к на что ты-то играть будешь? - напомнил он.
   - Понятное дело - на озеро. У меня же всего имущества  оно  одно  и
есть. Один водяник с другим всегда на озеро  играют.  Лешие  -  те  на
волков, на белок, только потом на леса. А мы, мокрый народ, - сразу на
озеро.
   - А как же ты без озера? - Жихарь сделал озабоченное лицо.
   - Да так же, как ты без головы, - хохотнул Мутило. - Ну так пошли?
   - Не горазд я водой дышать, - сказал Жихарь.
   - Да кто ж тебя заставляет водой дышать?  Ты  же  со  мной  будешь!
Только помни одно: под водой ни на что пальцем нельзя  показывать,  не
то враз захлебнешься...
   - Понял, - сказал богатырь, а сам подумал:  "Как-нибудь  вывернусь:
скажу, к примеру, что кости у него обманные, зато хоть рыбки поем... А
если не пойду, он меня на всю воду и на весь лес трусом ославит".
   - За мной, - скомандовал водяник и бесшумно соскользнул  в  зеленую
гладь - даже круги не пошли.
   Богатырь отошел, разогнался, пробежал по ветхим мосткам - и  прянул
в воду не хуже леща. Шуму, правда, наделал немало.
   Под водой он быстро нагнал Мутилу, ухватил его за лодыжку - и сразу
же вокруг них образовался воздушный  пузырь,  как  у  водяного  паука,
только большой, и стало можно дышать.
   Озеро  и  вправду  было  глубокое,  так  что  у   богатыря   начало
закладывать уши.
   - Потерпи, - пробулькал Мутило. - Сейчас будем на месте.
   Дом у озерского водяника был построен не как-нибудь -  из  мореного
дуба, украшен рыбьими костями и головами. Внутри  было  все  устроено,
как в обычной избе, - только что вот печки не имелось. И прибрано  все
чистенько...
   - Как же ты зимой без печки? - спросил Жихарь.
   - Зимой мы спим, - рассеянно ответил водяник. - Да ты раздевайся, я
же сказал, что русалка все постирает и высушить развесит...  И  платок
давай...
   - Платок не  дам,  -  сказал  богатырь.  -  Платок  дареный.  Когда
прекрасная дама вручает витязю платок...  Впрочем,  ты  все  равно  не
поймешь.
   - Где уж нам, - сказал Мутило, выкатывая из угла бочонок.  Двигался
под водой он сноровисто, не то что Жихарь. Мигом  появились  на  столе
миски и тарелки, кружки и кувшины.
   Пиво, к сожалению, оказалось жидковатым.
   - Вода же кругом, - оправдался водяник.
   Зато рыбный хлеб вполне был съедобен, а  уж  копченые  лещи  такие,
каких у князя Жупела за столом и близко  не  бывало.  Икра  тоже  была
просолена умело и разложена отдельно, согласно видам рыб.
   Они прихлебывали из кружек,  заедали  полными  ложками  икры,  вели
неспешный разговор о делах лесных, водных и человечьих.
   - Не слыхал - неклюд Беломор на прежнем месте живет или переехал? -
спросил богатырь.
   - На прежнем вроде бы, - ответил Мутило. -  Только  ты  к  нему  не
спеши. Говорят, Мироед на него здорово взъелся за что-то, как бы  тебе
с волхвом  заодно  не  пропасть...  Да  ты  и  не  пропадешь  -  здесь
останешься... -  Водяник  зевнул  и  еще  раз  зачерпнул  кувшином  из
бочонка.
   - Это мы поглядим еще, - сказал Жихарь. - Но сам посуди,  можно  ли
голову ставить против какого-то озера?
   - Против моего -  можно.  Во-первых,  вода  чистая.  Во-вторых,  ее
много. Лягушек нет и в помине, я их  первым  делом  выселил.  Рыбы  же
несчитанно, да какая: лещи, подлещики, язи, подъязки, караси...
   - Подкараски, - усмехнулся Жихарь.
   - Нет, рыба серьезная. Хороший хозяин на такой рыбе озолотится.
   - Это мне кстати, - сказал Жихарь. - Только торговать недосуг.
   - Теперь дальше смотри, - сказал Мутило. - Русалка  у  меня,  прямо
скажем,  не  первого  разбора,  но  работящая.  Утопленник  даже  свой
имеется, только ты на него лучше не смотри...
   - Утопил,  значит,  кого-то  или  в  кости  выиграл?  -  нахмурился
богатырь.
   - Да нет, - вздохнул водяник. - Это рыбак здешний. Он  от  скуки  и
тоски, как бобылем остался, руки  себе  связал  и  прыгнул  из  лодки.
Хотел, говорит, поглядеть, что по-за жизнью бывает.
   - Ну, что по-за жизнью бывает, я уже видел. Давай свои кости.
   Кости у Мутилы хранились в особом кисете из  сомовьей  шкуры.  Были
они старые, пожелтевшие, округлившиеся по ребрам.
   - Давно бы заменил, да память дорога, - пояснил Мутило. - Это  ведь
те самые кости, в которые один могучий царь царство свое  проиграл,  и
себя, и жену, и братьев. А жена у них была одна  на  всех.  -  Водяник
хихикнул.
   - Знаю эту повесть, - кивнул Жихарь. - Потом они дрались,  дрались,
пока не сравнялись...
   - Вот-вот, - сказал водяник. - А  коли  нет  у  тебя  ни  жены,  ни
братьев... Не взыщи, таков уж мой талан...
   - Постой! - Богатырь остановил перепончатую лапу,  готовую  метнуть
кости. -  Чтобы  по-честному  вышло,  давай  так:  твой  талан  -  мой
майдан... Метать будем на плат...
   С этими словами Жихарь снял с  шеи  дареный  платок,  освободил  на
столе место  и  расстелил  подарок.  В  избе  водяного  хозяина  стало
светлее, и Мутило даже прикрыл перепонками глаза.
   - До трех раз играем, - предупредил он.
   - Идет, - сказал Жихарь. Он сидел на лавке без одежды, водяник тоже
был голый, да и не одеваются водяники вовсе - стало  быть,  негде  ему
спрятать обманную зернь...
   Они враз метнули по кости, и  право  на  первый  бросок  получилось
Жихарево. Он взял костяшки в горсть, потряс хорошенько, зажмурился  на
счастье и бросил.
   Выпали шестерка с пятеркой.
   - Везучий, - хмыкнул водяник. - Поглядим, как-то дальше будет.
   Мутило пошептал что-то  над  костями,  поплевал  (Жихарь  брезгливо
поморщился), потом покатал их между лапами и лапы те враз разжал.
   Шептания помогли, да не слишком - всего две пятерки огреб.
   - У тебя плат наговоренный, - уверенно сказал он.  -  Эти  кости  у
меня сроду проигрышу не знали. Но первому кону не верь...
   Богатырь принял кости, вытер их краем платка и на  этот  раз  долго
трясти не стал.
   Выпали тройка с двойкой.
   - Уже лучше, - сказал Мутило. - Ну, зернь заморская, пособи, как  в
старые года, правому, обличи виноватого...
   Но виноватым, видно, оказался хозяин - ему тоже достались тройка да
двойка.
   - Третий кон главный, - сказал водяник. - Как они, кости,  падут  -
так тому и быть.
   Жихарь принял кости, закрыл глаза и стал в уме призывать всех,  кто
только мог ему помочь: и Беломора, и  Будимира,  и  Проппа-владыку,  и
побратимов,  и  царя  премудрого  Соломона,  и  столь  же   премудрого
Китовраса, и добрых адамычей, и злых ментов,  и  силу  Святогорову,  и
все-все...
   Он разжал  руки,  раскрыл  очи  и  увидел,  что  пали  кости  самым
паскудным образом: на каждой грани лишь по глазку, и глазки эти начали
ему хитро и злобно подмигивать.
   - Хлюзда на правду вывела, - заметил Мутило. -  Теперь  ты  уж  мой
будешь, никуда не денешься... Тебе здесь  выйдет  неплохое  житье,  не
сокрушайся...
   - Ты мечи, мечи, - хрипло сказал Жихарь. - Не рассуждай.
   Даже при худшем для Мутилы раскладе могло выпасть столько же. Стало
быть, придется пытать судьбу дальше, а она этого  не  любит:  кому  же
приятно, когда его пытают?
   - Обман! - завопил водяник. - Так не бывает! Ты кости заговорил!
   Так в жизни и впрямь  не  бывает.  На  одной  кости  верхняя  грань
венчалась точкой - единицей, на другой была вовсе пустая.
   У Жихаря от страха и удивления спину словно бы подернуло инеем.
   Водяник очень внимательно осмотрел обе кости - пустых граней  вроде
бы не было.
   - Еще раз кидаем, - потребовал он.
   - Договаривались же на три кона, - сказал богатырь.
   - Договаривались с честным молодцем, а не  с  колдуном  поганым,  -
возразил Мутило, хотя и сам относился к нечистому племени.
   - Твоя же зернь, - пожал  плечами  Жихарь.  -  Тем  более  древняя,
говоришь, царства в нее проигрывали...
   - Мечи, - велел водяник. - Иначе я тебя все равно утоплю.  Испортил
мне, понимаешь, кости своими заговорами...
   -  Ладно,  -  сказал  Жихарь.  -   Дело   и   вправду   неясное   и
необыкновенное. Смотри, мокрозадый, - безо всяких наговоров мечу.
   Он попросту сжал кости в кулак, занес над платом и раскрыл пальцы.
   - Ой, не могу! - заорал Мутило  и  забил  перепончатыми  лапами  по
столешнице. - Наворожил на свою голову, сухопутная душа! Все  говорят:
нет правды на земле, а под водой она очень даже есть!
   Жихарь повторил бросок  водяника:  один  -  пусто.  Иней  на  спине
растаял и пополз вниз ледяными мерзкими струйками. Теперь  гнить  ему,
богатырю, на дне  озера,  служить  глупому  Мутиле,  пугать  случайных
людей... Раков черных кормить...
   - Не печалуйся, - глумился водяник.  -  Послужишь  мне  сколько-то,
угодишь - я тебя и отпущу. Правда, красные девицы шарахаться будут,  а
люди осиновым колом встретят, а так - ничего...
   Жихарь молчал и только созерцал тупым взором черные Мутиловы  лапы;
сквозь полупрозрачные перепонки было  видно,  как  между  лап  прыгают
роковые кости.
   Наконец лапы разжались, кости полетели на расшитый плат.
   И упали обе пустыми гранями вверх.
   Мутило долго возмущался, в сотый  раз  осматривал  зернь  -  все  в
порядке, никаких пустых граней...
   - Судьба, - сказал Жихарь. -  Разве  против  нее  пойдешь?  Отдавай
озеро, а то несчастье будет, сам же видишь, не желает моего  проигрыша
кто-то сильный и могучий, не идти же нам поперек...
   Мутило разлил пиво по кружкам,  выпил  единым  духом  и  зачесал  в
затылке.
   - Как бы и вправду на себя беды не накликать, - сказал он  наконец.
- Голову ты сохранил, только давай еще немножко поиграем...
   - Но по маленькой, - предупредил Жихарь.
   - Ясное дело, по маленькой, - согласился Мутило. По-своему  он  был
честный водяник, хоть и глуповатый.
   По маленькой Мутило отыграл сперва раков, потом рыб, потом  русалку
(при этом он нахально попенял Жихарю, что русалка не первой свежести),
потом и утопленника - вот уж без кого богатырь вполне мог обойтись!
   - Довольно, - сказал Жихарь. -  А  то  мне  и  так  уже  одна  вода
осталась.
   - Зато какая вода и сколько! - вздохнул Мутило.
   Они вышли из  водяной  избы.  Сквозь  толщу  зеленой  воды  еле-еле
проглядывало солнце.
   Поднимались наверх медленно - добрый Мутило объяснил,  что  если  с
такой глубины вынырнуть враз, то закипит кровь в жилах и можно  вполне
от этого помереть. Что ж, ему видней. Жихарю даже как-то стыдно  стало
перед водяником. Вроде бы честно выиграл, а вроде бы и бесчестно...
   На берегу сушились на кольях скудные Жихаревы  одежки.  Кажется,  и
недолго пребывал богатырь в озерном царстве, а успели высохнуть.
   Пожилая русалка,  подвернув  под  себя  толстый  чешуйчатый  хвост,
штопала рыбьей костью богатырские штаны.
   - Видишь, какая рукодельница, - похвастался Мутило. - А я ее  сдуру
чуть не проиграл... Озеро же твое - забирай.
   - Как же я его заберу? -  удивился  Жихарь.  -  Разве  что  ведрами
перетаскать, только куда?
   - Вот говорят: люди умные, люди умные, - вздохнул Мутило. - Если вы
такие умные, чего ж вы под водой-то не живете? Все  вам  объясни,  все
покажи на свою голову... Давай-ка свой плат наговоренный. Я  с  людьми
всегда по-честному...
   Жихарь, ни слова не говоря, протянул ему  подарок  княжны.  Водяник
подул на плат и опустил один из углов в воду.
   Жихаря трудно было чем-нибудь удивить, коли уж видел он даже  море,
поставленное на попа. Тем не менее рот он разинул.
   Вода в озере начала  стремительно  убывать,  впитываясь  в  платок.
Обнажились и стали обрушиваться крутые берега, даже  избенка  поползла
было к обрыву, но не доползла. В конце концов на месте Гремучего  Вира
образовалась  громадная  глубокая  яма,  на  дне  которой   бились   и
подпрыгивали многочисленные рыбы.
   - Рыбу жалко, - сказал Жихарь. - Зря пропадет. Оставь хоть маленько
водички-то, я ведь не изверг, не кабатчик Невзор...
   - Невзор... - сказал Мутило и задумался. - Знаю. Сегодня утром,  до
того как тебе появиться, был тут этот самый Невзор. С дружиной.  Я  их
собирался пугнуть, а потом смотрю - рожи такие, что...  Толковали  про
Беломора. Его они ищут.
   - Точно? - ахнул богатырь.
   - Точнее некуда. Я ведь  тебя  предупреждал...  А  насчет  воды  не
бойся, она вся никуда не уйдет. Знаешь, сколько ключей бьет на дне?  А
скоро еще горный снег  начнет  таять  -  так  помаленьку  новое  озеро
наберется...
   Он вытащил платок, перевязал  все  четыре  конца  узлами  и  вручил
Жихарю. Платок был совершенно сухой.


                             Глава девятая

                                 Он весь посинел и умер - в надежде на
                              воскресенье и жизнь будущего века.

                                                             Марк Твен

   Давным-давно, так давно, что  даже  боги  жили  еще  на  земле  как
простые охотники, люди поделились на умных и не очень.
   Произошло это так: по ночам кому-то надо  было  стеречь  стоянки  и
поддерживать  огонь  в  костре.  Спать  при  этом,  ясное   дело,   не
полагалось, вот сторожа и устремляли глаза в небо либо в пламя. Книжек
в те времена не водилось, да и писать-читать  люди  не  горазды  были.
Единственная книга тогда существовала  -  бездонное  небо,  а  первыми
буквами стали звезды на нем.
   Если очень долго изучать книгу на незнакомом языке, в конце  концов
что-то да начнешь ведь понимать! И ночные сторожа начали различать  на
небе разных зверей и птиц, и каждый из этих знаков  висел  в  небе  не
просто так, а обозначал и предсказывал перемены  в  погоде  и  судьбе.
Самые сообразительные стражи углядели связь между расположением светил
и сменой времен года, знали теперь, когда охота будет удачной, а когда
напрасной, не затрясется ли земля, не выйдут  ли  из  берегов  реки  и
моря.
   Из этих стражей получились волхвы-неклюды. Оттого волхвы  и  теперь
жили часто поодиночке, а среди людей им становилось не по себе.  Да  и
людям с ними не по себе было.
   Другие караульщики не искали в небе  птиц  да  зверей,  а  попросту
считали звезды. Сперва пальцы загибали  на  руках  и  ногах,  а  когда
пальцев перестало хватать, придумали дюжины и десятки. Узнав,  сколько
в небе  звезд,  они  по  привычке  стали  считать  охотников,  женщин,
детишек, убитых зверей, копья, дубинки, луки и стрелы. Потом  надумали
помаленьку торговать. Так и возникли купцы.
   А те, кто смотрел в огонь, видели в языках пламени разные картины -
о сотворении мира, о битвах богов  и  великанов,  о  подвигах  великих
героев. Потом они своими словами пересказывали соплеменникам все,  что
видели в огне, а когда  слов  не  хватало,  составляли  их  сами.  Так
появились сказители.
   А некий пророк предсказал, что вернутся  еще  времена,  когда  всем
умным и толковым  людям  снова  придется  пойти  в  ночные  сторожа  и
хранители огня...
   "Все верно, - мыслил Жихарь, перескакивая  через  очередную  павшую
лесину. - Оттого, видно, и теперь дураки спят сладко и крепко, а умные
полночи ворочаются с боку на бок. Им  думушки  голову  сверлят,  спать
мешают".
   Надо было поспеть к Беломору, опередив кабатчика с дружиной. Старик
мудрый, он враз разберет, кто подлинный богатырь, а  кто  чужую  славу
присвоил. Только ведь неведомо, где нынче располагается речной  остров
с Беломоровой избушкой. Может, старику грохот водопада  надоел,  он  и
перебрался куда-нибудь в низовья... Или, наоборот, в верховья...
   А с чего это вдруг пустоглазому кабатчику Беломор понадобился?  Или
сообразил, что Жихарь туда непременно наведается? Как бы  не  навредил
старику, надо ходу прибавить...
   Ходу он прибавил, но все равно уже начало темнеть. Вроде и  недолго
богатырь гостевал под водой, а времени на самом деле прошло много. Под
водой ведь и движешься медленнее, и  думаешь  тихо...  Не  мог  Мутило
сразу про Невзора с дружинниками сказать! Правда, тогда бы и озера  не
выиграл, а оно в дороге лишним не будет...
   - Батюшка бор! -  взмолился  наконец  богатырь.  -  Выведи  меня  к
старому волхву короткой тропой! Сам видишь - беда может  случиться.  Я
ведь пеший, а  они  на  конях!  Понимаю,  что  надоело  тебе  со  мной
возиться, да дело уж больно срочное!
   Верхушки вековых деревьев зашумели - глубоко вздохнул батюшка  бор.
Но не отказал - где-то впереди загудел дикий шмель, Жихарь понял,  что
это ему знак, и побежал на гудение. Там и в самом деле  оказалась  под
ногами чистая тропа, освещенная закатным  солнцем.  Свету  становилось
все меньше, тогда по обе стороны тропы засвистели по-утреннему  птицы,
зачирикали белки,  чтобы  не  свернул  случайно  богатырь  в  сторону.
Вечером шмелю летать холодно, ему положено в это время спать - поэтому
шмеля впереди сменил здоровенный светляк, Жихарь таких сроду не  видел
в здешних краях.
   "Ладно, что еще Купальская ночь не наступила, - думал Жихарь.  -  А
то бы я тут побегал! Кто бы мне позволил!"
   В Купальскую ночь, как известно,  природа  вовсе  не  желает  знать
человека, а хочет пожить по своим законам,  многие  из  которых  людям
неведомы вовсе и вряд ли когда-нибудь станут ведомы. Правда, отчаянные
старушки (жизнь-то, считай, прожита!) осмеливаются забредать  в  чащу,
разыскивая чудесные травы, которые как раз  набирают  самую  силу.  Не
менее отчаянные безденежные, вроде Жихаря, молодцы тоже лезут сдуру  в
лес, мысля отыскать цветущий папоротник и найти  с  помощью  Жар-цвета
несметные клады. И что  любопытно,  старушек-травниц  лес  чаще  всего
отпускает по чести и с добычей, а молодцев поминай как звали.
   Лес ведь тот же зверь - не злой и не добрый, а сам  по  себе.  Надо
только знать, как ему угодить.
   Жихарь знал, поэтому и выбежал в конце концов  на  крутой  скальный
речной берег. Звезды уже купали отражения свои в речных волнах, то  же
самое делал и месяц, напрасно надеясь отмыть пятна и  знаки  на  белом
лице.
   Светляк-великан на прощание  облетел  богатырскую  голову,  помахал
крыльями и подался по воздуху  назад,  в  чащу,  приманивать  на  свой
мертвенный зеленый свет невесту.
   Жихарь лег на краю обрыва и начал всматриваться вдаль. И чем больше
всматривался, тем крепче невидимая  лапа  сжимала  и  теснила  сердце.
Напрасно успокаивал он себя, что Невзор - ведомый трус и не  осмелится
причинить вред грозному волхву. Ах, надо было этому черному  нищеброду
не последний грош отдавать, а башку развалить, да что уж теперь...
   Богатырь почему-то был уверен, что зловещий побирушка поехал вместе
с кабатчиком и дружинниками.
   Спускаться к реке в темноте было делом немыслимым - голову свернешь
запросто, и батюшка бор не поможет, потому что скалы и река не  в  его
ведении. А  если  применить  Медленное  Слово  да  прыгнуть  во  тьму?
Соблазнительно. Только вдруг вместе со славой Жихаря  покинули  и  все
чары? Сам пропадешь и старика не выручишь... И веревки нет. Да и место
незнакомое...
   Жихарь привел наконец  колотящееся  от  бега  и  тревоги  сердце  в
порядок и прислушался. Вода на порогах шумела  по  левую  руку.  Ежели
остров Беломора на прежнем месте, до него не так уж далеко, и днем  он
был бы вполне доступен глазу. Ночи нынче короткие, но и за  это  время
может произойти многое.
   Многое и произошло, и речной остров  стал  доступен  глазу  еще  до
рассвета. Багровый всполох взметнулся над  рекой,  осветив  и  намытую
отмель, и корабельные сосны на острове - стволы их отсюда казались  не
толще лучинок. Пожар бушевал как  раз  в  самой  середине  Беломоровых
владений, там, где  стояла  колдовская  изба,  бывшая  внутри  гораздо
большей, чем снаружи.
   Жихарь зарычал и стал кулаками колотить по камням, круша и ломая их
в щебенку. По бритым щекам покатились слезы, чего он никак уж от  себя
не ожидал.
   - Ничего, - сказал Жихарь сам себе. - Это  он  их  проучить  решил.
Может, Будимир ему помогает, - добавил он с сомнением.
   И вдруг встал, отошел от обрыва на несколько шагов, разбежался  как
следует и полетел вниз, на верную погибель.

   ...То ли наговорный платок помог ему, то ли под скалами, как  часто
бывает, речные волны нарыли глубокую яму.  Богатырь  вынырнул,  хватая
ртом воздух, и поплыл вдол