у.
Дымок тонкой умирающей струйкой поднимался к абажуру висевшей над столом
лампы. Хозяин встал, сделал несколько шагов в пространстве между окном и
круглым столом. Табачный слоистый дым колебался, и голова Добби с
растрепанной бородой и шевелюрой плавала над этими сизыми облаками.
  - Вот что, Сэм, - наконец сказал Добби.-Кажется, вы подходящий человек для
меня.
  - К вашим услугам, сэр, - склонил я голову, - Располагайте МНОЮ.
  Добби в упор строгими глазами посмотрел на меня.
  - Мне нужен человек смелый и решительный, беспрекословно повинующийся моим
приказаниям, умеющий молчать и не совать свой нос в дела, в которые его не
посвящают...
  - Простите, надеюсь, что дела все-таки будут такого рода...
  - Хм... Вы плохо меня поняли. Наверху у меня лаборатория, на дворе в сарае
виварий...
  - Змеи?
  - Хм... Какие змеи? Самые обыкновенные лабораторные животные... Кролики,
морские свинки, крысы, мыши, кошки, собаки...
  - Простите, сэр. Все-таки, видимо, довольно обширный зоопарк? Я спросил
вас потому, что мне приходилось служить сторожем в змеятнике.
  - На Яве?
  - Нет, в Бирме.
  - Не слыхал, не знаю, - покачал головой Добби. - Но это неважно. Если
умели сторожить змей, то обслуживать кроликов сумеете и подавно...
  - Постараюсь оправдать ваше доверие, сэр.
  Добби с довольным видом улыбнулся.
  - Надеюсь. Вы будете жить здесь на полном пансионе и получать жалованье.
Но обязаны... хм... никуда не отлучаться без моего приказа. Не выходить за
пределы решетки, окружающей мою виллу. Понятно? И еще... Вы не должны
бриться... Когда понадобится, я буду брить вас собственноручно...
  Это было странно, но на свете мне встречались и не такие чудаки.
  - Что ж, сэр, брейте меня, когда только пожелаете. Согласен и на это, -
сказал я. - Ведь если кто имеет деньги, то может позволить себе и такое
удовольствие.
  - Вы правы, Сэм, - быстро согласился Добби. - А теперь извольте подписать
со мной небольшой контракт.
  Он вынул из кармана блокнот и перо.
  Я хотел отказаться, но отступать было поздно.
  - С удовольствием, - пробормотал я и тут только заметил, что чиркаю спичку
не тем концом.
  Перо в руках Добби проворно бегало по бумаге.
  - Подписывайте же...-сказал Добби.-Вот... Слушайте: "Деньги каждую
субботу... Не имеет права отказываться... Не имеет права бросать
работу..." Пишите. Да хватит хотя бы имени "Сэм". Я верю вам.
  Не дослушав, я подписался почти небрежно.
  - Пожалуйста.
  Добби перечитывал контракт.
  Предвкушая сладкое отдохновение после сытного ужина, я слегка зевнул.
Сейчас мой новый хозяин пожелает мне спокойной ночи и проводит меня спать.
  - Ну, Сэм, за работу, - сухо произнес Добби, пряча контракт в карман.
  - Как? - разинул я рот.
  - А так, - еще суше сказал Добби. - Я люблю работать по ночам. Извольте
пройти в виварий, накормить животных, вычистить клетки. Рабочий халат в
сарае. Закройте рот, Сэм, и не спешите удивляться... Хм... Вы забыли о
контракте. Не будьте любопытны и не делайте удивленных глаз. Это пока все,
чего я от вас требую.
  Зубы мои сами перекусили во рту сигарету пополам. Историйка начинала мне
нравиться.
  - Слушаю, сэр, - спокойно вставая, сказал я. - Надеюсь, вы проводите меня?
  Обширный виварий помещался в сарае. Клетки, видимо, чистились не каждый
день, и мне сразу пришлось впрячься в грязную работу.
  - Я зайду за вами под утро, - сказал Добби, уходя и захлопывая за собой
дверь сарая.
  Ужасно хотелось спать, но нужно было дорожить новым местом.
  Лампы освещали ряды клеток, аккуратно перенумерованных, и я быстро
перезнакомился с занятными зверушками. По сравнению с парком "змеиного
профессора" это был рай, населенный ангелами.
  Я увлекся работой и не заметил, как настало утро.
  - Пора отдыхать,-раздался голос Добби, вошедшего в виварий. - Сейчас я вам
объясню, как их надо кормить.
  Он показал, как надо обращаться с лабораторными животными, помог мне
засыпать кормушки и налить воду в поилки.
  - А теперь идите спать, Сэм, - сказал Добби, видимо, довольный моей
работой.
  - Да, сэр, я еле таскаю ноги...
  Мы вышли из сарая. Передо мной стояла прелестная вилла с чистым двором,
обнесенным высокой железной оградой. Склоны горы, на которой стоял дом,
показались мне знакомыми.
  Я шагнул к решетке. Далеко внизу, под крутым скалистым обрывом, на берегу
океана под лучами утреннего солнца лежал красивый городок. Это был мой
родной Эшуорф.


                                    IV

  В доме Добби, построенном, видимо, недавно, как раз на площадке над
скалой Двух Роз, жил, кроме хозяина и меня, еще пожилой слуга Мигли, очень
молчаливый, отлично готовивший изысканные блюда. Кормил он на славу, и я
всегда с нетерпением ожидал обеда, когда он показывал свое искусство.
Особенно удавалось ему сладкое. Тертые каштаны со сливками он делал
изумительно.
  Верхний этаж был занят комнатами Добби, который проводил там дни и ночи в
полном уединении. На моей обязанности лежало приносить требуемых Добби
животных к нему наверх в первую комнату. Что он там проделывал с ними, я
не знал. Потом по звонку я опять поднимался, брал корзину с животными и
уносил в сарай. Здесь мне работы хватало. Надо было кормить животных по
расписанию, утром и вечером взвешивать некоторых кроликов, а результаты
докладывать Добби. Так как Мигли был скуп на слова, а Добби я видал
только, когда ему хотелось, я подружился с Кипом, прелестным шотландским
терьером, большим умницей. Он сопровождал меня из дома до сарая, куда
входить считал ниже своего достоинства. Особое презрение возбуждали в нем
коты, которые содержались в особой клетке. Надо сказать, что коты и кошки
- самые капризные из всех лабораторных животных. Они соглашаются не орать
в неволе, только если им дают самое свежее мясо и молоко. Иногда в виварии
на них, и притом на всех сразу, нападал дикий приступ тоски, и они так
ужасно мяукали, выговаривая, вероятно, проклятия на своем кошачьем языке,
что Добби приказывал:
  - Погуляйте с ними по солнышку, Сэм.
  Кипа запирали в кухне, а я выводил на цепочках котов партиями по четыре
штуки, следя, чтобы они не вырывались из ошейников.
  Незаметно подкралась зима. Я спокойно работал, хорошо питался и мог,
казалось, быть довольным такими сравнительно несложными обязанностями, тем
более что еженедельное жалованье я получал аккуратно и прятал его в ночном
столике.
  В день выдачи жалованья Добби собственноручно намыливал мне лицо и ловко
брил, ни разу не порезав кожи. К сожалению, я не мог полюбоваться
результатами работы своего парикмахера, так как во всей вилле не было ни
осколка зеркала. Я хотел как-то спросить хозяина, умышленно ли он выбросил
зеркала из своего обихода, или это случайность, но инстинктивно
почувствовал, что такбй вопрос не понравится ему. Да и какое мне было дело
до чудачеств Добби? Относился он ко мне доброжелательно, однако такого
мягкого тона и теплой улыбки, как в первый вечер нашего знакомства, я
больше не замечал. Вообще он разговаривал со мной мало.
  А я, бесконечно благодарный за свое спасение, всегда старался угодить ему
и даже беспокоился о его здоровье. Мне не нравилось его постоянное
покашливание.
  Но все же я был одинок и здесь, и вынужденное заключение в усадьбе начало
мне надоедать, особенно с того зимнего утра, когда я подошел к решетке
там, где она вплотную подходила к краю обрыва. Зимнее солнце скользило
внизу по крышам Эшуорфа. Мне нестерпимо захотелось спуститься с гор и
побродить по тихим улочкам, зайти в "Нептун" или в "Королевский тигр",
погреться у камина и послушать эшуорфские новости. По-прежнему ли
философствует однорукий дядюшка? Как живет мой отец? Что поделывает рыжий
Эд? А доктор Флит, вероятно, еще больше растолстел...
  Я угадывал смутные очертания улиц Эшуорфа. Вон торчит шпиль церкви, где
настоятельствует Иеремия. А за тем холмом должны быть милые моему сердцу
домики. Наверное, золотоволосая Мери выросла... А Эдит Уинтер? При одной
мысли о ней она вставала передо мной как живая, сердце начинало биться в
груди, как жаворонок в клетке...
  Моя прежняя жизнь, Полная приключений, заставила меня присматриваться к
окружающему в доме Добби.
  Я освоился с хозяйством этой удивительной виллы. Два ветряка давали
электрическую энергию, качали воду из артезианского колодца и приводили в
действие моторы, которые гудели в комнатах Добби. Вилла обогревалась
электричеством, и Добби как-то похвастался, что все его электрическое
хозяйство автоматизировано. Когда аккумуляторы полностью заряжены, ветряки
переключаются на перекачку воды.
  Часто, наблюдая, как крысы жадно ели похлебку, сваренную Мигли, я
раздумывал о Добби. Ведь думать о хозяине контрактом не запрещалось! Какое
мне дело до его занятий? Добби, несомненно, бактериолог. Вчера мы с ним,
например, целый вечер были заняты приготовлением питательной среды для
разведения микробов. Мигли сварил из телятины прекрасный густой бульон, и
я тщательно процеживал его через фильтры, потом стерилизовал в автоклаве,
стоявшем в первой комнате наверху. Все как будто в порядке вещей. У
"змеиного профессора" мисс Лиз тоже занималась подобной кулинарией. Но
зачем этому Добби сидеть в уединении и держать зверинец?
  Догадка пришла сама собой. Вероятно, Добби изобретатель. В Сан-Франциско я
видел на экране картину "Таинственный отшельник", и она тогда произвела на
меня потрясающее впечатление. Отшельник изобрел средство разрушить атом,
чтобы проникнуть в тайну строения материи. В конце кинофильма лаборатория
профессора-отшельника взлетела на воздух, а прелестная дочка отшельника,
примчавшаяся на аэроплане спасать папашу, благополучно вышла замуж за
лаборанта, оказавшегося сыном миллионера. А Добби? Неужели только чудак?
  Как-то на второе за обедом Мигли подал жареную утку с яблоками. Я
почему-то заинтересовался, откуда Мигли достал ее. Вообще, каким образом
Добби не испытывает нужды ни в чем? Не изобрел ли он средство производить
в лаборатории химическим путем жирные сливки, свежие каштаны, настоящих
мясистых эшуорфских уток?
  Но дело обстояло гораздо проще.
  Однажды утром, когда я заснул после ночной работы в виварии, меня разбудил
ровный шум авто. Осторожно выглянув в окно, я увидел, что какой-то
долговязый рыжий парень привез к решетчатым воротам виллы тюки, ящики,
бидоны, сложил их у ворот и уехал. Потом ворота открылись. Мигли подъехал
на автокаре быстро сложил привезенное и скрылся за углом - вероятно, повез
к кухне. Я толкнулся в дверь. Но моя комната была заперта снаружи. Это мне
не понравилось и заставило насторожиться.
  Я постучал. Мигли отпер не сразу, проворчав, что не знал о моем
возвращении из вивария.
  В течение ближайших дней я мог заметить, что Мигли, по-видимому, спускался
в город по утрам и возвращался оттуда до моего пробуждения.
  Как будто ничего не происходило в нашей размеренной жизни. Раз Добби
застал меня смотрящим сквозь решетку на Эшуорф и сказал:
  - Контракт кончится через полгода. Тогда можете отправляться, куда вам
угодно, Сэм.
  - Мне иногда бывает грустно, сэр, - сознался я.
  - Хм... понимаю, - ответил Добби. - Но таковы условия... Впрочем, я сам
уже порядочно устал от моего затворничества. Знаете, не совершить ли нам
завтра прогулку по горам? Они красивы, не правда ли?
  И вот мы перешагнули порог железной калитки.
  - Будьте моим проводником, Сэм, - сказал Добби, сделав сотню шагов и
подойдя к обрывистому краю площадки. - Меня не интересует побережье...
Таких городков, как Эшуорф, очень много в нашей стране. А вот горы...
Хм... Мне думается, Сэм, что вы родились поблизости отсюда.
  - Да, сэр.
  - И вы, может быть, знаете, куда ведет эта тропинка? Среди терновника
вверх поднималась крутая тропинка, которую я знавал еще, когда здесь не
было виллы.
  - Это Черный Холм, - сказал я, думая некоторой откровенностью
замаскировать свое основное желание ближе познакомиться с Добби.- За
холмом пойдет старая дорога к шахтам.
  - Если это не очень далеко, то ведите туда, Сэм, проговорил Добби. - Я
думаю, оттуда откроется более широкий вид..
  - Вы правы, сэр, - согласился я, сворачивая на каменистую тропу.
  С вершины Черного Холма мы любовались широким бурным океаном и красивым
побережьем, обрамленным густой лентой белопенного прибоя. Скала Двух Роз
торчала далеко внизу и теперь казалась серым пятнышком. Густые облака
медленно плыли над океаном, образуя причудливые силуэты. Сосновые купы у
горы Шарпи и лес Патрика темно-зелеными каскадами сбегали вдали к берегу.
Стоял конец зимы, и прохладный ветер в сочетании с теплотой солнечных
лучей был приятен. Какая чудесная картина развертывалась передо мной! И
какая очаровательная тут тишина! Только сухие кусты шуршат от легких
порывов ветра.
  Добби, заложив руки за спину, прохаживался по вершине холма. Иногда он
ударял ногой по придорожному камешку и слушал, как он шумит, скатываясь
вниз. Это занятие, кажется, забавляло его. Он о чем-то напряженно думал. А
я любовался картинами природы.
  "Как прекрасна моя родина!-сказал я себе.-Вид отсюда лучше, чем у
знаменитых "Вoрот в Индию". Здесь красивее, чем на Цейлоне и в
Калифорнии..."
Вспомнились низкие, сумрачные берега- Южной Африки, зной Мексики и душные
заросли владений ДанбиГанджа...
  Острокрылая большая птица пролетела над моей головой и хищно вскрикнула
позади меня. Она охотилась за какой-то пичужкой, таившейся в кустах. Я
обернулся. Добби сидел на обломке скалы и внимательно смотрел в
противоположную от океана сторону.
  - Сэм, сюда, - поманил он меня.
  - К вашим услугам, сэр, - приблизился я.
  - Что за этим оврагом? - спросил он, показывая на дальние холмы.
  "А, он хочет проверить меня, правду ли я сказал, что родом отсюда", -
подумалось мне, и я удовлетворил любопытство хозяина:
  - Там еще несколько оврагов, но не таких узких, как тоннель Фомы. Потом,
видите, тропа огибает холм святой Девы и углубляется в горы. Там старая
дорога и брошенные шахты...
  - Хм... Вы, может быть, знаете что-нибудь о шахтах?
  Я не готовился к экзамену по истории шахт Эшуорфа.
  Но отец кое-что при мне рассказывал матери и дядюшке о тяжбах каких-то
акционеров. Пожав плечами, я ответил:
  - Говорили, что когда-то уголь лежал здесь на поверхности очень мощными
пластами. В течение сотен лет они были разработаны. За последние
полтораста лет владельцы копей уже углубили шахты в толщу гор. Однако чем
ниже спускались забои, тем хуже становится качество угля, и добывать его
стало нерентабельно. На моей памяти, сэр, заброшены шахты у леса Патрика и
выше. А те дальние шахты заброшены очень давно. У нас в Эшуорфе никто и не
помнит о них...
  - Хм... невесело, - заметил Добби, как бы отвечая моим мыслям.
  А мне в тот момент припоминались смутные картины детства. Зимвй в Эшуорфе
бедные женщины предместья отправлялись к старым копям с большими корзинами.
  Там они подолгу рылись в угольных отвалах, в черной пыли, перемешанной с
тающим снегом, и выбирали кусочки угля. Сгибаясь под тяжелой ношей,
женщины сгорбленными силуэтами спускались с холмов к своим домашним
очагам. С нашей улицы был виден этот путь черных фигур на фоне белых,
заснеженных холмов, а под вечер мирный дымок над домами предместья...
  - Вы драгоценный человек, Сэм, - дружелюбно сказал Добби, поднимаясь. - Вы
об этих местах знаете больше меня. А я всю жизнь прожил на севере и вот
только под старость лет перебрался сюда, поближе к солнцу. Ну, идемте
домой... Здесь стало свежеть...


                                     V

  На другой день после прогулки у меня страшно разболелась голова.
  - А ведь вы простудились, Сэм, - заметил Добби, видя, что за обедом я
почти ничего не ем. - Чего доброго, у вас приступ лихорадки или грипп...
  - Я никогда ничем не хворал, сэр, - пробормотал я, чувствуя легкий
озноб.-Впрочем, простите... Однажды в Индии я попал в зачумленное
селение...
  И тут я в кратких словах рассказал о прививке Мильройса.
  - Мильройс, как же... - с удовольствием отозвался Добби, - читал его
работы о змеях. Большой знаток, но коммерсант. Кажется, он составил
состояние на противоя. днях и живет где-то в колониях припеваючи... Ну,
идите к себе, Сэм. Я дам вам порошки, и завтра вы будете здоровы.
  - Вы доктор, сэр? - спросил я, лежа у себя в комнате и проглатывая
порошок, принесенный мне хозяином.
  - Да, я имею врачебный диплом, но давно уже оставил практическую
деятельность, - ответил Добби. - Постарайтесь уснуть, Сэм. Мигли принесет
вам грелки к ногам. Он же управится без вас в виварии... Спокойного
выздоровления, Сэм.
  К обеду я проснулся, проспав почти сутки, ощущая приятную свежесть в
голове и звериный аппетит.
  - Благодарю вас, сэр, - сказал я, усаживаясь за стол напротив Добби -
Чувствую себя превосходно...
  - Он выглядит таким бледным, что, наверное, у него желтая лихорадка, -
угрюмо проворчал Мигли, разливая бульон.
  - Помолчите, Мигли,- заметил Добби.-У Сэма небольшое малокровие, только и
всего. Я охотно помогу ему избавиться ог этого...
  После обеда Добби пригласил меня к себе наверх. Он провел меня через
первую комнату в свой кабинет, вставленный книжными шкафами, и я в
восхищении мог только сказать:
  - О, сэр!
  - Ну-ка, садитесь, Сэм, - предложил мне Добби, - и расскажите о себе...
Хм... Мне сдается, что вы обладаете многими достоинствами, которые отнюдь
не следует скрывать от меня...
  - Пожалуй, вы правы, сэр... - отозвался я, смотря, как он раскуривал свою
трубку, готовясь слушать меня. История слишком длинна, чтобы начинать ее
со дня рождения. Но, кажется, мне в жизни везет на лаборатории. Профессор
Мильройс был очень добр ко мне и собгрaлся сделать из меня лаборанта. Но,
увы, судьба все время шутит со мной...
  Я рассказал Добби о змеиной станции, o Мильройсe, движимый исключительно
желанием вернуться на родину.
  - Хм... Так вы жили в Индии и Бирме? - воскликнул Добби. - Ну, тогда
желтой лихорадкой вы хворали, наверное. Знаете, курс впрыскиваний был бы
для вас очень кстати. А то в здешнем климате лихорадка вернется и
окoнчaтельно измучит вас. Пройдемте-ка ко мне...
  И Добби ввел меня в третью комнату.
  - Это место моей работы и отдыха.
  Это была чудесная светлая комната. На одном лабораторном столе помещались
подставки для колб и склянки с разноцветными жидкостями, на
другом-пробирки. Гермостат на стене напомнил мне лабораторию Мильройса, и
я осматривaл это помещение взглядом человека, который разбирaется в
окружающей обстановке. В простенке стоял шкаф с лабораторными
принадлежностями. На окнах чинно расположились горшки с самыми на первый
взгляд простенькими растеньицами. В углу стоял стол с привинченной к нему
центрифугой. Над столом висел шкафчик. На дверцах были написаны две
крупные буквы: "э. м."
  - Мне здесь очень нравится, сэр, - сказал я, осматриваясь вокруг. -
Только я не вижу микроскопий.
  - Хм... Микроскопы нужны бактериологам. Они рассматривают заразных
микробов,-отозвался Добби.-А я имею дело с возбудителями, которых не видно
через микроскоп.
  - Вирусы? - воскликнул я.
  Добби прищурился с серьезным видом.
  - Ого, Сэм!.. Вы, кажется, недаром проводили время у этого... Мильройса.
Что ж, он сидел, все время глядя в микроскоп? - насмешливо спросил Добби.
  - Я бы не сказал этого, - серьезно ответил я на насмешку Добби, считая
нужным заступиться за своего доброго профессора. - Но странно видеть
лабораторию без микроскопов.
  - Ну, знаете, Сэм, даже усовершенствованный микроскоп слишком примитивен
для изучения вирусов. Он будет смешон здесь, как театральный бинокль в
руках астронома, который бы вздумал с помощью его изучать, скажем,
строение спектра звезд Арктура или Капеллы...
  - Никогда профессор Мильройс не казался мне смешным.- сo скрытoй обидой
медленно прoизнес я.
  - Вы не понимаете шуток, Сэм, - сдвинул брови Добби. - И похоже, что вы
обиделись за своего Мильройса.
  Но, судя по вашим словам, этот специалист был заинтересован, чтобы
пресмыкающиеся на его змеиной ферме не болели. Может быть, он и наблюдал