкали реле на пультах,  компьютеры
переговаривались меж собой, а в кабелях  и  проводах,  казалось,  слышался
электрический шепот.
   За пультом управления сидел Адамс в наушниках. Взгляд его не  отрывался
от указателей и осциллографов, расположенных напротив. Когда они вошли, он
мельком взглянул в их сторону и помахал  рукой.  Макдональд  вопросительно
поднял брови. Адамс в ответ только пожал плечами, стянул наушники на шею.
   - Как обычно - ничего.
   -  Прошу.  -  Макдональд  снял  наушники  и   вручил   их   Томасу.   -
Послушайте-ка.
   Томас прижал наушники к уху.


   Вначале слышен шум - дошедший будто издалека  ропот  множества  голосов
или плеск  ручейка  в  скальном  ложе,  струящегося  сквозь  расщелины,  и
ниспадающего  водопадами.  Затем  звуки  нарастают,  и  вот  уже   слышны,
страстные голоса, говорящие все разом, и невозможно поэтому  разобрать  ни
единого в отдельности, а  лишь  все,  слитые  воедино.  Слушатель  силится
расслышать, но все его  старания  только  разжигают  в  этих  голосах  еще
большую жажду бить услышанными, и  они  звучат  все  громче  и  невнятней.
Слушателю лишь остается вслед за Данте повторять:

   "Мы были возле пропасти, у края,
   И страшный срыв гудел у наших ног,
   Бесчисленные крики извергая..."
   [Данте, "Божественная комедия", Ад, Песнь IV]

   Меж  тем,  от  горячих  просьб  голоса  переходят  к  гневным  окрикам;
страстные мольбы  превращаются  в  негодующие,  гневные  вскрики  -  будто
страждущие души, умоляют вызволить из пожирающего их огня. Они наскакивают
на слушающего, словно намереваясь разорвать его в наказание за вторжение в
обитель падших ангелов, исполненных высокомерия и грешной спеси.

   "Я видел на воротах много сот,
   Дождем ниспавших с неба, стражу входа,
   Твердивших: "Кто он, что сюда идет,
   Немертвый в царство мертвого народа?"
   [Данте, "Божественная комедия", Ад, Песнь VIII]

   А слушающему чудится уже, будто он - один из этого громогласного хора -
страждущий, как все они,  в  аду,  и  способный  лишь  вопить  в  муках  и
отчаянии, и молить выслушать; однако никто  не  слышит,  всем  безразлично
происходящее, и никому и никогда не дано понять его.

   "Я отовсюду слышал громкий стон,
   Но никого окрест не появлялось;
   И я остановился, изумлен".
   [Данте, "Божественная комедия", Ад, Песнь XIII]

   И уже чудится слушающему, что он среди гигантов -  тех,  кого  Дий,  "в
небе грохоча, страшит поныне" [Данте, "Божественная  комедия",  Ад,  Песнь
XXXI, Дий-Зевс]. Все они надсаживают  свои  мощные  голоса,  дабы  достичь
слуха внемлющего, но не разумеющего их. "Яростно раздалось Из  диких  уст,
которым искони Нежнее петь псалмы не полагалось!.." [Данте,  "Божественная
комедия", Ад, Песнь XXXI, Дий-Зевс]. И в этот миг слушающий  ощущает,  как
сознание покидает его".


   Голоса умолкли:  Макдональд  снял  с  Томаса  наушники,  и  тот  смутно
припомнил, как надевал их, потрясенный  удивительной  гипнотической  силой
этих  звуков,  -  голосов,  жаждущих  понимания,   сливающихся   в   общем
какофоническом хоре, где каждый ведет свою отдельную песнь...
   Он  пережил  мгновение  открытия,  поняв,  что,  подобно  голосам,   он
заблудился, потерялся и обречен  на  вечное  присутствие  в  своей  тесной
оболочке, одинокий в своих муках и страданиях, будто уже пребывает в самом
аду.
   - Что это было? - неуверенно спросил он.
   -  Глас  бесконечности,   -   пояснил   Макдональд.   -   Радиосигналы,
переведенные в акустические частоты. В реальном приеме - вещь бесполезная.
Если мы и впрямь нечто поймаем, это тотчас  зафиксируют  записи,  вспыхнут
индикаторы, и компьютер подымет тревогу. Звуковая связь здесь ни  к  чему.
Однако слышать нечто во время прослушивания -  значит  создавать  источник
вдохновения. А оно нам просто необходимо.
   - Скорее, я бы назвал это гипнозом,  -  возразил  Томас.  -  Внушением,
помогающим убедить неверующих, будто там и впрямь кто-то  есть.  А  вдруг,
однажды, и удастся четко расслышать нечто, ныне  лишь  воображаемое.  Мол,
там и вправду есть некто или нечто, пытающееся объясниться с нами. Все это
- не более чем простая уловка, дабы провести самих  себя.  Это  похоже  на
попытку вогнать в бутылку целый, мир.
   - На одних это  действует  сильнее,  на  других  -  меньше,  -  заметил
Макдональд. - Досадно, что это воспринято, как выпад против вас  лично.  У
нас и в мыслях не было проделывать с вами такие номера. Вы сами  уверились
- во всем этом ровным счетом ничего нет.
   - Ладно, - сказал Томас, все еще  злясь  на  себя  из-за  продолжающего
предательски дрожать голоса.
   - Мне хотелось бы дать вам послушать нечто иное. Все это лишь введение.
Пошли ко мне. И ты с нами, Боб. Оставь на прослушивание  техников.  Ничего
не случится.
   Втроем они вошли в кабинет и уселись в кресла. Рабочий стол Макдональда
на сей раз оказался пуст  и  только  готовился  принять  очередную  порцию
материалов.  По-прежнему  витал  упоительный  запах  старых  книг.  Томас,
поглаживая ладонями полированные деревянные  поручни  кресла,  не  отрывал
взгляда от Макдональда.
   - Со мной такие номера не проходят, - изрек он. - Все эти гипнотические
звуки, приятное общество,  чудесный  ужин  и  даже  прекрасные  женщины  с
трогательными сценами семейной жизни - подобное ни в коей мере  не  влияет
на один единственный факт, Программе свыше пятидесяти лет, а  до  сих  пор
так и не получено сообщение.
   - Собственно для  того  я  и  привел  вас  сюда,  чтобы  объявить...  -
проговорил Макдональд, и, помолчав, закончил: - Мы его получили.
   - Да нет же! - вырвалось  у  Адамса.  -  Почему  же  тогда  мне  ничего
неизвестно?
   - У нас не было уверенности. Случались ведь и  раньше  ложные  тревоги.
Такие минуты, пожалуй,  самые  трудные.  Знал  только  Саундерс.  В  конце
концов, это ведь его идея.
   - Записи Большого Уха, - проговорил Адамс.
   - Да. И он их обрабатывал. Немало потрудился, отфильтровывая лишнее.  И
теперь можно утверждать с уверенностью: сигнал получен.  Утром  я  собираю
всю группу. Сделаем заявление. - Он повернулся к Томасу. - Но я  бы  хотел
обратиться к вам за советом.
   - Макдональд, а это не очередной ваш  номер?  -  спросил  Томас.  -  Не
слишком ли много случайных совпадений?
   - Случайные совпадения встречаются, - произнес  Макдональд.  -  История
забита ими. Сколько программ завершилось успешно и сколько идей увенчалось
триумфом только  благодаря  тому,  что  от  поражений  их  уводили  именно
случайные  совпадения,  являвшиеся,   как   правило,   за   мгновение   до
окончательного торжества скептиков.
   - А просьба помочь, - продолжил Томас, - это ваш коронный номер?
   - Мистер Томас, - сказал Макдональд, - прошу  не  забывать,  что  мы  -
ученые. Свыше пятидесяти лет исследований - и ни малейших результатов.  Мы
уж и думать забыли, да и вообще вряд ли когда-либо задумывались  над  тем,
что станем делать в случае, если нам повезет. Именно поэтому и нужна  ваша
помощь. Вы знаете людей, вам известно, как подойти к ним, что они  примут,
а что отвергнут, возможная их реакция. Как видите, у  нас  все  логично  и
естественно.
   - Все это слишком чудесно, чтобы быть правдой. Я не верю.
   - Поверь ему, Джордж, - сказал Адамс. - Он еще ни разу не солгал.
   - Врут все, - упрямо проговорил Томас.
   - Он прав, Боб, -  улыбнулся  Макдональд.  -  И  все  же  вам  придется
поверить,  мистер   Томас,   поскольку   истина   поддается   проверке   и
воспроизведению. Если мы представим результаты в печать и  их  опубликуют,
любой ученый скажет: "Все  точно.  Согласен".  Собственно,  только  так  и
должно быть. Какой смысл в обмане, если  его  можно  легко  разоблачить  и
который навсегда разнесет в пух и прах нашу Программу,  стоит  только  вам
написать об этом.
   - Я слышал, те, кто хочет уклониться от военной службы, жалуются или на
боли в пояснице или  на  голоса  в  голове:  и  то,  и  другое  невозможно
разоблачить, - заметил Томас.
   -  Физика  -  наука  объективная.   Любое   мало-мальски   значительное
достижение не раз и не два проверяется, причем  везде  и  всюду,  любым  и
каждым астрономом.
   - А может, вы желаете втравить меня во все это,  чтобы  я  свернул  тут
всем шею во имя общественной нравственности?
   - Томас, да смог бы я втравить вас хоть во что-нибудь?
   - Нет, - ответил Томас, однако, вспомнив про голоса,  уточнил:  -  Нет,
поскольку я информирован. Но почему именно теперь?  Почему  именно  в  тот
момент, когда здесь появился я?
   -  Я  не  пытаюсь  как-то  принизить  ваше  положение,   -   проговорил
Макдональд. - Но вы - не первый литератор, побывавший здесь  с  намерением
написать статью. Почти каждую  неделю  мы  принимаем  у  себя  кого-то  из
журналистов. Мы искренне удивимся, если  уже  через  день  или  два  после
получения первого послания у нас не оказался кто-либо из  пишущей  братии.
Так уж случилось, эта честь выпала именно вам.
   - Ну ладно, - сдался Томас. - Что это такое? Как вам удалось напасть на
след?
   - Менее года назад мы начали получать записи с Большого Уха, записи его
текущей  радиотелескопии.  Вплотную  приступили  к  их  анализу.  Саундерс
запустил результаты  на  компьютер,  добавил  звуковое  воспроизведение  с
наушниками и Бог знает что еще. И вот однажды  ему  почудилось,  будто  он
слышит музыку и голоса.
   Вначале он принял это за галлюцинацию, однако компьютер  это  опроверг.
Саундерс предпринял все  возможное,  постарался  отфильтровать  и  усилить
сигналы, устранить шумы и помехи. Для  этого  за  полвека  понапридумывали
много всяких штучек. Удалось разобрать музыку, еще лучше вышло с  голосами
- обрывками разговоров на английском.
   Затем ему пришло в  голову:  а  не  приняло  ли  случайно  Большое  Ухо
передачу с Земли или ее отражение от  какой-то  планеты?  Однако  сеть  не
ориентирована ни на Землю, ни  в  сторону  других  планет,  а  нацелена  в
открытый Космос.  Записи  имелись  за  несколько  лет  подряд,  и  сигналы
фиксировались каждый раз, когда Большое ухо  нацеливалось  в  определенном
направлении.
   - Какие сигналы? - поинтересовался Томас.
   - Да Боже мой, Мак, мы же их можем послушать! - воскликнул Адамс.
   Макдональд нажал одну из кнопок на рабочем столе.


   - Надо сказать, - сообщил Макдональд, - помех было значительно  больше,
но Саундерс специально вырезал почти все неразличимые  места.  Соотношение
шума к сигналу - примерно пятьдесят к одному. Поэтому мы услышим лишь одну
пятидесятую имеющейся записи.
   Звук  оказался  монофоническим,  хотя  и  доносился   сразу   из   двух
вмонтированных в стену - справа и слева  -  динамиков.  Он  не  производил
такого впечатления, как услышанное  через  наушники  в  пультовой,  однако
потрясал  не  меньше,  чем  в  первые  дни  радио,  когда  люди  сидели  у
детекторных приемников и ловили слабенькие звуки, все  подряд  -  будь  то
Скенектеди,  Питтсбург   или   Форт-Уэрт.   "Создается   нелепое   двоякое
впечатление, - думал Томас. - Возможно, это послание  и  пришло  с  другой
планеты, но происхождение его наверняка земное".
   "Звуки,  несомненно,  земного  происхождения.  Музыка,  основанная   на
хроматическом ряде и местами знакомая, например  увертюра  из  "Вильгельма
Телля". И голоса, говорившие большей частью по-английски, хотя и по-русски
- тоже, и на итальянском, немецком, испанском. Английская речь. Музыка.  С
другой планеты? Абсурд. Но все же они это слышат".
   Бесполезная передача. Атмосферные помехи  и  различные  случайные  шумы
временами заглушают все, а слышимое - не более чем беспорядочные  обрывки,
едва различимые, но в целом совершенно  неясные;  ни  одного  завершенного
сообщения и все голоса разные. Поистине  Вавилонское  столпотворение.  Все
понятно  лишь  настолько,  чтобы  у  слушателей  создавалось   впечатление
осмысленности целого.
   Временами музыка или голоса доходят отчетливее,  временами  -  по  мере
усиления шума - исчезают совсем. То слушателям кажется,  здесь  доминируют
голоса, прерываемые помехами, то чудится,  будто  это  всего  лишь  полоса
помех, прерываемая случайными голосами.
   Как в театре древних греков: хор монотонно декламирует свои сомнения  и
вопросы, пронизанные дельфийской неопределенностью. Слушающие инстинктивно
подались вперед, словно это помогает лучше слышать...
   СТУКТРЕСК сменить свою кожу, а леопард  ТРЕСКСТУК  музыка:  щебетушечка
моя красоточка СТУКТРЕСК  может  уточка  СТУКТРЕСКСТУК  скрытый  призыв  к
справедливости ТРЕСКСТУКТРЕСК  музыка  СТУКСТУКТРЕСК  и  одиннадцатый  том
первого со СТУКТРЕСКСТУК поступают кол  СТУКСТУК  музыка  ТРЕСК  эй,  есть
кто-нибудь  СТУКТРЕСК  разве   Раймонд   твой   СТУКТРЕСКСТУКСТУК   музыка
СТУКСТУКТРЕСК музыка: над Гудзоном вьют ТРЕСКСТУК  я  непослушный  мальчик
СТУКСТУКСТУК  представляет  пирамидаль  ТРЕСКТРЕСК  музыка   СТУКСТУКТРЕСК
Роджерс в двадцать СТУКТРЕСКСТУК музыка: кола  получила  двенадцать  ТРЕСК
слушайте вечернюю молитву СТУКСТУК музыка ТРЕСКСТУК чуть  не  ударил  меня
бампером   СТУКТРЕСКТРЕСК   это    сказал    рочест    ТРЕСКСТУК    музыка
ТРЕСКСТУКСТУКСТУК идол южанок  Ларри  СТУКСТУК  музыка:  au  revoir  милое
ТРЕСКТРЕСК театрик на СТУКСТУКТРЕСК  любопытная  деталь  ТРЕСКСТУК  музыка
СТУКСТУКСТУК кто ведает какое  зло  СТУКТРЕСКСТУК  как  ты  осмелился  еде
ТРЕСКСТУК у тебя есть друг и советчик в  ТРЕСКТРЕСК  музыка  СТУКТРЕСКСТУК
еще один визит к алленам СТУКСТУКТРЕСК оставайтесь на волнах этой  частоты
СТУКТРЕСК  музыка   bar   ba   sol   bar   СТУК   вам   спальни   термитов
ТРЕСКСТУКСТУКСТУК в аккорде будет ТРЕСКТРЕСКСТУК  речь  адвоката  СТУКСТУК
музыка СТУКТРЕСК единственно чего нам следует  опасаться  ТРЕСК  а  теперь
вики с СТУКСТУКСТУК здесь нет привидений  ТРЕСКСТУК  музыка  СТУКТРЕСКСТУК
просим информировать ТРЕСКТРЕСК музыка:  буу  буу  буу  буу  СТУКСТУКТРЕСК
может ли  женщина  после  тридцати  ТРЕСКСТУКСТУКСТУК  приключения  шерифа
СТУКТРЕСКТРЕСК музыка  СТУКСТУК  это  какая-то  птица  ТРЕСК  оригинальные
СТУКТРЕСК ликовано известие ТРЕСКТРЕСКСТУК приветствую всех  СТУКТРЕСКСТУК
музыка СТУКСТУКТРЕСК значит с парнем ТРЕСК еще двойную и счет СТУК.
   Когда голоса и шумы смолкли, Томас повернулся к Макдональду. Сейчас  он
располагал получасовой магнитофонной записью, однако, как распорядиться ею
дальше, придумать так и не смог. Да и вообще не знал, что  обо  всем  этом
думать.
   - Что это значит?
   - Одно - все это записи - с Земли, - сказал Адамс.
   - Начнем вот с чего, - проговорил Макдональд, повернулся и снял с полки
книгу. - Прошу взглянуть вот сюда, - обратился он к Томасу. - Может, тогда
вы лучше все поймете.
   Книга называлась "Голоса тридцатых". Томас полистал страницы.
   - Здесь рассказано о первых десятилетиях радио. С тех пор прошло  более
девяноста лет.
   - Все нами услышанное, - сказал Макдональд, - при  внимательном  чтении
можно найти в этой и Других книгах. Передачи  относятся  к  тем  временам;
музыка, новости, комедии, драмы, сенсации, так  называемые  "сериалы"  тех
лет, детективы, беседы, репортажи о катастрофах... Некоторые фрагменты  на
других языках мы вырезали.
   - Думаете, я поверю, будто вся ерунда пришла со звезд?
   - Да, - подтвердил Макдональд. - Именно  это  и  приняло  Большое  Ухо,
когда астрономы вели наблюдение, установив его примерно  на  пять  угловых
часов восхождения и около пятидесяти  шести  градусов  склонения  в  общем
направлении на Капеллу...
   - Как могла Капелла отправить сюда весь этот земной мусор?
   - Я разве утверждал, что это Капелла? - спросил Макдональд.  -  Я  лишь
подчеркнул: в том направлении.
   - Несомненно, - отозвался Адамс.
   - Но это слишком абсурдно, - воскликнул Томас.
   - Точно, - произнес Макдональд. - Вот именно. Настолько  абсурдно,  что
имеет право на истину. С какой стати стал бы я проводить вас чем-то таким,
столь явно шитым белыми нитками? Не  проще  ли  состряпать  что-нибудь  из
сигналов, похожих на помехи?  Хотя  фальшивые  сигналы  и  не  удалось  бы
выдавать за подлинные в  течение  длительного  времени,  -  при  известной
наглости и везении  можно  поймать  нечто  правдоподобное  и  выдавать  за
настоящий внеземной сигнал, пока нас не разоблачили бы. Но такое? Все  это
легко проверяется и, повторяю, достаточно  абсурдно,  чтобы  не  оказаться
истинным.
   - Однако ж это... ну как может Капелла или черт знает кто... передавать
все это?..
   - Мы слушаем всего пятьдесят лет, - пояснил Макдональд. - А передаем  -
уже девяносто.
   - Передаем? Мы?
   - Вспомни, я же говорил тебе, -  сказал  Адамс.  -  Со  времени  первой
радиопередачи все эти сравнительно слабые радиоволны неустанно разбегались
по Вселенной со скоростью восемьдесят шесть тысяч миль в секунду.
   - Капелла находится примерно в сорока пяти световых годах от  Земли,  -
сообщил Макдональд.
   - Нужно сорок пять лет, чтобы  радиоволны  добрались  туда,  -  добавил
Адамс.
   - И столько же - обратно, - закончил Макдональд.
   - Это все отражается от Капеллы? - спросил Томас.
   -  Сигналы  возвращаются.  Их  принимают  в  окрестностях   Капеллы   и
отправляют к нам обратно  узко-направленным  пучком  большой  мощности,  -
пояснил Макдональд.
   - Возможно ли такое?
   - Для нас - нет, - объявил Адамс. - С нашим  оборудованием  невозможно.
По-настоящему мощная антенна, выведенная в  космическое  пространство,  за
пределы земного притяжения,  подальше  от  Солнца,  возможно,  и  способна
принять блуждающие радиосигналы с расстояния ста световых лет. Даже  столь
с