Ольга Чехова
    Мои часы идут иначе

    [издательство ВАГРИУС, www.vagrius.com]


	Несколько слов об авторе:

На склоне лет Ольгу Чехову поразил тяжкий недуг, вырвавший ее из активной
жизни. Всю свою энергию и жизнелюбие актриса вложила в страницы своих мемуаров...

	Несколько слов о книге:

Olga Tschechowa "Meine Uhren gehen anders". Перевод Е.Захарова.
В истории ХХ столетия найдется немного женщин, чья судьба была бы столь же
уникальна, как судьба Ольги Чеховой. Судите сами - юная дворянка, вхожая в
императорскую семью, решает посвятить себя сцене. Ее учителем становится сам
Станиславский, а мужем - гениальный актер Михаил Чехов. Оказавшись в
эмиграции после 1917 года, она не затерялась в массе беженцев из России.
Молодая актриса стала одной из самых ярких звезд германского и европейского
кинематографа. С приходом к власти нацистов она вошла в близкое окружение
Гитлера и Геббельса, стала официальной кинозвездой Третьего рейха. И после
1945 года ее не постигла судьба тысяч "фашистских прихвостней", закончивших
свою жизнь в сталинских лагерях. В последнее время об Ольге Чеховой начали
говорить, как о супершпионке ХХ века, затмившей Мату Хари, о том, что она
была внедрена в верхушку нацистского руководства по личному приказу Сталина.
Так ли это? Мемуары артистки не дают на этот вопрос однозначного ответа...




   СУДЬБА ОЛЬГИ ЧЕХОВОЙ

   Свои воспоминания знаменитая кинозвезда гитлеров-ской Германии,  любимица
Гитлера, Ольга Чехова назвала "Мои часы идут иначе". Актриса опубликовала их
в 1973 году. Книга  полна  вымысла  и  фантазии,  в  ней  много  фактических
неточностей, но читается она как увлекательный роман, и  оторваться  от  нее
почти невозможно. Известно, что легенда  и  биография  часто  не  совпадают.
Реальная история жизни  Ольги  Чеховой  полна  тайн,  в  мемуарах  они  едва
намечены, и  постичь  секреты  ее  биографии  по  ним  очень  трудно.  Немцы
боготворили  свою  "звезду".  Ольга  Чехова  -  это  слава,  обольстительная
красота, баснословные гонорары. Женщина-вамп,  умевшая  разбередить  мужскую
тоску. Гитлер обожал ленты с ее участием. Она снималась в роскошных немецких
боевиках, пустых и сентиментальных. Ее фантастическая  красота,  воля  и  ум
позволяли  ей  соединять  на   экране   культуру   манекенщиц   и   культуру
аристократок, которых она изображала. Снималась много, и до войны, и  после.
"Маскарад", "Мир без маски", "Ханнерль и ее любовник",  "Красивые  орхидеи",
"Опасная весна" - типичные названия фильмов с ее участием. Она была  как  бы
частью немецкой мечты. В годы второй мировой войны на  фронтах  немцы  ждали
ленты с Ольгой Чеховой.
   И никто не догадывался  о  том,  что  Ольга  Чехова  была  сверхсекретным
агентом НКВД. Ее природный патриотизм взял верх, когда развязывалась  вторая
мировая война. В не  очень  достоверной  книге  генерала  Павла  Судоплатова
"Разведка и Кремль", изданной  в  1996  году,  утверждается,  что  она  была
связана с Берией и поддерживала регулярные контакты с НКВД, что  существовал
план убийства Гитлера и именно Ольга Чехова  должна  была  с  помощью  своих
друзей обеспечить нашим людям доступ к  Гитлеру.  Группа  агентов  уже  была
заброшена в Германию  и  находилась  в  Берлине  в  подполье,  когда  Сталин
отказался от этого проекта.
   В мемуарах Ольга Чехова отрицает все связи с русской разведкой  и  только
туманно намекает о "шпионской истории",  раздутой  вокруг  ее  имени,  когда
лондонский журнал "Пипл" написал о  том,  что  она  была  лично  знакома  со
Сталиным и получила орден за свои заслуги перед Советской Россией. "Все  это
я не воспринимаю всерьез, потому что за годы жизни в свете  рампы  научилась
не обращать внимания на сплетни и  пересуды.  Немецкие  газеты  подхватывают
"сенсационное" сообщение. Я мешками получаю письма с  угрозами,  к  тому  же
теперь еще и пущен слух, будто я награждена орденом Ленина. На улице ко  мне
подбегает молодая девушка, плюет в лицо и  кричит:  "Вот  тебе,  изменница!"
Вытираю лицо и  молчу",  -  пишет  она.  Но  слухи  об  ее  разведывательной
деятельности в годы войны в пользу русских не утихали. Эти слухи  устойчивы.
"Еще в 1955  году  одна  пожилая  женщина,  дрожа  от  жадного  любопытства,
спрашивает  меня:  "Ах,  дорогая  фрау  Чехова,   теперь-то   скажите   мне,
пожалуйста, только мне одной - так вы были шпионкой или нет?"" - заканчивает
этим вопросительным знаком одну из глав Ольга Чехова. И не  дает  ответа  на
этот вопрос.
   Скрытая энергия ее жизни,  загадка  ее  женского  магнетизма  объясняются
силой и неординарностью ее человеческой натуры.  Даже  в  юности,  когда  ее
актерские способности никто не ставил  ни  в  грош,  родные  догадывались  о
таящихся в ней стихиях.
   Она родилась в России  в  1897  году  в  семье  Константина  Леонардовича
Книппера, родного брата прославленной актрисы Художественного  театра  Ольги
Леонардовны Книппер-Чеховой. В семье было трое детей: две девочки  -  Ада  и
Ольга и сын  Лев,  впоследствии  известный  композитор  Лев  Книппер,  автор
знаменитой песни "Полюшко-поле", в  советские  времена  ее  любили  петь.  С
детства Ольга мечтала быть актрисой, но ее театральная карьера в  России  не
состоялась. В конце мемуаров она перечисляет пьесы, в которых  якобы  играла
главные  роли,  живя  в  Москве,  и   называет   спектакли   Первой   студии
Художественного театра: "Потоп" Бергера,  "Сверчок  на  печи"  по  Диккенсу,
знаменитые мхатовские спектакли "Вишневый сад"  и  "Три  сестры",  но  этого
ничего не было в ее биографии.
   Природа наградила Ольгу  Чехову  красотой  и  изрядным  запасом  скепсиса
относительно самой себя. Она была умна, самолюбива, и всем казалось, что она
умеет  жить  легко  и  ненапряженно.   Стройная,   длинноногая   девочка   с
поразительно  красивым  лицом,  нежным  и  властным.  Жила  с  родителями  в
Петрограде, когда они решили ее отправить в Москву к любимой "тете Оле".  То
было лето 1914 года.
   В нее сразу влюбились  двоюродные  братья  Чеховы:  Владимир,  сын  Ивана
Павловича, и Михаил, сын Александра  Павловича.  Михаил  был  артист  Первой
студии Художественного театра. Еще до Художественного театра он сыграл  царя
Федора Иоанновича в Суворинском театре. По словам Ольги Чеховой, она была  с
ним знакома давно и уже маленькой девочкой  к  нему  неравнодушна.  "...Меня
всегда глубоко ранило, когда я замечала, что я  для  него  просто  маленькая
девочка... Михаил Чехов для меня красивее и пленительнее всех актеров и даже
всех мужчин. Я схожу по нему с  ума  и  рисую  себе  в  своих  ежедневных  и
еженощных грезах, какое это было бы  счастье  -  всегда-всегда  быть  с  ним
вместе..." - вспоминает она свое душевное состояние в ранней  юности.  В  то
давнее лето Михаил Чехов увидел красивую семнадцатилетнюю девушку и влюбился
в нее. В письме к Марии Павловне Чеховой он  писал  в  сентябре  1914  года:
"Машечка, хочу поделиться с тобой происшедшими за последние дни в моей жизни
событиями. Дело в том, что я, Маша, женился на Оле, никому предварительно не
сказав. Когда мы с Олей шли на это, то были готовы к разного рода неприятным
последствиям, но того, что  произошло,  мы  все-таки  не  ждали...  В  вечер
свадьбы, узнав о происшедшем, приехала Ольга Леонардовна  и  с  истерикой  и
обмороками на лестнице, перед дверью моей  квартиры,  требовала,  чтобы  Оля
сейчас же вернулась к ней..."  Сохранившееся  письмо  Михаила  Чехова  почти
совпадает с той картиной, какую подробно живописует Ольга Чехова в  книге  о
своем первом замужестве, хотя в других случаях расхождений с фактами  много,
может быть, излишне много в мемуарах знаменитой немецкой "звезды", на склоне
лет решившей написать воспоминания.
   Венчались молодые в деревне  в  десяти  километрах  от  Москвы.  Женитьба
Михаила Чехова наделала много шума у всех родных. Положение знаменитой тети,
Ольги Леонардовны, действительно выглядело очень неловким: родители доверили
ей дочь, а она не усмотрела. Кроме того, отец Оли  занимал  довольно  важный
пост в Петро-граде, а  Миша  тогда  был,  с  их  точки  зрения,  всего  лишь
маленьким актером.
   Он был принят в  Художественный  театр  Станислав-ским.  На  вопрос,  что
осталось у него в памяти от первой встречи с Михаилом Чеховым, Станиславский
задумался и потом сказал: "Мне стало его жалко". "Что-то в его  глазах  было
доброе и беспомощное", -  вспоминала  Мария  Иосифовна  Кнебель,  актриса  и
режиссер МХАТа, боготворившая Михаила Чехова. Только  из  уважения  к  Ольге
Леонардовне Книппер и к  памяти  великого  русского  писателя  Станиславский
согласился послушать юношу.  О  том,  чем  завершился  визит  к  Константину
Сергеевичу, Михаил Чехов говорит кратко: "Станиславский сказал мне несколько
слов и объявил, что я  принят  в  Художественный  театр".  После  встречи  с
племянником Чехова Станиславский заметил Немировичу-Данченко: "Миша Чехов  -
гений". Это было в 1912 году.
   О нем сразу стали слагать легенды. Пройдет немного времени  -  и  Михаила
Чехова назовут гениальным  русским  актером.  Но  когда  племянница  Книппер
выходила замуж за племянника Чехова, родные молоденькой  Ольги  считали  его
актером "на выходах". Спустя четыре года после женитьбы Чехов был уже первой
знаменитостью  России.  Сыграл  своих  великолепных   и   абсолютно   разных
"стариков": Кобуса в "Гибели "Надежды"" Гейерманса,  Калеба  в  "Сверчке  на
печи" Диккенса, Фрибэ  в  "Празднике  мира"  Гауптмана,  замечательно  играл
Епиходова в "Вишневом саде" на сцене МХТ. Когда он сыграл Калеба в  "Сверчке
на печи", ему было всего двадцать два года, это было  за  год  до  женитьбы,
потому довольно странно выглядит мнение родных его  жены,  что  он  был  "на
выходах". На гастролях в Петрограде в 1915 году о силе его таланта  говорили
с восторгом, и  он  сам  иронически  писал  Марии  Павловне  Чеховой:  "Твой
гениальный племянник приветствует тебя и желает сказать, что принят он здесь
у Олиных родных чудесно..."
   Олины родные уже примирились с замужеством дочери.  Она  к  тому  времени
поступила в Училище живописи, ваяния и зодчества и, как писал Михаил  Чехов,
"капсульке моей не  особо  приятно  сидеть  в  городе,  ибо  она  мечтала  о
набросках где-нибудь этак в полях и лесах, но что  делать,  было  бы  ей  не
выходить за меня". В своей книге Ольга Чехова пишет о том, что "она посещала
школу-студию при Московском  Художественном  театре"  и  что  ее  учитель  -
Константин Сергеевич  Станиславский.  Когда  в  Германии  впервые  появились
мемуары  Ольги  Чеховой  и  она  прислала  экземпляр  своей  книги   Евгении
Михайловне Чеховой (двоюродной сестре ее  первого  мужа),  в  Москве  первые
читатели удивлялись  многим  неточностям  об  ее  жизни  в  России.  Но  сын
Качалова, Вадим  Васильевич  Шверубович,  автор  замечательных  мемуаров  "В
старом Художественном театре", хорошо  знавший  Ольгу  Чехову  в  молодости,
заметил,  что  она  действительно  на  правах  вольнослушательницы  посещала
занятия в Первой студии Художественного театра, но никогда не играла на  его
сцене, и вспоминал, что летом у кого-то в имении  разыгрывали  любительского
"Гамлета", в котором Михаил Чехов дурачился, играя Гамлета, а  Ольга  Чехова
изображала Офелию. Она была пленительна,  но  совсем  не  талантлива,  да  и
всерьез к этому  представлению  никто  не  относился.  Как  известно,  Чехов
впервые сыграл Гамлета в 1924 году на  сцене  МХАТа  2-го  и,  как  в  любом
спектакле, где он играл, затмевал всех других исполнителей. Ольга  Чехова  в
это время уже жила в Германии.
   Спустя десятилетия Ольге Чеховой первый брак будет казаться  фарсом,  она
назовет  его  "сумасбродством,  за  которое  впоследствии  пришлось   дорого
расплачиваться". Мать Михаила Александровича неприязненно относилась к  ней.
"Я тосковала по свежему воздуху моей девичьей комнаты  в  Царском  Селе",  -
пишет она в своей книге,  сохранив  в  памяти  "полумрак,  тесноту,  спертый
воздух, брюзжащую больную свекровь  с  иссохшей,  порабощенной  няней",  обе
ненавидели ее. После спектаклей муж приводил в дом своих поклонниц, его мать
потворствовала этому. Ситуация осложнялась еще тем, что в молоденькую  Ольгу
Книппер-Чехову (по иронии судьбы она  стала  "второй"  Книппер-Чеховой)  был
безнадежно  влюблен  двоюродный  брат  Михаила   Александровича,   Владимир,
делавший  ей  предложение  и  мучивший  ее  даже  по-сле  замужества  своими
признаниями. По просьбе Михаила Чехова Владимир Чехов (сын Ивана  Павловича)
был в сентябре 1917 года принят в сотрудники  Художественного  театра,  а  в
декабре  застрелился,  похитив  браунинг  из   письменного   стола   Михаила
Александровича.   Это   произвело   на   Ольгу   Константиновну   сильнейшее
впечатление. Судя по всему, Владимир был психически очень болен, хотя  Ольга
Чехова до конца дней была убеждена в  неуравновешенности  и  своего  первого
мужа. Скажем, увидев солдат на площади в годы революции, он  так  испугался,
что после первого акта спектакля "Потоп" убежал в  гриме  домой  и  пришлось
возвращать деньги публике, так как кончить спектакль не могли.
   Свой брак с Михаилом Чеховым  Ольга  Константиновна  в  книге  вспоминает
мало, но звонкую фамилию первого мужа оставила до  конца  своих  дней.  "Она
предпочла разделить со мной мою славу", - посмеивался Михаил  Александрович,
еще будучи ее мужем и гордясь,  что  она  выбрала  именно  его  среди  сонма
молодых  людей,  сходивших  по  ней  с  ума.  Уж  очень   была   красива   и
обольстительна.
   В 1916 году у молодых родилась дочь, при крещении ей дали имя  Ольга,  но
вскоре все стали ее называть Ада (отец называл  ее  Ольгой  всегда).  Михаил
Чехов очень любил красавицу жену и привязался к ней, что не мешало ему  пить
и приводить в дом нравящихся молодых девиц. Со свойственным ей чутьем  Ольга
Константиновна угадывала, в какой душевной муке постоянно жил  ее  гениально
одаренный муж. Она старалась помочь наладить дом,  но  из  этого  ничего  не
вышло. Брак длился недолго. После  четырехлетнего  замужества  она  ушла  от
Михаила Чехова с неким Фридрихом Яроши,  бывшим  австро-венгерским  военным,
красивым, обаятельным авантюристом, обладавшим большой внутренней силой. Под
его влиянием Ольга Чехова переменила свою жизнь, вышла за  него  замуж  и  в
январе 1921 года уехала с ним в Германию.  В  воспоминаниях  Михаила  Чехова
записано, как уходила от него жена: "Помню, как,  уходя,  уже  одетая,  она,
видя, как тяжело я переживаю разлуку, приласкала меня и сказала:  "Какой  ты
некрасивый, ну, прощай. Скоро забудешь" - и, поцеловав меня дружески, ушла".
   Уход жены был  воспринят  Чеховым  столь  остро,  что  опасались  за  его
душевное здоровье. Он был  склонен  все  преувеличивать  и  драматизировать.
Развод был для него ударом.
   Годы жизни с Михаилом Чеховым дали Ольге Константиновне очень много:  она
дружила  с  сыном  Станиславского,  с  сыном  Качалова,  вращалась  в  среде
Художественного  театра,  к  ней  с   интересом   относились   прославленные
мхатовские  актеры,  Станиславский,  Немирович-Данченко,  Суллержицкий.  Она
знала Горького  и  Вахтангова,  Добужинского  и  Балиева,  создателя  театра
"Летучая мышь", часто бывала на спектаклях Художественного театра  и  Первой
студии и очень хорошо понимала, как окружающие ценят великий талант ее  мужа
и ее любимой тети, которую она почитала всю  свою  жизнь.  С  юных  лет  она
впитывала  в  себя  воздух  дома   Ольги   Леонардовны,   атмосферу   внутри
Художественного театра, тот творческий  заряд,  с  которым  ей  уже  никогда
больше не придется встретиться.
   В Берлине  Ольга  Константиновна,  расставшись  со  своим  вторым  мужем,
старается наладить актерскую карьеру. Путь на сцену  был  далеко  не  прост.
Сначала она играла в маленьких театриках (в начале двадцатых годов в Берлине
было  множество  небольших  театров,  входивших  в  империю   прославленного
немецкого режиссера Макса Рейнхардта),  и  это  давало  возможность  сводить
концы с концами. Потом начала сниматься в кино. Ее  красивое,  бесстрастное,
непроницаемое лицо таило в себе загадку. Роли были похожие  друг  на  друга:
аристократки и авантюристки. Обычно роскошный интерьер и элегантные туалеты.
Ее первый фильм, в котором она обратила на себя внимание,  назывался  "Замок
Фогельод", в 1923 году она снялась в "Норе" по пьесе Ибсена  и  после  этого
ежегодно снималась с шести-семи картинах. Шумный успех  имела  лента  "Мулен
Руж", но это уже было позже, в 1929 году. Какое-то актерское дарование в ней
было. Ольга  Леонардовна,  очень  любя  племянниц,  особенно  Аду,  большого
таланта в Ольге, правда, не находила, хотя всегда  удивлялась  ее  жизненной
силе.
   Но Ольга Чехова была настойчива и целеустремленна. Уже в марте 1924  года
она писала Ольге Леонардовне в  Москву:  "Вчера  совершилось  мое  крещение!
Вперед появились плакаты с моим именем, потом заметки в газетах.  Я  впервые
играла в драме... Я только, помню, никак не могла понять, что я этим прыжком
на сцену стану артисткой. Ведь я, кроме занятий с Мишей,  никакой  школы  не
имею. Разве только влияние его и студии, где мы дни и ночи проводили". Через
несколько дней она докладывала тете: "Эти дни вышли все критики обо  мне.  У
меня самый большой настоящий успех. Театр вечно полон.
   Мне самой так смешно. Я здесь стала известна.  Люди  из-за  меня  идут  в
театр, в меня верят... Я в руках очень хорошего режиссера,  так  что  ты  не
бойся. Ни немецкой школы, ни пафоса мне не перенять. Я каждый вечер играю  с
такой радостью, с таким волнением, плачу, вся моя жизнь сконцентрирована  на
сцене". (Письма Ольги Чеховой и ее сестры Ады Книппер  к  Ольге  Леонардовне
Книппер-Чеховой хранятся в Музее МХАТа.)
   В пьесе Осипа Дымова "Бабье лето" Чехова играла уже главную роль.  К  ней
пришел успех, но она была слишком умна, чтобы не понимать,  что  это  только
начало. В тот ее первый успешный сезон 1924 года у  нее  был  ангажемент  до
середины июля. Она играла по-немецки русские пьесы:  "Мизерере"  Юшкевича  и
"Бабье лето". Приглашение в Мюнхен и Вену  не  приняла,  потому  что  твердо
решила серьезно  работать.  ("Я  работаю  с  энергией  ста  лошадей.  Другая
жизнь".) С фильмами успела съездить в Рим и Флоренцию  и  в  1925  году  уже
снялась в семи лентах. Предложений в кино было гораздо больше, чем в театре.
"Пылающая граница", "Крест  на  болоте",  "Мельница  под  Сан-Суси",  "Город
соблазнов" - имя Ольги Чеховой становилось очень известным.
   Она постоянно писала в Москву Ольге Леонардовне. "Дорогая тетя Оля!  Я  в
Париже, поехала среди двух фильмов на десять дней сюда отдыхать, а  главное,
другой темп жизни вдохнуть для новой картины. В ресторане встретила Балиева.
Господи, до чего он обрюзг, постарел и потолстел! Поехал отдыхать в Ниццу...
Масса знакомых. Каждый вечер в театре.  Буду  играть  у  Рейнхардта  будущую
зиму" (23 апреля 1926 года). Жизнь проходила в работе,  росла  дочь,  "стала
такая хорошенькая и умная", добилась приезда в Германию матери и сестры  Ады
с дочерью. "Живем тихо, хорошо и уютно. Теперь сама себе хозяйка".
   Но мысли были постоянно связаны с Россией. Ждала приезда в  Германию  Вл.
И. Немировича-Данченко, радовалась, когда ее посетил Москвин, великий артист
Художественного  театра.  К  Западу  привыкала  нелегко.  "Запад  я   где-то
принимаю, а где-то отталкиваю всеми  силами.  Людей  сторонюсь,  чужие  все,
ископаемые какие-то" (из письма к О.  Л.  Книппер-Чеховой  10  декабря  1931
года). Она довольно долго чувствовала себя чужой, говорила с сильным русским
акцентом и трезво смотрела на мир. "Здесь каждое слово - деньги, каждый день
- деньги... Зовут в Америку, но я не поеду, не могу я среди людей без сердца
и души работать" (из письма к О. Л. Книппер-Чеховой 27 сентября 1927 года).
   Теперь у нее была в центре Берлина роскошная квартира,  уютная,  большая,
дочь воспитывала англичанка. С каждым годом снималась все больше и бол