рания. Но это очень плохо. Плавится любой известный 
нам материал. То, что я открыл, является технологией теплового 
экранирования -- Джозеф для тебя выглядит обычной ракетой, а на самом деле 
он только внешне -- "Сатурн VI". Его двигатели развивают ускорение, как бы 
тебе сказать,-- в десять раз превышающее нормальную гравитацию и могут 
поддерживать его в течение недели, пока у него не кончится водород. Ну и он 
никогда не остынет, конечно. Только подумай, насколько это превосходит все 
известные на Земле двигатели. 
	-- Брад, я в ужасном восторге от всего этого. Но я все же дилетант. У 
меня никогда не было технического образования. Я верю, что эта ракета 
сделает все, что бы ты ни сказал. 
	Беседа увяла. Иво знал, что Брад не обиделся. Просто разговор зашел 
за опасную черту -- по-видимому, это из-за макроскопа? -- так что безопасней 
было его прервать. 
	Осмотрев ближайшие окрестности, он взглянул за обод станции, 
отвернувшись от нестерпимо яркого Солнца, и увидел звезды. Он с удивлением 
обнаружил, что знает их. 
	Большая Медведица -- Большой Ковш -- была видна хорошо, ручка 
ковша указывала на Малую Медведицу. 
	"А кем была Медведица?" -- бывало спрашивал он себя. "Это не леди, а 
жена медведя!" -- отвечал тогда он себе. 
	Дракон обвился вокруг Малого Ковша. Двигаясь со сверхсветовой 
скоростью по линии, которая соединяет Большой Ковш и Полярную Звезду, он 
мог бы достичь Водолея, который все время гонится за Козерогом. 
Преследователь так близко, но не судьба ему догнать жертву. Иногда это 
огорчало Иво, в этом была какая-то особая, личная трагедия, но он не мог 
объяснить, почему чувствовал так. 
	Вдруг он осознал, что свет, который он видит, звезды послали столетия 
тому, а может и раньше. Возможно, один из этих лучей испущен тогда, когда 
он, четырнадцатилетний мальчишка, собрав компанию таких же как он сам, 
занялся стрельбой из лука. Так появилось имя "Арчер" -- неистово 
патриотическое, как раз когда в стране начали собираться тучи вражды, и это 
было концом жизни, которую он знал.<$FArcher -- лучник, во второй части 
предложения имеется в виду Гражданская война в США> Но его также могли 
бы назвать иначе, например из-за флейты, на которой он играл серенады юным 
леди. Преподаватель, так звали его, когда он работал в колледже, но студенты 
переиначили на "предвыпиватель". Или "Пахарь", за то, что он любил 
цитировать "Пахаря" Пайерса. 
	Тогда он был воспитанным молодым человеком, приветливым, 
образованным, достойным, высокоморальным. Ему не было четырнадцати, 
когда он поступил в Университет Олгетрон города Мидвей, штат Джорджия, 
тогда он зачесывал свои прекрасные волосы набок и закладывал пряди за уши. 
Одевался хорошо, но не кричаще. Уже появился намек на сутулость, но походка 
была бодрой. Он не любил занятия спортом. 
	В колледже было сорок студентов. 
	Музыка и книги были его лучшими друзьями, но и молодые леди тоже 
не были забыты. 
	Однажды один из студентов неправильно его понял и публично назвал 
лжецом. Он немедленно ударил его, хотя и не отличался силой. Противник 
вытащил нож и воткнул лезвие на дюйм в его левый бок, но он не сдался. После 
этого случая никто не смел называть его трусом. 
	-- Что ты думаешь об Афре? -- спросил его Брад 
	Это имя вернуло его к действительности. Чего стоит храбрость в 
прошлом, если сегодня битва проиграна? 
	-- Ты серьезно насчет нее? 
	-- Конечно, ты же ее видел. 
	-- Судя по цвету кожи -- европейка на 102 процента. 
	-- Угадал. Ее родословная восходит ко временам саксонского 
завоевания. 
	Иво мягко улыбнулся: 
	-- А проект? 
	-- Проект завершен, ты ведь сам знаешь. Сейчас мы свободные 
граждане. 
	-- Ты не можешь стереть прошлое. Если бы она знала... 
	Брад странно посмотрел на него: 
	-- Я ей сказал, что было несколько проектов, связанных, но разных. И 
что меня исключили из группы, так как я недобрал интеллектуальный 
коэффициент. 
	-- Недобрал?! 
	-- А как ты назовешь интеллектуальный коэффициент сто шестьдесят, 
если нижняя граница двести? 
	-- Понимаю. А что ты ей сказал о том, откуда я? 
	-- Ничего кроме правды, Иво. Что частный фонд отобрал 
представителей хомо сапиенс со всех уголков земного шара и... 
	-- И вывели общерасового предка, от которого, как они считали, пошло 
человечество. Выходит, я палеонтологический экспонат. 
	-- Ну не совсем так, Иво. Видишь ли... 
	Их разговор прервал звук открывающегося люка. Можно было 
входить. 
	Внутри все было забито панелями управления, но места было 
достаточно для нескольких человек, если осмотрительно передвигаться. 
Короткий туннель за шлюзом вел в почти сферическую комнату. Первое, что 
увидел Иво, было оборудование: циферблаты и шкалы были повсюду, рычаги 
торчали со всех сторон. Иво обнаружил, что ориентироваться довольно 
сложно, так как не существовало выделенного направления "вверх". Где бы он 
ни стал, там и был низ, слабый магнетизм, который удерживал его на 
поверхности корпуса еще чувствовался внутри. 
	Оператор, работавший до их прихода, уже надевал скафандр. Брад 
обратился к нему на иностранном языке и получил короткий ответ, представил 
Иво: 
	-- Иво Арчер -- американец. 
	Человек вежливо кивнул. 
	-- Сам видишь, все тщательно организовано,-- произнес Брад, в то 
время, как этот человек проверял скафандр.-- Тридцать стран вложили деньги в 
этот проект, и каждая получает свою долю -- да ты это наверное знаешь. Мы 
ежедневно посылаем подробные отчеты. 
	-- Так это американский час? 
	-- Нет. Местный персонал мало беспокоит официальная чепуха. Этот 
джентльмен и не джентльмен вовсе -- то есть, он не сама порядочность. Он 
израильский геолог, работает на Индонезию. Их собственный геолог занят в 
одном частном проекте. 
	-- Но кто-то должен за это платить? 
	-- Правильно, Индонезия получит данные, а его родина ничего не 
узнает. 
	-- Как же нам вклиниться? 
	-- Я зарезервировал время для более важной работы. Он все понимает. 
	-- Просто показать мне макроскоп? Брад, ты же не можешь... 
	Израильтянин поднял руку в перчатке: 
	-- Все в порядке, мистер Арчер,-- сказал он.-- Мы не задаем мистеру 
Карпентеру лишних вопросов. 
	Он надел шлем, загерметизировал скафандр и забрался в шлюз. Иво 
заметил, что не было толчка от выходящего воздуха, здесь не было принято 
играть в подобные игры. Вероятно, тот человек карабкался вдоль одной из 
растяжек, не решаясь на полет в вакууме. Иво подумал, что это наиболее 
разумный способ передвижения. 
	Брад уселся в кресло оператора и начал настраивать какие-то приборы. 
Иво попытался что-то понять, глядя на ряды шкал и индикаторов, но это ему 
не удалось, уж больно все было сложно. 
	-- Все в порядке, дружище, мы одни. Здесь нет "жучков", уж я-то знаю 
точно. 
	Чувство обеспокоенности опять вернулось. Вот оно что: 
	-- Зачем ты меня позвал? 
	-- Нам нужен Шен. 
	Иво ответил молчанием. Он знал ответ. 
	-- Мне не очень хочется просить тебя об этом,-- сказал Брад, искренне 
извиняясь,-- но это очень важно. Мы в большой беде. 
	-- Естественно, тебе нужно было не мое приятное, хотя не очень 
интеллектуальное, общество. Ты привез меня не просто для того, чтобы 
показать потрясающую технику и потрясающую девушку. 
	Когда Брад бывал серьезным, это его сильно старило, а сейчас он 
выглядел куда более серьезным, чем явствовало из его речи. 
	-- Я знал, что тебе не понравится, Иво. В душе ты чертов пуританин и 
боишься всего, в чем видишь слишком много удовольствий, и вообще, я не в 
состоянии понять, почему ты здесь, в космическом веке, а не в Конфедерации 
Южных Штатов, в девятнадцатом. И все же мне твое общество больше по душе, 
чем компания Шена, и я бы ни на дюйм не вторгался в мир твоих поэтических и 
архаических фантазий. Но дело в том, как это ни прозвучит банально, что речь 
идет о безопасности всего мира. Дело срочное. Если бы твоих неординарных 
способностей было достаточно... 
	-- Так значит, игру на обыкновенной флейте ты называешь 
неординарностью? 
	Но он знал, что имел в виду Брад, даже лучше, чем хотел бы. 
	-- Да кто я? Просто невежда, стоящий на интеллектуальном уровне 125 
и дающий советы супермодели на уровне 160? Особенно, если он знает, что это 
неправда и единственный в проекте, кто мог иметь коэффициент 200 был... 
	Брось, Иво. Ты лучше меня знаешь, что эти цифры ничего не значат. Я 
тебе искренне говорю, что ситуация безнадежная, а Шен единственный, 
известный мне, кто способен разобраться в ней. Я имею право позвать его, 
когда он мне нужен. Но прошло уже двадцать лет, и сейчас он мне 
действительно нужен. Он нужен Земле, и ты должен это сделать. 
	-- Я думаю не только о себе. Брад, ты же знаешь, стоит только 
выпустить джина из бутылки -- ты же помнишь Шена. Твоя работа, твоя 
девушка... 
	-- Я могу пожертвовать всем. Я уверен. У меня нет выбора. 
	-- А у меня есть. И ты должен, черт возьми, доказать мне, что лекарство 
не хуже, чем сама болезнь. 
	-- Для этого мы и здесь. Я хочу тебя ознакомить с устройством и 
работой макроскопа, прежде чем объясню, в чем проблема. 
	-- Только попроще, пожалуйста. Я даже не понимаю, что там у тебя на 
циферблатах. 
	-- Хорошо, по сути, макроскоп -- это огромный кусок уникального 
кристалла, который реагирует на излучение, не ведомое до сих пор человеку. В 
результате получается очень слабый, но информативный пространственный 
сигнал. Встроенный компьютер отфильтровывает шум и транслирует сигнал в 
оцифрованный зрительный образ. Процесс сложный, но мы имеем дело с 
пространственным разрешением, которое намного превосходит то, что можно 
получить, используя любой другой вид излучения. Вначале это было серьезным 
препятствием. 
	-- Высокое разрешение представляло проблему? 
	-- Я сейчас продемонстрирую. 
	Брад придвинулся к громоздкому аппарату, надел нечто вроде шлема с 
матовыми окулярами и склонил голову, как бы прислушиваясь. Иво опять 
овладело чувство нервозности, и он понял, что оно исходит от внешнего 
сходства окуляров шлема с очками, которые он купил, когда пытался улизнуть 
от Гарольда Гротона. Даже по прошествии времени он почувствовал 
неловкость, вспоминая об инциденте, в котором он вел себя столь глупо. 
	Иво выбросил все из головы и сконцентрировал внимание на 
движениях Брада. 
	Его левая рука парила над клавиатурой, напоминающей терминал 
компьютера. "А это, вероятно, и есть терминал компьютера",-- заметил про 
себя Иво. 
	Рука оператора удерживалась рядом с клавиатурой с помощью 
браслета; было бы нелегко нажимать клавиши в невесомости, если тело не 
закреплено в какой-либо точке. Правая рука сжимала тонкий рычаг с круглым 
набалдашником, очень походивший на переключатель скоростей в старинных 
автомобилях. Пальцы Брада пробежали по клавиатуре, и большая выгнутая 
полусфера над его головой засветилась мягким светом. 
	-- Сейчас покажу тебе главный экран,-- сказал Брад.-- Смотри, с 
клавиатуры я ввожу параметры программы; это расстояние, диапазон, фокус,-- 
реакции человека недостаточно, чтобы контролировать хотя бы один 
параметр. Да одни только особенности орбиты планеты учесть довольно 
сложно, особенно если мы захотим сфокусировать прибор на определенную 
точку. 
	-- Я имею представление об орбитах планет,-- он вспомнил свою старую 
мозоль.-- Я как-то разобрался в небесной механике, когда хотел 
раскритиковать идею путешествий во времени. Если бы у человека была 
возможность совершать прыжки во времени вперед или назад, не двигаясь в 
пространстве, то он бы попадал либо в космос, либо глубоко под землю, так 
как планета все время движется. Это все равно что пытаться перепрыгнуть с 
одной летящей ракеты на другую. 
	-- Тем не менее, мы путешествуем во времени, при помощи макроскопа,-
- улыбнулся Брад. 
	-- Уж не собираешься ли ты подсмотреть, как зачали твоего дедушку? 
	-- Порядочность не позволяет.-- Руки Брада задвигались.-- Сейчас центр 
обзора в заранее запрограммированной точке: планета Земля. Компьютер 
учитывает движение всех планет и спутников в Солнечной системе, а также 
перемещение множества планет и астероидов. Правая ручка -- точная 
регулировка, после грубой установки мы можем ею изменять высоту с шагом в 
несколько футов и управлять углом обзора. Сейчас мы вращаемся вокруг 
Солнца на расстоянии девятьсот тысяч миль от Земли -- рукой подать по 
космическим масштабам. Но достаточно далеко, чтобы не чувствовалось 
влияние Луны. Смотри. 
	На экране была темно-красная масса. 
	-- Если это Земля, то политическая ситуация на ней сильно изменилась, 
пока я был здесь,-- заметил Иво. 
	-- Но это Земля. Самый центр. В геометрическом смысле. 
	-- Центр? Буквально? 
	-- Ну, это вопрос терминов. Сейчас начало координат находится в 
центре тела. Масштаб один к одному. 
	-- То есть как в жизни? Так значит... 
	-- Да, макроскоп проникает сквозь материю. Как я тебе говорил, мы 
имеем дело не со светом, хотя временная задержка та же. Это изображение 
раскаленного ядра нашей планеты, каким оно было пять секунд назад, 
отфильтрованное и обработанное компьютером, разумеется. Необходимо 
подниматься от этой точки около пяти тысяч миль, пока не выберешься на 
поверхность, на которую, как думают многие, только и смотрят в макроскоп. 
Теперь ты можешь понять, какое это имеет значение для геологии, разведки 
ископаемых, палеонтологии. 
	-- Палеонтологии?! 
	-- Ископаемые останки. В ходе обычного сканирования мы уже сделали 
впечатляющие находки. Для кого-то это работа на всю жизнь. 
	-- Постой-ка. Не такой уж я невежда, профессор. Я думаю, что кости 
лежат не слишком густо, даже в богатых останками отложениях. Как вы можете 
их различить, если находитесь, скажем, внутри, а не смотрите сверху? Так вы 
ничего не увидите. 
	-- Поверь мне, сынок. Мы делаем проход на удвоенной скорости по 
определенному уровню и записываем данные на ленту. Машина делает 
спектроскопический анализ записи и выдает сообщение, если есть что-то 
интересующее нас. И это только начало. 
	-- Спектроскопический анализ? А ты говорил, что макроскоп не 
использует свет. 
	-- Он не использует, но мы используем. Мы запрограммировали 
спектры всех элементов периодической системы. Таким образом, приходящий 
сигнал превращается в изображение, совсем как в телевизоре. На самом деле 
макроны сильно отличаются от световых квантов. Они не диффрагируют, 
отсутствует такая неприятность, как красный сдвиг. Спектроскопия -- это 
поверхностный метод, на это приходиться идти, так как пока мы можем 
анализировать и записывать только световое излучение. Но когда мы научимся 
работать с исходным сигналом, разрешение увеличится на два порядка. 
	-- Неужели это возможно? 
	-- Возможно, Иво. Мы знаем только малую часть возможностей этого 
инструмента. Изобретение макроскопа значит для науки больше, чем открытие 
атомного распада значило когда-то для энергетики. 
	-- Я об этом читал. Но я туповат, сам знаешь. Ты тут мне говорил, что 
трудно работать при высоком разрешении, даже с компьютером. 
	-- Так оно и есть. Смотри, вот поверхность Земли, сорок футов над 
уровнем моря, вид сверху. Это еще одна запрограммированная позиция. 
	На экране замелькали разноцветные пятна. 
	-- Позволь мне самому догадаться! Значит, твоя камера неподвижна, а 
планета вращается, причем эквивалентная линейная скорость составляет около 
тысячи миль в час. Это все равно, что лететь на реактивном бомбардировщике 
на малой высоте над экватором и смотреть в бомбовый прицел. 
	-- Для пацифиста у тебя сильное воображение. Хотя, где-то так оно и 
есть. Где над океанами, где над сушей, иногда сквозь горы, если они вдруг 
выше уровня съемки. Но если чуть подняться...-- манипулируя ручками, он 
сфокусировал изображение.-- Высота около мили. Картина более понятная, но 
слишком высоко, чтобы различать детали. 
	Иво наблюдал проплывающую перед ними поверхность Земли. 
	-- А почему мы не видим просто слой воздуха? Сейчас мы имеем 
полноценное изображение, с перспективой и всеми атрибутами. 
	-- То, что мы видим, это ретрансляция макронного образа, 
дополненного видимым излучением, которое проходит через точку наблюдения. 
Давай-ка я лучше дам тебе после почитать техническую документацию. 
	-- Ладно. Скажи мне, если так хорошо видно Землю, с расстояния пять 
световых секунд, можно ли наблюдать другие планеты? Скажем, посмотреть на 
Юпитер с высоты в одну милю, или даже на Плутон. А можно ли... 
	Брад серьезно кивнул. 
	-- Ты начинаешь понимать, какой могущественный инструмент у нас 
здесь. Да, мы можем исследовать другие планеты Солнечной системы с высоты 
одна миля или один дюйм -- если, конечно, имеется твердая поверхность, как 
таковая. Мы можем исследовать планеты других систем, с малой потерей 
разрешения, так как расстоянием можно пренебречь. 
	-- Других систем...-- Это было явно больше, чем можно было ожидать.-- 
И как далеко... 
	Практически в любой точке Галактики. Правда, ближе к центру 
Галактики интерференция перекрывающихся образов сильно усложняет дело, 
но есть много других интересных мест, которые дадут нам работу на несколько 
веков. 
	Иво покачал головой. 
	-- Я, должно быть, тебя неправильно понял. Насколько я представляю, 
наша Галактика, Млечный Путь, имеет в поперечнике около ста десяти тысяч 
световых лет, а мы находимся на расстоянии тридцати пяти тысяч световых лет 
от центра. И ты утверждаешь, что можешь получить изображение один к 
одному планеты, которая вращается вокруг звезды, находящейся за, ну скажем, 
сорок тысяч световых лет от нас. 
	-- Теоретически, да. 
	-- Вот и отпадает надобность в космических путешествиях. Зачем идти 
на шоу, если его можно посмотреть по телевизору? 
	-- Так оно и есть. Но все осложняется теми прозаическими проблемами, 
о которых мы говорили. Мы можем довольно хорошо учитывать вращение, 
орбиту, движение звезды, но не все планеты ведут себя так смирно, как Земля. 
	Он что-то нажал, и опять появилось изображение с высоты сорок 
футов, но на этот раз неподвижное. 
	-- Если ввести все необходимые параметры, то компьютер может 
держать в фокусе любую выбранную точку планеты, отслеживая малейшие 
колебания орбиты -- что, собственно он и делает сейчас; так получается 
неподвижное изображение. Все это требует очень точной юстировки, но для 
этого и предназначена эта аппаратура. Как минимум, необходимые поправки 
нам известны. 
	-- Но тебе не известны траектории движения планет, которые не видны 
в обычные телескопы. Правда, ты можешь их определять с помощью... 
	-- Да мы не можем даже найти эти планеты, Иво. Это же старая задачка 
об иголке в стоге сена. Ты хоть имеешь представление, сколько звезд и 
космической пыли в нашей Галактике? Наше пресловутое разрешение 
бесполезно, если мы не знаем точно, куда сфокусировать прибор. Это займет 
годы интенсивных поисков -- обнаружение хоть небольшого количества планет 
за пределами нашей Солнечной системы, а спрос на рабочее время макроскопа 
огромен, мы просто не можем тратить его попусту. 
	-- Да. Помню, как я уронил пенни на некошеной лужайке. Я знал, где он 
был, в десяти футах, но через пять минут должен был отходить автобус. Не 
думаю, что я еще когда-нибудь был так взбешен! -- Он нащупал в кармане 
монету: тогда Иво пропустил автобус и нашел пенни,-- и до сих пор не потерял 
его. 
	-- Замени пенни на дробинку, лужайку на пустыню Сахара, а автобус -- 
на пикирующий штурмовик -- и у тебя получится некое подобие 
действительности. 
	-- Так у кого из нас сильнее воображение? Ну, я понимаю дробинку, 
понимаю пустыню -- но штурмовик? 
	-- Я к этому еще вернусь. Собственно, вот потому-то нам и нужен Шен. 
В любом случае, необходимы тысячи макроскопов для подобного рода 
исследований, но даже этот финансируется скудно. Есть много более важных 
задач на Земле. 
	-- Более важных, чем геология, в то время как ресурсы Земли 
истощаются? Чем тайны мироздания? Чем вопрос, есть ли где-то еще разум и 
одни ли мы во Вселенной? 
	Внезапно он остановился и начал с другого конца.