н вспомнил, что все еще не освоил сложную систему поклонов, да и вообще не знал, как обращаться к жрецу седьмого ранга, ведающему к тому же хозяйством такого огромного храма, как Марай; поэтому он сразу перешел к делу:
     - Я хотел спросить о Голосе, который умер. Говорят, он еще не похоронен? - Риан сам чуть не поморщился от бесцеремонности вопроса.
     "Что ж, если я его слишком обижу, всегда можно притвориться тупым чужестранцем".
     Как и полагается последователю Кошана, жрец на столь странное обращение ответил только:
     - Наш обычай - семь дней бодрствовать у тела жреца высокого ранга. Это делается для того, чтобы удостовериться: покойный не временно ушел в Бесконечность с намерением вернуться. - На лице жреца отразилось сожаление. - Тело начало разлагаться, так что, похоже, Игарин не вернется к нам.
     - Ох... - растерянно пробормотал Риан. "А я-то думал, она это выдумала... " Выходит, Посланник Небес и в самом деле умер, а потом вернулся к жизни. Однако управитель все еще не звал стражу, чтобы вышвырнуть наглеца, так что Риан решил продолжать: - Могу я увидеть тело?
     Управитель задумчиво посмотрел на него:
     - Зачем?
     "Хороший вопрос", - подумал Риан.
     - Мне велела Маскелль, - ответил он, решив, что попытка не пытка.
     Выражение лица управителя немедленно переменилось. Риан сообразил: он многого сможет добиться, если намекнет на свою ужасную участь в случае, если не выполнит приказа Маскелль. Жрец поспешно отложил таблички и поднялся.
     - Хорошо.
     Оказалось, что тело умершего находится не в самом Марай, а в примыкающем к храму жилом помещении, куда вела западная галерея. Дождь снова припустил, но Риан и управитель добрались до нужного места по крытым проходам: колоннады образовывали огромный квадрат вокруг храма, отделяя внешний двор от внутреннего.
     Двухэтажное жилое здание состояло из келий, выходящих в длинный коридор. Управитель провел Риана в помещение на первом этаже, у входа в которое сидело несколько молодых монахов. Они встали и поклонились, увидев управителя; тот знаком велел им снова сесть и прошел мимо них внутрь.
     Риан огляделся, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица. Если это была комната, в которой Игарин и жил, не очень-то много получали Голоса за свою службу. Впрочем, наверняка у жреца имелся где-то дом, а эту келью он использовал, только когда бывал в Марай. Стены покрывала резьба, изображающая лесные пейзажи и ритуальные танцы, но в остальном комната была пуста, за исключением курильницы и нескольких сосудов с цветочными лепестками. Покойный лежал на синей шелковой подстилке посреди пола, закутанный в положенную кошанскому жрецу мантию. В бронзовых подсвечниках горело множество свечей, проливавших на тело мягкий свет. Запаха разложения почти не чувствовалось, и человек казался умершим не больше суток назад. Риан с подозрением посмотрел на управителя.
     Это Игарин?
     Да.
     Этот человек умер четыре дня назад?
     Да. У Голосов особые связи с Бесконечностью, - мягко пояснил жрец. - Их души вплетены в ткань мироздания, и когда они умирают, требуется время для того, чтобы эти связи распались. Их тела разлагаются очень медленно.
     Риан обошел вокруг трупа, стараясь выиграть время и сообразить, как бы ему лучше осмотреть тело. Определить возраст Игарина было трудно. На его черты смерть уже наложила свой обезличивающий отпечаток, а мантия скрывала все, кроме лица. Управитель внимательно следил за Рианом.
     - Как именно он умер? - спросил Риан. Воспоминание сделало круглое лицо жреца печальным.
     - Ему стало трудно дышать. Все произошло совершенно неожиданно. Только что он работал, как обычно, и вдруг стал задыхаться. Его вынесли из зала, думая, что дело в жаре, и пока его пытались привести в чувство, он прямо во дворе и умер. - Управитель взмахнул руками, пытаясь передать безнадежность этих последних мгновений. - Все кончилось очень быстро.
     - Ты там был?
     - Когда ему стало плохо, - покачал головой жрец, - я работал в Солнечной библиотеке. Крики о помощи привели меня во двор, но я успел только увидеть, как Игарин умер.
     Если все это - правда, то яд был быстродействующим и дали его Голосу незадолго до того, как он умер.
     - А до того он не был болен?
     - Нет. - Управитель задумчиво посмотрел на Риана. - И он ничего не ел и не пил с вечера накануне - почти целые сутки. Во время совершения Обряда Голоса постятся. - После паузы он добавил: - Мы тоже подумали о яде.
     Риан почесал в затылке, разглядывая труп.
     - В Синтане известен яд, который называется Фисок, - он действует через кожу. Убийца смазывает им чашу снаружи, и если жертва возьмет чашу, пока яд не высох, она обречена. - Все это было так, но к делу отношения не имело: Фисок действовал не скоро и не вызывал удушья, от которого Умер Игарин.
     Управитель нахмурился.
     - Я о таком не слыхал. Какое-нибудь растение из низовий реки?
     - Нет. Минерал. Но его нужно высушить и растереть в порошок - только тогда удается приготовить из него отраву. И он оставляет пятна на коже, - подумав, добавил Риан.
     Все еще хмурясь, жрец наклонился и стал разглядывать руки трупа. Риан опустился на колени с ним рядом, стараясь не показывать излишней заинтересованности, и сказал:
     - Лучше осмотреть его всего.
     Управитель распахнул мантию на теле и начал осматривать холодную восковую кожу. Риан внимательно вглядывался в Игарина. Он сам не знал, что ищет: что-нибудь, что привлекало бы внимание, что-нибудь странное. Несмотря на то что труп разлагался медленно, все, казалось, шло естественным путем... Потом управитель повернул голову Игарина, и Риан прошептал:
     - Подожди!
     - Что такое?
     - Вон там - это не синяк? - Риан показал на заднюю поверхность шеи трупа.
     - Не могу сказать. - Жрец поднялся и взял одну из свечей. Когда он поднес ее поближе, свет упал на голову и шею Игарина.
     Риан еще немного повернул голову трупа.
     "Вот оно!"
     Сзади на шее отчетливо был виден круглый синяк. Риан приподнял подбородок Игарина - да, горло Игарина охватывала тонкая темная полоса. Риан сел на пятки, обдумывая увиденное и рассеянно вытирая руку о штаны.
     - Что это значит? - встревоженно спросил управитель.
     - Следы удушения. - Риан показал на длинный синяк на кадыке. - Вот здесь проходила веревка. Судя по тому, как все выглядит, - веревка толстая и мягкая. - Риану приходилось видеть мертвецов, которых удушили тонкой проволокой, - тогда на коже оставался порез и следы были гораздо заметнее. - Синяк сзади - от руки убийцы.
     Жрец наклонился и прищурился, потом стал перемешать свечу, рассматривая следы со всех сторон в попытке опровергнуть свидетельство собственных глаз. Наконец он растерянно покачал головой.
     - Так и есть, хотя этого не может быть. Игарин почувствовал себя плохо в присутствии четырнадцати Голосов и Посланника Небес. Он умер во дворе, на глазах у дюжины жрецов и слуг. Рядом с ним не было никого, кроме тех, кто пытался ему помочь.
     - Я знаю, - пробормотал Риан. Он сочувствовал управителю, но случившееся было лишь еще одним невозможным явлением, с которыми он сталкивался все последние дни. - Я только нахожу такие вещи, я их не объясняю.
     Управитель разослал сидевших у двери монахов за жрецами седьмого ранга, чтобы посоветоваться, а сам встал у входа в помещение, задумчиво глядя в пространство.
     - Что ты собираешься делать? - спросил его Риан. Жрец слегка покачал головой.
     - Поискать в храмовой библиотеке упоминания о чем-то подобном.
     - Там это может найтись? - Риан потер шею, стараясь не показать, насколько маловероятной кажется ему такая возможность.
     - Если жрец Кошана присутствовал при сходном происшествии или слышал о нем, в библиотеке должен быть отчет. - Управитель слегка улыбнулся, показывая, что тон Риана ничуть его не обманул. - Надеюсь, что-нибудь найти удастся. Если же нет, значит, тут дело в неизвестной магии.
     Риан окинул взглядом поросший травой двор. Трава была такой зеленой даже в пасмурный и туманный день, что казалась почти ненастоящей. Нужно вернуться ко входу в центральную башню. Управитель теперь в курсе дела и предпримет все нужные меры, а он, Риан, ничего здесь больше сделать не может. И все же он колебался...
     - У меня есть вопрос, касающийся кошанской философии, - сказал он наконец.
     - Спрашивай.
     - Что такое Карающий?
     Жрец бросил на Риана острый взгляд, но все же не стал спрашивать о причине его интереса к Карающему.
     - Пожалуй, легче сказать тебе, кем или чем он не является, - медленно проговорил управитель. - Карающий - единственный дух-Предок, никогда не бывший живым существом. Его создали другие духи ради борьбы со злом. Остальные Предки разговаривают с Голосами, дают им советы; кроме того, они привязаны к определенным местам - чаще всего тем, где жили, когда были людьми. Безусловных доказательств этого, правда, не существует: жили они так давно, что не сохранилось никаких письменных свидетельств, только легенды и мифы. Однако Баран Дин, например, был построен на месте, где, как считается, жили Предки-целители, и действительно, их Голоса именно там обладают наибольшей силой. Поскольку Карающий никогда не жил среди людей, он обнаруживает себя только через Голос. Поэтому Голос Карающего не просто голос духа, но сам Карающий. Или сама.
     Риан задумчиво смотрел на резьбу на ближайшей колонне, изображающую воинов, поклоняющихся духу, имеющему человеческий вид. Он начинал понемногу различать тонкости, с которыми кушориты изображали фигуры и лица Предков - в отличие от обычных людей.
     - Так, значит, Голос слышит в голове слова Предка? - спросил он, заметив, как пристально смотрит на него жрец. - И то, что говорит дух, всегда правда?
     - Всегда. Но совет Предка может быть неверно понят. Чтобы научиться правильно расшифровывать значение послания, и приходится тратить годы на обучение кошанской философии. В этом - главная причина возникновения ордена Кошана как такового.
     Двое одетых в синее жрецов поспешно пересекали двор, должно быть, это были первые из тех, кого позвали монахи. Риан кивнул управителю, перепрыгнул через балюстраду, отделявшую верхний уровень от нижнего, и направился ко входу в главную башню храма.
     Маскелль появилась только поздно вечером. Где-то за облаками на небо уже взошла убывающая луна. Дождь прекратился, но неподвижный теплый воздух был полон влаги. Фонари, стоящие в нишах и висящие между колоннами, бросали на скользкие камни двора полосы золотого света.
     Маскелль потянулась, чувствуя, как ноют плечи и поясница. Отдых ей предстоял совсем недолгий. Через несколько часов придется вернуться в зал: Вигар будет решать, устранить ли повреждение Колеса или понаблюдать за ним еще. Маскелль не ожидала от этого ничего хорошего... Подняв глаза, она увидела Риана, сидящего на широких перилах галереи, под резьбой, изображающей изогнувшихся в ритуальном танце духов. Подойдя к нему, Маскелль спросила:
     - Ты был здесь весь день?
     - Я кое-что узнал, - сообщил Риан.
     - Что?
     Риан спрыгнул вниз, и пока они шли к выходу из храма, рассказал Маскелль о посещениях Верана Марадой и о следах насилия на теле Игарина.
     - Управитель говорит, что собирается выяснить, случалось ли что-то подобное раньше. По его мнению, если случалось, то донесение о том должно быть в библиотеке.
     К тому времени, когда Риан закончил рассказ, они дошли уже до внешней колоннады. Маскелль остановилась и оглянулась на Марай. Фонари в окнах и между колоннами освещали ступенчатые башни и верхние галереи. Мысли ее все еще оставались смутными: ум Маскелль наполовину был занят Обрядом и Бесконечностью. Если смерть Игарина - результат заклинания - а так это скорее всего и есть, - то с такой магией Маскелль раньше сталкиваться не приходилось.
     - Значит, чары действуют, как яд, но убивают подобно удавке... И зачем это Мараде, если виновница - она? - Маскелль запустила обе руки в волосы, стараясь заставить мозг работать как следует; две или три косички при этом упали ей на плечи. - Может быть, она - колдунья, посланная с островов Гейркинд, чтобы вызвать войну?
     - Нет никаких свидетельств того, что она и правда прибыла с островов Гейркинд, кроме ее собственных слов, - заметил Риан.
     Маскелль, все еще почесывая голову, снова хмуро взглянула на Марай. Этой ночью Предки были особенно разговорчивы, но она не могла понять ни единого слова.
     - Что заставляет тебя так говорить?
     - Гивас рассказывал, что слышал от служителей порта: она сошла с корабля из Телаи. Ее сопровождали несколько нелюбезных служанок и воинов, вроде бы не говорящих по-кушоритски, а в доказательство того, что она с островов Гейркинд, дама предъявила лишь письмо от какого-то правителя.
     Телаи был портом, расположенным на острове в устье Великой реки, и туда приходили корабли со всего мира.
     "Она могла явиться откуда угодно. Могла даже переправиться на остров на лодке с материка, а потом заявить, что сошла с морского корабля".
     Риан явно думал о том же...
     - Кто такой Гивас?
     Риан кивнул в сторону храма:
     - Старик, который зажигает фонари в западной галерее и метет двор.
     - А-а... - Маскелль приняла это к сведению. - Острова Гейркинд - не такая уж окраина мира. В столице есть их посольство, и посол должен был слышать о даме...
     - Может быть, и так. - Риан посмотрел на Маскелль, с иронией подняв брови. - Только он умер за три дня до ее прибытия, и замены ему еще не прислали. Семья посла и слуги отбыли домой, а те немногие островитяне, что остались дожидаться нового посла, живут здесь так давно, что сами, по сути, стали кушоритами и не смогли бы разоблачить подлог, вздумай она утверждать, будто она их собственная давно потерянная дочь.
     - Как прекрасно все для нее сложилось, - покачала головой Маскелль. - От меня сейчас никакого прока - я совсем думать не могу. Пошли домой.
     Они вернулись дальней дорогой вокруг храма; легкого дождика, который начал накрапывать, Маскелль, казалось, не замечала. Марай находился на пересечении нескольких главных каналов и улиц; здесь все еще было многолюдно, прилавки рынка освещались фонарями; фонари несли и слуги, сопровождающие паланкины, некоторые из которых были ярко раскрашены или имели фантастические формы - парусного корабля или гигантской птицы гаруды. Когда они добрались до дверей дома для гостей, Маскелль резко остановилась.
     Ариаденцы преодолели свое прежнее смущение и расположились в новом жилище с комфортом. Дом был залит светом, в каждом окне верхнего этажа и на кухне горели лампы. Судя по обилию одежды и постельных принадлежностей, развешанных по всему первому этажу, актеры также воспользовались возможностью все перестирать. В воздухе все еще витал запах жареной свинины и печеного таро, а на террасе старая Мали на четвереньках оттирала пол - явно только ради удовольствия снова находиться в помещении, имеющем пол, потому что еще утром доски были безупречно чистыми.
     На открытой площадке под деревьями ариаденцы соорудили помост с целой системой крючьев и блоков для подъема тяжелых декораций и кукол. Все было сколочено из самых дешевых материалов и выглядело пугающе ненадежным. На земле остались следы присутствия очень многих людей: отпечатки ног в грязи, рассыпанные цветочные лепестки, обрывки циновок. Маскелль устало покачала головой.
     - Как мне помнится, я имела неосмотрительность сказать, что здесь можно будет давать представления. Мне и в голову не приходило, что они соорудят сцену и начнут прямо сегодня.
     - Так это и есть сцена?
     - Да. Тебе не приходилось видеть ариаденский театр во всей его красе?
     - Я видел театр Киради. Труппа обычно приезжала по торговой дороге через перевал Риадур. - Заметив, что Маскелль недоверчиво вытаращила на него глаза, Риан добавил: - Там было на что посмотреть.
     - В Марканде бывал театр Киради? - удивленно переспросила Маскелль. Она представляла себе крепость синтанского владетеля чем-то вроде арены для схваток диких зверей, только с людьми вместо кабанов и медведей.
     - Владетель любил делать вид, будто понимает чужестранцев, - сказал Риан, следом за Маскелль поднимаясь по лестнице. - К тому же театр Киради был в замке владетеля Белладиры, так что мы никак не могли обойтись без него тоже.
     Главная комната выглядела теперь так, словно ариаденцы жили здесь много лет. У двери громоздились деревянные ящики с куклами, поверх отполированных досок пола были разбросаны коврики из фургонов. На низких столиках и лакированных шкафах стояли фонари и мятые медные котелки ариаденцев. Большинство актеров собрались здесь и с криками и яростной жестикуляцией обсуждали успех их первого выступления в Дувалпуре; рекой лились пальмовое вино и рисовая водка. Растим поднялся, пошатываясь, чтобы приветствовать Маскелль.
     - Как все прошло? - спросила она.
     - Все было чудесно! - радостно взмахнул руками Растим. - Собралась такая толпа! И богачи, и их слуги! В домах на этой улице остановились важные чиновники из провинций - они пришли сами и привели своих друзей. Кто-то даже попросил нас дать представление на предстоящем празднике.
     Маскелль замерла на месте.
     - Празднике равноденствия?
     - Да.
     - Как звали этого человека?
     Растим задумался, покачиваясь на пятках.
     - Что-то вроде Гиарам Киснела.
     - Гъарам-киснил?
     - Да, точно, - заулыбался Растим. - Он собирался прислать завтра людей, чтобы все приготовить. Он сказал, что мы будем выступать на главной площади перед храмом. Там есть театр?
     - Вроде того. Вам понравится. Там можно соорудить очень большую сцену.
     Растим повернулся, чтобы сообщить приятную новость остальным, а Маскелль и Риан, воспользовавшись этим, ускользнули в коридор, ведущий к спальням.
     - Гъарам-киснил - это смотритель общественных празднеств, - тихо объяснила Маскелль. - Его задача - организовывать развлечения для толпы, чтобы держать народ в повиновении, пока жрецы совершают обряды. Главная площадь - это площадь перед Марай. Растим согласился сделать ариаденский театр главным зрелищем на самом большом празднестве в году.
     - Надеюсь, им будет сопутствовать успех, - пробормотал Риан.
     - Для того они и явились в столицу, - улыбнувшись, ответила Маскелль. - Ничего удивительного: они дают представления, очень отличающиеся от того, к чему привыкли кушориты. Я только надеюсь, что Растим и остальные не растеряются, играя перед несколькими тысячами зрителей. Не думаю, чтобы они привыкли к таким толпам.
     - Ты хочешь сказать, что после празднества полгорода выстроится в очередь, чтобы попасть в этот дворик?
     - Ну да. - Маскелль наконец нашла комнату, куда старая Мали отнесла ее вещи. Ее выцветшие тьенганские одеяла лежали на спальной циновке. - Об этом я не подумала. - Она сбросила свои грязные сандалии и рухнула на подушки. - Может быть, придется найти им какое-нибудь другое место. Я могла бы попросить Посланника Небес предоставить им другой дом.
     Риан уселся позади Маскелль и принялся растирать ей плечи. Думать, когда его пальцы начали разминать напряженные мышцы, было трудно, но Маскелль заставила себя сказать:
     - Все стало бы понятнее, если бы мы знали, почему Марада захотела сделать все это, - если, конечно, виновница - она.
     - "Почему" - это не по моей части. Зато я знаю - "кто". Слишком много было совпадений. Конечно, она наложница императора, но все же...
     - Она не наложница, - возразила Маскелль. "Наверняка император еще слишком молод для такого", - сказала она себе. Не так уж долго она отсутствовала в столице. - Она придворная дама.
     - Называй, как хочешь. Она ходит по храмам, чтобы завести друзей среди жрецов, - и из всех выбирает Верана, и из всех один Веран оказывается одержим демоном.
     - Ну, когда ты так говоришь... - задумчиво начала Маскелль, но вспомнила, что несет ответственность за своего единственного домочадца, независимо от того, слушается он ее приказаний или нет, и спросила: - Ты хоть ел что-нибудь с