ельно! - воскликнула девушка. - Я Джейн. Пошли?
     Она взяла Шерон за руку и показала куда-то мимо пассажирского здания аэропорта, похожего на освещенный изнутри гигантский хрустальный стакан.
     Барни Кемп стоял около машины, облокотившись на открытую дверцу, отчего "бьюик" просел на левый борт. Шерон попрощалась с ним, запечатлев на его губах долгий поцелуй. Шевцов протянул Кемпу руку, тот крепко пожал ее.
     - Я никогда не забуду того, что вы сделали для нас, Барни, - с искренней теплотой произнес космонавт.
     - Берегите Шерон, Игор. Теперь это ваша обязанность. Старина Барни Кемп уходит со сцены под аплодисменты... Да, вот еще что. Вы же отдали все ваши деньги... Вот, возьмите сто долларов... Это мелочь, но...
     - Спасибо, Барни...
     Мик Брайан нетерпеливо похлопал Шевцова по плечу:
     - Идем.
     Он повел Шевцова какими-то запутанными служебными переходами аэропорта и оставил его в высоком помещении с рядами контейнеров, между которыми сновали одетые в синие комбинезоны рабочие.
     - Стой здесь, пока я не приду.
     - А если...
     - Стой, говорят! - приказал Брайан и скрылся.
     Шевцов попытался придать себе непринужденный вид, что получалось плохо, но через минуту он успокоился. Никто не обращал на него ни малейшего внимания. Брайан, очевидно, знает, что делает...
     Вскоре Брайан вернулся:
     - Идем.
     Через узкую дверцу в укрепленной металлическими профилями стене склада они попали на летное поле. Шевцова оглушил рев реактивных двигателей взлетающего "боинга". Словно ночной дракон, сверкающий золотой чешуей освещенных пассажирских иллюминаторов, слепя сверхмощными прожекторами, могучая машина пронеслась по полосе и тяжело взмыла в черное небо.
     - А наш вон там, - показал Брайан.
     Шерон и Джейн Олафсон уже хлопотали на борту. В крохотной кухоньке Джейн помогла Шерон восстановить подпорченный макияж.
     - Тебе почти не придется выходить к пассажирам, - говорила она. - Поможешь мне здесь. Я бы все взяла на себя в салоне, но нельзя, нас должно быть двое. Но мы подождем, пока большинство заснет, тебя особо разглядывать не станут, а в начале и в конце рейса поработаю я.
     - Сколько времени будет в Париже, когда мы прилетим? - спросила Шерон.
     - Одиннадцать утра... Никак не могу привыкнуть к этим сдвигам времени... Самолет летит, земля крутится...
     После благополучной посадки в Париже шестеро - экипаж Брайана, Шевцов и Шерон - прошли через служебную дверь. Брайан посмотрел на часы.
     - Так, зайцы, слушайте меня. Сейчас двигаете вдоль стоянки до того длинного ангара и направо. Там туалеты, около них ждут Стенмарк и Мэри. Переодеваетесь и валите на все четыре стороны.
     - Спасибо, Мик, - от души поблагодарил Игорь.
     - Если я понадоблюсь, ты только свистни, - рассмеялся Брайан. - Тебя возить - одно удовольствие. Десять раз туда-обратно - и я миллионер. Но хорошо бы вот еще без стрельбы...
     - А как Стенмарк узнает нас? - спросила Шерон.
     - По форме и описанию... по словесному портрету! С вами на полицейскую терминологию тянет...
     Они попрощались. Полчаса спустя Шерон и Шевцов остались совершенно одни в чужой для обоих стране. Шевцов был одет в джинсовый костюм. Шерон выглядела еще привлекательнее, чем раньше, в легком белом платьице и туфельках на высоких каблуках.
     - Куда ж нам плыть? - пробормотал Шевцов по-русски, провожая взглядом фигуры удаляющихся в глубь аллеи Стенмарка и Мэри.
     - Что?
     - Это стихи русского поэта Пушкина, - пояснил Шевцов. - Они означают затруднительное положение.
     - Почему затруднительное? Берем такси, поехали на радиостанцию.
     Вдруг подумав о чем-то, Шевцов спросил:
     - А деньги на такси у тебя есть?
     - Мэри передала мне пятьсот долларов от Барни.
     Шевцов улыбнулся. Он и не сомневался, что его сто долларов были не единственным даром Кемпа. Надо знать Барни... истратившего почти все, что он имел, на их перелет.
     Ладонь девушки лежала на руке Шевцова. Была ли тому причиной близость Шерон или удачный перелет во Францию, но Шевцова переполняла эйфория, он был уверен в том, что самое страшное позади.
     Он вряд ли мог ошибаться сильнее.

28

     У двойных стеклянных дверей офиса с золочеными буквами "Радио Европа" таксист затормозил. Шерон расплатилась, и они вышли.
     - Войдем вместе? - предложила она.
     - Нет. Я пойду один. Лучше, если нас не будут видеть вдвоем, хотя бы пока.
     - Но я не хочу оставаться одна!
     - Придется. - Шевцов погладил ее по руке. - Посиди на той скамеечке в парке.
     - Но ты недолго?
     - Как получится... Я не сбегу!
     Шерон побрела в парк. Шевцов толкнул дверь и вошел в вестибюль. За полированной стойкой светлого дерева восседала крашеная блондинка. Шевцов, избегая ее прямого взгляда, неловко встал вполоборота.
     - Я к мсье Хойланду, - составил он самую простую фразу по-французски, какую сумел.
     - Подождите, мсье, я сейчас узнаю. - Девушка подняла трубку внутреннего телефона и долго щебетала что-то непонятное Шевцову, а потом повернулась к визитеру:
     - Мсье Хойланда сейчас нет. Что ему передать?
     - Я... Мне... Тьфу, черт! Вы говорите по-английски?
     - Да, мсье.
     - Слава богу, - облегченно вздохнул Шевцов. - Передавать ничего не нужно. Я его старый друг и хотел бы сделать ему сюрприз. (В какой-то степени и то и другое было правдой.) Где я могу найти мсье Хойланда?
     - Видите ли, - сказала блондинка по-английски, - наши правила запрещают давать домашние адреса и телефоны сотрудников. Было несколько неприятных инцидентов после некоторых передач... - Видя, что Шевцов очень расстроен, она добавила:
     - Но я могу вызвать шефа мсье Хойланда мсье Сильвэна или мсье Полякова из русского отдела. Может быть, вы договоритесь с ними. Это другое дело, и тут я не нарушу инструкций. Наших людей нет даже в телефонных книгах, как вы понимаете.
     Шевцов задумался: он выбирал.
     - А кто из них говорит по-английски?
     - Думаю, оба. Но если вы хотите выудить адрес мсье Хойланда, обращайтесь к Полякову. Они как будто бы приятели.
     - Буду очень вам признателен, - начал Шевцов, но блондинка уже набирала номер.
     Вскоре в холл спустился Поляков, разбитной малый из эмигрантов доперестроечной эпохи. Шевцов мог беседовать с ним и по-русски, но предпочел не афишировать свою национальную принадлежность.
     - Я Свен Андерсон из Стокгольма, - представился он. Скандинавская версия имела два преимущества: объясняла акцент и сводила к минимуму перспективу общения на якобы родном языке - вряд ли Поляков знает шведский.
     - Борис Поляков... Зовите меня Бьорн, если вам так привычнее. Ищете Хойланда? Напрасно. Он у нас вроде приходящей няни-пьяницы: то ли явится, то ли нет... Вы курите? Нет? Ну все равно. Пошли пройдемся, хоть я покурю. Здесь шеф не разрешает дымить...
     Они вышли на тротуар. Шевцов скользнул глазами в сторону парка и увидел одинокую фигуру Шерон на скамейке.
     - Там есть бистро, - сказал Поляков, беря быка за рога. - Пропустим по рюмочке, а?
     - Принимается, - кивнул Шевцов.
     Бистро располагалось метрах в двухстах от офиса. Они заняли столик на свежем воздухе, и Поляков заказал выпивку.
     - А зачем вам Хойланд? - полюбопытствовал он, сдирая целлофан с пачки "Мальборо".
     - Я его старый знакомый...
     Шевцов внезапно спохватился. Сейчас Поляков начнет расспрашивать, где и как они познакомились с Хойландом, а ведь Шевцов не знает о журналисте практически ничего!
     Но мысль Полякова сработала в другом, тоже не оптимальном для Шевцова направлении.
     - Тогда как же получилось, что вам неизвестен его адрес?
     - Мы давно не виделись, - неопределенно пояснил
     Шевцов.
     - Вот как... - Поляков вытряхнул сигарету из пачки. - но знаете, тут дело тонкое. Вам дашь адрес, а вы маньяк какой-нибудь, ха-ха...
     - Я не маньяк, - заверил Шевцов. - Хотите двадцать долларов?
     - За адрес старого друга? - хмыкнул Поляков. - Недорого же вы его цените. И вообще это подозрительное предложение...
     Он приподнялся, но Шевцов крепко ухватил его за запястье и заставил сесть.
     - Послушайте! Я друг Хойланд а. Я всего день пробуду в Париже и вечером улечу в Стокгольм. Я хочу повидать его... - Давление пальцев Шевцова усилилось. - И если вы сейчас же не дадите мне адрес, я сломаю вам руку...
     Поляков с выпученными глазами судорожно огляделся вокруг, но под тентом бистро они сидели одни.
     - Пустите! Вот психованный швед... Да получайте ваш адрес, я пошутил!
     Он торопливо назвал адрес, и Шевцов отпустил его руку. Поляков потер покрасневшее запястье:
     - Ну вы и псих... Да я же просто хотел поболтать.
     - У вас своеобразная манера шутить, Бьорн. Когда-нибудь вас пристрелят.
     С этим жутковатым пророчеством Шевцов встал из-за стола и удалился, предоставив незадачливому собеседнику платить за выпивку. Поляков посидел, пока странный швед не скрылся из вида, достал мобильный телефон и позвонил Хойланду домой... Потом на мобильный... Он не дозвонился.
     - Да какое мне в конце концов дело, - ворчал он под нос, возвращаясь на радиостанцию. - Пусть Хойланд сам разбирается со своими друзьями... Но кого мне так напоминает этот швед? На кого он похож? Может, на того типа, который в прошлом году ободрал меня как липку в Монте-Карло?
     Тут Полякову принесли сводку русской прессы для вечернего обзора. Он углубился в работу и выкинул шведа из головы.
     Шевцов сел на скамейку рядом с Шерон. Она прижалась к его плечу - короткая разлука стоила девушке немало нервов.
     - Что?
     - На радиостанции Хойланда нет, но я раздобыл его домашний адрес.
     - Едем?
     - Да.
     Таксист вез их окольными путями. Они вышли из машины, не доезжая метров сто до указанного Поляковым дома. Таксист развернул машину и умчался прочь.
     Шевцов рассматривал престижные особняки справа, многоквартирные дома слева. У подъезда особняка наискосок, почти напротив дома Хойланда, стоял темно-синий "сааб". Шерон осталась ждать на углу. Шевцов поднялся к квартире Хойланда, позвонил. Сердце колотилось, как отбойный молоток.
     Тишина. Шевцов еще раз надавил кнопку звонка и держал ее, пока не устал палец. Никто не открывал. Игорь вернулся к Шерон и поведал ей о неудаче.
     - Что же делать?
     - Подождем, - сказал Шевцов. - Должен же он когда-нибудь прийти домой.
     - А если он уехал из города?
     - Гм... Будем надеяться, что нет.
     - Не можем же мы торчать до вечера посреди улицы!
     - Не можем, - согласился Шевцов. - Но вон из того ресторанчика мы увидим, если он появится у подъезда.
     Он подхватил Шерон под локоть и повел к ресторану.
     - Игор, а ты узнаешь Хойланда издали? Ведь ты не видел его так давно...
     - Узнаю, - решительно сказал Шевцов. - Обязательно узнаю. Не могу не узнать.

Часть третья
СКИТАЛЬЦЫ ВСЕЛЕННОЙ

1

     "Бентли" заместителя шефа АНБ Эндрю Берринджера выписывал причудливые коленца на дороге, но отнюдь не потому, что водитель Берринджера был пьян. Водителя вообще не было. Берринджер ехал без водителя и без охраны впервые с того дня три года назад, когда занял высокий пост в Агентстве национальной безопасности. И также впервые с того дня он принял приличную дозу спиртного. Теперь было можно.
     Из рабочего кабинета в Вашингтоне он ушел в три часа пополудни, предупредив секретаря, чтобы сегодня его не ждали. Не понятый секретарем подтекст этой фразы был иным: Берринджер не вернется уже никогда.
     Он отослал охрану и водителя в конференц-зал под тем предлогом, что сейчас поднимется к ним и сообщит ряд новых официальных инструкций. Сам же сел за руль "бентли" и поехал домой, в Антуан-Плэйс. Он хотел остаться один в этот последний день.
     То, что последним станет именно этот день, не вызывало сомнений. По роду службы Берринджер располагал огромными возможностями компьютерной, электронной и традиционно ортодоксальной слежки, а внеслужебная деятельность в рамках Ордена (создание розыскных структур, проникавших в секретнейшие компьютерные сети Америки) позволяла ему знать все и обо всех.
     Но знать - еще не означает контролировать.
     Берринджер был превосходно информирован о каждом шаге Тернера, получившего полномочия Моддарда. Тернер подбирался к источнику утечки сведений, и ни остановить, ни хотя бы придержать его Берринджер не мог. А Тернер пользовался отнюдь не только методом исключения. Он сумел докопаться до связей Берринджера, скрытых от Ордена, его не санкционированных ни шефом АНБ, ни президентом, ни Моддардом поездок и встреч, поступлений на его номерные счета в Швейцарии немалых сумм неизвестного происхождения и покупки недвижимости в разных странах Запада через подставных лиц.
     С глухой тоской Берринджер видел, как сжимается кольцо, и был бессилен этому помешать. Даже убийство Тернера не решало проблемы - одного Магистра заменили бы другим и все пошло бы по-прежнему. Еще позавчера Берринджер мог бы попытаться сбежать, но он промешкал в бессмысленной надежде, что Тернеру не удастся раздобыть прямых доказательств... А ему удалось.
     Машина Берринджера пронеслась по каштановой аллее и затормозила у подъезда виллы, едва не уткнувшись радиатором в каменные ступени крыльца. Экономке, вышедшей навстречу, Берринджер приказал немедленно убираться прочь и прихватить весь обслуживающий персонал. Он поднимался по ступенькам медленно, иногда спотыкаясь. Берринджер отвык от спиртного, координация движений была нарушена, но мозг работал четко, мысли не путались, и туман в голове не бродил. Выпивка не помогла.
     По широкой лестнице из холла бывший - да, уже так - заместитель шефа АНБ, бывший Магистр Ордена поднялся в роскошную розовую спальню (одну из четырех на втором этаже). Он знал, что найдет Глорию там. В самом деле, любовница Берринджера, поразительно бездарная актриса Глория Тайсон, возлежала в розовой спальне на императорской кровати под балдахином с бокалом в руке. Она была одета в дикий наряд - по ее мнению эротичный, а в действительности безвкусный. Увы, деньги Берринджера не могли купить ей ни таланта, ни ума.
     - Что случилось, дорогой? - медоточивым голоском проворковала Глория. - Ты так рано... И, кажется, выпил?
     Она подошла к нему, обняла за шею, в ее дыхании смешивались ароматы дорогого ликера и шоколадных конфет. Берринджер выругался и оттолкнул любовницу так, что она упала обратно на кровать.
     - Да что происходит? - обиженно спросила она.
     - Тебе лучше уехать, и быстрее!
     Актриса пренебрежительно передернула плечами. Наделенная недюжинной интуицией, какой природа в качестве компенсации нередко награждает не очень умных женщин, она давно ожидала этого и была готова к такому повороту. В свое время Берринджер перевел немало долларов на ее личный счет. Она не пропадет. К тому же всегда найдется идиот, перед которым достаточно повертеть задницей, чтобы не обеднеть...
     В окно Берринджер увидел, как от виллы отъезжает ее красная "ланча". Он прошагал в кабинет.
     За антикварным письменным столом, приобретенным личным дизайнером Берринджера на аукционе "Сотбис" за двадцать четыре тысячи долларов, он почувствовал себя лучше. Расслабился, снял галстук, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. На столе не было никаких лишних бумаг - Берринджер не любил беспорядка. Он подвинул к себе чистый лист, вынул из кармана пиджака паркеровскую авторучку, несколько минут что-то писал. Затем открыл вмонтированный в стену кабинета сейф, достал и положил рядом с бумажным листом фотографию. На нижней полке сейфа угрожающе поблескивал девятимиллиметровый пистолет "спрингфилд П-9". Выстрел разнесет черепную коробку Берринджера вдребезги.
     Он взял пистолет в руки, ощутил холодную основательность его массивной рукоятки. Положил на стол перед собой, закрыл глаза и минут десять сидел неподвижно. Потом поднял пистолет... И снова опустил его на стол.
     На аллее послышался звук мотора. Берринджер с горькой гримасой презрения к самому себе подошел к окну, отодвинул штору. Из черной машины выходили четверо, среди них Моддард и Тернер. Их шаги и негромкие голоса уже звучали на лестнице... Он посмотрел на "спрингфилд". Как это сказал Иисус Христос Иуде? "Что делаешь, делай скорее..."
     Берринджер поднял пистолет. Громыхнул выстрел.
     В оставленной записке на имя Моддарда Берринджер признавал свою вину, то, что он предал Орден. Он писал, что поступил так лишь под давлением, прижатый к стене компрометирующими документами. Связь осуществлялась через человека, изображенного на фото... Это было все, Берринджер больше ничем не мог помочь Ордену... Его, по существу, использовали втемную - а иначе и не могло быть.
     На следующий день в прессе появилось сообщение о внезапной кончине заместителя шефа АНБ Эндрю Б. Берринджера от инфаркта.
     Его предсмертная записка дала еще один толчок и без того бешено вращавшимся колесам локомотива. Приходилось спешить, очень спешить. Когда Моддард и Тернер появились на вилле Берринджера, ценности еще на два миллиарда долларов были сброшены в Карибском море на двадцати градусах северной широты и восьмидесяти градусах западной долготы.

2

     В Москве непродолжительный период хмурых дождей сменила несусветная жара. Михаил Яковлевич Гольданский, директор и владелец строительной фирмы "Русские ворота" (под столь необычным названием подразумевались конечно же ворота между Востоком и Западом), долго стоял в сомнениях и колебаниях перед раскрытым шкафом, выбирая галстук. Он собирался ехать на важную встречу. Вот-вот должно было состояться подписание контракта с американцами на поставку высококачественных строительных материалов для нашумевшего проекта "Москва-Юниверс". Речь шла о возведении в российской столице супернебоскреба, самой высокой в мире башни, долженствующей вознестись на шестьсот метров. В невиданной громадине планировалось ПО этажей, не считая технических, рестораны, смотровые площадки и ни много ни мало 70 лифтов.
     Фирма Гольданского принимала активное участие в осуществлении грандиозного замысла. Территория, выделенная под строительство делового центра России, была уже зачищена, и первую очередь готовились запускать в этом году. Гольданский приложил максимум усилий к тому, чтобы заполучить такой выгодный подряд. Пусть вклад его фирмы в общий котел стройки века будет и невелик, но то, что кажется небольшим с точки зрения гигантских масштабов, вполне достаточно для одного человека. Михаилу Яковлевичу пригодились не столько энергия и предприимчивость, сколько связи в верхах, налаженные не совсем обычным путем. В Соединенных Штатах, куда он то и дело летал для переговоров о поставках материалов, ему пришлось выполнить несколько деликатных поручений. О том, чьи это поручения и каков их истинный смысл, расспрашивать не рекомендовалось.
     Михаил Яковлевич считал, что оказывает услуги российской разведке, которая в свою очередь не остается в долгу и успешно проталкивает "Русские ворота" и на американском, и на отечественном рынке. Зачем разведке понадобилось прибегать к его помощи - об этом Гольданский не задумывался. У всех свои резоны.
     Лифт доставил Гольданского на первый этаж. За рулем "вольво" уже ждал шофер Саша. Телохранитель директора "Русских ворот" распахнул дверцу, Михаил Яковлевич сел в машину, и Саша тут же лихо рванул с места. "Вольво" влился в поток машин.
     Гольданскому некогда было глазеть по сторонам и любоваться улицами Москвы. Он достал почти готовые к подписанию документы, разложил на крышке кейса. Как будто все в порядке, но по поводу пятнадцатого пункта о размерах неустойки в случае срыва сроков можно бы и поспорить...
     "Вольво" затормозил на перекрестке на красный свет. Ни впереди, ни сзади машин не было, поэтому Саша слегка удивился поведению мотоциклиста, который остановился вплотную к задней дверце "вольво". Одежда мотоциклиста также выглядела странно для жаркого дня-наглухо застегнутая кожаная куртка, на голове шлем с отражателем, прозрачным только в одну сторону. Саша занервничал, подал машину вперед - проскочить под красн