библии. Он жаждал фактов.
  - Сейчас узнаете, - произнес Иеремия, вставая и подходя к столу у окна.
Он приподнял салфетку, которой были прикрыты блюда и судки. - Ага, - потер
он руки с удовлетворением. - Старушки позаботились. Я не ел с утра,
постился, поджидая вас. Но Майкл еле нашел вас. Вы были заняты и, конечно,
не обедали. Садитесь, кушайте... Паштет из дичи. Миссис Боливар готовит
его удивительно. Пациенты подобны прихожанам и не дают вам вовремя
пообедать.
  - Вы правы, - со вздохом произнес доктор Флит, присаживаясь к столу. - В
этом судке, кажется, фаршированная камбала?
  - Да, приношение миссис Бердворф. Начинайте с камбалы.
  Иеремия взял флакон, откупорил и понюхал:
  - Ага, черносмородиновая... Производство миссис Лотис. По четыре унции
хватит. - Он разлил черносмородиновую по рюмкам.
  Челюсти преподобного двигались словно хорошо смазанные и пригнанные
жернова, дробя поджаренные гренки с маслом и сыром.
  "Функция жевательного аппарата отца настоятеля, записал впоследствии
доктор Флит, - была сохранена полностью, несмотря на значительное
изменение конфигурации челюстей, особенно нижней, принявшей совершенно
округлую форму".
  Насытившись, доктор Флит не обнаружил никакого желания засиживаться здесь,
тем более что предположение Фредсона о заразности болезни заставило его
насторожиться. Доктор что-то слышал вчера о происшествии в бродячем цирке,
но не придал значения болтовне горожан. Если даже у циркового жирафа ящур,
то ни у Иеремии, ни у остальных трех пациентов не было и намека на эту
болезнь. Восприимчивость людей к ящуру вообще не велика. Но сегодня доктор
мог убедиться, что, несмотря на разнообразие внешних форм четырех случаев,
они сходны в основном: деформация лица вела к тому, что человек становился
неузнаваемым.
  - Ну, доктор Флит, - сказал Иеремия, ковыряя во рту зубочисткой, -
слушайте. Это пришло сразу, сегодня утром. Я брился перед зеркалом и все
шло благополучно. Я уже вытерся одеколоном и убирал в футляр бритвенные
принадлежности; случайно я взглянул в зеркало. Сначала я подумал, что
как-нибудь нечаянно задел его и оно дало трещину. Казалось, будто страшная
лапа свернула мне челюсть на сторону. Я позвонил Майклу и улегся в
постель. Но прихожанки, узнав о моей болезни, нагрянули с молитвенниками и
приношениями. Помогайте, доктор! Я привык к моему лицу, привыкли и
прихожане. Им будет трудно приспособиться к слушанию проповедей, исходящих
от незнакомого. Я понимаю их психологию, поймите и вы мою.
  - Мне хочется добраться до истины, - сказал доктор Флит. - С чем бы вы
могли связать возникновение этого... преображения?
  Иеремия задумался.
  - Не могу понять... Вчера... Что было вчера? Обыкновенный день. Впрочем,
погодите, доктор... Нет, это просто был сон...
  - Рассказывайте сон!-приказал доктор Флит.
  - Вчера моя экономка миссис Хьюз уехала к родственникам в Гууль, - начал
Иеремия. - До самого ужина я провел время за чтением проповедей. Поужинав,
я с книгой перешел сюда и раскрыл окно. - С этими словами Иеремия отдернул
бархатную оконную портьеру.- Как видите, окно выходит в сад. Прямо
площадка для крокета, направо розарий. Налево растет старый бук. Вот
большая ветка протягивается параллельно окну. Я дочитал проповедь "О
сладости бытия", разделся и потушил лампу.
  Только отсвет фонаря, что горит около церкви, падал сюда. Вот так... -
Иеремия потушил люстру. Спальня теперь освещалась только ночником у
кровати и полоской света снаружи. - Мне казалось, что спал я больше часа
вот на этой постели лицом к окну. Проснулся я внезапно от странного
булькающего звука, как будто маленькое животное лакало что-то. Открыв
глаза, я увидел силуэт маленькой собачки, пробежавшей по подоконнику. Мне
показалось, что она задела стакан, и ложечка в нем звякнула. Этот звук я
отлично запомнил. Покa я соображал, каким образом собачонка могла
взобраться по ветвям бука к окну, животное повернуло голову в мою сторону,
жалобно мяукнуло...
  - Вы хотите сказать: залаяло,-поправил доктор.
  - Нет, Флит, нет! Самое странное в этом сне было то, что собачонка именно
замяукала, как кошка, и скрылась.
  - Что же дальше? - спросил Флит.
  - Сердце у меня неприятно билось. Меня почему-то взволновал этот сон. Я
подошел к окну -.все было тихо. Правда, ветка бука слегка колыхалась.
  - Что же вы сделали потом?
  - Потом? Как я уже сказал, я был несколько взволнован и жадно выпил стакан
воды.
  - Который стоял на подоконнике?
  - Да. А что?
  - Ничего. Простите, я перебил вас, - проговорил доктор Флит.-Какой вкус
был у воды?
  - Самый обыкновенный. Я не пью сырой. Миссис Хьюз настаивает на кипяченой.
Потом я запер окно, опустил штору и заснул.
  - Все? - глухо спросил доктор Флит.
  За дверью послышались женские голова. Иеремия испуганно зашептал:
  - Так и есть. Она!
  Глаза доктора выразили недоумение.
  - Кто?
  Иеремия безнадежно, почти с отчаянием махнул рукой.
  - Миссис Хьюз. Наверное, Майкл дал ей телеграмму о моей болезни, и вот она
примчалась. Гасите свет, дорогой Флит.
  В полутьме Иеремия поспешно укладывался в постель.
  В дверь барабанили настойчивые кулаки. Доктор Флмт шарил по спальне, ища
свой саквояж, так как забыл, куда его поставил.
  - Ну, я укрылся одеялом, - простонал Иеремия, ворочаясь на матраце. -
Отпирайте дверь и впустите сюда миссис Хьюз. Могу я надеяться, что
преображение окончится?
  Доктор Флит нашел саквояж.
  - Диета, режим и микстура, - ответил он бодро. - Эта медицинская троица со
времени Гиппократа еще ни разу не дала осечки, отец настоятель. - Доктор
повернул ключ в двери. - Прошу вас, миссив Хьюз.
  Экономка преподобного Иеремии ворвалась, не сняв еще с шляпки дорожного
вуаля.
  - Что-нибудь серьезное? Почему вы заперлись?
  - Преподобный Иеремия устал от служения человечеству, - произнес в ответ
доктор Флит чрезвычайно веско. - Важные нравственно-философские мысли,
которыми он занят, требуют, чтобы никто не смел его беспокоить. Да, даже
вы, миссис Хьюз. Пойдемте в кабинет. Я напишу рецепты. Исполняйте мои
предписания. И храните молчание. Преподобный отец знает молитвы наизусть и
будет произносить их в своем сердце. В посещениях посторонних нет нужды.
  - Как вы добры, доктор! -пролепетала миссис Хьюз.
  Медленно возвращался доктор Флит домой, задумчивый и уставший. Впервые в
его практике встретились такие случаи. Бывают люди курносые и с длинными
носами, с квадратными и округлыми подбородками, с низкими и высокими
лбами, и это никого не беспокоит. Но если бы у курносого внезапно
удлинился нос или подбородок у человека вдруг изменил бы свои очертания?
Только внезапное нарушение привычного вызывает беспокойство. Разве с
течением времени не изменяются черты человеческих лиц? Разве в старикашке
Орфи можно сейчас узнать того молодого дрогиста, который тридцать лет
назад пришел знакомиться к Флиту? Да разве кго узнал бы сейчас и молодого
студента Флита в докторе Флите, жирном, обрюзгшем, с малиновым носом,
расцвеченным синеватыми жилками? А ведь это один и тот же Гораций Флит.
  "Значит,- заключил доктор Флит,- неожиданность - это лишь функция времени".


                                    IV

  Эти события развернулись в Эшуорфе в тот день, когда я блуждал по Длинному
Хоботу.
  А теперь я стоял перед птицеловом.
  - Вандок?-спросил я, и кулаки мои разжались.
  Это было необычайно. Этому верилось с трудом. Но птицелов напомнил мне
такие подробности наших встреч в парке "змеиного профессора" и на суде в
Рангуне, что сомнениям не оставалось места. -Да, это был Вандок! Он стал
меньше ростом, но, приглядевшись и прислушавшись, можно было, пожалуй,
найти отдаленное сходство с тем парнем, который проиграл мне доллар в
Белл-Харборе при первом знакомстве.
  - Вы страшно изменились, Ванйок, - промолвил я, выслушав птицелова, - но
не перестали быть негодяем. Мало того, что вы промышляли воровством, вы
еще и убили доктора Рольса...
  - Перестаньте, Пиигль, - серьезно отозвался Вандок.
  - Молчите! Из-за вас я чуть не попал на электрический стул. А теперь вы
тут, похититель амей, бандит Карнеро?..
  - Больше спокойствия, Пингль, - прервал меня Вандок. - Я не Карнеро и не
убивал Рольса. Ваши вопросы и сомнения вполне законны. Мне самому хочется
кое-что выяснить в делах, которые так изменили нас с вами. Поэтому не
станем вешать носы на квинту и приободримся. Сядем, старый дружище, и
обсудим положение.
  Мы уселись на скамью около чьей-то могилы, и Вандок начал рассказ.
  - Надеюсь, Пингль, вы отплатите мне откровенностью за мое откровенное
признание. Это в наших общих интересах. Слушайте. Одна торговая фирма,
занимающаяся изготовлением и продажей медицинских препаратов, поручила мне
разыскать некоего профессора Мильройса и понаблюдать за ним. Мне думается,
что фирма боялась, как бы Мильройс не надул ее, взяв на себя подряд по
доставке оригинального сырья в виде змеиных свежедобытых ядов. Поручение
оплачивалось очень щедро, я должен был аккуратно посылать каждую неделю
отчеты по почте. Я честно выполнил поручение. В Нью-Йорке я нашел
Мильройса, занятого переговорами с крупнейшими импортными фирмами. Так как
неотступное следование за ним входило в мои обязанности, то я поехал по
его следам и в Белл-Харбор. Мильройсу пришла фантазия купаться. Я видел,
как он погрузился в волны, а в это время появился стройный юноша и уселся
около меня, мешая мне наблюдать за купающимся Мильройсом.
  - Это был я? - невольно вырвался у меня вопрос.
  - Вы ужасно догадливы, Пингль, - ответил Вандок. - Но в коллекции
особенностей вашего характера числится также упрямство. Пришлось загнать
вас на вышку, чтобы обличить хвастовство, будто вы сможете сделать
фигурный прыжок.
  - Я и проделал его. А вы проиграли, Вандок...
  - Держите ваш доллар, - усмехнулся собеседник. - Таскаю ваш выигрыш третий
год в жилетном кармане. Но своим прыжком. Пингль, вы испортили мне все
дело. На пляже поднялась суматоха. Клипс вцепился в вас, и потом я видел у
входа в "Колоссэум" афиши с вашим изображением. Я тогда подумал, что вы
далеко не такой простак, каким прикинулись на пляже. Но самое-то главное
Милъройс так и не вылез из воды...
  - Он был спасен мною, - важно сказал я, пряча потрепанную долларовую
бумажку в карман.
  - Что?-изумился Вандок.
  - Ну да. - сказал я. - Так бы я и бросился с этой чертовой вышки для
вашего удовольствия! Но внизу человек пошел ко дну, и я должен был помочь
ему выбраться на поверхность.
  - А дальше?
  - Я ухватил его за волосы. Подоспел катер и увез его.
  - Это тоже с вашей стороны совсем некстати, - поморщился Вандок.-Платье
Мильройса долго лежало в кабине, пока его не забрал полисмен. Понятно? В
моргах я не нашел тела Мильройса. Ведь он попал бы туда, если б утонул. Но
клерки в конторах торговых фирм ужасно болтливы, и я разыскал Мильройса в
его змеином гнездышке. Отвратительное местечко, между нами говоря.
Мильройс жил там, как вы знаете, довольно замкнуто. Однажды он отправился
на экскурсию с рюкзаком за плечами. Это заинтересовало меня, и я на
почтительном расстоянии последовал за ним. Но представьте, Пингль, его
понесло в джунгли, да еще в деревню, которая оказалась зараженной чумой.
Хорошо еще, на мое счастье, карантинные солдаты остановили меня и
прогнали. Самочувствие у меня было тогда, помню, отвратительное. Особенно
было неприятно сознавать, что Мильройс наверняка погиб в деревне. Сержант
Боро в блокгаузе сообщил за достоверное, что человек с мешком за плечами
пытался прорваться из зачумленной деревни, но несколько выстрелов в воздух
заставили его повернуть обратно, а записка на стреле предупредила его о
необходимости приготовиться к последнему часу.
  Рассказ Вандока был правдоподобен, и я решил не прерывать его.
  - Теперь, Пингль, представьте себе мое удивление, когда, завернув на
змеиную ферму в качестве поставщика джирр, я увидал Мильройса в полном
здравии. Он приказал своей ассистентке мисс Мильтон заплатить мне по три
пайсы за штуку и сказать, чтоб я убирался вон.
  "У нас хватит джирр до осени, не трудитесь", - заявила мне эта Лиз, перед
которой, помните, Пингль, вы пытались ходить на задних лапках. Но мне надо
было всетаки следить за поведением Мильроцса... Ах, Пингль, вы никогда не
бывали в шкуре комиссионера и вряд ли сможете вообразить, каким
энциклопедистом приходится становиться порой этому сорту людей! Когда-то,
мальчишкой, я долго жил на Яве, отец мой служил там в ботаническом саду.
Вот где природный рай, Пингль! Мечтаю опять побывать там. С подобными мне
сорванцами я в былые времена отлично управлялся со змеями, и это мне
пригодилось в Рангуне. Я придумал таскать джирр у Мильройса и опять
продавать ему их. Игра должна была быть, я думал, беспроигрышной. Но в
парке я нарвался на вае, и это снова начало путать мои карты. Впрочем, вы
большой любитель занимательных историй и легко поддаетесь постороннему
влиянию. Поэтому мне удалось с вашей помощью удостовериться, что Мильройс
уехал со своим племянником Рольсом. За это я до сих пор вам благодарен...
  - Пожалуйста... Тогда меня очень огорчила эта история, но теперь все
равно. Вы тоже помогли мне с Бычьим Глазом, - заметил я.
  - Пустяки, Пингль. Услуга за услугу. Человек, отправивший вас из Рангуна,
просто хозяин, у которого я снимал комнату. Очень услужливый малый. Он же
скрыл и меня, когда пришлось удрать от судьи. Но мы отвлеклись. Узнав от
вас про Масатлан, я отправился искать Рольса. Уж от него-то я наверняка
рассчитывал узнать, куда спрятался Мильройс. Комиссионер вроде меня живет
поручениями. И очень неприятно, Пингль, когда выгодное дельце, от которого
питаешься, вдруг выскальзывает из рук. А потом, сознаюсь, эта история
затрагивала мое самолюбие. Расстояния не смущали меня, а тем более зной
Мексики. В Масатлане мне указали дом Рольса, и этот доктор охотно взял
меня к себе в лакеи, лишь только я пришел к нему в роли униженного
просителя. Раньше я никогда не видал его; он очень отдаленно напоминал
лицом своего дядю Мильройса. Только у него было горло не в порядке, и он
откашливался вот этак: хм... хм... Курил он смесь турецкого табака с
мадурским. Мне отлично знаком этот запах. Рольс поставил мне два условия:
никуда не отлучаться из домика и не бриться. Вас это удивляет? Меня тоже
удивила такая причуда. Но если человек имеет деньги и дает тебе работу, он
имеет право на причуды. Рольс потребовал, чтобы я не смел бриться! Меня
будет брить сам Рольс, когда ему вздумается.
  - Хм, хм... - откашлялся я, вспоминая Добби, и спросил:-Кроме того, в
домике Рольса не оказалось ни осколка зеркала?
  - Откуда вы знаете? - подозрительно прищурился на меня Вандок. - А
впрочем, это сущая правда. Ну, я согласился на все условия, и дни мои
потекли безмятежно. Обед нам носили из ресторана, хотя мексиканская кухня
мне не нравилась. Там все жарят на оливковом масле. Клянусь, Пингль, я
готов был благословлять судьбу, приведшую меня к тихой пристани. Убрав
комнаты и разогрев обед, я, сытый, валялся в своей комнате внизу, она
знакома вам...
  - Да, очень хорошо знакома, - со злостью отозвался я. - Не виляйте,
Вандок...
  - Боже, зачем мне вилять, когда я передаю точнейший конспект фактов. Рольс
целыми днями писал у себя наверху, а я, понимаете, должен был как-то
узнать про его дядю и отправиться продолжать прерванное знакомство. Рольс
отличался неразговорчивостью. Я пробовал осторожно расспрашивать его о
дяде Мильройсе, следил за корреспонденцией, но... неудача, Пингль? Правда,
шифрованную переписку можно вести посредством объявлений в газетах, а
Рольс получал только газеты. Но что мог я поделать в моем невольном
заключении, если даже не сумел бросить открытку в почтовый ящик! Рольс
побрил меня через месяц службы, когда у меня отросла довольно жесткая
борода. Сначала я боялся за свое ухо. Но доктор Рольс оказался
талантливейшим парикмахером, настоящим виртуозом бритвы. Так прошло месяца
четыре. Однажды утром, проснувшись, я был поражен странной тишиноц в доме.
Наверху не раздавалось шагов Рольса. Бывало, он любил прохаживаться по
кабинету в антрактах между писанием. Не было и его обычного звонка. Тогда
я поднялся на второй этаж... Давайте покурим, Пингль. У меня есть немного
мадурского табаку, для крепости прибавлено сухих листьев джати. Скрутите
папироску, Пингль... Вандок сделал паузу, угощая меня табаком.
  Сделав несколько глубоких затяжек, он заговорил снова:
  - О Пингль, в кабинете Рольса я застал ужасную картину! Все было
перевернуто в страшном беспорядке. На полу и на стенах виднелись свежие
следы крови. Первая мысль - Рольс убит! И я бросился искать тело
несчастного доктора. По следам было видно, что убийца или убийцы волокли
его к обрыву через сад...
  - И сбросили в океан, - проговорил я, содрогаясь при воспоминании об
ужасных часах моего пребывания в Масатлане.
  - Так и я думал, - согласился Вандок. - Но когда первое впечатление
несколько сгладилось, я решил трезво разобраться в окружающем. Если я
сразу брошусь в полицию... Вы ведь хорошо знаете, что это значит -
масатланская полиция? Или к консулу... Да мне никто не поверит.
  - А, и вы бежали? - сжал я кулаки.
  - Нет, Пингль. Я разделся и нырнул. Как раз в том месте под обрывом, где
был брошен...
  - Рoльс?
  - Нет. Мешок с камнями. Я нашел его на дне, симпатичный мешок
темно-зеленого цвета, удивительно гармонировавший с расцветкой водорослей.
Вылезши из воды, я вспомнил одного мудрого судью, который держался
правила, что если труп не обнаружен, то версия об убийстве не обязательна.
И тогда я вернулся в дом уже совершенно спокойный. Странно, все комнаты
были залиты кровью. Ее хватило бы на три преступления. Брызги на шести
стенах. Если только представить себе картину убийства, то надо было
предположить, что Рольс получил три раздробления черепа последовательно в
трех комнатах. Спрашивается, как же он, получив смертельную рану в
библиотеке, потом продолжал бороться в своем кабинете? Ему здесь опять
раздробили череп, а он убежал в салон у площадки лестницы, и здесь его
снова убили, в третий раз? А я ничего не слыхал, хотя спал под кабинетом?
  - Вы знакомы с криминалистикой? - невольно задал я вопрос.
  Вандок пожал плечами.
  - Н-нет... Здравый смысл вел меня к логике вещей. Я подумал, что кровь
разбрызгана нарочно. Ведь у Рольса могла иметься в колбах
законсервированная кровь. Можно бы взять со стен соскоб, подвергнуть его
химическому и микроскопическому исследованию и точно узнать, какому живому
существу принадлежит эта кровь. Даже больше: можно бы определить группу
крови. Но я не имел времени брать соскобы со стен. Я быстро соображал, и
мне стало ясно, что Рольс сам... Да, да, Пингль! У Рольса имелись
основания поступить так. Но как преступник, так и симулянт очень часто
оставляют следы и признаки своей профессии. Рольс, разбрызгивая кровь,
перестарался. А когда я около своей комнаты обнаружил два узла, в которых,
по-видимому, были связаны далеко не ценные вещи, то версия симуляции
убийства и ограбления стала для меня очевидной. Кому же было выгодно
инсценировать убийство Рольса и навести подозрения на меня? Ведь если
убили Рольса, то почему пощадили меня? Если благополучно спрятали концы в
воду, то почему не унесли награбленное? Вывод был один: Рольс хотел
избавиться от меня, предав меня полиции, а сам скрыться, подобно своему
дяде, "змеиному профессору". Но тогда мне надо не столько скрываться от
полиции, сколько догонять Рольса. Я зашел наверху в ванную комнату, чтобы
вымыться и переодеться, и тут увидал забытое Рольсом карманное зеркало.
Взглянул и... не узнал себя. Сейчас вы можете убедиться, похож ли я на
прежнего Вандока.
  - Очень мало, -подтвердил я.
  - Совсем не похож, - горестно покачал головой Вандок. - А в окно вижу,
полисмены вдали собираются на улице. Ведь предупредить начальника полиции
мог сам Рольс по телефону, если уж он решил до конца бить меня, не так ли?
Ну, в таком случае полагается не рассуждать, а бежать. И как раз в этот
момент к калитке сада подошли в