вительствующий тем, чей долг - охранять других, разоблачать ложь или преследовать преступников. Синтанцы изображают его в виде рыси, гилданцы - обезьяны, а версатинцы - крокодила. Существуют и другие формы, но эти - главные.
     Нет, с нее хватит! Вежливую болтовню, словно она всего лишь отправлялась в паломничество или уединялась для медитации и только что вернулась в город, следовало прекратить!
     - Ладно, я перед тобой. Скажи мне, чего ты хочешь. Глаза жреца сузились.
     - Голоса Предков с самого начала года предостерегают об опасности, сопутствующей Обряду Столетия, но не сообщают ничего конкретного - одни только туманные предупреждения. Я хотел, чтобы ты помогла их расшифровать.
     "Всего он мне не говорит", - подумала Маскелль. Она с наивным видом широко раскрыла глаза и поинтересовалась:
     - Все остальные Голоса и жрецы седьмого ранга вдруг стали беспомощны? Я хочу сказать - те, кто не был таким всегда.
     - Нет, - нахмурился Посланник Небес. - Но я заподозрил, что в проведение Обряда могут вмешаться.
     Молчание затягивалось. Наконец Маскелль не выдержала:
     - Что ты имеешь в виду - "вмешаться"?
     На мгновение на лице старика отразилось отчаяние.
     - Если бы я знал, с чьей стороны опасаться вмешательства, я написал бы тебе об этом.
     - Ох, сомневаюсь. Тогда ты лишился бы преимущества передо мной. - Маскелль уперлась локтем в колено и опустила подбородок на руку. - Думаю, ты представляешь себе, чего мне стоило явиться сюда.
     Взгляд старика смягчился. Маскелль не могла бы сказать, искренняя его симпатия или же все это - притворство.
     - Да, представляю. Я не стал бы просить тебя, если бы не считал дело серьезным. - Посланник Небес вздохнул. - Теперь я жалею об одном: что не вызвал тебя раньше.
     Нахмурив брови, Маскелль медленно проговорила:
     - Я понимаю, что ты считаешь дело серьезным, - но это все, что ты мне сообщаешь.
     Посланник Небес шумно выдохнул воздух и мрачно уставился в пространство. Тут уж не было никакого притворства.
     - Тогда я покажу тебе, и делай выводы сама.
     Интересно, гадал Риан, как Посланник Небес сумеет преодолеть длинные переходы Марай - да и как ему удалось добраться в эту комнату под куполом? Лестницы были слишком крутыми, а некоторые проходы - слишком узкими для паланкина или носилок. Решение оказалось простым: на зов старика явился рослый молодой жрец и с легкостью понес его вниз по лестнице.
     Риан еще не составил себе определенного мнения о Посланнике Небес. Ему никогда раньше не приходилось иметь дела с духовным главой; более того, у него возникло чувство, что тут не помог бы и предыдущий опыт. Кошанские жрецы - а уж Посланник Небес больше остальных - не походили ни на кого. Амулет с изображением Тарпота, который Риан сохранил только потому, что тот не имел никакой рыночной ценности, стукнул его в грудь, когда воин следом за остальными стал спускаться по лестнице. Интересно, почему Посланник Небес о нем заговорил?
     Следуя за Маскелль и жрецами по узким проходам, которые неожиданно приводили на галереи, откуда открывался потрясающий вид на столицу, Риан снова подумал о том, в какое же странное место попал: храм был построен не ради удобств людей, а с совершенно иной целью. Тут ничто не напоминало крепости Синтана, где можно было скрываться от врагов или находить убежище в долгие суровые зимы, однако находиться в храме оказалось приятно. Все его стены были покрыты резьбой, и не только на религиозные сюжеты. Вдоль лестницы, по которой они спускались, между бутонами лотоса тянулись изображения изгибающихся в танце девушек, тигра, загнавшего на дерево отшельника, разложивших свои товары купцов.
     Маскелль и ее спутники прошли мимо нескольких человек, чего-то ожидавших в высоком зале с колоннами. Некоторые из них были в элегантно задрапированных ярких шелках, другие - в одежде воинов, хотя явно не простых солдат. Все они почтительно склонились перед Посланником Небес. Риан пожалел, что мало знает об Империи, - он, например, не имел представления о статусе Посланника Небес. Может быть, старый жрец обладает не только религиозной, но и государственной властью? Однако эти края всегда казались Риану полумифическими, даже когда он жил в цивилизованном Марканде. Да и беспокоиться ему тогда приходилось совсем о другом...
     Они вошли во внутренний двор, который, должно быть, находился футах в тридцати - сорока над землей: лестница, по которой они спустились, была гораздо короче тех, что вели к угловой башне из внешнего двора. Посередине высилась еще одна башня, центральная, также имитирующая гору, но превосходящая размерами расположенные по углам. Риан перестал рассматривать резные изображения: их было слишком много, чтобы запомнить, и к тому же он не хотел отвлекаться от своих обязанностей телохранителя. Внутренний двор пересекали четыре широких крытых прохода; каждый начинался от длинной галереи, опоясывающей основание центральной башни.
     На солнце набежали облака, но все равно свет, отраженный от полированного камня, слепил глаза после сумрака башни. У подножия лестницы молодой жрец поставил Посланника Небес на ноги, и старик сам, опираясь на посох, пересек широкий мощеный двор. В тени одного из портиков стояло несколько жрецов; завидев Посланника Небес, все они низко поклонились.
     Старик направился к высокой арке в основании центральной башни-горы. Маскелль остановилась, бормоча себе под нос:
     - О чем он только думает...
     - Что-то не так? - спросил Риан.
     Она нетерпеливо тряхнула головой.
     - Там проводится Обряд Года. Мне не полагается... Ах, будь оно все проклято!
     Риан оглянулся на жрецов. На их лицах он прочел скорее любопытство, чем враждебность, - но, может быть, они просто еще не поняли, кто такая Маскелль? Да, хорошо бы знать побольше: тогда было бы легче отличить правду от преувеличенного самобичевания жрицы. Что ж, это еще придет. Пока же единственный разумный путь - смотреть на любого встречного как на источник возможной угрозы.
     "Трудностей в этом не будет", - мрачно подумал Риан. Вернуться к такой привычке можно быстро.
     Маскелль помедлила еще мгновение, не обращая внимания на любопытные взгляды жрецов, потом, раздраженно мотнув головой, все же последовала за Посланником Небес. Риан двинулся следом, проклиная про себя свою нерешительность: если Маскелль питает сомнения, входить ли ей в башню, нужно ее остановить, однако ведь не кьярдину же принимать решения, как бы глуп или упрям ни был человек, которого он охраняет... Маскелль, конечно, вовсе не глупа; с другой стороны, он видел достаточно, чтобы понять: ее представление об опасности отличается от взглядов разумного человека. Нет никакой гарантии, что какому-нибудь безумному, но удачливому недругу не удастся всадить ей кинжал между ребер.
     Через арку они вошли в благословенную тень внутри башни. Как и там, где они уже побывали, винтовые лестницы вели от входа на другие уровни. Сначала Риану показалось, что на первом этаже идти больше некуда, хотя по размеру здания было ясно, что вестибюль не может быть здесь единственным помещением. Дальняя стена выглядела сплошной; ее покрывала резьба, изображающая океанские волны, населенные странными существами. Потом глаза Риана приспособились к сумраку, и он разглядел, что перед ними на самом деле две стены: резьба на них была сделана так хитро, что первая словно растворялась во второй. Посланник Небес пересек помещение и свернул за выступ стены. Его молодой помощник остался у входа в башню, явно приготовившись терпеливо ждать, но Риан решительно двинулся следом за Маскелль.
     Выступ стены скрывал широкую дверь, обрамленную высеченными из камня большими змеями. Риан знал, что это, как и львы, духи-хранители, но уж слишком они походили на демонов... Дойдя до двери, Маскелль неожиданно замерла и что-то прошептала. Потом она перешагнула порог.
     Риан хотел последовать за ней, но обнаружил, что и его что-то остановило. Воздух в просторном зале был горяч и неподвижен; Риан почувствовал, как волосы у него на голове зашевелились. Усилием воли он заставил себя идти вперед.
     Пол зала представлял собой один огромный плоский камень; его серая поверхность казалась гладкой и шелковистой, как поверхность жемчужины. Причина для этого открылась, когда Риан увидел, что находится в середине зала: круглая многоцветная фигура около двадцати футов в диаметре, явно незавершенная. Сначала Риан подумал, что это - рисунок на камне пола, потом заметил, что фигура имеет объем - она примерно на дюйм возвышалась над поверхностью.
     "Цветной песок, - решил Риан, - или толченые раковины, а может быть, стекло".
     Единственной неровностью на безупречно ровном полу был бортик, окружавший рисунок.
     Маскелль двинулась вправо, обходя рисунок и все еще тихо ругаясь себе под нос. Риан по привычке последовал за ней, держась немного позади, чтобы не мешать.
     "Это карта", - решил он, хотя раньше видел только плоские рисунки на пергаменте или коже. Однако крошечные выступы, углубления, плоские участки с темно-зелеными вкраплениями явно были горами, озерами, покрытыми Джунглями равнинами. Карта была гораздо совершеннее всего, что Риану случалось видеть; она показывала такие вещи, которые в Синтане считались всего лишь выдумками приехавших издалека купцов.
     Потом, присмотревшись внимательнее, Риан понял, что это вовсе не озера и леса, а сложные узоры, похожие на те резные арабески, что покрывали стены храма.
     Риан потряс головой, стараясь разогнать наваждение. Было что-то странное в том, что он оказался в одном помещении с этой фигурой и дышит тем же воздухом, что и она: в ней мерещилась какая-то непонятная жизнь. Возникало впечатление, будто фигура занимает все пространство огромного зала, словно стены - любые стены - слишком ничтожны, чтобы ограничивать ее. Еще через мгновение Риан понял, что перед ним опять карта: он мог видеть горные хребты, окружающие Синтан, глубокую синюю вмятину - Внутреннее море...
     Воды его были в движении, волны накатывались на берег...
     Риан протер глаза и снова посмотрел на рисунок. Теперь перед ним были ничего не говорящие формы, всего лишь замысловатые линии на песке.
     Риан тихо выругался. Было совершенно ясно, что все это - колдовство. Пытаясь уловить ускользающее изображение, он попытался проследить взглядом рисунок, начав с незавершенного места; многоцветные спирали свивались в сложные выпуклые символы. Риан изо всех сил сопротивлялся собственному стремлению увидеть в них города, долины, дороги, холмы. Он проследил несколько поворотов рисунка, не обращая внимания на ответвления; по мере приближения к центру линии становились все более прихотливыми. Однако когда спираль уперлась в новый незавершенный участок, она словно растворилась в черном песке, рисунок перестал напоминать резьбу на стенах храма, превратился во что-то темное и мерзкое.
     Риан отвел взгляд, внезапно ощутив стеснение в груди. Когда он снова посмотрел на фигуру, перед ним опять оказалась карта, а черный песок выглядел свирепой бурей, страшнее любого урагана, разрушавшей охваченные ею беспомощные земли. С непонятно откуда взявшейся уверенностью Риан понял, что, чем бы ни было это колдовство, с ним что-то ужасно не так.
     Маскелль отступила от края рисунка, потянув за собой и Риана. Достаточно было отойти всего на шаг, и сразу стало легче дышать. С дрожью в голосе Маскелль спросила:
     - Как это случилось?
     В голосе Посланника Небес прозвучала безнадежность:
     - Мы не знаем.
     Риан дернулся, почувствовав себя виноватым. До сих пор он совершенно не замечал, что, кроме них, в зале есть еще кто-то. Теперь, оглядевшись, он увидел трех старых жрецов, татуировка на лбу которых говорила об их высоком ранге. Как и у Маскелль, у них были резные посохи - и видеть Маскелль они явно не были рады.
     - Вы не знаете, - повторила Маскелль. Голос ее звучал так, словно она испытывает одновременно и полную растерянность, и отвращение. - Разве вы не пытались убрать?..
     Посланник Небес вздохнул и тяжело оперся о посох. Один из жрецов ответил за него:
     - Каждый раз убираем. Маскелль вытаращила на него глаза.
     Жрец, человек с мрачным лицом и суровым взглядом, продолжал:
     - Каждый день, начиная с двенадцатого дня Обряда, когда этот кошмар появился впервые. Каждый день убираем, и каждый день он появляется опять - иногда на прежнем месте, иногда где-то еще.
     Маскелль покачала головой и почти выбежала из зала. Стряхнув с себя растерянность, Риан последовал за ней.
     Молодой жрец, дожидавшийся Посланника Небес, встревоженно посмотрел на Маскелль, когда она промчалась мимо. Солнце выглянуло снова, и блеск и жар лучей, отраженных белым камнем двора, казались обжигающими, но по крайней мере воздух здесь был свеж.
     - Так что случилось? - нетерпеливо поинтересовался Риан. - И что это за рисунок?
     - Предполагается, что он - изображение Колеса Бесконечности, самая важная часть Обряда Столетия. - Маскелль запустила руки в волосы, окончательно растрепав свои косички, и так и замерла, словно собираясь вырвать пряди с корнем. - Что с ним сейчас, я не знаю. - Она покусала губу. - В конце Обряда Года высшие кошанские жрецы и Голоса создают... создают модель вселенной. Благодаря ей мир воссоздается в своем прежнем виде. Самый важный момент наступает в день равноденствия дождливого сезона, а потом песок, из которого делалось Колесо Бесконечности, собирают и отдают ветру и воде: это укрепляет связи, которые только и удерживают все части вселенной вместе.
     Риан бросил взгляд на башню.
     "Все части вселенной?" Теперь многое становилось понятно: полная неподвижность воздуха в зале, таком непохожем на освежаемые ветерком помещения остальной части храма, каменный бортик вокруг его центральной части.
     - Так фигура на полу - модель?
     - Да... была ею.
     - А черная буря... Она возвращается сама по себе? Маскелль мрачно кивнула.
     - Что я хотела бы знать - как она вообще возникла! К ним от крытого прохода ковылял, прикрывая рукой глаза от яркого света, Посланник Небес. Услышав слова Маскелль, он откликнулся:
     - Поэтому-то я и хотел твоего совета.
     - Как это случилось? - снова спросила Маскелль.
     - На двенадцатую ночь Обряда преподобный Игарин внезапно заболел. - Старик взглянул на Риана и пояснил: - Обряд должен кончиться в определенный день, задержки непозволительны, поэтому если один из Голосов не может выполнять свои обязанности, его заменяют кем-нибудь другим. Ритуалы стал исполнять молодой жрец Веран, которого мы готовили к возведению в ранг Голоса, а остальные вынесли заболевшего во двор и позвали целителей. Веран оставался в зале один четверть часа, не больше. Когда Голоса вернулись, чтобы снова приступить к своим обязанностям, Колесо Бесконечности было таким, каким ты его увидела сегодня. Это случилось одиннадцать дней назад. - Посланник Небес покачал головой. - Мне следовало послушаться предчувствия и написать тебе раньше. Тогда бы ты оказалась здесь вовремя.
     - Веран, Веран... - пробормотала Маскелль. - Он из новых. Где он сейчас? Как он объясняет то, что произошло?
     - Им занимаются целители - и, конечно, мы за ним следим. Он сам сейчас болен и ничего не может рассказать.
     На лице Маскелль было написано сомнение. Пренебрегая условностями - ему не полагалось бы допрашивать верховного жреца, - Риан резко спросил:
     - Что случилось с другим жрецом - тем, которого заменил Веран?
     Он умер.
     Яд?
     - Никаких признаков отравления не было, - поморщился старик. - Мы тоже подумали о том, что уж в очень подходящий момент случилась его болезнь.
     Маскелль снова вцепилась себе в волосы и начала быстро ходить взад и вперед по двору. Посланник Небес с надеждой следил за ней - это особенно тревожило Риана. Старик на самом деле не имел представления о том, что случилось во время Обряда, и не знал, как исправить зло. Наконец Маскелль остановилась и сказала:
     - Разрушение, которое возникает каждый день... Оно ведь такого же размера, как и первое, сотворенное Вераном.
     - Да, так и есть.
     - Причиненное зло больше того, что мог совершить один человек за четверть часа.
     - Это мы поняли, - поморщился Посланник Небес.
     - Как совершается Обряд? - поинтересовался Риан. Поскольку никто, по-видимому, не собирался откусить ему голову за любопытство, он не намеревался прекращать расспросы.
     - Ты высыпаешь песок из ладони и при этом дуешь на него, чтобы он лег на нужное место, - рассеянно ответила Маскелль. - Для большей точности используются маленькие деревянные трубочки. Это не так трудно, как можно подумать; любой, у кого ловкие руки, может такому научиться. - Она перевела взгляд на Посланника Небес. - Что вы предпринимали, чтобы уничтожить зло?
     - Жрецы самого высокого ранга убирают поврежденный участок, а другие в это время продолжают завершать узор там, где он остался нетронутым. Сначала жрецы думали, что им удастся ограничить распространение порчи. - Посланник Небес хмуро посмотрел на Маскелль из-под кустистых седых бровей. - Однако добиться успеха им в полной мере не удалось. Иногда пятно меняет расположение, чтобы ускользнуть от них.
     Риан переводил глаза с Маскелль на старого жреца и обратно.
     "Как я понимаю, они не могут прекратить работу, - подумал он. - И не могут вымести песок и начать все заново". Будь решение таким простым, они наверняка уже предприняли бы необходимые меры. Но если Колесо Бесконечности оказывает именно такое влияние, как они думают... Если там, на полу действительно весь мир, созданный из цветного песка, и если ему грозит разрушение - черная буря, за которой скрывается бездна...
     - Замена части рисунка... - Маскелль поежилась. - Не думаю, что это была удачная идея.
     Посланник Небес отвел глаза.
     Я боялся, что ты так и скажешь.

ГЛАВА 6

     Тучи сгустились снова, и к тому времени, когда они покинули Марай, начался мелкий дождик. Переходя мост, Маскелль подумала, что так и не знает, как сложатся ее отношения с Посланником Небес, действительно ли он всерьез ожидает, что она останется в столице и поможет ему. Пожалуй, он все-таки надеялся, что она взглянет на это... нечто, возникающее из песка, и скажет, что нужно делать.
     "Тщетные надежды", - мрачно подумала Маскелль. Впрочем, все же едва ли старик на самом деле рассчитывал на такое простое решение проблемы... Когда они с Рианом дошли до конца моста, Маскелль вспомнила, что не попросила у Посланника Небес денег. Ладно, он ведь сказал, что пришлет кого-нибудь на станцию с известиями для нее; тогда она и попросит.
     Остановившись, Маскелль глубоко вдохнула теплый влажный воздух. На сером небе громоздились черные тучи, и пешеходы торопились по своим делам, чтобы закончить их, пока Дождь не превратился в ливень. Над прилавками маленького рынка натягивали навесы из дешевой промасленной бумаги; на мощеной мостовой уже образовались лужи. Маскелль взглянула на Риана, который стоял, уперев руки в бедра, и с недовольным видом разглядывал прохожих. Дождь намочил его волосы и заставил тонкую ткань рубашки прилипнуть к телу.
     - Обряд... Он действительно воссоздает мир? - спросил Риан.
     Маскелль кивнула, приподнимая намокший подол мантии. У выхода из рынка виднелся деревянный навес, под которым на жаровнях кипели медные чайники, а в печи пеклись источающие аппетитный аромат булочки. Завтрак у Баримы разбудил в Маскелль страсть к настоящему чаю - слишком долго пришлось ей в провинции и среди ариаденцев довольствоваться тем, что только именовалось чаем. Она повела Риана под навес.
     Маскелль прошла вглубь, подальше от других посетителей, и уселась на влажной циновке. Риан расположился так, чтобы видеть и Маскелль, и ведущий от рынка проход. У кушоритов не было принято есть вне дома; за исключением поварихи и мальчишки - ее помощника под навесом собрались одни чужеземцы. Они с любопытством разглядывали старую монахиню и молодого синтанского воина, пока Риан многозначительно не отстегнул от пояса сири и не положил его перед со