ился к стволу, двигаясь через  бледно-желтые  и
черные пятна света, а лунные лучи отражались от его круглой головы и ребер
крыльев, казавшихся более темными, чем его тело. Он слетел вниз только над
вершинами кустов и поднялся вверх, выбирая себе  окончательное  место  для
ночлега. Но только сев на ветку с  другой  стороны  дерева  он  успокоился
окончательно.
     У него не было когтей, чтобы уцепиться за ветку, но он  вытянулся  и,
чтобы не рухнуть  головой  вниз,  схватился  за  маленький  сучок.  Сложив
крылья, он отвернул свое лицо от Улисса. На нем был пояс с каменным ножом,
а в одной руке он нес короткую, тонкую пику. Со шнурка на его шее  свисало
какое-то витое приспособление. Улисс признал  в  нем  своеобразный  рожок.
Видимо, приятель уселся  там  караулить  врага.  Если  он  их  увидит,  то
просигналит своим рогом.
     Снизу не доносилось ни звука, могущего заглушить мягкий шум водопада.
Его люди  заметили,  наверное,  летучего  человечка  и  ждали  дальнейшего
развития событий. Джунгли, казалось, вымерли.
     Улисс покинул свое убежище и двинулся вокруг ствола. Его лук и стрелы
лежали у подножия дерева. К счастью, они были на  противоположной  стороне
ствола от летучего и были к тому же в  тени.  У  Улисса  оставался  только
складной  нож,  который  он  зажал  между  зубов.  Цепляясь   руками,   он
продвигался очень медленно. И хотя  водопад  производил  шум,  он  был  не
настолько громким, чтобы заглушить для летучего  человечка  шорох  листьев
или скрип ветки.
     Человечек все еще продолжал сидеть, отвернувшись от Улисса, когда тот
ступил на его ветку. Ветка была толстой и он стоял  на  ней,  лишь  слегка
балансируя.  Он  переставил  одну  ногу,  пододвинул  вторую  затем  опять
переставил первую, вновь пододвинул  вторую,  и  так  далее.  Наконец,  он
остановился и вынул нож, зажатый между зубов. Летучий чуть раскрыл крылья,
слегка захлопал ими и сложил вновь. В тот  же  миг  Улисс  увидел  дыру  в
мембране правого крыла. Он узнал профиль головы человечка и  поник  духом.
Это был Глик.
     Желание убивать улетучилось. Он мог использовать Глика.
     Убивать всегда проще, чем брать в плен. Ему придется ударить Глика  и
в то же время уберечь его от падения. И хотя Глик весил всего каких-нибудь
сорок  пять  фунтов,  он  мог  разбиться  и   даже   погибнуть,   упав   с
тридцатифутовой высоты.  Улисс  также  должен  быть  уверен,  что  тот  не
сорвется и не увлечет его за собой.
     Улисс подкрадывался очень медленно, боясь,  что  маленький  человечек
почувствует дрожание ветки под его ста сорока пятью фунтами.  Но  Глик,  к
счастью, сидел почти на самом кончике ветки. А он был еще на полпути,  еще
на толстой ее части. И вот, наконец, Улисс смог ударить Глика  по  шее  не
слишком сильно, чтобы не сломать его тонкую, наверняка,  хрящевидную  шею.
Беззвучно Глик осел, повалился вперед,  и  Улиссу  пришлось  схватить  его
одной рукой и подтянуть за крыло. Взмахом ладони  он  подозвал  остальных.
Мгновением позже он опустил бесчувственное тело  человечка  в  поджидавшие
руки. Через некоторое время, когда он слез с дерева, Глик уже был связан и
в рот ему засунули кляп. Несколько минут спустя его глаза открылись. Улисс
встал в лунном свете так, чтобы Глик увидел, кто его пленил.  Глаза  Глика
расширились и он заизвивался, пытаясь освободиться. Когда его закинули  за
спину Улисса, как какой-то мешок с дерьмом,  он  все  еще  не  успокоился.
Улисс велел Вулке, вождю вагарондит, который нес Кукса, чтобы  тот  ударил
Глика еще разок и Вулка с радостью повиновался.
     Полмили они прошли с  максимальной  скоростью.  Улиссу  выпала  честь
спускаться первым. Испарения окутали его, скрыв от глаз не только каких-то
летучих, которые могли скоро появиться, но и от взглядов остальных.  Из-за
тьмы и тумана, поднимавшегося из пропасти, он едва видел на два фута перед
собою. На его теле осели капельки воды и стало  холодно.  К  тому  же  они
сделали кору и пальцы скользкими.
     Делать ничего не оставалось, как только идти вниз. Будь он  один  или
же с людьми, которые не считали его богом, он остался бы перед  туманом  и
попытал счастья в бою с летучими. Но он не мог снять свои  полномочия  или
нарушить слово.
     - Туман - это наша защита, - сказал он. - Но как  всякая  защита,  он
имеет свои недостатки. Как расплата за услуги. Он скроет нас от врагов, но
в нем таится опасность. В нем скользишь и слепнешь.
     Слишком медленно, подумал он, нащупывая под ногами  опору.  Его  руки
вцепились в нарост коры, одна нога оказалась в расщелине,  а  другая  нога
описывала круг в поисках выступа или щели.  Наконец,  нащупав  выступ,  он
осторожно спустился, удостоверился, что держится надежно и потом  двинулся
дальше. Этот процесс повторялся уже бесконечное число раз, а потом  сумрак
растаял и он оказался на твердом карнизе.
     Он пошел по нему,  осторожно  ощупывая  каждый  невидимый  дюйм  коры
своими пальцами. Слева от него рокотал водопад,  а  рядом  с  левой  ногой
журчала вода. Когда что-то коснулось его  он  отпрыгнул  и  выхватил  нож.
Смутно он различил низкую и стройную  фигурку  Авины.  Потом  она  подошла
ближе, с черными и округлившимися глазами. Он убрал нож и она  на  секунду
приникла к его груди. Ее мех был мокрым, но через  минуту  их  тела  стали
согревать друг друга. Он обхватил рукой ее круглую головку и  почувствовал
влажные, шелковистые  ушки,  потом  провел  рукой  по  спине.  Сейчас  она
казалась скорее водяной  крысой,  нежели  восхитительным  нежным  пушистым
существом, которое он знал когда-то.
     Из тумана вынырнули фигуры остальных. Он отодвинулся от Авины, считая
их по мере появления. Все.
     Глик дернулся.  Пока  он  казался  неподвижным  на  протяжении  всего
спуска, как  мешок  картошки,  но  теперь  решил,  что  было  бы  надежней
подвигаться и на всякий случай разогнать кровь. Улисс снял его со спины  и
развязал на ногах ремни. Маленький  человечек  запрыгал  вокруг  на  своих
тонких ножках с громадными ступнями, в то время как два вагарондит  стояли
наготове, чтобы схватить его,  как  только  ему  вздумается  взлететь  или
убежать.
     Улисс  осторожно  вышел  из  тумана.  Вершина  водопада   маячила   в
пятидесяти футах над головой.  Летучих  не  было  видно.  Только  кусты  и
склонившиеся деревья загораживали край верхней части ветки. Он обернулся и
увидел, что ветвь тянулась по горизонтали насколько хватало глаз. Ничто не
мешало им построить новые плоты и продолжить путешествие по потоку. Но  им
придется скрываться в джунглях, пока не наступит ночь. Они  проспят  часть
дня, хотя придется потратить немного времени для  охоты.  Их  запасы  пищи
сильно поуменьшились.
     Поздно вечером, выспавшись, но страдая от  голода,  они  организовали
четыре охотничьих партии. Через час они забили безногого крокодила, выдру,
двух больших рыжих коз и трех громадных обезьян.
     Они хорошо поели этим вечером и каждый почувствовал себя куда  лучше.
Они спилили деревья, нарезали лиан, связали их вместе и вышли в  плавание.
Перед закатом они подошли к следующему спуску громадной ветви и следующему
водопаду. Они спустились вниз, но  не  входили  в  испарения,  а  остались
снаружи и к закату достигли русла следующего потока. После сна и охоты они
построили новые плоты. Русло третьего потока  лежало  у  основания  Дерева
или, как сказала Авина, у Подножия Вурутаны.
     Обширные стволы, ветви и прочая растительность росла над  головой  на
высоте до десяти тысяч футов, образуя густое переплетение, не пропускавшее
ничего, за  исключением  нескольких  солнечных  лучей.  Днем  здесь  царил
глубокий сумрак, а по утрам и в  полдень  -  ночь,  которая  словно  шторм
вороненых перьев наполняла пространство между гигантскими,  погружавшимися
в болото колоннами и подпорками.
     Земля под деревом принимала извержения водопадов и ливней, которые не
задерживались на ветвях, колоссальных листьях  и  растительности,  которая
произрастала на Дереве. Болото слагало основу Дерева, обширную, необозримо
гнетущую топь. Глубина воды  колебалась  от  одного  дюйма  до  нескольких
футов, достаточных, чтобы утопит человека. Из воды и грязи тянулось  вверх
множество странных, мерзко пахнущих, бледных и пятнистых растений.
     Сумрак  создавал  кошмарные  формы.  Громадные  куски  коры,   многие
размером с бунгало, падали со стволов Дерева вниз, сгибая ветви и сучья  и
срывая другие, гигантские и подгнившие ошметки коры. Дерево,  как  Мировая
Змея  северной  мифологии,  сбрасывало  свою  шкуру.   Кора,   подгнившая,
сорванная и затем упавшая на вершины  могучих  ветвей,  либо  разлагалась,
сгнивая там до конца, либо летела вниз и подобно холодным, черным падающим
звездам, шлепалась  в  воду  или  жижу  болот.  Там,  полузатонувшая,  она
сгнивала окончательно, а насекомые  и  паразиты,  которые  кишели  в  этом
сумеречном мире, буравили громадные массы обломков, делая их своим домом.
     Там жили длинные, тонкие, трупного цвета черви с волосатыми головами;
жуки, окрашенные в  темно-синий  цвет  и  вооруженные  громадными  рогами;
длинноносые   землеройкоподобные   создания   с    саблезубыми    клыками;
бледно-желтые  скорпионы;  ярко-красно-темно-черные  змеи   с   крошечными
рожками, венчающими  их  трехгранные  головы;  многоногие,  мягкотелые,  с
дюжиной антенн, длинные существа, которые,  когда  до  них  дотрагивались,
выделяли  с  громким  хлопком  мерзкий  вонючий  газ  и  множество  других
отвратительных тварей. Повсюду в сумраке высились гигантские обломки коры,
словно  валуны,  оставленные  ушедшим  ледником,   где   кишела   ядовитая
паразитическая жизнь.
     Вокруг искромсанных глыб росли  высокие,  стройные,  лишенные  ветвей
растения, которые давали сердцеобразные желто-зеленые ягоды, выглядывавшие
прямо  из  трещин  роговой  оболочки  растений.  Там  была  также  густая,
скользкая трава, которая вырисовывалась на один-два фута над мутной  водой
или мутной жижей. А над ней  порхали  какие-то  ширококрылые  насекомые  с
телом и крыльями цвета человеческой омертвелой  кожи,  а  их  головы  были
абсолютно белыми с двумя круглыми черными метками по бокам  и  одной  чуть
изогнутой меткой посередине, так что их лица напоминали череп. Они  летали
бесшумно, лишь иногда касаясь кого-нибудь  из  отряда  кончиками  крыльев,
заставляя того шарахаться в сторону. Но любое движение или  звук  казались
здесь приглушенными, люди переговаривались  очень  тихо,  подчас  шепотом,
смех же исчез совсем. Их ноги погружались в воду и в хлябь под ней и потом
медленно вытягивались наружу, чуть ли  не  извиняясь,  так  что  чавкающие
звуки казались слабыми и нежными. Люди держались вместе и никто  не  хотел
даже  отойти  на  шаг  в  сторону,  в  кусты  или  под  высокие,  бледные,
серо-голубые стебли, чтобы справить нужду.
     Улисс  подумал  вначале,  что  ему  следует  держаться  болот.   Хотя
путешествие будет медленным и  тяжелым,  зато  эти  места  казались  более
безопасными по сравнению с районами вершин,  где  водилось  слишком  много
разумных животных. Но одного дня и одной ночи у Подножия Вурутаны было для
него (а тем более для его людей) вполне достаточно. Следующим утром, когда
он вскочил на ноги, как только кроваво-красная лягушка спрыгнула с обломка
коры ему на плечи, а потом в мелкую лужу, он решил, что с него хватит. Они
пробовали уснуть на куске коры величиной с маленький замок.  Но  всю  ночь
были вынуждены отбиваться от созданий, повылезавших из своих нор в коре, и
выслушивать крики болотных тварей.
     Он решил, что поведет их назад  на  одну  из  ближайших  ветвей.  Они
находились на границе обширного района, заполненного, казалось,  кавернами
сыпучих песков, поэтому только  к  полудню  смогли  добраться  до  твердой
поверхности гигантской колонны,  опускавшейся  с  небес  в  болото.  Славя
богов, они начали  карабкаться  вверх  и  к  сумеркам  достигли  желанного
горизонтального участка ветки; здесь имелся даже ручей, который, на первый
взгляд, однако показался  им  ядовитым.  Его  вода  была  ярко-карминового
цвета.
     Улисс изучил ее и обнаружил,  что  тут  виноваты  миллионы  крошечных
созданий, каждое из  которых  было  так  мало,  что  почти  неразличимо  в
отдельности. Глик, который должно быть решил развязать язык,  сказал,  что
эти животные плодятся здесь каждый год. Он не знал, откуда они  берутся  и
куда исчезают. Воды речки и источников еще будут оставаться красными около
недели, а потом очистятся совсем. Между тем они служили пищей  для  рыб  и
животных в джунглях. Глик порекомендовал сварить из них суп.
     Улисс внял его рекомендациям, но заставил Глика  выпить  суп  первым.
Через несколько часов, прошедших без каких-либо последствий  для  летучего
человечка, Улисс дал добро.
     Он выпил полную миску  и  нашел  суп  очень  вкусным  и  питательным.
Следующие несколько дней, пока вязали плоты, они питались в основном этими
карминовыми существами из воды. Не отрываясь на  охоту,  они  продвигались
достаточно быстро. Они прошли приблизительно пятьдесят миль, преодолев три
водопада, и, наконец, достигли нижнего уровня потока. А  потом  карминовые
животные исчезли.
     Когда они полезли снова вверх, Улисс, повинуясь то ли капризу, то  ли
любопытству, велел подниматься как можно выше. Восхождение по  сучковатому
и изъеденному трещинами вертикальному стволу заняло  три  дня.  Ночью  они
спали на выступах коры, достаточно больших, чтобы разместить  весь  отряд.
На третий день они вошли в облака и вырвались на свободу  только  вечером.
Но наутро облака ушли и они смогли заглянуть в пропасть. Они оказались  на
высоте десяти тысяч футов. Ствол продолжался, поднимаясь еще  на  две  или
три тысячи футов, но у них не было уже никакого желания карабкаться  выше.
Повсюду росло множество ветвей. Эта ветвь  оказалась  неожиданно  удачной,
она тянулась, казалось, вечно и имела очень пологий наклон.  У  соединения
ствола с ветвью был источник,  в  него  вливалось  еще  множество  ручьев,
образуя поток, который через милю был уже судоходен.
     Каждую милю или около того ветвь выбрасывала  вертикальный  отросток,
который тянулся до самого дна, как они считали, или соединялся  с  другими
ветками ниже.
     Чтобы предупредить  летучих  человечков  от  попыток  смыться,  Улисс
проковырял в мембранах  их  крыльев  дырки  и  связал  их  вместе  тонкими
веревками из кишок. Он заставил их карабкаться по  стволу,  поскольку  вес
был слишком велик, чтобы кому-то нести их при этом длительном  восхождении
на себе. Они шли в середине карабкающейся по отвесной  коре  шеренге,  так
что пытаться бежать было бесполезно. К тому же они  были  такими  легкими,
что поднимались во много раз быстрее, чем самые проворные вуфеа.
     Улисс приказал разбить лагерь.  Им  нужно  было  отдохнуть  несколько
дней, поохотиться, порыскать вокруг. Он надеялся,  что  сможет  найти  еще
одно дупло в стволе и поэкспериментировать  с  коммуникационной  мембраной
внутри. Даже после столкновения с вуггрудами  он  постоянно  искал  другие
дупла. Он был уверен, что их существуют тысячи, но не заметил  ни  одного.
Согласно летучим, они были повсюду. Было досадно знать это и оказаться  не
в состоянии отыскать их. Однако он был уверен, что каждое дупло охраняется
медведеподобными вуггрудами или леопардообразными  краузмиддумами.  Честно
говоря, он не особо жаждал встречаться с ними, поскольку те имели привычку
убивать  его  людей.  Но   его   распирало.   Только   бы   добраться   до
коммуникационной мембраны. Теперь  он  узнал  бы  код.  Язык  был  обычным
языком, и код напоминал азбуку Морзе и состоял  из  комбинации  длинных  и
коротких импульсов.
     Он выудил это из Глика во время долгих ночей, когда все  отдыхали  от
дневных забот. А Кукс наотрез  отказался  даже  признать,  что  он  вообще
существует. Но Глик был из другого теста. Его порог  боли  оказался  ниже,
или у него было силы воли меньше. А может он оказался просто умнее Кукса и
понял, что когда-нибудь его все равно сломают. Так почему  бы  не  сказать
сразу и уберечь себя от излишних страданий?
     Кукс обозвал Глика предателем и жалким и  ничтожным  трусом,  а  Глик
ответил, что если тот не заткнется,  он  прикончит  Кукса  при  первой  же
возможности. Тогда Кукс ответил, что сам убьет Глика при первом же удобном
случае.
     И хотя Глик выдал код, он не  выдал  или  не  смог  -  местоположение
центральной базы своего народа. Он клялся, что ему надо подняться довольно
высоко над Деревом, чтобы  разглядеть  основные  навигационные  ориентиры,
которые окончательно укажут  ему  путь  к  базе.  Этими  ориентирами  были
высокие стволы с особыми листьями, которые можно было  отыскать  только  с
высоты двух тысяч футов. Возможно, сейчас они находились под одним из них,
но он был не в силах определить это сразу.
     Улисс этому  не  особо  разочаровался.  Он  не  вынашивал  бы  планов
атаковать базу, даже если бы знал о  ее  расположении.  Для  нападения  не
хватило бы сил. Но ему хотелось бы знать, где она находится, чтобы,  когда
он соберет достаточно сил, он смог бы ее атаковать. А он все равно  узнает
это так или иначе.
     Он  сидел,  прислонившись  спиной  к  относительно  плоскому  выступу
растрескавшейся коры; перед ним в десяти футах горел  костер.  Была  почти
ночь. Внизу она почти уже наступила,  небо  было  все  еще  синим  и  лишь
вдалеке облака тронуло розовым, светло-зеленым и темно-серым цветом. Крики
и рев охотящихся животных и  их  жертв  доносились  как  порождение  давно
забытых кошмаров, настолько они  были  далекими  и  слабыми.  Оба  летучих
человечка были рядом с ним, сидя бок о бок, но не переговариваясь  и  даже
не глядя друг на  друга.  Вуфеа,  вагарондит  и  алканквибы  расположились
вокруг шести огромных костров. На ветке, а также, спрятавшись, на выступах
коры, по бокам ее стояли часовые. Повсюду носился аромат жареного  мяса  и
рыбы от которого текли слюнки. Охотничья партия с утра  ушла  на  ветку  и
возвратилась с тремя четырехрогими, поросшими каштановой  шерстью  козами,
десятью громадными рыбами (отнятыми  у  черно-серого  пятнистого  кугуара,
который поймал их), тюками, полными  десятью  различного  вида  плодами  и
тремя огромными мохнатыми обезьянами.
     Охотники  доложили,  что  растительность  на  вершине  составляют   в
основном короткие, но толстостволъные ели, кусты ягод, трава,  высотой  по
колено, которая росла на земле, набившейся в расщелины, и мох.  Поток  шел
дальше, изобиловал рыбой, но  крокодилов  и  гиппопотамов  нигде  не  было
видно. Казалось, хищников  здесь  представляли  только  черно-серые  пумы,
маленькие медведи и несколько видов выдр. Из других животных встречались в
основном, козы и обезьяны.
     Этой ночью они сытно поели и улеглись спать как можно ближе  к  огню,
только чтобы не обгореть. Здесь, когда  опускалось  солнце,  царил  жуткий
холод.
     Утром они поели  запасенные  на  завтрак  остатки  пищи  и  принялись
строить плоты. Они повалили несколько елей,  которые  были  лишь  двадцати
футов высотой и связали плоты. А потом отправились в путь в добром духе  и
светлых-надеждах.
     И они не обманулись и  не  разочаровались.  Поток  нес  их  с  ровной
скоростью, где-то около тридцати миль в час и доставил к расширению ветви.
Здесь он не сорвался девяностоградусным водопадом вниз, а только  разлился
во все стороны по широкой площади,  загороженной  уходящим  вверх  изгибом
ветви. Отряд разобрал плоты и перенес бревна вверх по склону, который  шел
под углом в сорок пять градусов. Сразу же на вершине они  нашли  еще  один
ручей, который вскоре превратился в реку. Они связали плоты и отдались  на
волю потоку. Такого рода операции  они  повторили  раз  десять.  Насколько
подсказывал им опыт,  ветка  могла  тянуться  так  до  бесконечности.  Так
продолжалось на протяжении шестидесяти миль и уклон был  таким  медленным,
что, казалось, они плывут по