у человека, душа которого давно ушла в Бесконечность, ничего не стоило.
     Улыбка Сирота погасла, глаза стали мутными и тусклыми.
     - Так я был прав? - сказал он. Маскелль ожидала не такого ответа.
     - Что ты имеешь в виду? - спросила она, прежде чем успела остановить себя. Никогда не следует задавать вопросы теням умерших.
     Если только перед ней была тень... Маскелль почувствовала какое-то движение в храме, всплеск беспокойной силы. Карающий...
     Сирот снова повторил без всякого выражения:
     - Так я был прав?
     В следующий момент он исчез. Маскелль застонала, закрыв лицо руками: с ним вместе исчезло и ощущение присутствия Карающего.
     "Нет, это был вовсе не Карающий! Это был Сирот, пришедший, чтобы лишить меня остатков покоя, - ничего больше!"
     Маскелль подняла голову и вздохнула. В храме снова стало тепло; тепло и пусто. Она посмотрела на золотой диск в полу. Он отмечал точку, в которой молящийся был ближе всего к Карающему, тщательно вычисленное место, где мир теснее всего соприкасался с Бесконечностью. Даже человек, совсем незнакомый с Путем, встав на диск, полупил бы видение.
     "Что ж, испытаем друг друга..."
     Если Карающий не заговорит с ней и здесь, Маскелль будет знать, что он никогда больше с ней не заговорит. Прежде чем размышления успели поколебать ее решимость, она встала на диск.
     Образы обрушились на нее с сокрушительной силой. Она снова видела огромные каменные здания, мерцающий в их окнах свет, необъятную серую равнину. Но на этот раз прохладный воздух казался удушливым от чувства острого страха и безнадежного отчаяния.
     "Скоро, скоро, скоро, - прошептал ее собственный голос. - Они скоро придут. Они не могут позволить себе ждать".
     Маскелль открыла глаза. Она лежала на спине на холодном камне пола, над ней высились арки храма. Маскелль села и схватилась за голову.
     - Ох...
     Едва ли она долго была без сознания. Все еще было темно, масло в лампах не выгорело.
     "Ни один ответ не был бы достаточным..." Все, что она получила здесь, - еще одна загадка...
     Когда Маскелль добралась до дому, сквозь кроны деревьев сочился серый утренний свет. Она пересекла покрытый лужами двор и подошла к старой Мали, которая сидела на скамье перед очагом, с подозрением разглядывая кухонную утварь. Маскелль подняла с углей глиняный чайник, но тот оказался пустым.
     - Чай будет? И какая-нибудь еда? - с надеждой спросила Маскелль.
     - В свое время, - проворчала старая Мали. - У меня всего две руки. - Слезящийся глаз искоса взглянул на Маскелль. - Тебе нужно помыться.
     - Спасибо, да, я знаю. - Маскелль двинулась к ведущей на второй этаж лестнице. Старая Мали рявкнула что-то ей вслед, и Маскелль, вздохнув, сняла грязные сандалии и пошла наверх босиком.
     В общей комнате на полу как попало спали ариаденцы, и Маскелль прошла в коридор, ведущий к спальням, осторожно переступая через тела. Она постояла в дверях своей комнаты, глядя на пустую постель, пока наконец ее ум, все еще занятый символами и узорами Колеса, не сообщил ей о странности: Риана в спальне не было.
     "Ему бы уже следовало вернуться. До кварталов к западу от дворца не так уж далеко. Если, конечно, с ним не случилось ничего плохого..."
     Маскелль осмотрела остальные комнаты - просто чтобы удостовериться, что Риан не нашел себе компанию в одной из них, - но в одной спали Дория и Тераза, а в другой Киллия свернулась в клубочек на одной постели со своей маленькой дочкой.
     "Недостойная мысль!" - упрекнула себя Маскелль. Может быть, встреча с призраком Сирота потрясла ее сильнее, чем она думала? Маскелль вновь спустилась на первый этаж и обошла его тоже, но кладовки были пусты, а плитки пола в ванной сухи. Старая Мали раскладывала куски теста на каменном полу печи.
     - Воды для мытья достаточно, - снова прозрачно намекнула она Маскелль.
     Маскелль не обратила на ее слова внимания.
     - Риан возвращался домой этой ночью?
     - Нет. - Старая Мали бросила на нее недовольный взгляд. - Он же с тобой.
     - Со мной его нет.
     - Что же ты с ним тогда сделала?
     У Маскелль на языке вертелся резкий ответ, но она только закусила губу и спокойно сказала:
     - Я позволила ему обыскать дом женщины, которая, возможно, с помощью магии убила двоих жрецов.
     Старая Мали подняла глаза к небу и покачала головой.
     - Да, да, теперь я понимаю свою ошибку, - бросила Маскелль. Она откинула волосы с лица. - Может быть, он вернулся в Марай и там уснул, дожидаясь меня. - Предпринять ничего было нельзя, пока она не выяснит этого.
     По лестнице, спотыкаясь, спустился Растим; он сжимал голову руками, словно пытаясь не дать ей развалиться на части.
     - Что за шум?
     Маскелль двинулась к воротам.
     - Жаль, что я тебя разбудила. Иди спать дальше, - сказала она Растиму, но в этот момент заметила, что калитка, ведущая к берегу канала, распахнулась. Маскелль неохотно остановилась.
     "У меня нет времени на гостей!"
     У ступеней ведущей к воде лестницы покачивалась барка Посланника Небес, и молодой жрец помогал старику выйти на берег. Маскелль выругалась себе под нос, но ведь нельзя же не обратить внимания на главу ордена Кошана, когда он наносит тебе визит, - каковы бы ни были обстоятельства. Она пересекла грязный двор и поклонилась.
     Молодой жрец поставил старика на ноги, и тот двинулся к Маскелль. Растим кинулся ему навстречу, стараясь держаться прямо и не выглядеть полумертвым; старая Мали достала циновку и держала ее наготове: вдруг Посланник Небес пожелает сесть.
     - Я спешу... - начала Маскелль, приблизившись к старому жрецу.
     - Послушай меня! - поднял руку старый жрец.
     Маскелль неожиданно обнаружила, что знает, в чем дело. То ли интуиция, то ли Предки подсказали - значения это не имело. Горло ее внезапно пересохло.
     - Всем будет лучше, если он жив, - выдавила она из себя.
     Растим и старая Мали с изумлением вытаращили на нее глаза.
     Посланник Небес отчетливо произнес:
     - Я только что получил известие от Хираны, жрицы Баран Дира. Твоего друга стражники отвели в Небесный Чертог в час утренней медитации.
     Маскелль кивнула и отвела глаза.
     "Риан был прав", - подумала она. Она видела теперь все ясно - так же ясно, как раньше чужие символы на Колесе.
     - Это мне и нужно было знать. - Маскелль вдруг осознала, что говорить ей больно: так сильно она стискивала зубы.
     Растим растерянно посмотрел на старую Мали.
     - Это все из-за синтанца, - прошипела та.
     - Позволь мне во всем разобраться, - обратился к Маскелль Посланник Небес.
     - О нет, - улыбнулась Маскелль. - Он приложил столько усилий, чтобы завладеть Рианом, только ради того, чтобы привлечь мое внимание. Так разве могу я не исполнить его желание?
     Глаза Посланника Небес сузились.
     - Ты оставишь это дело мне.
     Гнев Маскелль превратился в твердый колючий кристалл в ее груди. Она повернулась и двинулась к воротам. Позади раздался крик: это Посланник Небес отдавал спешные распоряжения своему молодому помощнику и лодочникам.

ГЛАВА 10

     Воины повели Риана обратно к воротам в Кушор-Ан, по той самой улице, вдоль которой высились гигантские истуканы. Первая мысль, возникшая у Риана, была: его ведут в дом госпожи Марады, чтобы кто-нибудь из слуг мог указать на него и сказать: "Это он!" Если женщина воспользовалась магией, чтобы выследить вора, сопротивляться бесполезно. Однако воины миновали проход, ведущий к дому Марады, и продолжали идти по широкой улице в сторону Баран Дира.
     Стражники явно были озадачены поведением Риана. Они ожидали, что он станет сопротивляться, а он спокойно пошел с ними. Риан слышал, как воины обращаются к офицеру, называя его благородным Карудой; значит, он был прав, сочтя его аристократом. Риана, правда, огорчило то, что стражники нашли все его ножи; сири нес сам Каруда. Нес как трофей.
     "Поберегись, кушоритский вельможа: такие трофеи дорого обходятся".
     Риан заметил, что Каруда разглядывает лишенную украшений рукоять меча и кольцо, проводя пальцем там, где раньше были самоцветы и золотые накладки. Риан настороженно следил за Карудой: у него возникло подозрение, что молодой офицер излишне догадлив. Еще не дойдя до ворот, офицер поднял руку. Воины и их пленник остановились под фонарем, свисающим со сбруи одного из огромных слонов-стражей. Каруда подошел вплотную к Риану, задумчиво оглядел его и сказал по-синтански:
     - Ты кьярдин. Какому владетелю ты принадлежишь? Выговор у него был настолько хороший, насколько это доступно кушориту. Риан спешно начал обдумывать, что выгоднее: назвать Ривервейт или Марканд, но решил не упоминать ни того, ни другого.
     - Никакому. Больше никакому. - Пусть Каруда сочтет его вором, изгнанником - кем угодно.
     "Только бы у него не возникла мысль отправить меня обратно на родину. - До сих пор Риан не задумывался о такой возможности. - Я не вернусь к наследнику владетеля. По крайней мере живым".
     Каруда скептически поднял брови. Раз он знал о Синтане достаточно, чтобы обратить внимание на следы серег в ухе Риана и назвать его кьярдином, значит, ему известно и то, насколько невероятно, чтобы кьярдин покинул свою крепость, если только не случилось катастрофы или скандала.
     - Твой господин - Верховный Владыка? Облегчение, которое испытал Риан - такой странный вопрос мог задать лишь человек, все же мало сведущий в синтанских делах, - позволило ему совершенно искренне удивиться.
     - Нет. Я из Сорда. - Сорд был маленькой крепостью в горах, о которой Каруда наверняка не мог знать.
     - Я был однажды в Синтане с кушоритским послом, - сказал Каруда, продолжая пристально смотреть на Риана. - Кьярдины не покидают своих крепостей.
     Риан подумал о нескольких отговорках, которые мог бы привести, но решил, что Каруда все равно не поверит, а потому сказал только:
     - Ну а я покинул.
     Каруда, хмурясь, снова посмотрел на сири, аккуратно вложил его в ножны и сделал знак воинам идти дальше.
     Утренний свет начал окрашивать мягким золотом Баран Дир со всеми его массивными лицами на башнях, благосклонно взиравшими на меньшие храмы вокруг, богатые дома и сады, раскинувшиеся сразу за рвом. Баран Дир не был подобием вздымающейся к небу горы, как Марай, но все равно башни, выстроенные на ступенчатой платформе, уходили ввысь более чем на сотню футов. Светлый камень, из которого был сложен огромный храм, казался теплым и живым в лучах встающего солнца.
     Не могут же они вести его в Баран Дир? Насколько Риану было известно, этот храм был посвящен врачеванию. Главным храмом оставался Марай, хотя он и отстоял дальше от центра города. Риан никак не мог привыкнуть к тому, что Дувалпур выстроен в соответствии с невидимой географией Бесконечности, а не реальным миром.
     Немного не дойдя до моста, пересекающего ров Баран Дира, воины свернули на другую широкую, мощенную каменными плитами улицу, выводящую на большую площадь, почти безлюдную в этот ранний час. На дальней стороне площади высилась стена, резьба на которой изображала охотников на буйволов, сидящих на слонах. Густая листва деревьев, свешивающихся из-за стены, придавала охотничьим сценам особую реалистичность. Воины направлялись к воротам, охраняемым каменными львами и многоглавыми изображениями духов. Риан постарался скрыть свое растущее недоумение: Дувалпур, конечно, построен странно, но все же нельзя предположить, чтобы тюрьма находилась в этом районе...
     Короткий проход за воротами окаймляли стены, на которых были изображены сцены празднеств; сквозь резной камень было видно, что проход на самом деле является мостом над водоемом, слишком широким, чтобы быть обычным каналом. Поскольку в Дувалпуре рвы вокруг храмов служили скорее духовными, чем оборонительными преградами, Риан подумал, что они, возможно, приближаются к какому-то храму.
     В конце прохода начиналась лестница, ведущая в большой прямоугольный сад. Поднявшись по ней, Риан наконец увидел то, что, вероятно, являлось местом их назначения: сад с трех сторон окружали здания. Это были высокие - в три-четыре этажа - строения с крытыми балконами, во внутренних двориках которых росли огромные старые деревья. Крытая красной черепицей крыша каждого здания опиралась на могучие балки, резные концы которых загибались вверх, как гигантские рога.
     Воины повели Риана через сад, мимо цветущих клумб, яркие цвета которых казались приглушенными в сером утреннем свете, мимо двух больших квадратных бассейнов с ведущими к ним каменными ступенями. Через каждые несколько шагов в саду стояла стража, а садовники чистили узкий канал, подающий воду в бассейны.
     Каруда двинулся не к широкому портику центрального здания, а к арке, ведущей в один из внутренних двориков, через стену которого свешивались ветви тенистых деревьев. Когда они подошли поближе, Риан увидел, что арка окаймлена слоновьими бивнями, полированными и оправленными в золото.
     "Если такова тюрьма, - подумал Риан, - то кушориты точно безумны".
     У ступеней лестницы, ведущей во дворик, Риан остановился и не двинулся с места, даже когда один из стражников толкнул его вперед.
     - Что это за место? - спросил Риан.
     Благородный Каруда с бесстрастным видом оглянулся на него и ничего не ответил. Самый высокий из стражников снова толкнул Риана, но тот чуть отклонился в сторону и сохранил равновесие.
     "Так можно добиться покорности от крестьян на рынке - подумал Риан, - но даже грузчик с мешками на коромысле сумел бы одной рукой прибить наглеца".
     Каруда недовольно поморщился. Риану показалось, что офицер никак не хочет поднимать в этом месте шум. Грубиян стражник неуверенно потянулся к рукояти меча, явно собираясь применить силу, и взглянул на Каруду, ожидая приказания. Тот наконец нехотя ответил Риану:
     - Это Небесный Чертог.
     Риан с трудом удержался от того, чтобы назвать Каруду лжецом. Однако, оглядев здания, он вынужден был признать, что они действительно похожи на дворцовые постройки.
     "Ну вот, теперь и правда есть основания опасаться неприятностей", - сказал он себе.
     Стражник снова грубо толкнул Риана, и снова тот удержался на ногах. Каруда покачал головой, явно так же удивленный поведением пленника, как Риан - окружающей роскошью, и стал подниматься по лестнице. Риан без всякого принуждения двинулся следом, очень раздосадовав этим стражника.
     Дворик за аркой оказался тенистым садом, где росли пальмы, падубы и огромные кипарисы, корни которых выворотили некоторые плиты облицовки квадратного бассейна в центре. Аромат цветов смешивался с дымком горящего сандалового дерева. К дальней стороне бассейна примыкал открытый павильон под красной черепичной крышей, опирающейся на каменные колонны. По полированному дереву пола были разбросаны подушки, и на них сидели трое молодых придворных, вероятно, такие же представители военной аристократии, как и Каруда, но в своих шелках и золоте больше похожие на райских птиц, чем на воинов. В стороне от них стояла кошанская жрица в синей мантии, сжимающая в руках отделанный серебром посох. Это была хрупкая старая женщина с сурово сжатыми губами и решительным выражением лица.
     По дальней стороне павильона расхаживал еще один молодой человек, в нем совсем не было той изнеженности, которая отличала придворных. Его длинные черные волосы были откинуты назад, открывая узкое красивое лицо, одежда из тускло-зеленого шелка казалась совсем простой, хотя браслеты на руках и ногах и цепь на груди из массивного золота говорили о высоком положении. Когда Риана ввели в павильон, молодой человек резко остановился и повернулся к нему. Риан заметил, что лицо его искажено гневом.
     Каруда поклонился, и хотя Риан был неискушен в тонкостях кушоритских церемоний, он все же понял, что выраженное офицером почтение даже больше того, с каким кланялись Посланнику Небес.
     "Я знаю, кто это!" - подумал Риан. Испытанное им потрясение было таким же, как если бы он получил сильный удар в живот. Стоявший позади стражник пнул Риана в колено; тот ловким движением опустился на пол, не сгибая спины, и сел на пятки. Так полагалось выказывать покорность Верховному Владыке в Синтане; даже если здешние обычаи иные, едва ли можно было бы обвинить Риана в непочтительности.
     Он никак не ожидал, что император окажется так молод. Если Риан и думал о повелителе Империи, то представлял его себе кем-то похожим на Посланника Небес, хотя, может быть, и не таким дряхлым. Этому же юноше не могло быть больше двадцати.
     - Это он и есть? - спросил император, не скрывая презрения.
     "Ох-ох... - подумал Риан. Он никому не высказывал своих подозрений в том, что госпожа Марада - убийца, кроме Маскелль; император ничего об этом знать не мог. - Я то ли вижу все во сне, то ли уже мертв. А может быть, и то, и другое".
     Даже если бы Риан открыто высказывал такое же нелестное мнение о красавице чужестранке, как и служители, храма Марай, слух не мог бы так быстро достичь ушей императора, если только его шпионы не отличаются поистине сверхъестественными способностями.
     - Он, повелитель, - ответил Каруда. Голос его был лишен выражения, и лишь по усилию, которого это стоило, можно было догадаться о чувствах офицера. Риан не думал, что Каруда может оказаться ему союзником, но видел, что молодой аристократ вовсе не рад той роли, которую вынужден играть в происходящем, - чем бы происходящее ни было.
     - Встань, - приказал император.
     Риан поднялся и тут же получил удар по лицу. Он видел взмах руки императора и успел откачнуться назад, но все же один из перстней рассек ему скулу.
     "Он бьет совсем не так больно, как это делал владетель", - подумал Риан.
     На мгновение на лице императора отразилась растерянность - возможно, оттого, что Риан остался невозмутим. Юный властитель отвернулся, ушел в дальний конец павильона и остановился там, стиснув кулаки. Потом он мотнул головой в сторону придворных:
     - Убирайтесь.
     Все трое вскочили на ноги и изящно, но очень поспешно поклонились и ушли. Некоторое время все оставшиеся молчали. В деревьях пели птицы, приветствуя рассвет, но напряжение от этого меньше не становилось.
     Наконец император обернулся и тихо спросил:
     - Где тебя нашла Маскелль?
     "По крайней мере он спрашивает не о Мараде, - отметил Риан. - Во всяком случае, пока. - Он помедлил, прежде чем ответить, но так и не смог догадаться о причине интереса императора к его персоне. - Если ему так важно, с кем путешествует Маскелль, то почему сюда не притащили Растима и остальных?"
     - На Великой Дороге, в двух днях пути от Дувалпура, властитель, - ответил Риан. Он не знал, как кушориты обращаются к императору, и понимал, что ошибиться в этом небезопасно, а потому назвал императора так, как было принято титуловать Верховного Владыку Синтана.
     К счастью, никто, кажется, не интересовался соблюдением этикета. Император подошел к Риану и пристально посмотрел на него.
     - Два дня... За два дня до того, как она прибыла в столицу?
     - Да.
     - Вывод очевиден, - раздался новый голос. Из-за густых кустов, росших рядом с павильоном, вышел еще один придворный. Риану удалось не вздрогнуть при его внезапном появлении. Это был немолодой человек с седеющими волосами, заплетенными в замысловатую косу, и жестким спокойным лицом. Хотя на нем было достаточно золота, чтобы подчеркнуть высокий ранг, исходящая от него властность не нуждалась в таком доказательстве. - Наша информация была точна. Она ищет союзников-чужеземцев.
     - Какой прок от союза с Синтаном? - бросил император.
     "Верно, - подумал Риан, стараясь, чтобы по его лицу нельзя было прочесть мыслей. Вечно воюющие владетели Синтана были негодными союзниками друг другу, не говоря уже о Небесной Империи, на которую они смотрели со страхом и подозрением. - Они подозревают Маскелль в союзе с чужеземцами? Все это у нее в прошлом - ложное видение, борьба за трон, наследник ее второго мужа... Но ведь они узнали о ее возвращении сразу же, еще в ту ночь, когда на почтовую станцию явился Посланник Небес". - Е