ли в эту игру? 
	-- Это не игра. В ней нет элемента случайности и не нужно умения. 
	-- Очень хорошо. Начнем трехточеченую игру, и я попытаю удачу, хоть 
и мое умение тут оказывается ни к чему. 
	Иво пожал плечами и нарисовал три точки: 
 
001.TIF 
 
	Затем соединил левую с верхней и добавил точку в центре отрезка. 
 
002.TIF 
 
	Гротон соединил центральную и отдельно стоящую точки 
 
003.TIF 
 
	Иво замкнул петлю вокруг верхней части фигуры: 
 
004.TIF 
 
	Гротон хмыкнул и добавил еще петлю. 
 
005.TIF 
 
	Через два хода внутри фигуры появился глаз, а внизу основание. 
 
006.TIF 
 
	Последним ходом Иво добавил полукруг к основанию, и оставил 
Гротону две точки, но соединить их было уже невозможно -- одна была внутри, 
а другая снаружи. 
 
007.TIF 
 
	-- Может, повысим ставки? -- сказал Гротон.-- Скажем, пять или шесть 
точек? 
	-- Если точек пять -- побеждает первый игрок, если шесть...-- он на 
секунду задумался,-- если шесть, то второй. Все равно это не игра. 
	-- Как это вам удается? 
	Вмешался Брад: 
	-- У Иво способности к подобным вещам. Он знает -- и все тут, и 
выиграет в спраут у всех нас хоть сейчас, я уверен. 
	-- Даже у Ковонова? 
	-- Может быть. 
	Гротон с сомнением покачал головой. 
	-- Поверю, когда увижу. 
	Иво поймал пристальный взгляд Афры. 
	-- Извините,-- сказал он смущенно.-- Я думал, что все вам объяснили. 
Тут нет ничего особенного. Просто логические фокусы. Это у меня с тех пор, 
как себя помню. 
	-- Вы меня заинтересовали,-- сказал Гротон.-- Вы мне не сообщите дату 
вашего рождения? 
	-- Не говори ему, Иво! -- сказал Брад.-- Ты так выдашь все секреты 
своей жизни. 
	-- Он не скажет! -- вскрикнула Арфа.-- Не будьте смешным. 
	Иво окинул всех взглядом, стараясь не задерживаться на лице Афры, 
слишком уж она была прекрасна в гневе. 
	-- Я что-то не то сказал? -- и добавил про себя: "Опять?" 
	-- Гарольд у нас астролог,-- пояснил Брад. Скажи ему дату и место 
рождения с точностью до минуты, и он тебе составит гороскоп, на котором 
будет даже твой личный номер. 
	Гротон выглядел немного уязвленным. 
	-- Астрология -- это мое хобби. Вы можете говорить, что это салонная 
игра, но я считаю, что правильно применив астрологию, можно извлечь пользу. 
	Иво пожалел, что его втянули в разговор, но не потому, что был 
неравнодушен к астрологии, просто ему было неприятно видеть, как 
издеваются над Гротоном. Не то, что бы ему нравился Гротон, но жестокость, 
даже вежливая, была ему не по нутру. Казалось, Брад иногда был немилосерден 
к слабостям тех, кто не так умен, как он. 
	-- 29 марта 1955 года,-- сказал Иво. 
	Гротон записал дату в маленький блокнот. 
	-- Не известно ли точное время? 
	-- Известно. Я как то видел запись -- 6.20 утра. 
	Гротон и это записал. 
	-- Я припоминаю, вы как-то говорили, что родились в Филадельфии. 
Это в Пенсильвании или в Миссисипи? 
	Иво попытался вспомнить, когда он это упоминал. 
	-- В Пенсильвании. Это имеет значение? 
	-- Все имеет значение. Я мог бы вам объяснить, если интересно. 
	-- Давайте не будем устраивать школьный урок,-- раздраженно сказала 
Афра. 
	Иво отметил, что в ней тоже была какая-то бесчувственность, как и у 
Брада, хотя, возможно, это была лишь импульсивная реакция. Она была как 
скаковая лошадь -- норовистая, непоседливая, ей не было дела до симпатий и 
антипатий других. 
	Зачем Браду скаковая лошадь? А зачем она ему? 
	-- Интересная мысль,-- невозмутимо ответил Гротон.-- Астрологию 
вполне можно было бы преподавать в школе. Я жалею, что не начал изучать ее 
лет на десять раньше. 
	-- Я не понимаю,-- продолжала Афра с наигранным недоумением.-- Как 
может грамотный инженер, вроде вас, мирится с такими предрассудками? Нет, 
действительно... 
	-- А ты ведь когда-то преподавал в школе? -- спросила Беатрикс, мягко 
прервав Афру, только потом Иво понял, что она предотвратила 
начинающуюся ссору. 
	Очевидно, это случалось уже не раз, и жена хорошо знала признаки 
надвигающегося конфликта. Иво и сам их видел: грузный мужчина спокойно 
отвечает на насмешливые вопросы, не теряя самообладания, в то время, как 
легко возбудимая девушка начинает выходить из себя. Наверное, Гротон 
защищал астрологию потому, что это было нелепо и, тем самым, слегка, а 
может и не слегка, поддразнивал Афру. 
	Может быть, ему нравился недостойный человек? Афра была 
изумительна и прекрасна, но ее темперамент изменял ей. В подобных ситуациях 
это может быть серьезной помехой. Ерунда. Брад прервал бы любой спор, если 
бы он зашел слишком далеко. 
	Гротон опять что-то сказал, и Афра опять на него набросилась, но Иво, 
задумавшись, не слышал, что именно. Когда он вернулся к действительности, 
Гротон рассказывал о своем опыте преподавания. Иво прислушался и с 
удивлением обнаружил, что ему интересно. 
	Оказалось, что это было до его женитьбы на Беатрикс. Иво знал о 
Гротоне намного меньше, чем предполагал. 
	-- ...пошел добровольцем. Полагаю, что многие инженеры были такими 
же наивными, как я. Но компания, на которую я работал,-- не забывайте, это 
было в 67 или в 68, недолюбливала бастующих учителей, и предложила всем 
желающим попытать счастья в новом деле, предоставив оплачиваемый отпуск. 
И, естественно, временная зарплата в школе, вдобавок. Многие из нас, 
инженеров, решили показать этим диссидентам, что мы, в отличие от них, 
ценим школьную систему и не позволим ее разрушить, и пусть бастуют хоть 
целую вечность. В конце концов, все мы имели образование не хуже, чем они, 
так как каждый был бакалавром либо магистром, а то и доктором в своей 
области плюс большой опыт практической работы. Так мне, по крайней мере, 
казалось в двадцать семь лет. 
	Он остановился, но на этот раз Афра не стала отпускать колкие 
замечания. Ей тоже было интересно. 
	Двадцать семь. На два года больше, чем сейчас Иво. Он живо 
представил себя на месте Гротона, доброволец на место преподавателя в школе, 
в которой учителя объявили незаконную забастовку. Фактически, тебя 
увольняют с работы, а когда надоест преподавать, берут обратно... более чем 
ясно. 
	Он одел лучший костюм, пытаясь выглядеть уверенным в себе 
человеком, но пульс учащенно бился при одной мысли о встрече с подростковой 
аудиторией. Не забудет ли он, что говорить? Сможет ли он ясно изложить то, 
что так хорошо понимает сам? Очень важно должным образом суметь 
иллюстрировать материал. 
	Эта школа не могла одновременно занять все классы и часть начальных 
классов была распущена по домам, тем не менее казалось, что школа набита 
детьми. Мальчишки визжали и носились по коридорам, швыряли на пол книги, 
сбивались в шумные кучи; было очевидно, что никто не может призвать их к 
порядку. Когда Иво с другими добровольцами ожидал инструктажа, прямо на 
пороге одного из классов разыгрывалась довольно неприличная любовная 
сцена, однако проходящие учителя делали вид, что не замечают этого. Иво 
просто забыл, насколько физически зрелыми бывают шестнадцати- и 
семнадцатилетние девушки. Два мальчика принялись драться прямо перед 
кабинетом директора, тот лишь высунул голову и крикнул: "А ну, прекратите" 
и гневно смотрел на них, пока они не убежали. Любовники прервали свое 
занятие только для того, чтобы отойти к дальнему дверному проему, где 
продолжили свои любезности. В общем, царил полный хаос. 
	Его классная комната была в конце крыла, в технической секции. Он 
был рад, что так случилось, по крайней мере это было ему знакомо. Другие 
инженеры из его компании пытались преподавать английский или историю, а 
одного даже приставили нянчиться с испанским классом. Дети что-то лопотали 
по-испански и смеялись, когда он не мог отличить ответ на уроке от грязных 
шуток в его адрес. Позднее Иво всегда чувствовал тошноту, вспоминая об 
этом,-- это было все равно, что выйти голым на сцену. 
	Итак, он стоял перед тридцатью пятью студентами старшего 
инженерного класса. Они вели себя довольно спокойно и внимательно слушали 
его. Но это было затишье перед бурей. Что же сказать вначале? Как сломить 
лед? 
	Нет проблем. Нужно провести проверку присутствующих. Директор им 
это хорошо растолковал. Несколько хлопушек или баллонов с водой на 
перемене -- с этим можно мириться, но с пропуском уроков -- ни в коем случае. 
Создавалось впечатление, что штат ежедневно хорошо платил за каждую 
голову в классе, и школа не могла себе позволить упускать хоть одну. Кроме 
того, это позволяло каким-то образом контролировать ситуацию. 
	Ученик мог носиться по коридору или заниматься любовью в углу, но 
если он не успевал в класс по звонку, его не допускали на урок. Так что 
проверка не была такой уж глупостью. 
	Легко сказать, да трудно сделать. Он не знал этих подростков в лицо, и 
ему приходилось верить на слово, когда они откликались на имя, которое он 
старательно выговаривал. 
	В классе нарастало веселье, Иво считал, что это вызвано неправильно 
произнесенными фамилиями, пока на одну из фамилий -- Браун, не 
откликнулось сразу два голоса. Стало понятно, что товарищи покрывают 
отсутствующего студента. 
	Он с облегчением вспомнил, что у него есть схема, на которой записаны 
места студентов в классе. Так он сможет их проверить, если, разумеется, все 
сидят на своих местах. 
	-- Так, инженеры, все на свои места! Я хочу, чтобы каждый занял свое 
место. 
	-- Мое место дома! -- сострил один студент и все весело захохотали. 
	Следующей задачей было выяснить, где чье место на практических 
занятиях, чтобы можно было начать целенаправленное обучение. 
	Это был общий курс, в основном электроника, учебники были хорошие, 
но безнадежно устаревшие. 
	Он попытался дополнить их, заполняя пробелы, относящиеся к 
последним десятилетиям, иначе обучение было бессмысленным. 
	Один из подростков, как ни в чем ни бывало, достал сигарету и 
закурил. 
	Иво призвал весь класс ко вниманию: 
	-- Так, вы...-- он справился по схеме.-- Бунтон, что вы делаете? 
	-- Курю,-- ответил студент, изобразив удивление. 
	-- Разве нет школьного правила, которое запрещает студентам курение? 
	-- Старшим в техническом крыле разрешено, сэр. 
	Иво осмотрелся, подозревая ложь. Остальные скрывали ухмылки. Они 
пытались выпереть совместителя, как его и предупреждали. Настало время 
жестких мер. Директор им все ясно изложил: "Либо вы управляете классом, 
либо класс управляет вами. Если вы слабак, они это сразу почувствуют. Будьте 
построже. За вами авторитет общественной образовательной системы. 
Большинство наших детей -- это хорошие дети, но нужна твердая рука. Не 
позволяйте нескольким баламутам взять верх..." 
	"Обычная болтовня",-- думал он тогда -- час назад? -- но совет скорее 
всего дельный. Сейчас пришло время ему последовать. Он изобразил 
решительность, которой не было и в помине, и поставил свои условия: 
	-- Мне все равно, какие правила в техническом крыле для старших или 
младших. Но я не допущу пожара из-за курения в моем кабинете. Убери свою 
травку сейчас же! 
	Тут все на него набросились. 
	-- Что вы себе позволяете! 
	-- Мистер Хувер нам разрешает! 
	-- Как же мы сможем сосредоточиться?! 
	-- Козел! 
	Иво заколебался, чувствуя неуверенность. Он не хотел быть их 
марионеткой. 
	-- Хорошо, Бунтон. Вы можете курить в классе,-- шумное ликование,-- 
если покажете письменное разрешение директора. 
	Тишина. 
	Подросток вскочил. 
	-- Я сейчас пойду к нему! Он вам скажет, что можно! 
	Иво отпустил его. Остаток урока он пытался выяснить, что студенты 
знают о конструировании и как далеко продвинулись по учебнику. Было 
нелегко принимать класс от другого учителя, и он предвидел, что еще больше 
усилий понадобиться затратить постоянному учителю, когда он вернется, так 
как у них были явно разные стили преподавания. 
	Бунтон так и не вернулся. 
	У Иво не было времени выяснять почему. Наверное, директор был 
занят. 
	Прозвеневший звонок напомнил ему, что он так ничего и не сделал. Все, 
что успел -- это проверка присутствующих, инцидент с курением и попытка 
выяснить, с чего начать. Когда студенты вышли из класса и ввалилась новая 
толпа, он вспомнил, что даже не дал им домашнее задание. Ну и начало! 
	В комнате был полный беспорядок. На полу валялись комки бумаги, 
стулья разбросаны, мусор на партах и всюду куски разноцветного провода. 
Теперь все нужно повторить с новым классом. 
	Каким-то образом ему это удалось. Тем же вечером он получил записку 
от директора, в ней предлагалось ему самому решать проблемы своего класса, а 
не оскорблять студентов и вовлекать в конфликт дирекцию. Как выяснилось, 
Бунтон просто пошел домой и рассказал там историю о том, как его 
несправедливо выгнал с урока временный учитель. Его мать в ярости 
позвонила директору и настаивала на том, чтобы преподаватель был наказан. 
	Иво с ужасом прочитал записку. Никому не было дела до того, правда 
это или нет. Оказывается, любой студент может выдвигать против 
преподавателя какие угодно обвинения, и ему поверят. В конце концов, он 
дошел до предела. Попытался встретиться с директором во время своего 
ежедневного свободного часа, но тот был слишком занят. Тогда он сел на 
учительский диван и написал рапорт, в котором изложил ситуацию. Это 
отняло время, которое он планировал потратить на просмотр материалов 
завтрашнего урока, но, он надеялся, все будет улажено. 
	-- Ха! -- сказала Афра. 
	Иво встрепенулся и вернулся к действительности: это была жизнь 
Гротона, а не его. 
	-- В тот день я смертельно устал,-- продолжал Гротон.-- Насколько я 
могу судить, пришлось убрать достаточно мусора и неправильно произнести 
достаточно имен, чтобы хватило на целый год, но я никого ничему не научил. 
И, вдобавок ко всему, я получил три телефонных звонка от сердитых 
родителей, которые ругали меня за дурное обращение с их работящими 
ангелятами. Последний звонок был в час ночи и, наверное, я только тогда 
понял, что значит быть учителем. 
	-- Следующий день был еще хуже. Прошел слух, что меня могут 
отозвать. Казалось, что каждый знал о моих неприятностях с дирекцией, и 
студенты решили меня сломать. Они без разрешения разговаривали, спали на 
уроках, рассматривали комиксы; я не мог сосредоточить их внимание даже на 
время. Я видел, что некоторые были заинтересованы в предмете и думали о 
будущем, но те, кто вовсе ничего не знал, отказывались даже слушать. Они 
рисовали девушек и гоночные автомобили на учебниках, и на доске всегда было 
написано неприличное слово. Всякий раз я его молча стирал, хотя мне 
советовали прочитать нотацию, но на следующий день оно появлялось снова. 
Когда я начинал говорить, раздавался непонятный звук -- пищание губной 
гармошки или что-то в этом роде,-- который прекращался, когда я замолкал. Я 
не мог его игнорировать, так как только он раздавался, весь класс начинал 
шуметь, а обнаружить источник я не мог. И я и они прекрасно знали, что 
случится, если я пошлю нарушителя дисциплины к директору. Со мной 
проведут беседу, не со студентами, на тему "Как важно держать ситуацию под 
контролем". Это была моя обязанность. 
	-- Ад,-- сказал Гротон,-- Это полный класс непослушных подростков и 
малодушная администрация. Это была каторга, но я не уходил. Тогда я и 
заинтересовался ходом переговоров между правительством штата и FEA. 
	-- FEA? -- спросил Иво. 
	-- Ассоциация преподавателей Флориды. Это была организация 
учителей, может, она еще существует. Я действительно начал уважать их 
позицию. Я еще никогда так не работал, а кругом была ложь и 
несправедливость. Газеты были полны заголовками: "Замечательные 
добровольцы становятся на место сбежавших учителей!", "Никому не нужны 
наши невинные дети!", "Губернатор не дает комментариев" и так далее. Но 
теперь уж я знал, где правда. Эти дети были невиннее разве что журналистов! Я 
был скэбом -- штрейкбрехером, и думал, что должны быть какие-то другие 
формы протеста, но ведь у учителей были свои убедительные аргументы. 
Добавочные деньги поначалу казались благом. Мой доход увеличился на сорок 
процентов. Но эти деньги того не стоили! Прежде всего, моя жизнь уже не 
принадлежала мне; я проверял работы каждую ночь и пытался что-то 
предпринять, если находил одинаковые ошибки -- явный признак списывания, 
но не было доказательств. К тому же, еще нужно было подготовить урок на 
следующий день. Я не мог уснуть. Передо мной стояли эти хитрые юные лица, 
которые только ждали оговорки или того, чтобы я отвернулся, чтобы плюнуть 
на оконное стекло. Тут до меня дошло -- их прежний учитель переносил все это 
за сорок процентов моей зарплаты! -- Гротон на секунду задумался. 
	-- Но самый сильный шок был в конце. Забастовка провалилась через 
пару недель, и большинство учителей вернулись на свои старые места. Я пошел 
на постоянную работу и вздохнул с облегчением. Казалось, гора упала с плеч. 
Но я еще раз навестил эту школу. Я хотел встретиться с человеком, которого я 
замещал. Я хотел извиниться за свое невежественное вмешательство и сказать, 
что он лучше, чем я. Это была мне наука, и я испытывал к нему огромное 
уважение и хотел, чтобы он знал, какую титаническую работу он делает в 
таких условиях. Я просматривал его книги и записи, и могу сказать, что он был 
очень хорошим инженером, он был на уровне, несмотря на то, что учебники и 
программы устарели. Но его там не было. Его классы расформировали. 
Администрация отказалась принять его вновь. Оказалось, что он был в 
руководстве FEA и одним из организаторов забастовки. Администрация 
отомстила ему и его соратникам, хотя все они были одними из лучших учителей 
в системе. Заурядных оставили, ведь те не "подстрекали" и не требовали 
улучшения системы образования. Я узнал, что так поступили во всем штате, а 
это значило, что система образования никогда уже прежней не будет. Они 
грубо вышвырнули наиболее преданных делу людей, наиболее небезразличных, 
вместо того, чтобы признать справедливость их требований. 
	-- Почему они не увеличили зарплату? -- спросил Иво.-- Купили бы 
новые учебники и так далее. Так же сделали многие другие штаты. 
	-- В то время у штата был большой дефицит бюджета. Если бы подняли 
зарплату учителям, пришлось бы поднять ее и другим низкооплачиваемым 
профессиям: полицейским, социальной сфере, даже временным рабочим. А это 
означает увеличение налогов... 
	-- А-а... 
	-- Или закрытие лазеек в налогообложении,-- добавил Брад.-- А это 
сильно ударило бы по специфическим интересам власть имущих. 
	Перед мысленным взором Иво появились хоботоиды, разоряющие 
планету Санга. "Вот так оно и происходит",-- подумал он. Общественная 
апатия приводит к власти нечистоплотных индивидуумов с их специфическими 
интересами, а это и есть путь к гибели. 
	Знал ли Брад, что беседа примет такой оборот? Хотел ли он сказать 
этим, что придется встретить врага на последнем рубеже, космическом? 
Сенатор Борланд, представляющий реакционные силы... 
	Гротон улыбнулся: 
	-- Извините, я не хотел заводить об этом разговор. Обычно... 
	-- Ты мне никогда не рассказывал об этом, дорогой,-- сказала Беатрикс. 
	-- Никому не нравиться распространяться о своих ошибках. Поэтому я 
пытался забыть, чем на самом деле было мое "преподавание". Меня и сейчас 
бросает в дрожь, когда я вспоминаю эти адские две недели -- они были как два 
месяца. Прошло много времени, прежде чем я пришел в себя. Прежде, чем я смог 
забыть, что значит ответственность без власти, что такое деградация нашей 
молодежи, что такое тщетные усилия и несправедливость руководства. 
	"А сам ты ничего не сделал",-- подумал Иво. Как же может 
человечество что-то изменить, если даже те, кого шокирует творящаяся 
вакханалия, отступают. 
	-- Теперь я уже кое в чем разбираюсь,-- сказал Гротон.-- У меня есть 
Беатрикс. И я держусь подальше от всякой "борьбы". Может, я просто утратил 
ненужный идеализм. 
 
 
	Брад взял Иво на встречу. Афра была занята, и он старался не думать о 
ней. Сенатор Борланд был на удивление похож на душевнобольного 
профессора Джонсона, которог