не нужно было
пересекать, а просто боялся ты смотреть, как он будет умирать... боялся,
что не выдержишь, начнешь его спасать, и эксперимент сорвется... Так ведь?
   Аркадий поносился на меня, но ничего не сказал.
   - Так оно и было, чего уж! - с горечью сказал Борис-72. - Смерти он,
конечно, не боялся. А душевной пытки, которую сам же себе устроил,
испугался. Решил сбежать... Еще и потому ты решил сбежать, что верил в
свою теорию. Верил, что ваши линии не связаны, что он умрет, а ты
останешься...
   Слишком ты у нас умный... слишком ты хороший хронофизик... И тот, твой
Аркадий, он ведь такой же! Он тоже все это знал, наверное... Ведь знал?
   - Знал... догадывался... - хмуро подтвердил Аркадий. - Мы оба
сознательно шли на риск... - Он повернулся и в упор посмотрел на нас
обоих. - А вам не кажется, что в таких условиях... ну, что остаться в
живых - это... это тоже риск?!
   - Ах, кретин! - простонал Борис-72. - Надо же, чтобы встретились два
таких кретина! Что вы с собой наделали!
   - Борис, мы же уговорились! - почти закричал я. - Не надо больше! Это
бесполезные мучения, не надо, я не хочу!
   - Ладно, ладно, прекратим! - поспешно сказал Борис.
   Мы опять некоторое время молчали. Но молчать тоже было тяжело.
   - Слушайте, ребята, - сказал Борис-72, глянув на часы. - Я сейчас
позвоню Шелесту - без объяснений, просто позвоню, что мне пришлось выйти
по экстренному делу, пускай думает пока, что хочет... а потом мы кое-что
быстренько довыясним, и... - Он запнулся, потом повторил: - Так я пойду
позвоню!
   Пока он ходил звонить, мы с Аркадием сидели молча. По-моему, мы оба
устали и радовались хоть коротенькой передышке.
   Борис-72 вернулся довольный, усмехающийся.
   - Сказал я Шелесту, - еще издали начал рассказывать он, - что, мол,
задержусь еще часок, а он не в духе, видно, как заорет на меня, аж трубка
завибрировала в руке! Я чего-то бормочу, а сам думаю: "Ори, ори! Не так
заорешь, когда узнаешь!" - Он уселся на скамейку и с нежностью оглядел
нас, - Нет, ребята, это ведь так здорово! Это... Слов нет, до чего
здорово, что вы здесь!
   - Осложнений, между прочим, не оберешься оттого, что мы здесь... -
трезво заметил Аркадий.
   - Нет, правда! - Бориса-72 это скептическое замечание ничуть не
расхолаживало. - Понимаете, сначала меня это слишком уж потрясло, ну
совсем я ошалел... Потом я запутался во всех ваших переходах и
недоразумениях... а под конец еще и:Тут он осекся, потом торопливо
продолжил: - Словом, я больше удивлялся, ужасался и так далее... А теперь,
когда я представил себе, как буду рассказывать об этом Шелесту... и
всем... и вы тут будете!.. Ну, ребята!
   - Словом, теперь ты ощутил радость бытия! - сказал Аркадий, но уже не
насмешливо, а сочувственно, и лицо у него как-то оттаяло, ожило.
   Мне и самому стало вроде легче. "А что в самом деле! - подумал я.- Тот
же институт, те же люди... Свои ребята-хронофизики, они-то должны
примириться с тем, что у Левицкого и Стружкова окажутся дубли... Шелест
как-нибудь уладит все формальности по административной линии... И будем мы
все работать..."
   Тут я спохватился, что мне все же будет трудновато - ведь я отстал на
два года, - но потом решил, что ничего, наверстаю.
   - А что я, собственно, буду рассказывать Шелесту? - забеспокоился вдруг
Борис. - Я же ни черта толком не понял. Слушай, Аркадий, объясни мне
наконец по порядку, с чего оно началось, твое первопроходчество...
Конец-то я уже знаю...
   - Даже не придумаю, с чего начать... - сказал Аркадий.
   - С начала, - глубокомысленно посоветовал я. - Меня так в школе еще
учили...
   Вот, значит, рассчитал ты свою машину времени, возликовал, разумеется,
и - что же ты дальше делал?
   - Дальше? Ну, дальше я для начала рванул на год назад. И тут же
вернулся, не выходя из камеры. Трясся, конечно, когда в камеру лез, аж
зубы лязгали. Ну ведь, честно говоря, ни в чем я не был уверен. Расчеты
расчетами, а на практике вполне может иначе получиться... Какая-нибудь
чепуховая неувязочка - и все: был Левицкий, нет Левицкого, и искать его
негде. Ну, а с другой стороны, конечно, любопытство терзало до
невозможности: мол, как же это выглядит, путешествие-то во времени?
   - Живут же люди! - вздохнул Борис.- Катаются туда-сюда за милую душу, а
ты тут сиди... Ну, и как же это выглядело?
   - Да никак не выглядело! Автомат сработал, включил поле... ну, вот
Борька рассказывал... в общем, то же самое: красный туман, тяжесть такая
наваливается на тебя - ни охнуть, ни вздохнуть... И все - ты аккуратненько
валишься на пол и ничего не видишь. Я очнулся и никак не пойму, был я в
прошлом или не был. Вышел из камеры - все по-прежнему, никаких изменений.
Но глянул на контрольную запись и вижу: есть! Есть оно, перемещение!
   - Ты включал автомат и на запуск и на возвращение? - спросил Борис.
   - А как же иначе? Кто ж меня вытащил бы оттуда?
   Я вспомнил, как погас индикатор на пульте... Что-то тут не клеилось...
Но я не мог сообразить, в чем загвоздка...
   - Постой, а как же насчет изменения мира? - допытывался Борис. - Раз ты
совершил путешествие в прошлое, значит, ты изменил мир... А в измененном
мире автомат, наверное, не был включен на твое возвращение. Так кто же
тебя вернул?
   Ах, молодец! Ну, конечно, именно это меня и сбивало с толку! Глазок
индикатора погас, как только я начал по-настоящему вмешиваться в
реальность.
   Ведь в измененной реальности, в том мире, который я сам невольно
создал, Борис Стружков двадцать третьего мая 1970 года не включал автомат
хронокамеры. Камера была, и автомат был, но только никто его не включал.
   Поэтому он и в прошлом, где я находился - вечером двадцатого мая, -
оказался выключенным.
   - Так ведь я же в прошлое не вмешивался, - сказал Аркадий, - я вообще
не выходил из камеры, а к тому же валялся без сознания... Какое уж тут
изменение!
   - А сам факт перехода? - неуверенно спросил Борис.
   - Не разводи мистику, Борька! - морщась, сказал Аркадий. - Раз я не
выходил из хронокамеры...
   - А ты уверен, что сам-то не разводишь мистику с этим выходом-невыходом
из хронокамеры? - вмешался я.- Вот я, например, когда перешел в прошлое,
так первым делом, еще оставаясь в камере, убедился, что лаборатория пуста.
Но потом вышел из камеры и черт те сколько простоял в проходе из
технического отсека...
   - А что ты там делал? - заинтересовался Аркадий.
   - Да вот именно, что практически ничего. Стоял и думал, как быть, с
чего начать и так далее. Я никого не видел, и меня никто не видел. Так
вот, спрашивается: если б я простоял таким образом даже целый час, а потом
ушел бы в камеру и отправился назад, изменился бы от этого мир?
   - Что ты дурака валяешь, Борька! - сердито сказал Аркадий. - С чего ему
меняться, если ты никаких изменений не внес? Мир - это не твое или мое
представление, мир - это реальность! И пока ты на нее реально не
воздействуешь, она реально и не изменится. Насчет выхода из камеры я
говорил условно, для наглядности. А на самом деле ты мог, допустим,
походить по лаборатории, даже посидеть за столом, поработать. Если тебя
никто не увидит и никаких следов твоего пребывания в этом мире не
останется, то ты вернешься в свой прежний мир, не отклонив мировой линии.
   - А если представить такую ситуацию: ты совершил переход, лежишь без
сознания в хронокамере, и в это время тебя кто-нибудь видит сквозь стекло,
допустим, тамошний Аркадий или Борис. Но прежде чем они успевают что-либо
предпринять, автомат срабатывает, и ты отправляешься обратно. В этом
случае как? Есть изменение?
   - Каверзная ситуация! - Аркадий покрутил головой. - Н-да... опасаюсь,
что я уже не попал бы в свой прежний мир. Ведь тут налицо изменение,
причем довольно основательное: они увидели бы воочию, что путешествие во
времени уже осуществлено на практике! А это сразу изменило бы их психику,
их отношение к делу, привело бы к ускорению открытия...
   Конечно. Если б я в тот вечер не знал точно, что переход практически
осуществим, ничего бы я не добился. И не было бы "моего" способа
перехода...
   У Аркадия совсем по-другому, наверное, решено...
   - Аркадий, объясни ты мне, - сказал я, - почему это у тебя в камере
всех по голове бьет? Для полноты впечатления, что ли?
   - Ничего не всех, - недовольно ответил Аркадий. - Меня только в первый
раз двинуло, но это я сам был виноват, заставил автомат слишком быстро
поле наращивать. А ты, наверное, бегал по камере, суетился...
   - Значит, у тебя поле не совсем однородное?
   - Да. И нарастание идет не совсем плавно. Надо еще поработать. Ну, да
ты же сам это знаешь, если... - Аркадий вдруг замолчал и, что-то
сообразив, уставился на меня. - Постой, Борька! Я, похоже, опять чего-то
не усвоил.
   Записки, ты говоришь, не было. Но ведь расчеты мои ты видел?
   - Где же я мог их видеть, интересно?
   - Слушай, ты мне голову не морочь! - рассердился Аркадий. - Расчеты уж
во всяком случае были, я их сам написал!
   - Сказано тебе: не было! В моем мире не было ничего: ни записки, ни
расчетов, никаких объяснений! Просто ты умер - и думай об этом что хочешь!
   Вот я и думал. До того додумался, что всех начал подозревать. Даже
себя...
   - Это каким же образом? - удивился Борис.
   - Да таким образом, что сплошная была путаница, и чем дальше, тем хуже!
- сказал я. - Я и сейчас не все понимаю, что у нас там творилось.
Во-первых, этот вот Арнашенька по институту разгуливал сразу после конца
рабочего дня - и непременно всем на глаза попадался...
   - Уж и всем! - возразил Аркадий.- Одна только Нина меня и видела.
Правда, разговор у нас получился дурацкий...
   - А если к этому прибавить твой дурацкий костюм, - сказал я. - Или,
может, это у тебя хроноскафандр?
   - А она и костюм разглядела? - удивился Аркадий. - Во, глазастая! На
лестнице ведь темно совсем...
   - Разглядела, однако! - злорадно ответил я.- Тебя и Ленечка Чернышев
разглядел, когда ты дверь лаборатории открывал!
   - Надо же! - пробормотал Аркадий. - Еще и этот кретин...
   - Ты зато очень умный! Стоит на пороге и выясняет отношения с двойником!
   Подходящее выбрал местечко!
   - Нет, ну надо же! - повторил Аркадий. - Неужели он слышал? И ничего не
понял?
   - Ты сообрази, - сказал я, - кто же мог что-нибудь понять? Мы больше
всего старались додуматься, с кем ты говорил, кто сидел в запертой
лаборатории и как он туда попал. Лекечка даже сказал, что у этого человека
голос похож на твой, и все равно нам в голову не пришло...
   Борис-72 напомнил, что он пока ничего не понимает. Я спохватился и
начал ему объяснять,как было дело. Когда я сказал, что Аркадий старался
выставить меня из лаборатории ровно в пять и затеял дурацкую ссору,
Борис-72 вдруг заволновался.
   - Погоди,- сказал он, - я ведь это тоже помню... эту ссору! Дурацкая
действительно ссора, совершенно беспричинная... Аркадий на меня орал...
   - А ты что? - с интересом спросил я.
   - Как что? Ты и я тогда ведь еще не были разделены... до вечера
двадцатого мая все у нас было общее.
   Мы улыбнулись друг другу. Сейчас мне было даже приятно думать, что он
знает обо мне все. Мы с ним будем идеально понимать друг друга... Я сам
себе готов был позавидовать, что в его... в моем лице у меня имеется такой
надежный друг.
   - Но я пока не понимаю, почему ты мог подозревать себя, - сказал
Борис-72.
   - Да потому, что дальше совсем уж чудеса пошли, - начал объяснять я. -
Аркадий-то действительно слонялся в этот вечер по институту. А вот почему
меня видели в институте в одиннадцать вечера, когда я твердо знаю, что в
это время сидел в библиотеке?
   - Я тоже сидел в библиотеке после того, как с Аркадием поссорился,-
растерянно сказал Борис-72. - Нет, серьезно, я это помню...
   Аркадия это ужасно развеселило.
   - Встреча двойников в библиотеке! - завопил он.- Рука руку моет, дубль
дубля покрывает! Алиби друг другу создают! Один для алиби в библиотеке
торчит, другой в это время свои темные делишки вершит!
   - Да ну тебя! - урезонивал я его. - Как же мы могли друг другу алиби
создавать, если Борис Стружков был в то время всего один?
   - Э, брось! - не сдавался Аркадий. - Ты же сам заявил, что отправился в
прошлое!
   - Да ты пойми, чудак! Я ведь только двадцать третьего узнал, что меня
будто бы видели двадцатого вечером в лаборатории! Двадцать третьего,
понял? И ни в каком прошлом я тогда еще не бывал! Даже мне и не снилось!
   - Нет, у меня что-то мозги не срабатывают, - признался Борис-72. -
Может, ты объяснишь все по порядку?
   Я объяснил по порядку. Аркадий слушал с сочувственно-иронической
усмешкой, а Борис-72, потрясенный, крутил головой.
   - Ну и ну! - сказал он под конец. - Это же действительно обалдеть
можно! - Он помолчал секунду.- Но, знаешь, Нина... Нина меня все-таки
удивляет... Ты думаешь, она действительно пошла к этому... Линькову?
   - Наверное... - ответил я. - Ты бы видел, в каком она была
настроении... И в конце концов ее тоже понять можно...
   - А я вот не могу ее понять! - с неожиданной горечью сказал Борис-72. -
Никогда бы я не подумал, что Нина...
   У меня вдруг сердце стукнуло так гулко и больно, будто о ребра
ударилось.
   - Ты... с ней? С Ниной? - тихо спросил я.
   - Ну да... - не глядя на меня, пробормотал Борис.
   - Не дурите, ребята! - прикрикнул на нас Аркадий. - Это же совсем
другая Нина!
   - В каком смысле другая? - удивился Борис.
   Но я сразу понял, что имеет в виду Аркадий.
   - Ну, как же ты не понимаешь! - с азартом начал я втолковывать
Борису-72. - На нашей линии все ведь пошло совсем иначе. Ты сообрази,
сколько мы там пережили за три дня! Смерть Аркадия, расследование, тайны
какие-то кругом, эта дьявольская путаница с двойниками! Да представь
только, что вот ты своими глазами увидел Нину в окне лаборатории, а она
все начисто отрицает и какую-то нелепую комедию разыгрывает!
   Борис-72 слушал меня, болезненно морщась.
   - Нина все равно та же самая, - пробормотал он, - только линия у нас,
верно, спокойная... А люди все те же...
   - Да ничего подобного! - настаивал я. - По-твоему, бытие не определяет
сознание, что ли? Да я, знаешь, как изменился за эти трое суток!
   - Доказывай, доказывай, Борька! - невесело сказал Аркадий. - Доказывай
ему, что с его Ниной все в порядке, а себе - что это не твоя Нина, а
совсем другая.
   - Разве это не правда? - упавшим голосом спросил я.
   - Правда, правда, успокойся! - серьезно ответил Аркадий. - И больше об
этом не надо. Не советую.
   "Это правда. Это должно быть правдой, - твердил я себе. - Та Нина,
которую я увижу здесь, Нина, которая два года замужем за Борисом, она
другая. Она прожила на два года больше той, моей Нины, и прожила их без
меня, но она не прошла через эти страшные трое суток... Она, конечно,
другая..."
   - Борька, бросай лирику! - хмуро сказал Борис-72. - Объясни мне все же,
что из этого следует. Временная петля, что ли, у тебя получилась? Ведь
выходит, что тебя видели двадцатого вечером в лаборатории, а после этого
ты вернулся снова в двадцатое и тебя увидели в лаборатории? Замкнутая
петля? Вроде как в том рассказе - помнишь? - где археолог берет из музея
нож, приносит его в прошлое, а там, после его смерти нож помещают в музей,
где он его и взял?
   - Ничего подобного! - возразил я. - В том-то и дело, что никакой петли
не было. То есть я сначала и сам подумал, что это петля и что я уже сделал
нечто такое, о чем сам еще не знаю. Я подозревал, что таинственный
незнакомец, который ждал Аркадия в запертой лаборатории, это я и есть...
Ну, и что я, может быть, как-то участвовал в убийстве или в смерти
Аркадия... Но потом я понял...
   - С ума сойти! - ошеломленно сказал Аркадий. - То есть я уже ничего не
понимаю! Записки ты не видел, расчетов - тоже. Ну, а как же тогда ты попал
в прошлое?
   - Я ведь уже объяснял, - довольно сухо ответил я. - Сам я все
рассчитал, без тебя. Понятно?
   - А если всерьез? - нетерпеливо отозвался Аркадий.
   Я отвернулся. Мне действительно стало обидно.
   - Нет, послушай, - сказал Аркадий. - Серьезно, я был уверен, что ты
сделал все это по моим расчетам. Поэтому я и не удивился, когда ты
нарисовал это вот... - Он кивнул на чертеж. - Но если расчетов у тебя не
было, то... как же ты?
   - Ну, сам я, сам рассчитал! - сердито сказал я. - Никак ты не можешь
поверить, что я на это способен? Прижали меня к стенке, вот и пришлось мне
поднатужиться изо всех сил. Ну, а кроме того, я ведь на 90 процентов был
уверен, что какой-то Стружков уже путешествовал во времени. Только так
можно было объяснить загадочное появление моего двойника в лаборатории...
   - Понятно, - отозвался Аркадий. - Если ты знал, что это сделано...
   - Ну да! Мне оставалось только додуматься, как это было сделано. Вот я
и додумался.
   - То есть, - сказал Аркадий, - ты что же, сам рассчитал мое поле?
   Тут я уж совсем разозлился.
   - Спрячь свое поле в карман, а то упрут! - заорал я. - Нужно мне очень
твое поле! У меня свое есть!
   - Что значит свое? - надменно спросил Аркадий, - В каком смысле?
   - В самом обыкновенном смысле, - сказал я уже спокойно. - Я свое поле
рассчитал, а не твое. По своему собственному методу.
   - Не сочиняй, Борька! - твердо заявил Аркадий,- Не надо!
   Линькову наконец становится все ясно Борис торопливо сунул Линькову три
смятых листка из записной книжки и схватил трубку.
   Линьков осторожно разгладил листки. Крупный размашистый почерк,
уверенная четкая подпись: "Аркадий". Линьков прочел записку, и его жаром
обдало. "Не может быть!" - прошептал он. Снова прочел... Всмотрелся а
чертеж. Нет, но это же невозможно... За его спиной Борис негромко говорил:
   - Да, Игорь Владимирович, да... безусловно. Считаю это возможным...
Нет, никаких побочных эффектов не наблюдал... Ну... это я лучше на месте
объясню... Да, сейчас...
   - Я пойду с вами, - сказал Линьков.
   - Да, пожалуйста: - ответил Стружков.
   В коридоре он спросил:
   - Вы все поняли?
   - Где там все! О расчетах я уж и не говорю.
   - Я тоже не о расчетах говорю.
   - Если говорить о сути эксперимента... с точки зрения хронофизики -
это, насколько я понимаю, здорово! А вот с моральной точки зрения...
   - Да, это сложная проблема, - согласился Борис.
   "С запиской-то ясно, и вообще с Левицким теперь вроде бы все
прояснилось, - думал Линьков, вышагивая рядом с Борисом. - Но зато с вами,
дорогой товарищ Стружков, мне что-то ничего не ясно, и чем дальше, тем
хуже. С одной-то стороны, вроде все понятно: в лаборатории вы были,
записку вы взяли, тут одно с другим согласуется. Но когда вы там были? Вот
в чем загвоздка! Если три дня назад, то зачем же вы эту записку в кармане
таскали и притворялись, что понятия не имеете, почему умер Левицкий, даже
расследование помогали вести? Ведь из этой записки ясно, что в смерти
Левицкого вы не повинны. Чего ж вы прятали записку? Да и от самого себя вы
ее прятали, что ли? Ведь идея, которая там изложена, на вашу идею даже
издали не похожа - это и я, недоучка, вижу! Это совсем другой метод,
принципиально иное решение! Значит, вы действительно сами до этого
додумались. Но вот вопрос: зачем вы так срочно додумывались? Если записка
у вас была с готовеньким решением - бери и пользуйся! Выходит, не было у
вас записки?.. Не было, а сейчас есть? Тогда получается, что вы
действительно взяли ее в прошлом. Но это уже чистая мистика! Если вы взяли
записку только вчера, то где же она до сих пор была, почему ее никто не
видел? Следствия не могут опережать причину, это же элементарно. И нельзя
безнаказанно красть записки из прошлого, хронофизика этого не позволяет.
Следственные органы еще могут проморгать этот прискорбный факт, а
хронофизика не может! Она вас по своим законам на новую мировую линию
моментально передвинет. Так что возьмете вы записку у нас, а окажетесь
вместе с ней на новенькой линии, которую сами же и создали этим своим
неблаговидным поступком. А мы будем ломать головы: где же записка? А вы..."
   Тут Линьков внезапно остановился и крепко зажму