успехи.
  - Сегодня я разговаривала с профессором о вас, сказала она, навестив меня
в парке. - Вы приобрели некоторые познания по змееведению, и скоро мы
окончательно переведем вас в лабораторию.
  - Как здоровье профессора? - спросил я.
  - Он скоро выйдет. У него после болезни ослабло зрение. Он не переносит
солнца и вынужден заниматься при лампе. Сколько раз я просила его поберечь
зрение! Ведь я могла бы читать ему вслух. Но он и слышать об этом не
хочет. И читает у себя по вечерам.
  - Он очень поздно занимается. Сидит в кабинете до зари, - сказал я. - Окно
его освещено. Видно, как он сидит и читает.
  - Ax, вы это заметили? - живо спросила Лиз.
  - Ну да, - подтвердил я.
  Мне было очень жаль, что профессор не показывается. Утешением были краткие
записки от него, которые Лиз иногда мне передавала. Он, очевидно,
поправлялся. И каждый раз, дежуря ночью в парке, я видел на шторе окна
силуэт Мильройса, склонившегося над столом и погруженного в чтение.
  Он сидел неподвижно. А я думал: "Вот как человек умеет работать. Все на
свете забывает для науки".
  Я часто размышлял о Мильройсе. Он относился ко мне со своеобразной
отзывчивостью, дал мне хорошее место... Будучи больным, он находил время
следить за моей работой, но очень мало разговаривал со мною, и мне
казалось, что он постоянно наблюдает за мной издали, хотя проще было бы
прямо подойти ко мне. Но, видимо, в его характере было делать добро людям
таким образом. Да и слишком занят он был, чтобы каждый день разговаривать
со сторожем своего парка.
  В одну из ночей Вандок влез в парк за джиррами.
  - С благополучным прибытием, - раздраженным тоном приветствовал я вора,
когда ровно через час после полуночи он перелез через стену.
  - Благодарю вас, Пингль. - вежливо ответил Вандок.
  - Вы знаете мое имя? - изумился я.
  - Что ж удивительного в том, что я знаю "Человека легче воздуха"? На
последний доллар я купил тогда место в "Колоссэуме" и сразу узнал вас.
Сказать по правде, вы имели очень растерянный вид, когда лежали в люльке.
  Он быстро и бесшумно шарил в кустах.
  - Послушайте, куда девались джирры, Пингль? - довольно (фамильярно
прошептал он мне. - И вообще... кажется, вы нарочно набросали сюда ехидн?
  - Я только что хотел предупредить вас, Вандок, что джирры теперь ночуют у
южной стены.
  - Ваши слова помогут мне ускорить неприятную операцию поисков дичи, -
любезно поблагодарил Вандок, перепрыгивая через канаву. Он быстро стал
наполнять мешок.
  - Не больше пяти штук, - предупредил я его, зажигая фонарь, - Покажите,
сколько вы собираетесь тащить? Вандок раскрыл мешок.
  - Пять ровно. Все налицо. Но я бросаю это занятие. Профессор ваш болен, а
эта старая дева Лиз не нуждается в змеином товаре. Хоть бы вы похлопотали
за меня, друг, и помогли безработному. Кстати, чем хворает ваш Мильройс?
  - У него была лихорадка, но теперь он поправляется, хотя и не выходит из
своей комнаты.
  - Бедняга, - пробормотал Вандок и попросил разрешения закурить. - Всего
несколько затяжек. Привык к трубке, отбивает аппетит. - Он осторожно
чиркнул зажигалкой и пыхнул табачным дымом. - Как же это угораздило
профессора схватить Желтого Джека? Давно?
  - В день отъезда племянника. Но что вы меня расспрашиваете?-обозлился
я.-Вам пора в обратный путь.
  - Какой вы добрый, Пингль, и какой нервный, - просто и мягко ответил
Вандок. - Вашей услуги в прошлый раз я не забуду никогда. Но довершите
начатое... Я знал племянника Мильройса, но давно потерял его из виду. Это
замечательный человек.
  - Да, - подтвердил я. - Он известный ученый, написал книгу, жил на Яве...
  - Ну да, тот самый. Он добрый и отзывчивый. Ах, Пингль, если бы... Ведь я
давно хочу начать честную жизнь. Если бы я знал, что племянник Мильройса
здесь, я бы открыто пришел к нему, рассказал все, и он бы взял меня к себе
на работу.
  - Доктор Рольс сейчас в Масатлане, - ответил я. - Это, кажется, в
Австралии...
  - Совершенно верно, в Австралии, недалеко от Южного полюса, - странным
голосом проговорил Вандок. - Ну, до свиданья, Пингль, спасибо за
сочувствие. Может быть, и я скоро уеду в Масатлан.
  Он быстро вспрыгнул на забор и скрылся.
  Отходя от стены, я споткнулся обо что-то и чуть не упал. Это валялся мешок
с джиррами. Вандок забыл свою добычу.


                               ПЯТАЯ ТЕТРАДЬ


                                     I

  Утром я пришел в лабораторию и поздоровался с Лиз.
  - Профессор просил передать вам эту записку, Пингль, - сказала она
приветливо.
  - Благодарю вас; мисс Элизабет. Как здоровье нашего доброго профессора? -
спросил я, беря записку.
  - Сейчас он почти здоров. Впрочем, читайте.
  В записке я нашел следующее:
  "Пингль! Все-таки я недоволен вами. Вчера вы небрежно приготовили
растворы. Жалею, что я еще настолько слаб, что не могу выходить на воздух
и в лабораторию. Извольте сейчас же заново профильтровать растворы. Кроме
того, вы очень долго возитесь с чтением пособия, которое я послал вам. К
тому времени, когда я увижу вас, вы должны быть хоть немного подготовлены
теоретически".
  - Я огорчен этой запиской, - сказал я, чувствуя себя взволнованным. -
Нельзя ли мне повидать профессора? Я бы рассказал ему...
  - Нет, нет, - возразила Лиз. - Сейчас нельзя. Вы хотите рассказать ему о
своей работе? Он сам скоро узнает, как вы у него работаете...
  Мне показалось, что она слегка подчеркнула последние слова. Почему-то мне
в ту минуту вспомнились хитрые глаза Вандока и его визит в парк этой
ночью. Надо развязаться с этим парнем.
  - Меня интересует, почему профессор дал мне книгу о вирусах, - проговорил
я полувопросительно. - Ведь это мало касается змей...
  Лиз снисходительно улыбнулась.
  - Это только вам кажется. Змеи вовсе не являются в отношении вирусов
исключением. Змеи тоже могут болеть. И. представьте, вирусными болезнями,
притом очень эаразными. И если население парка начнет гибнуть, это убыток
для нашей станции. Я высказываю только предположение, но думаю, что
профессор хочет заняться этим вопросом и ему нужны понимающие дело
помощники...
  - О, тогда все понятно! - радостно сказал я. - Теперь у меня к вам
просьба, мисс Элизабет. Я приготовил небольшой конспект. Передайте его
профессору. Нас так учили в школе: не полагаться целиком на память, а
записывать главное из прочитанного.
  Лиз взяла блокнот с моими записями и с интересом перелистала его.
  - Обязательно передам, - произнесла она. - Этим
вы доставите профессору большое удовольствие. Он так хорошо к вам
относится, - заметила она при этом.
  Она прочитала вслух из моего блокнота:
  - "Вирусы - агенты болезни и смерти - нападают на самые разнообразные
живые существа, начиная от бактерий и кончая человеком". -Да, - сказала
Лиз, - и бактерии страдают от вирусов. Вирусы могут уничтожать бактерии.
Ведь вирусы чрезвычайно малы по размерам. Гораздо меньше микробов.
Изучение вирусов представляет величайший интерес. Ведь с ним теснейшим
образом связано решение основных проблем биологии - о происхождении жизни,
о границе между живым и мертвым в природе...
  - А если откроют, что вирусы не существа? - спросил я, заинтересованный
тонкостями биологии.
  - Если вирусы окажутся органическим веществом, то химия рано или поздно
будет в состоянии искусственно приготовлять их в лаборатории, а потом
готовить и противоядия против них...
  - Вот оно что... - пробормотал я, окончательно пораженный.
  - Да, да, - кивнула головою Лиз. - Мы можем сейчас и говорить и работать.
Готовьте-ка раствор марганцовокислого калия...
  Я занялся раствором. Лиз сказала:
  - Подумайте, Пингль, что может получиться с искусственными вирусами
дальше. Если химия синтезирует в пробирке вирус, значит, человек получит
искусственно созданный элемент жизни. Тогда мы вплотную подойдем к решению
вопроса о происхождении жизни. Понимаете, Пингль?
  - Ах, мисс Элизабет, - произнес я, - это все так интересно! Я никогда не
расстанусь с профессором и с вами...
  - Вы так думаете, Пингль? - как-то странно протянула Лиз. - Очень хорошо.
Только будьте внимательны. Смотрите, вы льете раствор мимо воронки.


                                    II

  Добросовестно поработав в лаборатории три часа, я отправился отдыхать в
бунгало в самом восторженном настроении. Радужные мечты кружили мне
голову. Действительно, надо учиться у профессора. Он скорее выведет меня в
люди, чем Клипс или какой-нибудь Уолсон. Наконец-то после всяких Хелли,
Поллоков и неудачников Харлов я напал на настоящего человека. А потом...
можно выписать сюда Эдит, и тогда...
  Сумерек здесь не бывало. Солнце садилось за джунгли, и темнота наступала
сразу. Сегодня я резонно ожидал, что ночью Вандок обязательно вернется,
если не за джиррами, то за мешком. Голод не тетка, и Вандок попытается
набрать новую порцию ядовитых тварей. Надо постараться, чтобы его визит
сегодня был последним. Надо быть сухим, жестким и даже припугнуть его.
  Я не ошибся. Действительно, Вандок в обычный час после полуночи, когда
спряталась первая четверть луны, перелез через стену и очутился в моих
руках.
  - Вот ваш мешок, Вандок, - серьезно произнес я.- В нем дюжина самых лучших
джирр. Вчерашних я выкинул - вы не умеете выбирать со вкусом. И...
убирайтесь к черту!
  - Какая муха укусила моего друга Пингля? - насмешливо спросил Вандок,
раскуривая трубку. - И почему вы воображаете, что я сейчас интересуюсь
джиррами? Нет, Пингль, вот уже три дня я хожу к обедне в Рангунский собор
и слушаю проповеди архиепископа. Он окончательно наставил меня на истинный
путь. Хочу сделаться праведником, Пингль Воровство - самый страшный грех,
и раскаяние мне необходимо. Иначе я погибну.
  - Кто вам мешает каяться? - тоже усмехнулся я.- И, пожалуйста, не кричите
так громко. Профессор услышит.
  Вандок затянулся так сильно, что огонек трубки, вспыхнув, осветил его нос.
  - Как раз мистер Мильройс мне и нужен. Я пролью перед ним горькие слезы
раскаяния и вымолю у него прощение. Иначе мне не попасть в рай...
  - Вы пьяны, Вандок?
  - Ошибаетесь. Никогда в жизни я не был более трезв, чем сию минуту,
Пингль. Ведите меня к профессору!
  - Вы сошли с ума!
  - Ну, хорошо, я могу пойти на уступки. Вы только подведите меня к окну
кабинета Мильройса, и я полюбуюсь на освещенную штору. Мне хочется
взглянуть хотя бы на тень этого почтенного ученого. Это придаст мне силы
исправиться. Я мог бы проделать это и без вашей помощи, но мне неприятно
объясняться с китайцами, которые шляются по двору.
  Нахал вывел меня из терпения.
  - Убирайтесь отсюда, Вандoк!
  Вандок молча выбил табак из трубки и слегка присвистнул.
  - Отлично, друг! Но мне ничего не стоит сообщить завтра мистеру Мильройсу,
как вы обманули его доверие.
  - Обманул?
  - Конечно. Ведь вы помогали мне воровать джирр из парка. Он простит
заблудшую душу грешника, но не простит юношу, который обязан ему, которому
он верил. Выбирайте: или вы покажете мне окно кабинета, или завтра
профессор все узнает.
  - Вы хитрый дьявол, Вандок, - произнес я после молчания, обдумав
положение. - Хорошо, я проведу вас к окну, но при условии, что вы никогда
больше не появитесь на станции.
  Вандок со вздохом согласился. Он взвалил мешок на плечи и пошел за мной. Я
открыл боковую калитку, я мы вошли во двор. На змеиной станции все давно
спали, только окно профессорского кабинета было освещено. Мильройс читал
за столом, и мы видели его силуэт на шторе.
  - Теперь уходите, - прошептал я.
  Но, к моему ужасу, Вандок бросил мешок с джиррами на землю, быстро и
бесшумно, словно пантера, вскарабкался на карниз, открыл окно и распахнул
штору. Я вскрикнул, лишь только взглянул в окно.
  В комнате никого не было. На письменном столе покачивалось искусно
сделанное соломенное чучело, тень от которого я принимал за силуэт
Мильройса. Небольшая лампа с рефлектором освещала чучело сзади.
  - Как вам это нравится? - засмеялся Ваидок.
  Но в то же мгновение раздался выстрел. Пуля ударилась в раму. Вандок
спрыгнул на землю и не успел сделать шага, как был сшиблен с ног Хо. Из
бунгало прибежали китайцы с фонарями.
  - В данной ситуации сопротивление бесполезно, произнес Вандок, лежа на
земле. - Прикажите, чтобы меня оставили в покое. Все это чистое
недоразумение...
  Передо мной стояла Лиз. Я никогда не думал, что она могла быть такой
разгневанной. Она дрожала от бешенства, и ее слова обрушивались на меня,
потрясающие и убедительные:
  - Какой вы двуличный, Пингль! Мы давно догадались...
  "Змеиный профессор" и его ассистентка действительно оказались хитрее
самого Вандока.
  - Мы переметили хвосты у джирр, которые покупались у туземцев. Ха-ха!
Недурно вы придумали! Продать, украсть и опять продать... Все сейчас
видели, как вы крались с этим вором по двору и разговаривали с ним... Вот
и мешок!
  - Простите, мисс Элизабет... - сказал я, но Лиз не дала мне говорить.
  - Профессор давно убедился в вашей нечестной игре, Пингль. Он давно понял,
что подставные туземцы продают ему джирр, у него же украденных, и что без
вашей помощи вор не мог бы получить змей.
  - Но выслушайте меня...
  - Молчите, низкий человек! Профессор не мог перенести такой подлости со
стороны человека, которого он спас от чумы. Ему было бы тяжело сейчас
видеть ваш позор. Он предвидел, что мы все изобличим вас, и уехал вместе с
доктором Рольсом...
  Тщетно я пытался оправдаться.
  - Разрешите сказать мне, уважаемая мисс Элизабет, - с достоинством
произнес Вандок. Китайцы крепко держали вора. Руки его были связаны. -
Напрасно вы обвиняете этого парня в преступлении, которого он не совершал
и, насколько я могу понять, не имел оснований совершать. Я просто
заблудился ночью, увидал огонек и пришел сюда. Кто-то окликнул меня из
окна. Мне показалось, что по двору бегают собаки. Испугавшись, я вскочил
на карниз. Но появился этот молодой человек, закричал и, кажется,
выстрелил в меня... А потом эти люди... У меня больное сердце... Мне
вредно волнение. Развяжите мне руки, черт возьми, я совсем не собираюсь
бежать...
  - Вы говорите неправду! - бешено крикнула Лиз.- Кто вы такой, что бродите
ночью по станции профессора Мильройса? Действительно, надо, завести собак
и всем нам вооружиться. Недоставало, чтобы мы не имели покоя даже в
собственных усадьбах... А что у вас в мешке? Там джирры!
  - Не трогайте мешка, миледи! Это моя собственность. Там нет ваших джирр. И
не пытайтесь открыть мешок. Все равно не откроете. Замок с секретом. А
если вы разрежете его, то я привлеку вас к ответственности за порчу моего
имущества и предъявлю иск, если недосчитаюсь там пятидесяти двух золотых
монет, принадлежащих мне...
  Вандок произнес это веско и спокойно. Лиз приказала развязать ему руки.
  - Теперь откройте ваш мешок сами.
  - Нет, миледи, - поклонился Вандок. - Вы обвинили меня в преступлении. Я
готов дать ответ на суде. Там я докажу свою невиновность... Где прикажете
провести время до утра?


                                    III

  Наступило утро. Хо просунул голову в бунгало, где я дремал в гамаке.
  - Вас обоих свезут в Рангун, - скороговоркой прошептал китаец. - Ли
заправляет машину. Сейчас с деревенского поста придет полицейский. Он
представит вас в суд. Подите и попросите прощенья у мисс Элизабет.
Вернется профессор - она заступится за вас. А тот вор не хочет
расставаться со своим мешком...
  - Я ни в чем не виноват, Хо, - коротко сказал я.
  Через пять минут я постучался в дверь лаборатории.
  Лиз сидела за столом в окружении пробирок.
  - Мисс Элизабет, - произнес я, - простите меня.
  Она посмотрела на меня так, как будто я был сделан из стекла. Ее взгляд не
задержался на мне.
  - Вы видите, я занята.
  Она сурово смотрела на колбу, под которой лапчатым цветком распластался
радужный венчик спиртовой горелки.
  - Клянусь, я отберу сейчас у вора все украденное,-пробормотал я,
обескураженный ледяным приемом.
  Лиз не отвечала, занятая пробирками. Минут через пять она, не смотря на
меня, произнесла:
  - Вы еще здесь? Принесите ключи от парка, от клеток и дожидайтесь, когда
за вами придет полицейский.
  - Вы гоните меня?
  - Профессор не захочет вас больше видеть. Он никогда не простит вас. -
Мгновение Лиз смотрела на меня внимательно, как бывало прежде на уроках в
парке. И я не прощу вас, - с горечью сказала она.
  - Я виноват, но не так, как вы думаете! - воскликнул я в отчаянии.
  Стараясь говорить спокойно, я рассказал Лиз, как поймал Вандока и как
пожалел его. Но Лиз холодно покачала головой.
  - И все-таки я не прощу вас. Я видела раньше в вас человека нашего круга,
понимаете? Поверьте, я не стала бы тратить времени на уроки, если бы вы
были лишь бродягой, как этот... Вандок. А вы не ценили этого.
  Глаза девушки сверкнули недобрым блеском.
  - Прощайте, - пробормотал я и повернулся к двери, видя, что разговаривать
бесполезно.
  В последний раз прошел я по парку, остановившись на минуту у изгороди, за
которой росли низкие гималайские кустарники.
  "Прощайте и вы, красотки", - подумал я, бросая печальный взгляд на
пресмыкающихся, доставивших мне столько огорчений. А джирры равнодушно
грелись на солнце.
  Я отдал ключи от парка Ли и медленно поплелся к бунгало. Отчаяние грызло
меня. Я был подавлен стыдом и позором. Вся низость и легкомысленность
моего поведения предстали предо мною. Слезы выступили у меня на глазах. О,
если бы увидеть профессора, рассказать ему все и вымолить себе прощение!
  Так сидел я в оцепенении, пока не пришел полисмен и не приказал мне
собирать пожитки. Китайцы привели Вандока. Полисмен первый уселся в авто.
  - Ну-ка, ребята, садитесь, - сказал он. - Да не вздумайте бежать по
дороге. Буду стрелять.
  Шофер завел мотор. Из лаборатории выбежала Лиз.
  - Передайте это письмо судье, - сказала она полисмену, вручая ему толстый
конверт.
  На меня она даже не взглянула. Полисмен важно спрятал конверт за отворот
рукава и крикнул:
  - Ехать!
  Вандок с невозмутимым видом приподнял над головой рваную шляпу:
  - До свиданья, миледи. Передайте привет профессору.
  Он сидел рядом со мной, крепко держa в руках мешок. Тут я мог рассмотреть
Вандока. Ведь все это время я видел его только по ночам. Он ничуть не
постарел с тех пор, как мы встретились в Белл-Харборе; пожалуй, выглядел
даже лучше и, уж во всяком случае, не походил на голодающего.
  - Вам везет, Пингль, - процедил он сквозь зубы.- Вы только свидетель. А я
не виноват...
  - Не смейте разговаривать! - прервал его полисмен.
  - Я и не разговариваю, - усмехнулся Вандок. - Я только высказываю вслух
мысль, что в толстых конвертах, направляемых судьям, могут содержаться
очень веские доказательства... Впрочем, молчу, сержант.
  Я тоже молчал и думал о словах Лиз. Если профессор уехал с доктором
Рольсом, то зачем Лиз обманывала меня соломенным чучелом? Я ничего не
понимал.
  Авто не отличалось быстроходностью. На шоссе по направлению к городу
навстречу нам попадались скрипучие повозки, запряженные лопоухими
осликами. Смуглые, оливковые люди в широченных соломенных шляпах несли на
коромыслах пустые корзины. Плоды своих трудов они оставили на базарах
Рангуна. На берегу реки под тенью манговых деревьев наше авто
остановилось. Шофер наливал свежую воду в радиатор.
  Бритый факир у края дороги учил своего помощника, рябого чернобрового
парня, играть на флейте. Голые ребятишки сидели вокруг на корточках и
внимательно смотрели, как ученик перебирал пальцами отверстия флейты. На
плече у слепого нищего сидела голубая обезьянка и протягивала смешную
лапку за подаянием.
  Человек с зеленой повязкой на голове, прислонившись к стволу дерева,
набивал желтым табаком длинную тонкую трубку и внимательно смотрел на меня
и Вандока. Очень медленно он закурил трубку. Вандок взглянул на челввека и
почесал у себя за ухом.
  - Не вешай носа, Пингль, - осторожно, чтобы не услышал полисмен, шепнул
Вандок. - Я здорово проведу судью.
  Человек в зеленой повязке отвязал гнедую тонконогую лошадь, вскочил на нее
и тронул поводья. Лошадь взяла с м