шников.  Вместо  ответа  Макаров
раскинул руки и подпрыгнул в воздух с явным намерением полететь.
   - Ага, - сказал Калашников.  -  Понятно.  Чувство  легкости  в  теле,
бодрость необычайная? Летать небось хочется?
   - Да, - кивнул Макаров. - Вот только не получается.
   -  Это  пока,  -  мрачно  заметил  Калашников.  -  Еще   пара   таких
обследований,  и  полетишь.  Значит,  близорукость  тебе   вылечили;   а
раскрой-ка ты рот!
   - Точно! - Макаров хлопнул себя по лбу. - Зубы! Полный рот зубов!
   - Ну, все, - сказал Калашников, убедившись, что Макаров  не  врет.  -
Таблетку мне, таблетку! Я тоже хочу в светлое будущее!
   Он забрался на белое кресло, вытянул ноги и раскрыл рот.
   - Ты куда это? - спросил Макаров,  полагавший,  что  Калашников  тоже
полезет в медикам.
   - По  второму  варианту,  -  ответил  Калашников.  -  Медикор  вместо
медикама!
   - Возьмите, - врач протянул Калашникову черную "таблетку". - Положите
в рот, плотно сожмите зубы и сделайте глубокий вдох. Потом расположитесь
поудобнее. Медикор подействует через десять секунд.
   - Понял, - кивнул Калашников и заглотил черный диск медикора.
   Макаров с любопытством покосился на друга. Медикор - это не  медикам,
подумал он. Такой штукой можно где угодно воспользоваться, даже на чужой
планете. Интересно, как она действует?
   Калашников со свистом выпустил воздух. Врач поспешно отошел  подальше
от кресла. Макаров, почувствовав неладное, последовал его примеру.
   Голова Калашникова дернулась, и  в  ту  же  секунду  лицо  его  стало
совершенно белым. Затем изо  рта,  глаз  и  ушей  вылезли  острые  синие
иголки; вытянувшись на добрых полметра в разные стороны, они  превратили
голову Калашникова в экзотического морского ежа. А затем точно такие  же
иголки полезли из шеи, груди, рук, живота - и вот уже Калашников повис в
воздухе, опираясь на целый лес длинных, тонких,  но  дьявольски  прочных
шипов.
   Макаров раскрыл рот и с ужасом уставился на врача.
   - Медикор, - сказал тот и пожал плечами. - Не  волнуйтесь,  обменники
самоликвидируются.
   Макаров шумно втянул воздух и ухватился за край "саркофага".  Зрелище
обросшего иголками Калашникова было для него  чересчур  футуристическим.
Надо было его в "саркофаг" отправить, подумал Макаров, а мне -  таблетку
глотать. То-то бы Артем порадовался, глядя на синие иголочки!  Вполне  в
его вкусе.
   Подвешенное  в  центре  игольчатого   эллипсоида   тело   Калашникова
покрылось тонкой  глянцевой  оболочкой.  Под  ней  шли  какие-то  бурные
процессы, оболочка бугрилась, меняла цвет, как растягивающийся воздушный
шарик, посвистывала и шипела при  особенно  резких  движениях.  Не  будь
рядом застывшего со скрещенными на груди руками врача, Макаров давно уже
решил бы, что Калашникову пришел конец; но врач глядел на происходящее с
плохо скрываемой скукой.
   - Долго так будет  продолжаться?  -  спросил  Макаров.  Врач  покачал
головой:
   - Не меньше часа. Очень много нарушений.
   Макаров почесал в затылке.
   - Тогда, может быть, я пока фильмы посмотрю? - предложил он. - Михаил
Аронович говорил, что где-то здесь есть телевизор...
   - Экран, - поправил врач. - Сейчас сделаю.
   Макаров  захлопал  глазами.  Противоположная  стена   комнаты   вдруг
отъехала  на  несколько  метров,  потемнела,  превращаясь   в   огромный
телевизионный экран. Перед ним тут же возникло обтянутое  коротковорсным
покрытием кресло, на подлокотнике которого Макаров с изумлением  заметил
узкую "шоколадку" дистанта.
   - Пожалуйста, - сказал врач. - Возьмите серфер в руку, и нажимайте на
кнопки, пока не увидите.
   - Не увижу что? - спросил Макаров.
   - То, что вас заинтересует, - ответил врач. - Серфер поймет.

2

   Макаров сел в кресло и не долго  думая  нажал  первую  же  попавшуюся
кнопку.
   Врач за его  спиной  неопределенно  хмыкнул.  Экран  перед  Макаровым
вспыхнул на миг ровным белым светом и снова погас.
   Макаров недоуменно обернулся к врачу.
   - Любую другую, - сказал тот. - Эта, нижняя - выключение.
   - А, вон оно как, - пробормотал Макаров и надавил верхнюю кнопку.
   Экран исчез. На его  месте  в  стене  образовался  квадратный  проем,
сквозь который прямо на Макарова уставилась громадная зубастая акула.
   От испуга Макаров нажал на ту же кнопку еще три раза.
   На этот раз экран распахнулся в черноту космоса, по которому медленно
дрейфовал  темный,  ноздреватый   астероид.   Голос   диктора   принялся
рассказывать о химическом  составе  этого  небесного  тела,  а  также  о
тестах,  позволяющих  определить,  как   давно   астероид   пролетал   в
непосредственной близости от миниатюрной черной дыры.
   Макаров пожал плечами и еще раз надавил на кнопку.
   Над раскинувшимся до самого горизонта сосновым лесом вставало белесое
осеннее солнце. Его лучи отражались от массивного  металлического  шара,
висевшего высоко в воздухе в окружении трех ажурных  башен.  Диктор  все
тем же торжественным тоном объявил, что данный шар -  первая  в  истории
человечества  машина  времени,  способная  извлечь  из  глубин  прошлого
крупные материальные объекты.
   Макаров почесал  подбородок  и,  по  привычке  прищурясь,  попробовал
получше рассмотреть шар.
   В то же мгновение шар подлетел к самому  экрану,  раскрылся  пополам,
как  разрезанное  яблоко,  и  начал  помигивать  своими  внутренностями,
иллюстрируя рассказ диктора о современных хроноквантовых технологиях.
   Ну-ка, ну-ка, подумал Макаров. А как насчет хроноквантовой пены?
   Шар послушно разлетелся на куски,  один  из  которых  пролетел  прямо
через комнату, и в проеме экрана Макаров увидел хорошо знакомый  кратер,
заполненный  серой  сверхтекучей  пылью.  Диктор  пояснил,  что   каждое
перемещение объектов из прошлого сопровождается возникновением  в  нашей
реальности вот этой самой пены - особого состояния  материи,  обладающей
бесконечной энтропией и температурой значительно ниже абсолютного нуля.
   Макаров поежился, зевнул и снова надавил на кнопку.
   Под его ногами возникла укутанная голубой атмосферой планета. Большую
часть ее видимой поверхности занимали крупные  острова,  между  которыми
простирались разноцветные водные пространства. Над планетой, практически
на самой  границе  атмосферы,  висел  космический  корабль,  похожий  на
застывшую в полете капельку ртути. Все тот же нудный диктор сообщил, что
исследовательский  корабль  "Стриж"   является   последним   достижением
Звездной  России   в   области   звездолетостроения.   Три   независимые
энергетические установки - корабль подлетел вплотную к экрану,  сделался
прозрачным и показал каждую из этих установок, - четыре дорелятивистских
привода, помимо маршевого нуль-Т, скоростной интерфейс  с  Галактическим
Метро, возможность настройки на стационарные тоннели  любых  стандартов,
возможность гибкого изменения физических характеристик,  вариационная  и
фрактальная защиты, формирователь связных пространств...
   Каждое слово диктора сопровождалось серией картинок,  показывавших  в
действии рекламируемые особенности корабля. Фрактальная защита вобрала в
себя луч лазера толщиной с сам корабль, задержала его  на  полсекунды  в
своих внутренних пространствах и выпустила обратно; вариационная защита,
насколько понял Макаров, основывалась на каком-то  искажении  времени  и
пространства: налетевший с  соседней  орбиты  метеоритный  рой  пролетел
сквозь корабль, оставив после себя ясно видимые следы  столкновения,  но
самих столкновений Макаров так и не увидел.  Вот  это  техника,  подумал
Макаров, но как же  она  летает?  Что  это  за  четыре  дорелятивистских
привода?
   Угадав его мысли, диктор перешел к маневренным свойствам  звездолета.
Сначала  он  долго  расписывал  уникальную   возможность   пилотажа   на
сверхсветовых скоростях, сопровождая  свои  слова  показом  стремительно
мелькавших мимо корабля звезд и  скоплений,  а  затем  перешел  к  более
приземленным  вещам.  Макаров  узнал,   что   в   обычном   пространстве
большинство    звездолетов     вынуждено     использовать     импульсную
нуль-транспортировку, затрачивая на  планетарный  пилотаж  до  девяноста
процентов всей отпущенной на рейс энергии. А вот "Стриж", оснащенный  не
только  инерт-компенсаторами,  но  и  принципиально  новыми  движителями
Магнуса-Редькина,  развивающими  тягу  в  несколько  миллионов  тонн  на
килограмм  собственного  веса,  обладал  способностью   разгоняться   до
сверхсветовых скоростей буквально  за  считанные  минуты.  В  результате
полетный ресурс "Стрижа" оказался практически не ограничен -  пилотаж  в
околозвездном пространстве на прямой тяге требовал в  сотни  раз  меньше
энергии! Как бы в подтверждение слов диктора "Стриж" сорвался  с  места,
оставив после себя россыпь световых бубликов, и на  форсаже  вылетел  из
звездной системы, совершив слалом между добрым десятком планет.
   Макаров цокнул языком и мечтательно обхватил подлокотники кресла. Вот
бы  полетать  на  такой  штуке,  подумал  он.  Пилотаж  на   сверхсвете,
планетарный пилотаж! Компенсированное ускорение в миллион "же"! Вот  это
я понимаю - Звездная Россия! Интересно, а у других государств  Галактики
есть что-то подобное?!
   - Сам с собой разговариваешь? - услышал Макаров голос Калашникова.
   - А? Что? - пробормотал Макаров,  возвращаясь  из  глубин  космоса  к
повседневной реальности. - Ты уже все?
   - Все, - сказал Калашников, проведя ладонью по горлу. -  Зубы  как  у
акулы, глаза как у орла, мускулы такие, что сам себя боюсь.  А  ты  чего
здесь высмотрел?
   - Да так, - пожал плечами Макаров. - То ли  реклама,  то  ли  новости
техники.
   - Скорее реклама, - предположил Калашников. -  Диктор  твоим  голосом
говорил, заметил? Наверное, для большей доходчивости.
   - Жаль, если реклама,  -  сказал  Макаров,  поднимаясь  с  кресла.  -
Кстати, а куда ты подевал свои синие иглы?
   - Стряхнул на пол, - ответил Калашников, - он здесь  по  уму  сделан,
мусором  питается.  Ну  что,  пошли  к  Гринбергу?  Или  еще   телевизор
посмотрим?
   Макаров отрицательно покачал головой. Хватит  смотреть,  подумал  он.
Если у них тут такая медицина, то чем черт не шутит,  глядишь,  и  я  за
штурвал попаду. Осталось только это загадочное собеседование пройти.
   - Пошли, - сказал Макаров.
   - Тьфу ты, черт, - ответил Калашников, глядя в телевизор.
   Вместо отбывшего в дальний космический полет "Стрижа" экран показывал
теперь  просторную  дачную  веранду,  освещенную   золотистыми   бликами
заходящего солнца. В центре  веранды  стоял  легкий  деревянный  столик,
вокруг  располагались  плетеные  кресла,  и  на  одном  из  них   сидел,
демонстративно почесывая правый рог, Михаил Аронович Гринберг.  Напротив
него стоял, оглаживая  роскошную  рыжую  бороду,  внушительных  размеров
мужчина, одетый в белую хламиду, которую так и хотелось назвать рясой.
   Словом, никакой это был не экран.
   - Не нужно никуда ходить, - сказал Гринберг, помахав рукой опешившему
Макарову. - Воспользуемся благами цивилизации; подходите сюда, господа!
   -  Добрый  день,  -  кивнул  Калашников  бородатому  мужчине.  Потом,
спохватившись, представился. - Артем Калашников, безработный!
   - Семен Лапин, - пробасил бородач, - куратор здешний. Пришел  на  вас
посмотреть!
   - Очень приятно, - пробормотал Макаров. -  Павел  Макаров.  Куда  нам
присесть?
   Гринберг отрицательно покачал головой.
   - Не нужно присаживаться,  -  сказал  он  резко  изменившимся  тоном.
Макаров нахмурился, недоумевая, что он  сделал  не  так.  Калашников  на
всякий случай оглянулся,  обнаружил  за  своей  спиной  пахнущую  свежим
деревом бревенчатую стену и понимающе качнул головой.
   Гринберг поднялся на ноги и подошел к Макарову вплотную. Тот заглянул
Гринбергу в глаза и  невольно  отпрянул:  глаза  были  красными,  как  у
вампира. Гринберг приоткрыл рот, обнажая восемь острых клыков,  и  сунул
руку за отворот кожаной куртки.

3

   Не для того же они нас лечили, подумал Макаров, чтобы вот так взять и
прикончить!
   Гринберг вытащил из-за пазухи два  тонких  пластмассовых  кругляша  и
плотно зажал их большим и указательным пальцем.
   - Господин Макаров, я должен задать вам  один  вопрос,  -  сказал  он
предельно официальным тоном. - Предупреждаю, что от вашего ответа  будет
зависеть ваша дальнейшая судьба. Считаете ли вы себя разумным существом?
   Макаров  несколько  раз  моргнул  и  покосился  на  Калашникова.  Тот
скрестил руки на груди и с явным любопытством наблюдал за происходящим.
   - Ну, считаю, - с некоторым сомнением ответил Макаров.
   - В таком случае, - все тем же жестким, требовательным тоном произнес
Гринберг,  -  скажите  мне,  чем   разумное   существо   отличается   от
неразумного!
   Макаров пожал плечами.
   - Трудный вопрос, - пробормотал он. - Черт его знает!
   - Черт - знает, - кивнул Гринберг. - А вот знаете ли вы?
   - Ну, - нахмурился Макаров. -  Разумное  существо  обустраивает  свою
жизнь, а неразумное - живет как придется...
   - Достаточно, - оборвал его Гринберг. Потом перевел  свой  жутковатый
взгляд на Калашникова. - Вы, разумеется, тоже считаете себя разумным?
   - Примерно  на  треть,  -  ответил  Калашников.  Он  выдержал  паузу,
дождался, когда рога Гринберга слегка шевельнутся, выдавая  проснувшееся
любопытство. - Треть жизни я сплю, - пояснил  Калашников,  -  еще  треть
пьянствую. В остальное время я более или менее разумен. Сам проверял!
   Макаров улыбнулся, Гринберг еще раз шевельнул рогами.
   - И чем же вы занимаетесь, когда разумны? - спросил он.
   - Наверное, это можно назвать творчеством, - предположил  Калашников.
- Хотя очень уж заезженный термин...  Лучше  будет  сказать  -  работаю.
Обустраиваю, что под руку попадется.
   - В том числе и собственную жизнь? - спросил Гринберг.
   Калашников покачал головой:
   - Нет, для меня это слишком сложно. А может быть, она просто ни  разу
не попадалась мне под руку...
   Странное дело, подумал он. Перенестись в далекое будущее,  за  просто
так вылечиться от всех болезней -  и  после  всего  этого  беседовать  с
красноглазым чертом насчет трудностей обустройства собственной жизни.
   - Запомните ваши ответы, -  тихо  произнес  Гринберг.  -  Что  бы  ни
случилось с вами в Звездной России и за  ее  пределами,  помните:  вы  -
разумные существа. Я держу в руках  диски  с  присвоенными  вам  личными
регистрационными  кодами;  активировав  их,  вы  станете   полноправными
гражданами Звездной России. Но сначала я  должен  задать  вам  еще  один
вопрос.
   Гринберг многозначительно посмотрел на Макарова.
   - Готовы ли вы, Павел Александрович, принять  на  себя  обязательство
обустроить свою жизнь в соответствии с принципами нашего сообщества?  Не
просто соблюдать внешние правила поведения, а  стать  одним  из  нас  по
своим мыслям и устремлениям?
   - Вот так сразу? - опешил Макаров. - А что будет, если я откажусь?
   - В этом случае, - ответил Гринберг, -  вам,  как  всякому  разумному
существу, оказавшемуся в сфере ответственности  Звездной  России,  будет
предложено сохранить статус гостя сроком на четыре  недели  в  обмен  на
ваше обязательство подробно ознакомиться с жизнью и  творчеством  нашего
сообщества, а уж потом сделать  окончательный  выбор.  На  случай,  если
кто-то  из  вас  предпочтет  именно  этот  вариант,  я  пригласил   сюда
специалиста по транскультурной адаптации, - Гринберг  кивнул  в  сторону
Лапина. - Ну а если вы  и  от  этого  откажетесь...  -  Гринберг  развел
руками.  -  Тогда  вам  будет  выдано  выходное  пособие,  эквивалентное
прожиточному минимуму на среднестатистический срок оставшейся  жизни,  и
предписано покинуть Звездную Россию первым же транспортом Галактического
Метро.
   - В каком смысле  -  покинуть?  -  не  понял  Макаров.  -  На  другую
планету?
   - В другое сообщество, - пояснил Гринберг. - В  Галактике  существует
более тысячи миров, готовых с  распростертыми  объятиями  принять  любое
существо, называющее себя разумным. Тем более с энергетическим  запасом,
равным выходному пособию Звездной России.
   - Разумные черепахи, например, - поддакнул Калашников.  -  Кстати,  а
выходное пособие - сколько это на наши доллары?
   -  От  двухсот  до  пятисот  миллионов,  -  ответил  Гринберг,  -   в
зависимости от индивидуальных потребностей. Наше выходное пособие - одно
из самых крупных в Галактике.
   - Так это общепринятая практика?! - воскликнул Калашников.
   -  В  развитых  сообществах,  -  уточнил  Гринберг.  -  Итак,   Павел
Александрович, теперь вы хорошо себе  представляете  последствия  вашего
решения?
   - Все понятно, - кивнул Макаров. - Я, с вашего разрешения,  пока  что
повременю. Поосматриваюсь, подумаю, пойму, чем смогу здесь заняться...
   - То есть, - прервал его Гринберг, -  вы  выбираете  статус  гостя  и
принимаете на себя соответствующие обязательства?
   - Да, - ответил Макаров. - Принимаю. Собственно, я только того и хочу
- как можно скорее понять, как же вы здесь живете!
   - Я рад, что вы сделали свой выбор, - кивнул Гринберг, засовывая один
из дисков обратно в карман. - Ну а вы, Артем Сергеевич?
   -  Я  -  с  удовольствием,  -  пожал  плечами  Калашников.  -  Только
объясните, что это за кругляшок такой, и что со мною будет, когда я  его
активирую?
   Гринберг выложил оставшийся диск на ладонь.
   - Лирк, - сказал он.  -  Личный  регистрационный  код.  Присваивается
каждому гражданину Звездной России, или звездному  русичу,  один  раз  в
жизни. Родившимся здесь - сразу после рождения, прибывшим извне -  после
прохождения соответствующего собеседования. Как и все, что нас окружает,
лирк представляет  собой  нанотехническую  многофункциональную  систему.
Первая  его  функция  -  однозначная  идентификация  вашего   организма,
исключающая возможность  подделки.  -  Калашников  с  пониманием  качнул
головой. - Вторая функция - обеспечение связи с единой Сетью, являющейся
сегментом Галактической Паутины. Третья  функция  -  непрерывная  запись
всех происходящих с вами событий, гарантирующая ваше личное  бессмертие.
-  Калашников  присвистнул.  -  Четвертая  -  медицинский  контроль   за
состоянием    организма,    пятая    -    обеспечение    альтернативного
энергомассового обмена и формирование  временных  органов,  шестая...  -
Гринберг сделал паузу и внимательно посмотрел на Калашникова. - С  пятой
функцией все понятно?
   - Чего ж тут непонятного, - махнул рукой Калашников, - к  электросети
подключаться и электроотвертку из пальца выращивать.  Знаем,  читали;  а
что там дальше?
   -  Шестая  функция  -  обеспечение  этического  контроля,  -   сказал
Гринберг.  -  Поскольку  биологически  ваш  организм,  как  и   организм
абсолютного    большинства    разумных    существ,    сформировался    в
доцивилизационный  период,  иными  словами  -   в   первобытную   эпоху,
существуют ситуации, в которых ваш разум перестает  контролировать  ваше
поведение. Вы сами очень точно выразили этот факт, сказав,  что  разумны
всего лишь треть своей жизни. Так вот, лирк обеспечит вам  стопроцентную
разумность  в  любых  ситуациях.  Природные   и   социальные   рефлексы,
подавлявшие ваш разум в течение предшествующей жизни, перестанут  решать
за вас, что и как вам делать. Отныне каждый  раз,  когда  вам  захочется
совершить какой-нибудь необдуманный, импульсивный или  просто  привычный
поступок, идущий вразрез с этическими нормами Звездной России,  в  вашей
голове зазвучит голос. С вами заговорит ваше  второе  "я",  ваш  даймон,
который быстро наставит вас на путь истинный.
   - Звучит весьма заманчиво, - отметил Калашников. - Значит, лирк - это
такой микрочип, который вставляется в мозг и заставляет всех вести  себя
как положено?
   -  Совершенно  верно,  -  улыбнулся  Гринберг.  -  Вы   очень   точно
сформулировали   принципиальное   отличие   этического    контроля    от
предшествовавшего ему природного. Вести себя, как  положено,  а  не  как
получается, - это и значит б