зеро, окатило все вокруг так, что
плоты залило водой по лодыжку. Оно отфыркалось и нырнуло вновь,  чтобы  на
этот раз всплыть под последним плотом, который тут же перевернулся.  Кляня
все на свете, несколько вагарондит  свалилось  в  воду,  а  за  ними  туда
полетели тюки с провизией и бомбы. Потом бегемот нырнул еще раз  и,  когда
он появился опять, над ним в воздухе взорвалась вторая улиссова бомба.
     Леопардолюди громко  орали,  предчувствуя  добычу,  но  после  взрыва
первой бомбы наступила глубокая тишина. Они все также ровно  гребли  и  не
сразу  сообразили,  что  происходит,  даже  когда  послышались  испуганные
приказы начальников. Тогда Авина  выудила  еще  несколько  бомб  и  лучшие
метатели подпалили свои гранаты. Четыре полетели  навстречу  лодкам,  одна
приземлилась поблизости от трех громадных гиппопотамов.  Три  упали  около
двух  боевых  каноэ  и  порядочно  потрепали  краузмиддумов.   Те   начали
поворачивать, возможно, стремясь выйти за  предел  досягаемости  бомб,  но
надеясь подойти достаточно близко для броска копьями.
     За дело взялись лучники, и несколько  гребцов  со  своим  начальником
свалилось со  стрелами  в  груди.  В  тот  же  миг  упало  трое  лучников,
пронзенных брошенными с берега копьями.
     Из воды вынырнул гиппопотам, словно подкинутый катапультой,  вцепился
в борт боевого каноэ двумя передними громадными клыками и потащил на себя.
Его внутреннее содержимое крича, бросилось в воду.
     Повсюду вокруг забурлила  вода.  Улисс  увидел  безногого  крокодила,
крутящегося с задней лапой леопардочеловека в коротких челюстях.  Рептилии
вились также среди его людей, упавших в воду, когда гиппопотам  перевернул
плот.
     Кругом происходило так много  событий,  что  Улисс  не  мог  за  всем
уследить.  Он  сосредоточился  на  береге,  где  таилась   самая   большая
опасность.  Нападавшие  стали  заметны  только  теперь  через  проломы   в
зарослях, сквозь которые они  метали  свои  копья.  Улисс  велел  лучникам
перевести огонь на густую зеленую стену вдоль побережья. Затем он добился,
чтобы вожди на других плотах обратили на него внимание и приказал им также
открыть огонь по джунглям.  Приказы  были  переданы  тут  же,  как  только
вытащили из воды людей.
     Третье боевое каноэ, то, что вышло из устья, оказалось  под  командой
храброго до глупости вождя. Он стоял на носу каноэ, потрясая своим  копьем
и понукая гребцов нажимать изо всех сил. Очевидно,  он  решил  протаранить
первый плот или же вылететь на него и потом взять на абордаж.
     Лучники вуфеа всадили стрелу ему в бедро и шесть стрел соответственно
каждому гребцу. Но он встал на колени за драконовой головой и велел  своим
людям грести дальше. Каноэ  пошло  чуть  медленнее,  но  все  еще  слишком
быстро, чтобы удовлетворить Улисса. Он поджег одну бомбу и швырнул ее  как
раз в тот момент, когда гребцы побросали свои весла и встали с  копьями  в
руках. Каноэ мчалось наперерез их плоту.  Казалось,  ничто  не  могло  его
остановить.
     Бомба Улисса разметала переднюю часть каноэ, а вместе с ней и  вождя.
Внутрь хлынула вода и снесла остатки корпуса, который ту же ушел под воду,
исчезнув буквально перед самым косом мореплавателей.
     Бомба шлепнулась так близко, что оглушила и ослепила всех  на  плоту.
Но Улисс, зажмуривший глаза, увидел, что  случилось  в  следующий  момент.
Большая часть экипажа разбитого корабля плавала оглушенными или мертвыми в
воде, постепенно уходя  на  дно,  схваченные  и  утаскиваемые  многозубыми
челюстями.
     Леопардолюди на берегу все еще наносили тяжелый урон своими  копьями.
Улисс поджег следующую бомбу и кинул ее. Она  упала  в  воду,  взорвавшись
только после приземления. Над  берегом  взлетел  вверх  гигантский  фонтан
воды, но ущерба он никому не  причинил.  Однако,  он  должно  быть  вызвал
панику среди врага, потому что огонь прекратился. Улисс приказал грести  к
берегу. Оставаться на озере было слишком  опасно.  Оно  буквально  бурлило
крокодилами.  Путешественники  не  знали,  куда  от  них  деваться.  Да  и
гиппопотамы нападали на людей в воде.
     Остальные два каноэ, полные мертвых и умирающих, уплыли  прочь.  Град
стрел был смертелен. Это произошло благодаря храбрости его людей, а  также
их дисциплине, что и послужило весьма эффективной защитой.
     Теперь они обратили свое неусыпное  внимание  на  листву  чащи,  и  в
результате крики рассказали о том, что их  стрелы  нашли  невидимые  цели.
Когда плоты ударились о берег, люди схватили свои ящики и тюки  и  рванули
на несколько ярдов в заросли. Там они остановились и перевели дух.
     Улисс послал несколько человек к плотам, чтобы грести  на  них  вдоль
берега, пока не достигнут противоположного края озера. Он пересчитал своих
людей. Двадцать погибло. Оставалось сто, из которых десять было ранено.  А
их путешествие, как таковое, только начиналось.
     Они прошли вдоль берега  без  каких-либо  дальнейших  приключений.  В
конце озера догнали плывущие плоты, взобрались на них  и  продолжали  свой
путь по течению. Здесь  канал  сузился,  и  течение  стало  стремительней.
По-видимому, они оказались на крутом спуске к  ветви,  потому  что  начали
двигаться со скоростью пятьдесят миль в час.
     Улисс спросил Глика, безопасно ли продолжать  свой  путь  на  плотах.
Глик заверил его, что безопасно на следующие десять миль.  Потом  придется
пристать к берегу, ибо дальше  на  целые  три  мили  спуск  превратится  в
сплошное падение.
     Улисс  поблагодарил  Глика,   хотя   ему   не   доставляло   большого
удовольствия беседовать с летучими мышами. В течение битвы они укрылись за
лучниками и держались друг друга. Улисс признался, что не вправе ждать  от
них большего, тем более помощи  в  битве.  Это  не  их  дело.  Но  его  не
оставляло подозрение, что Глик видел засаду. Он должен  был  лететь  очень
низко над уровнем реки, во всяком случае, заметить боевое каноэ. А  мог  и
не заметить. К тому же, если он вел  их  в  ловушку,  с  какой  стати  ему
оставаться с ними? Ведь он подвергался той же опасности, что и остальные.
     По реакции Улисс понял, что тот не боится. Он  уловил  только  полное
презрение к своему мнению. Не  то  чтобы  он  им  не  доверял.  Он  нутром
чувствовал, что в действительности дулулики работают на  Вурутану  или  на
свой народ.
     Плоты продолжали двигаться с той же скоростью. Через некоторое  время
они услышали глухой рокот водопада. Он позволил  плотам  мчаться  еще  три
минуты, а потом приказал бросить их. Как и было  задумано,  он  прыгнул  с
края плота первым. За ним гуськом двинулись и  попрыгали  остальные.  Двое
шлепнулись в воду, когда плоты  врезались  в  отмель.  Один  споткнулся  и
грохнулся между берегом и плотом. Второго унесло прочь.
     Оставшиеся на плотах побросали все запасы, за  исключением  бомб,  на
берег. Улисс не доверял стабильности пороха после удара. Бомбы передали  с
рук на руки.
     Он уходил последним. Он глядел, как шесть плотов уплывают по течению,
ударяясь о покрытые мхом прибрежные деревья. Потом канал свернул  и  плоты
скрылись за густой листвой. Через несколько миль отряд вышел к  водопадам.
Течение  бурлило  в  сужающемся  канале  и,  вырываясь  на  ствол  Дерева,
низвергалось в пропасть. Улисс подсчитал, что до земли было  восемь  тысяч
футов, что  делало  водопад  вдвое  выше  знаменитого  водопада  Ангела  в
Венесуэле его времени.
     Отряд перебрался на другую ветку, где  был  только  маленький  ручеек
десяти футов шириной и трех глубиной. Они  двинулись  вдоль  берега,  хотя
проще было бы  идти  по  ручью.  Но  там,  в  воде,  водились  удивительно
красивые, но ядовитые рыбы, а  также  несколько  безногих  крокодилов.  Он
решил их назвать снолигостерами в честь похожих животных в легендах  Паули
Баньяна.
     Перед сумерками они сделали еще один переход по мосту "Виа а  лиана".
Они проследовали вдоль этой ветви, пока Глик не  нашел  глубокое  дупло  у
сочленения его со стволом. Он сказал, что там можно переночевать, если  их
не выгонят какие-нибудь животные, использующие эту дыру в качестве дома.
     - В Дереве встречается множество таких пещер, - сказал он. - Особенно
там, где ветви отходят от ствола.
     - Раньше что-то я ни одной не видел, - проговорил Улисс.
     - Ты не туда смотрел, - сказал, усмехнувшись Глик.
     Улисс промолчал. Он не хотел выдавать своих  подозрений  относительно
этих созданий. А  потом,  Глик,  возможно,  даже  больше  заинтересован  в
надежном убежище, нежели он сам... Но с другой  стороны,  хорошее  убежище
может стать хорошим местом для врага, чтобы поймать тебя  в  ловушку.  Что
если леопардолюди выследят их, а потом окружат?
     Наконец, он принял решение.  Его  людям  необходимо  место,  где  они
смогут отдохнуть и спокойно  поговорить.  К  тому  же  раненым  необходима
передышка, иначе некоторых придется нести на себе.
     - Отлично, - сказал Улисс. - Мы разобьем на ночь лагерь в этом дупле.
     Он не сказал, что собирается остановиться там на несколько  дней.  Он
не хотел, чтобы Глик что-то знал о его планах.
     Никто не занимал дупло и некого было выгонять прочь,  но  обглоданные
кости и разбросанные куски мяса указывали на то,  что  хозяин  -  огромное
животное, который мог скоро вернуться назад. Он велел вынести  и  выкинуть
отбросы, и отряд вошел внутрь. Вход был двадцати футов в  диаметре.  Стены
были  тусклы  и  отполированы,  впечатление  оставалось  такое,   что   их
обрабатывала  человеческая  рука.  Глик  заверил,  что  это   естественный
феномен.
     Собрали сухие ветки и, сложив в кучу у входа, разожгли костер.  Ветер
занес немного дыма внутрь, но  его  было  слишком  мало,  чтобы  причинить
неудобство.
     Улисс  сидел,  прислонившись  спиной  к  глянцевой  стене,  а   через
некоторое время к нему присоединилась  Авина.  Сперва  она  облизала  свои
руки, ноги и живот, потом почистила с помощью слюны ладони и  вытерла  ими
лицо и уши. Удивительно, на что только  способна  слюна!  Через  несколько
минут ее шкура, пропахшая кровью и потом, стала абсолютно чистой.  Правда,
вуфеа платили за это комочками  шерсти  в  желудке,  но  они  применяли  в
медицинских целях различные травы, что избавляло их от этого неудобства.
     Улиссу нравились результаты умывания, но не нравилась сама процедура.
Действия были чересчур животными.
     - Воины потеряли веру в себя, - сказала она,  просидев  с  ним  рядом
несколько долгих минут.
     - Неужели? Они кажутся чересчур тихими, - сказал он. -  Но  я  думал,
что они слишком устали.
     - Это так. Но они слишком хмуры. И ропщут между собой.  Они  говорят,
что, конечно, как  Каменный  Бог,  ты  очень  великий  бог.  Но  здесь  мы
находимся в самом теле Вурутаны. А по сравнению с Вурутаной ты ничтожен. И
ты не можешь уберечь наши жизни. Экспедиция только начинается,  а  мы  уже
многих потеряли.
     - Я же объяснил, когда мы выходили, что  многие  погибнут,  -  сказал
Улисс.
     - Ты не говорил, что погибнут все.
     - Но все и не погибли.
     - Пока не погибли, - сказала она. Потом,  увидев,  что  он  хмурится,
добавила: - Я не то хотела сказать, Повелитель! Это они так говорят! Да  и
не все. Но достаточно, чтобы от пересудов в душу запал страх. А  некоторые
говорят о вуггрудах.  -  Она  использовала  слово  _У_Г_О_Р_Т_О_.  Для  ее
произношения это было довольно сложной комбинацией звуков.
     - Вуггрудах? А, да,  Глик  упоминал  о  них.  Их  считают  гигантами,
пожирающими всех пришлых. Скажи, Авина, ты или кто-нибудь видел вуггрудов?
     Авина повернула к нему свои темно-синие  глаза.  Она  облизнула  свои
черные губы, будто те стали вдруг чрезвычайно сухими.
     - Нет, Повелитель. Никто из нас их не видел. Но мы  много  слышали  о
них. Наши матери рассказывали нам страшные сказки. Наши предки  знали  их,
когда жили ближе к Вурутане. Их видел Глик.
     - Так говорит Глик?
     Он встал, потянулся,  а  потом  опустился  вновь.  Он  собрался  было
прогуляться по пещере, взглянуть на Глика, но вспомнил, что не Бог  должен
являться к смертному, а смертный к Богу. Он крикнул:
     - Глик, поди сюда!
     Корявый  человечек  поднялся  на  ноги  и  заковылял  по   залу.   Он
остановился перед Улиссом и проговорил:
     - Что, Господин?
     - Зачем ты распускаешь слухи о вуггрудах? Ты  стараешься,  чтобы  мои
воины лишились присутствия духа?
     Лицо Глика осталось безжизненным.
     - Я ничего такого не делал, мой Повелитель. Я  не  распускал  никаких
слухов.  Я  только  правдиво  отвечал  на  вопросы,   когда   твои   воины
расспрашивали меня о вуггрудах.
     - И что же, они так ужасны, как поется в твоих сказках?
     Глик усмехнулся и сказал:
     - Да нет,  вряд  ли  вообще  существуют  такие  ужасы.  Но,  конечно,
приятного в них мало.
     - Мы на их территории?
     - Если ты на Вурутане - ты на их территории.
     - Я желал бы повстречать хоть нескольких вуггрудов и воткнуть  в  них
свои стрелы. Тогда мы выбили бы страх из моих людей.
     - Что касается вуггрудов, то  ты  все  равно  увидишь  их,  рано  или
поздно, - сказал Глик. - Но, что скорее всего, будет слишком поздно.
     - Ты стараешься запугать меня?
     Глик вздернул бровь.
     - Я, Повелитель? Стараюсь тебя запугать? Не я, Повелитель! Отнюдь!  -
Потом добавил: - Это Вурутана, а не  вуггруды,  ввергает  твоих  воинов  в
такое глубокое уныние.
     - Они храбры!
     "Я скажу, - подумал он, - что с Вурутаной ничего  не  поделаешь.  Это
просто  дерево.  Могучее  и  простое  дерево.  Но  это  только  безмозглое
растение,  которое  ничего  не  может  с  ними   сделать.   А   остальные,
краузмиддумы и вуггруды, просто личинки на его листьях."
     Он должен объявить  об  этом  утром.  Сейчас  они  слишком  устали  и
измучены. А после ночного сна, хорошего завтрака он скажет, что они  могут
отдыхать здесь несколько дней. И еще он выдаст им пламенную речь.
     Он прогулялся вокруг, убедился,  что  достаточно  дров  и  выставлена
охрана. А потом уселся обратно  и,  пока  раздумывал  над  будущей  речью,
незаметно провалился в сон.
     Вначале он подумал, что его будят в караул, и что  пришло  его  время
заступать на вахту. Потом осознал, что его кто-то  перевернул  навзничь  и
связал руки.
     Чей-то голос сказал что-то на незнакомом языке. Голос  казался  самым
глубоким басом, который ему приходилось когда-либо слышать.
     Он огляделся. В пещере полыхали факелы. Их держали гиганты.  Существа
семи футов ростом. У них были очень короткие ноги, очень длинные  туловища
и длинные громадные руки. Они были голыми, и распределение волос на теле у
них было сродни человеку, за исключением меха на животе  и  в  паху.  Кожа
казалась белой, как у шведов, а волосы рыжеватыми и коричневыми.  Их  лица
были человекоподобными, но гротескными, с круглыми влажными носами. Острые
уши располагались на макушке головы. От них несло потом, грязью и дерьмом.
     Их вооружение составляли громадные шишковатые дубинки, деревянные,  с
длинной рукояткой молоты и копья с закаленными на огне наконечниками.
     Существо, которое наверняка и было вуггрудом, заговорило  вновь.  Его
зубы были редкими и острыми.
     Что-то запищало. Прошло несколько секунд и он  понял,  что  тоненький
голосок принадлежит Глику и он говорит с вуггрудом на своем языке.
     Улисс почувствовал такую ярость, что, казалось, он мог  бы  разорвать
путы на своих запястьях. Но они выдержали.
     - Ты - грязная, вонючая, подлая тварь! Я убью тебя! - крикнул он.
     Глик обернулся, улыбнулся и сказал:
     - Да, да, конечно, мой Повелитель!
     Он плюнул на Улисса и ударил его ногой по ребрам. Только удар  принес
больше вреда самому маленькому человечку, нежели  Улиссу.  Вуггруд  что-то
пророкотал и Глика сдуло ветром.
     Гигант потянулся, сграбастал Улисса за шею огромной лапой  и  посадил
прямо перед собой. Его рука  буквально  придушила  Улисса.  Когда  чувства
вернулись, он увидел, что все его люди как один связаны. А, нет,  не  все.
Около десятка лежали мертвыми с проломленными головами.
     Задняя стена, открывая тоннель, была сдвинута в сторону. В подставках
у стен горели факелы, освещая нутро тоннеля.
     Так вот как их схватили.  Но  как  несколько  человек  могли  одолеть
многих, даже если эти несколько  -  великаны?  Что  случилось  с  охраной?
Почему шум драки не разбудил его?
     Перед ним на корточках шлепнулся Глик. Он сказал:
     - Я получил от вуггрудов порошок. Я подсыпал его в  твою  воду.  И  в
воду остальных. Он действует медленно, но верно и сильно.
     Хитро! Воды была чистой и ему в голову не пришло ее проверять.
     Он огляделся. Авина сидела возле него со связанными за спиной руками.
Мысль о том, что с ней сделали, привела его в исступление.
     Его намерение спросить Глика, почему десять воинов убито,  погибло  в
зародыше. Вуггруд  наклонился  и  одним  поворотом  своей  громадной  лапы
оторвал алканквибу ногу. Он кромсал плоть, отдирал большие куски  и  жадно
проглатывал их, чмокая, жуя, чавкая и рыгая.
     Улисс подумал, что его вырвет. Жалко, что не вышло.  Авина  отвернула
голову. Глик и Гуак отошли в сторону и казались совершенно равнодушными.
     В пещере было десять людоедов - самое лучшее для них название - и все
жрали трупы. Потом они отбросили  кости  и  вытерли  кровь  со  своих  губ
тыльными сторонами ладоней. Перед грудью  они  держали  несъеденные  куски
мяса. Их вождь заревел молодецким рыком, когда Глик что-то сказал и указал
ему на Улисса. Вождь ткнул грязным кровавым пальцем  и  один  из  гигантов
подошел, поставил Улисса на ноги и поднял за загривок. Его пальцы  впились
в его шею с такой силой, что, казалось, кровь  рванет  из  лопнувших  вен.
Гигант встал за спиной Улисса и концом своего копья толкнул его ко входу в
тоннель.
     Улисс попробовал дать Авине знак, который сказал бы, что он  считает,
не все потеряно, но она продолжала сидеть,  отвернув  голову.  Он  шел  по
тоннелю под шарканье своих длинных ног и  потрескивание  горящих  факелов.
Тоннель понемногу  загибался  вправо,  выпрямлялся,  загибался  вновь,  и,
наконец, они очутились в громадной комнате в сердцевине ствола.
     Кругом у стен стояли факелы. Их дым поднимался к закопченному потолку
и исчезал, очевидно,  через  вентиляционные  отверстия.  Зловоние  воздуха
также поднималось к потолку. Смрад стоял потрясающий,  запахи  отбросов  и
экскрементов были такими сильными, что  казались  почти  незыблемыми.  Они
забили ему горло, стараясь задушить.
     За ним Глик вымолвил: "Ша!". Это эквивалент человеческого "уф".
     Вокруг было с десяток взрослых самок и около  тридцати  подростков  и
детей, разбросанных по всей комнате. Самки были такими же громадными,  как
и самцы, только больше откормленными.  Их  груди,  бедра,  ноги  и  животы
казались огромными и целомудренными. При  виде  мяса  в  руках  самца  они
подняли жуткий крик. Самцы кинули им обглоданные остатки, а женщины и дети
бросились есть.
     Комната была разделена на две части. Меньшая располагалась в  высокой
нише  на  другом  конце  и  сдерживала  круглой  формы  предмет,   висящий
вертикально на стене. В нишу вели вырезанные в дереве ступени. Улисс полез
туда, поскольку деревянное острие уперлось ему в  спину.  Вождь  с  Гликом
последовали за ним.
     Диск в действительности был мембраной, вставленной в окантовку живого
дерева, выступавшего из стены. Рядом с ним находилось два деревянных штыря
с чуть закругленными  концами.  Глик  поднял  их  и  стал  постукивать  по
мембране. Улисс слушал и считал. Удары  представляли  собой  определенного
рода код, в этом он был уверен. Возможно, примитивная азбука Морзе.
     Глик бросил стучать и мембрана завибрировала. Ее поверхность изменяла
форму, послышались звуки. Импульсы. Точки и тире.
     Глик стоял там, наклонив голову  в  одну  сторону  и  навострив  свои
высокие уши. Когда мембрана замолчала, он застучал  по  ней  снова