ординаты прыжка. 
	Шен мог бы сходу назвать тысячу более простых и надежных способов 
провернуть эту аферу. Но, к счастью, стиль мышления военных никогда не 
отличался гибкостью и оригинальностью. К счастью? Если мозги неплохо 
работают, то они определенно не принадлежат военному. Стратеги Овна 
ошиблись в оценке Шена на порядок. 
	Придет время, и корабли эскорта избавятся от корабля и Шена, как от 
ненужной вещи. Его-то корабль не был вооружен -- в полном согласии с 
достигнутой договоренностью и не обладал большими запасами горючего, 
чтобы имело смысл пытаться уйти. Они не беспокоились о нем, сейчас главной 
их заботой был приближающийся флот Льва. 
	Он навел скоп на дальнюю сторону системы. Сомнений быть не могло -- 
подошел третий эшелон атаки. 
	Но это был не планетоид, они перетащили сюда весь свой мир! Это 
было, как он и подозревал, контрмерой на ответный удар противника. Убрать 
саму цель из-под удара. 
	Шен еще раз улыбнулся. Какая наивность! 
	Ведь планета Льва исчезла, и остался только флот, который разнесет 
планету Овна еще до того, как ее население восстановится из протоплазмы. 
Интересная получилась игра в предательство и межпространственные прыжки! 
	Когда на это место прибудут посланцы империи, решившей навести 
порядок в данном уголке галактики, им здорово придется поработать, собирая 
мелкие остатки цивилизаций. 
	Пора прощаться со Львом, решил Шен, которого впереди ждали 
великие дела. Через три часа система управления начнет четвертый, последний 
цикл сжатия -- это будет просто жуткий конец для войск, которые случайно 
окажутся поблизости. Все, что находится рядом с границами 
стабилизирующего поля, будет буквально размазано искривлениями 
пространства, вызванных гравитационным коллапсом -- те же, кто находится в 
зоне действия поля, сохранятся, но, увы, жизнь их покинет. Увы, лишь находясь 
в податливой газообразной форме можно пережить кошмарное давление 
коллапса. 
	Шен остановился перед входом в камеру деструкции. Насколько будет 
благодарен ему монарх противника -- Гордость Льва, подумал Шен, если в дар 
ему преподнести целехонький боевой планетоид и изрядное количество 
работоспособных кораблей в придачу? 
	Не очень-то, решил он. Лев попытается надуть его, так же, как это 
сделал Овен, следуя по традиционному для правительств всех времен и народов 
пути -- лжи и предательства. А международная вражда будет идти своим 
чередом, планеты каждой из сторон будут вращаться вокруг светила своего 
противника, а население страдать от непривычного излучения звезды. 
Настоящую награду посредник получит только тогда, когда ход сделает какая-
нибудь империя. 
	И, вероятно, небольшая хитроумная манипуляция может сильно 
уменьшить время обдумывания этого хода... 
	Все еще улыбаясь, Шен вошел в камеру. Прозвучал предупредительный 
сигнал -- деструкция началась. 
	-- Александр, где ты? -- тихо произнес Шен. 
 
 
ВОДА 
 
	"Бархатная мелодия флейты мягко лилась в лоно гармонии..." Иво был 
этой флейтой, или только частью ее, и сейчас он спускался в сектор гороскопа, 
укрытый водой. Первым он встретил скорпиона, нежившегося на берегу, 
казавшегося совсем не страшным, хотя и был он огромен -- ведь он выражал 
творческие способности и честность. Затем, он прошел мимо сидящего под 
водой краба, который терпеливо проводил его взглядом из-под панциря. 
Наконец он остановился возле аквариума, в котором плавали две рыбы, словно 
две ступни плясали под водой. На одной из них было написано 
СОСТРАДАНИЕ, а на другой -- СЕРДЦЕ. 
 
		Из темного нутра флейты течет мелодия, 
		То ли аромат, то ли песня. 
		Кажется, что роза обрела уста... 
 
	Сказал Иво рыбам на понятном им языке. 
	Первая рыба ответила: 
 
		О, да. Природа, однако, играет 
		Свою прекрасную музыку 
		На скрипучем органе бытия... 
 
	Вторая рыба продолжила: 
 
		Все прекрасное, все звуки, свет 
		И жар, и холод, и тайны 
		Сокровенных глубин природы... 
 
	И вновь первая: 
 
		Вся природа поет человеку: 
		"О, возлюби меня, столь долго не любивший". 
 
	Вновь вторая: 
 
		О Дело! Твое сердце неужели мертво? 
		И нет у тебя ничего, окромя головы? 
 
 
 
	Я вся твое сердце! -- пропел голос флейты. 
	На песчаном дне аквариума ракушками было выложено: 
	Физический контакт между звездными цивилизациями породил хаос. У 
всех были интересы и амбиции, и лишь немногие были в высшем смысле 
этичны, чтобы не поддаться многообещающему соблазну. Предрассудки, 
изжитые, казалось, за время чисто интеллектуальных контактов, проявились 
теперь с невиданной силой. Оказалось, что некоторые теплокровные виды 
питают врожденную неприязнь к холоднокровным, покрытым слизью 
разумным существам, несмотря на равенство интеллекта. Образовалось 
множество подобных непримиримых сочетаний. 
	Некоторые виды превратились в пиратов, признав, что получать 
продовольствие, товары, рабов бесплатно экономически выгодно. Другие 
затеяли программы колонизаций -- естественным следствием чего явились 
трения между державами из-за колоний. Не все контакты сопровождались 
насилием -- были примеры взаимовыгодного сотрудничества. Но все равно, 
старый добрый порядок был разрушен, влияние и власть перешли от наиболее 
интеллектуально одаренных видов к физически крепким и биологически более 
функциональным. 
	Установился новый порядок -- теперь всем заправляли наиболее 
безжалостные и коварные цивилизации. Жадность и подозрительность 
разрывала на части империи этих новых лидеров, происходили новые переделы 
мира, галактическая цивилизация катилась в пропасть полной анархии. 
	Через полмиллиона лет цивилизация исчезла вовсе, поглощенная 
волной насилия, не работала ни одна передающая макронная станция, в 
макронном эфире остался только сигнал Странника. Цивилизации вымирали, 
пожираемые собственной дикостью. 
	То была Великая Смута. 
	Где-то через миллион лет после появления Странник исчез. Смута 
закончилась -- но галактическая цивилизация была отброшена далеко назад. 
Прошло некоторое время, вновь заработали макронные станции, была 
отстроена информационная сеть -- но шрамы Смуты долго еще давали знать о 
себе. Любовь, однажды отвергнутая, возвращается не скоро. 
 
 
	-- Теперь тебе лучше? -- с надеждой произнес голос. 
	Беатрикс открыла глаза, все еще слезящиеся от морской соли, и 
осмотрелась. Ярко светило солнце, она была одета в черный купальный 
костюм, прикрывавший столь малую часть ее тела, что это показалось ей 
неприличным. 
	-- О, да,-- произнесла она, все еще испытывая легкое головокружение от 
недавнего падения в воду. Ей почудилось было, что она тонет... 
	Казалось, лицо молодого человека светилось. 
	-- Лида! Персис! Дурвин! Радуйтесь, тот, кого мы нашли, ожил! 
	Три юные фигуры бросились к ним через пляж. 
	-- О, радость! -- прокричал первый -- мускулистый гигант, мокрая кожа 
его отсвечивала на солнце. 
	Через пару мгновений они уже стояли подле нее -- два бронзовокожих 
молодых человека и две милые девушки. От них исходил мощный поток 
жизненной силы и энергии. У всех были черные -- воронье крыло -- волосы и 
классические черты лица. 
	Успокоившись, первый мужчина заговорил вновь: 
	-- Это Персис, что означает -- хранительница мира. 
	Девушка сделала что-то вроде реверанса и улыбнулась, обнажив ряды 
ровных и белых зубов. 
	-- Это Лида, что означает -- любимица всех. 
	Вторая девушка тоже слегка присела и улыбнулась столь же вежливо, 
как и первая. 
	-- А это мой лучший друг -- Дурвин. 
	Второй мужчина поднял руку в приветствии и весело подмигнул. 
	-- А я,-- скромно произнес представлявший всех,-- Хьюм -- тот, кто 
любит дом. 
	Его улыбка затмила всех остальных. 
	Беатрикс попыталась было что-то сказать, но Хьюм присел рядом с ней 
и приложил к ее губам свой тонкий палец. 
	-- Не называй себя. Мы знаем уже, кто ты. Разве не ты принесла нам 
радость? 
	-- Она та, что приносит радость! -- воскликнул Дурвин.-- Ее имя будет... 
	-- Беатриче! -- хором прокричали девушки. 
	-- Нет,-- торжественно произнес Хьюм.-- Это означает обычную 
радость, а она у нас необычна. 
	Дурвин внимательно посмотрел на нее: 
	-- Ты прав. Взгляни на ее волосы! Это же бриллиант в кристалле кварца! 
Но все же радость -- вот ее предназначение; Не Беатриче, но... 
	-- Беатрикс! -- довершил Хьюм. 
	-- Мы будем называть ее Трикс,-- сказала Персис. 
	Беатрикс терпеливо их слушала. 
	-- Вы знали мое имя раньше,-- наконец сказала она. 
	-- Мы знали, что там должно быть,-- ответил Хьюм таким тоном, будто 
все объяснил. 
	-- Где я? -- она окинула взором белый, с полосками выброшенных 
штормом водорослей, пляж, сине-зеленую гладь моря. 
	-- А где бы тебе хотелось оказаться? -- вежливо поинтересовался Хьюм. 
	-- Ну, я не могу сразу ответить. Думаю, это не имеет значения. Это как 
сон Иво, когда он оказался в Тире -- но все же это так реально -- совсем не 
похоже на сон! 
	-- Пойдем,-- сказал Дурвин.-- Уже темнеет, а деревня далеко. 
	-- Да,-- согласилась Лида.-- Мы должны представить тебя нашим 
товарищам. 
	Затем Беатрикс шла по длинному пляжу, любуясь бликами отраженного 
от волнующегося океана заката. Мужчины шагали рядом, с обеих сторон, 
девушки вприпрыжку следовали за ними. За пляжем начинались заросли пальм, 
отбрасывавших длинные колышущиеся тени на песок. Воздух был теплый и 
влажный, насыщенный пряными ароматами моря. Под ногами приятно 
шелестел горячий песок, то и дело попадались цветные камушки и колючие 
ракушки. 
	В сознании всплыло слово "мюрекс" -- но она не могла определить ни 
значение, ни происхождение слова -- одно лишь знала точно -- таких ракушек 
она раньше не видела. 
	Через полмили на излучине пляжа показалась деревня -- стайка 
конических палаток на берегу. В центре деревни пылал большой костер, искры 
взлетали высоко в вечернее небо, иногда вырывались легкие красные крупицы 
пепла, которые затем медленно летели к океану. Запахло горящей целлюлозой, 
обугленными водорослями и жареной рыбой. Беатрикс почувствовала голод. 
	Хьюм взял ее под руку и подвел к толпе аборигенов. 
	-- Это Трикс,-- объявил он.-- Пришла из воды, великая радость нам, что 
она чувствует себя хорошо. 
	-- Еще один спасенный! -- закричал кто-то. 
	Они столпились вокруг нее -- стройные, черноволосые, излучающие 
здоровье и дружелюбие. Их было около тридцати, и столь симпатичной 
компании она не встречала еще никогда в жизни. 
	-- Посмотрите, как она прекрасна,-- воскликнула одна из девушек. 
	Беатрикс смущенно рассмеялась: 
	-- Я вовсе не красивая. Мне уже почти сорок. 
	Она вспомнила о Гарольде. Было как-то непривычно, несколько не по 
себе без него, хотя ее окружали, вне всякого сомнения, очень милые люди. А 
может, Гарольд, Иво и Афра все еще висят в той камере и наблюдают за ней, 
как когда то все они смотрели на Иво? Но ведь внутри ее не было личности 
Шена, чтобы подстроить такое путешествие... все было так сложно. 
	Люди вокруг заулыбались. 
	-- Нам нужно построить тебе дом,-- сказал один из них, и все 
засуетились. Одна из палаток служила, по-видимому, складом, из нее мужчины 
вынесли свертки какой-то материи, шесты, мотки шнура. Они воткнули шесты 
глубоко в песок и связали концы наверху. Другие в это время развернули 
материю и обернули ею каркас. Беатрикс заметила, что по краю материи были 
прикреплены застежки, так что можно было легко соединить вместе два куска 
ткани или крепить их к каркасу. Вскоре жилище Беатрикс было готово -- 
веселый многоцветный вигвам. Все отошли и выжидающе посмотрели на нее. 
	-- Очень мило,-- сказала она,-- но... 
	Все чего-то ждали, но она не знала, что говорить дальше. Это было 
действительно очень мило, и общество этих людей казалось ей приятным, но 
как спросить у них, что же она делает здесь, в чем смысл ее пребывания в этом 
мире? 
	Она куда-то вошла -- что-то вроде диаграммы? -- откуда-то спускались 
маленькие шарики, вращались какие-то колеса, она видела странных 
животных, будто сошедших с иллюстраций в астрологических книгах 
Гарольда, а затем упала в пруд с говорящими рыбками -- либо она сама стала 
каким-то образом говорящей рыбой? -- а на дне пруда было что-то написано. 
Она смутно припоминала, что надпись на дне относилась к истории, и к тому, 
зачем она, Гарольд, Иво и Афра прибыли в это место. В то место. Сейчас же 
она была одна, вне истории, и никто не давал объяснений, и она не знала, как 
сформулировать свой вопрос. 
	Эх, был бы здесь Гарольд, он бы обо всем позаботился! Он был так 
практичен в подобных вещах. 
	-- Большое вам спасибо,-- ничего лучше она не могла придумать. 
	-- Споем песню в честь Беатрикс! -- прокричал Хьюм. И полилась песня 
-- воплощение бьющей через край молодой радости этих людей. Голоса девушек 
напоминали флейты -- они были изумительно чисты и высоки. 
	Затем все уселись вокруг костра -- теперь он был уже сияющим кольцом 
багровых углей. По кругу начали передавать ломтики аппетитной, сочной 
рыбы, завернутой в плотные зеленые листья. Все пили какой-то напиток, 
похожий на кокосовое молоко, но более густой и сытный. Беатрикс было 
забеспокоилась, что это может быть алкоголь, но быстро обнаружила, что это 
не так. 
	Фонарей или светильников здесь, похоже, не было -- когда костер погас, 
все сидели в темноте. Мужчины рассказывали истории о том, какую рыбу им 
удалось сегодня загарпунить, или почти удалось; о том, что за места они 
сегодня разведали -- если верить их рассказам, то это были удивительные места, 
и тут водилась просто сказочная рыба. Девушки хвалились тем, какие 
прекрасные цветы они видели в лесу, либо какие замечательные камушки 
нашли на берегу. Никто не спрашивал Беатрикс, откуда она, что, впрочем 
радовала ее, так как сама она ничего не могла понять. 
	Все было чудесно, и даже вечерний бриз с моря не был холодным, но 
Беатрикс испытывала некоторое беспокойство. Она плотно поужинала и 
естественные позывы организма были все более настойчивыми. Но в какой же 
палатке... 
	Слева сидел Хьюм, справа Дурвин. У них спрашивать было неловко. 
	Наконец все стали расходиться, и веселые голоса затихали где-то в 
ночи. Пришло время сна. 
	Она неуверенно встала. Беатрикс не знала еще твердо, где ее палатка, и 
что ей следует делать, когда она до нее доберется. А что касается... 
	Кто-то мягко взял ее под руку. 
	-- Может, прогуляемся? -- раздался нежный голос Персис. 
	Она с благодарностью согласилась. Они вышли из деревни и 
углубились в полосу прибрежной растительности -- было совсем темно, и об 
этом можно было судить лишь по удаляющемуся шуму волн и силуэтам ветвей, 
иногда закрывавших звезды. Нога то и дело наступала на гальку или прутик, 
но было совсем не больно. 
	-- Здесь. 
	-- Здесь? 
	Они все еще находились в лесу, Беатрикс была в этом уверена. Во тьме 
слышался писк и возня насекомых. Где же здание? 
	Персис присела. Для Беатрикс это было настоящим шоком. Здесь же нет 
элементарных удобств -- с отчаянием подумала она. Ничего, кроме кустов. А 
они даже не замечают этого. 
	Гарольд бы соорудил, по крайней мере, дощатую уборную... 
	На полу ее жилища лежал мягкий пушистый матрац. Вход плотно 
закрывался, и ночной ветер не задувал в палатку. Персис указала ей, куда 
можно повесить купальный костюм и удалилась. Преимуществом вигвама было 
то, что в темноте все находилось под рукой. В общем, было достаточно удобно. 
	Удобно-то удобно, да душа вот не находит себе места. Как спать без 
ночной рубашки... опять же, отсутствие удобств. Она понимала, что это все 
мелочи, но все эти маленькие кирпичики, из которых складывалась 
примитивная бытовая идиллия, как оказалось, значили для нее много. 
	Затем она принялась размышлять о том, как же расположились на 
ночлег ее новые друзья. В деревне, по-видимому, не более двадцати палаток. На 
каждого по палатке не получается. Значит, некоторые из этих молодых людей 
были супругами? Но каких-либо свидетельств этому она не заметила: на 
пальцах не было колец, отсутствовали любые признаки брачных уз. 
	Наверное, Дурвин и Хьюм спали в одной палатке, а Лида и Персис -- в 
другой. Ведь молодые люди, как правило, не любят одиночества. 
	Гарольд бы сказал небось: "Другие народы, другие обычаи". Если бы 
он только был здесь! 
	Утром мужчины собрали сучья для костра, но не зажигали его. Девушки 
принесли из лесу фрукты, и подтащили еще кокосов. Оказалось, что вчера 
вечером они пили таки кокосовое молоко. Мужчины пробивали острыми 
тяжелыми камнями дыры в скорлупе и ловко переливали молоко в бутыли из 
тыкв. Девушки добавляли в напиток сок из раздавленных ягод. 
	Завтрак был похож на ужин -- общее собрание вокруг все еще не 
зажженного костра -- по кругу передавались нежные дольки фруктов и чаши с 
напитком. На сей раз, вместо рассказов о дневных приключениях, обсуждались 
планы на день: в каком месте рыбалка будет самой удачной, не пора ли 
перенести лагерь на новое место, не пойдет ли сегодня дождь. 
	-- Я,-- заявил Хьюм,-- разведаю места к югу. Может, удастся подыскать 
там хорошее место для лагеря. 
	-- А кто пойдет с тобой? -- подмигнула ему Персис.-- Неужели ты 
думаешь, что столь важное задание можно доверить мужчине? 
	-- Трикс пойдет со мной,-- весело ответил он.-- Разве не я первый ее 
нашел? 
	-- А ты уверен, что нашел именно ее, а не прекрасные белые волосы? -- 
Персис делала вид, что задумчиво рассматривает прядь своих черных, как 
смоль, волос. 
	-- Но я ничего не понимаю в местах для лагеря! -- возразила Беатрикс. 
	Эта фраза казалась ей глупой, но она была польщена упоминанием 
волос. Когда-то они были по-настоящему красивы, но все же кое-что еще 
осталось. И даже только то, что осталось будет, безусловно, активно 
обсуждаться в компании черноволосых людей, хотя, на самом деле, ничего 
особенного в ее волосах нет. 
	-- Ты думаешь, он что-то понимает? -- сказала Персис. 
	Беатрикс не сразу сообразила, что Персис имела в виду выбор места для 
лагеря. Что ж, похоже, все решено. 
	Беатрикс и Хьюм не спеша побрели вдоль берега. Беатрикс было 
забеспокоилась о том, чтобы не сгореть на солнце, но небо вскоре начало 
затягиваться тучами, и волноваться нужно было уже о дожде. 
	-- Здесь всегда так? -- спросила она, пытаясь в очередной раз 
сформулировать волновавший ее вопрос. 
	Раньше она не могла понять, почему Иво просто не проснулся тогда, 
когда ему приснилась Древняя Финикия. Только теперь она могла оценить 
ситуацию, в которой он очутился. Этот мир включал в себя и сон! 
	Когда просыпаешься -- ты просыпаешься, и все тут, а не возвращаешься 
назад. 
	Здесь не было за что ухватиться, не было способа... ей не удавалось 
выразить то, что она чувствовала. 
	-- Все время лето,-- сказал он. 
	В руках Хьюм держал рыбацкую острогу, которую использовал как 
посох. 
	Так вот, что это такое! Летние каникулы! 
	-- Где же ваши семьи? 
	-- О, они далеко от моря. Слишком опасно им быть на берегу. 
	-- Опасно? 
	Это уже мало походило на каникулы. 
	-- Черные,-- сказал он, словно отрезал. 
	-- Что за черные? 
	Он несколько замешкался с ответом. Тема явно была не из приятных. 
	-- Они выходят из моря. Я думал, ты обо всем знаешь. Мы не должны 
позволять им осквернять нашу землю. Но каждый год кто-то да выползает. 
Если они нас одолеют и начнут размножаться... 
	Он взглянул вперед. 
	-- Вон, смотри. Хочу тебе это показать. 
	Она проследила за его взглядом и заметила в море выступающий 
камень -- ровный утес, вздымающийся над водой, футов двадцать высотой. 
Форма утеса была необычна, так как его отвесная грань была обращена к 
берегу, а не к океану. Гарольд непременно сказал бы что-нибудь о воздействии 
приливных волн, но Беатрикс в этом ничего не понимала. Но скала все равно 
была очень красивой. Солнце пряталось за тучами, но тут, словно по команде 
режиссера, тучи раздвинулись и из-за них выглянул яркий луч. Он упал на 
скалу, и она ослепительно засверкала. 
	-- Что это? -- спросила она, заинтригованная. 
	-- Солнечный камень,-- ответил он и побежал. 
	Ничего