атырь  им,  как  тараном,
сокрушил убогую  Невзорову  защиту.  Окул  мотал  ушибленной  головой,
Невзор схватился за пораженное брюхо.
   Наблюдая незавидную его судьбу, другие стражники вовсе не  рискнули
загораживать молодцу дорогу, и он, толкая впереди свата,  поднялся  по
лестнице, пинком вышибив дверь в приемную залу.
   Нежданная Жихарева спасительница  и  соперница  сидела  на  высоком
престоле, не доставая ногами до полу. Она была худенькая и  бледная  -
даже намазать щеки свеклой не удосужилась ради женитьбенного  сговора.
Но глаза у нее зато были такие, что Жихарь, хотевший с порога гаркнуть
веселое приветствие и разинувший для этого дела рот, вмиг позабыл  все
слова да и рот забыл запереть. Так и замер, словно голодный  чиличонок
в гнезде.
   -  Явился,  невежа,  -  сказала  она  звучным,   не   стойным   для
щепетильного тела голосом.
   Кузнец Окул Вязовый Лоб растерялся и начал  хрипеть  что-то  насчет
жар-птицы, залетевшей в данный терем, спасаясь  от  охотников,  и  про
рыбку - золотое перо, которая ускользнула из рыбачьих сетей туда же...
   - Стыдно мастеру за  бездельника  и  пьяницу  ручаться,  -  сказала
княжна Карина. - Помолчите пока оба, я соискателя слушаю...
   Соискатель сидел в углу на высоком табурете.  Узкие  глазки  его  с
неудовольствием пошарились по  Жихарю,  плоский  нос  пренебрежительно
шмыгнул, красивые черные  усики  горделиво  дернулись.  Был  он  почти
круглый, но не от природного жира, а  оттого  что  навздевал  на  себя
семьдесят семь одежек, - во  всяком  случае,  Жихарь  насчитал  именно
столько, покуда не сбился. Видимо,  степной  жених  полагал,  что  так
будет богаче. Сидеть на табурете ему было неловко, Сочиняй-багатур  то
и дело поглядывал на пол с опаской, страшась сверзиться без  привычки.
Потом перевел дух, взял поудобнее свой инструмент  о  двух  струнах  и
дребезжащим голосом продолжил прерванную незваными гостями песню:

                   Благороднейший мой отец,
                   Пожиратель женских сердец,
                   Причитать по-другому стал,
                   Вот как мой отец причитал:
                   "Что мне проку в моих стадах,
                   Что мне толку в больших деньгах,
                   Что мне пользы в славе мирской,
                   Что мне счастья в молве людской,
                   Коль ребенка нет у меня,
                   Жеребенка нет у меня,
                   И козленка нет у меня,
                   И слоненка нет у меня?
                   Ни одна из двух сотен жен
                   Не родила котенка мне,
                   Ни одна из двух сотен жен
                   Не родила орленка мне,
                   Я один доживать должон,
                   Сам-один, точно крюк в стене.
                   Кто на крюк мой повесит лук?
                   Кто под старость мне станет друг?
                   Кто стада мои поведет,
                   Да уж кстати - и весь народ?
                   Кто укажет им светлый путь?
                   Видно, пришлый какой-нибудь..."

   Жихарь сперва слушал с пренебрежением,  а  потом  ему  жалко  стало
старика из песни - невелика  радость  помирать  без  наследника.  А  с
другой стороны, не могут же все двести жен быть бесплодными? Видно,  у
самого крюк этот не в порядке... И Лю Седьмой что-то похожее про  себя
рассказывал... Все верно, богатыри не котята, скоро не рождаются...
   Он задумался над своим сиротским горем и прослушал ту часть  песни,
где  рассказывалось,  как  у  безутешного  старика  кое-что   все-таки
получилось на двести первой жене:

                   ...Десять лет носила меня
                   В золоченом чреве своем,
                   Как стрелу скрывает колчан
                   В золоченом чреве своем.
                   А когда народился я,
                   Задрожала вокруг земля,
                   Птицы падали на песок,
                   Людям в горло не лез кусок.
                   Я родился врагам на страх,
                   Сгустки крови зажав в руках.
                   И стремглав бежали враги,
                   "Пощади!" - визжали враги.
                   Я, едва лишь набравшись сил,
                   Пуповину перекусил,
                   Голым я вскочил на коня
                   Так запомнили люди меня!
                   Десять дней бежали враги
                   Их до Желтого моря гнал,
                   Двадцать дней бежали враги
                   До Зеленого моря гнал.
                   Тридцать дней бежали враги
                   До Последнего моря гнал,
                   Ибо я, окрепнув едва,
                   Походил на дракона и льва.
                   Как деревья, руки мои,
                   Словно скалы, ноги мои,
                   Шириной со степь моя грудь
                   Воздух весь я могу вдохнуть!
                   А когда начну выдыхать,
                   То поднимется ураган.
                   А когда начну выдыхать,
                   То обрушится Тенгри-хан.
                   Все вершины на землю падут,
                   Мелким людям жить нс дадут,
                   Шибко воля моя длинна,
                   Всей Вселенной длинней она!

   "Парень подходящий, - решил Жихарь.  -  Только  врет  и  хвастается
сверх меры... Ну да песенное дело такое: не соврешь - не споешь".
   А Сочиняй-багатур в песне добрался наконец и до дела:

                   ...Что тебе, подобной луне,
                   Эти сумрачные леса?
                   Что тебе, подобной луне,
                   Эти серые небеса?
                   Что тебе пропадать в тоске,
                   Как ручью в горячем песке,
                   Среди этих унылых гор?
                   Я тебе подарю простор!
                   Будешь степью повелевать
                   Двадцать жен не поднимут лиц!
                   Будешь юрту мою подметать
                   И доить моих кобылиц!
                   Айналайн, поезжай со мной
                   Будешь двадцать первой женой!

   "Э, как бы он ее не сговорил! - забеспокоился Жихарь. - Девки  ведь
падки на красивые слова: собралась и подалась в степь... Зря только он
сказал, что ей придется юрту мести да кобылиц доить, - про это  узнать
она бы всегда успела..."
   Но княжна Карина и без Жихаря знала, что к чему. Она сошла с трона,
приблизилась к жениху и помогла ему покинуть  табурет.  Очутившись  на
полу, Сочиняй-багатур, чья грудь, согласно песне, могла вместить  весь
воздух земной, оказался ниже княжны на полголовы.
   - Светлый степной владыка!  -  пропела  княжна  голосом  отнюдь  не
суровым. Пошла бы я за тебя,  только  в  дому  батюшки  я  не  то  что
двадцать первой - и второй-то быть не  захотела.  Прогони  двадцатерых
жен, тогда и подумаю...
   Сочиняй-багатур тут и духом слетел с  песенных  вершин  на  твердую
землю.
   - Нельзя прогони, - вздохнул он. -  Когда  прогони  -  табуны  взад
отдавай, юрты взад отдавай, каждый жена мои подарки с  собой  забирай.
Мне тогда улус будет совсем маленький, слабый. Придет Мундук-хан,  все
его станет...
   - А хвалился-то, - сказал Жихарь. - В лесу и сковорода звонка.
   - Кто тебе, чума, слово давал? - столь же ласково  пропела  княжна,
не оборачиваясь на Жихаря. - Не прогневайся, славный  Сочиняй-багатур,
а только меня с княжения народ не отпустит. Если уж так я  тебе  люба,
приходи с табунами и дружиной на службу... Да и на что я тебе? У нас и
краше есть, и роду хорошего... Только тесно тебе здесь будет...
   - Тесно, мало места, - сказал Сочиняй-багатур. - В лесу ходит волк,
медведь - коня обижает, человека совсем без волос  оставляет...  Комар
хуже медведя: родню соберет, всю кровь  пьет...  Худой  места,  сильно
худой. Чешим-башка Сочиняй-багатур один вся земля,  невест  вся  земля
очень много. Сочиняй дальше пойди, красивей найди, умней найди...
   -  Вот  и  найди,  -  нахмурилась  княжна  -  видно,  не  очень  ей
поглянулись последние слова сладкопевца. -  Люди,  проводите  гостя  с
честью, снарядите в дорогу. Хоть и не богаты мы, а ничего не жалеть  -
пусть помнит щедрость многоборскую...
   "Да она этак все наше хозяйство  по  ветру  пустит!"  -  возмутился
Жихарь, а багатура в дверях задержал и прошептал ему:
   - Не кручинься - видишь, какая заноза попалась? Весь век заест.  Ты
меня потом обожди на постоялом дворе, на тот случай, ежели и  мне  тут
от ворот поворот покажут, - только  навряд  ли...  Тогда  завьем  горе
веревочкой!
   - А беда - арканом! - воскликнул степняк и проворчал: - Ой-бой,  не
шибко надо был...
   Да и пошел прочь, не оглядываясь, - у него в запасе еще весь  белый
свет имелся да два десятка жен.
   У Жихаря такого богатого запаса не водилось, престол же, вовремя не
занятый, мозолил глаза. Жихарь ткнул свата-кузнеца: говори!
   Окул долго кашлял, вспоминая  сватовы  речи  про  рыбку,  птицу  да
зверя-куницу.
   - Ступай-ка в кузню - плуги  не  окованы,  бороны  не  правлены,  -
велела княжна Окулу. - А с тобой, могучий воин, у меня разговор  будет
особый.
   Такого приема богатырь не ожидал. Он же сам пришел,  а  получается,
что его на спрос привели...
   - Ты чего? - спросил он. - Я же по-честному хочу, не как-нибудь...
   - Да с таким, вроде тебя, лучше уж разок как-нибудь, чем всю  жизнь
маяться, - сказала княжна Карина, хотя говорить такие  слова  скромной
красной девице и не пристало бы. - Смотри  ты  -  пришел,  избавитель,
напился черней матушки грязи, бросил людей и давай отсыпаться.  А  мне
за тобой все пришлось разгребать, казнить и миловать. Да  еще  мачехой
меня наградил, нет чтобы змеине  ноги  повыдергать...  Весь  век  тебе
благодарна буду, что порушил мою жизнь. Там, у батюшки, ко мне светлые
королевичи сватались, а тут еле косолапого степняка дождалась...
   - Ему так на коне ловчее, - заступился за Сочиняя Жихарь.  -  И  не
ворчи, ты мне покуда не жена...
   - Не жена, - согласилась Карина. - Не жена, а  повелительница  твоя
всенародным  волеизъявлением.  Поэтому  за  все,  тобой   сотворенное,
ответишь.
   "И какой дурак девок грамоте учит?" - закручинился Жихарь, а  вслух
сказал:
   - Так ведь опоили меня...
   - Опоили? - взвилась красная девица. - Как же ты, чаемый князь,  из
чужих рук чару мог принять? От незнакомца?
   - То посол моего  побратима,  -  попробовал  возразить  Жихарь,  но
понял, что несет чепуху.
   - Посол... - сказала княжна. - Ежели у  тебя  Мироед  в  побратимах
ходит тогда, конечно, посол. Лучшего ты и не заслужил...
   - Да что ты знаешь? - досадливо дернулся Жихарь.  -  Да  мы  втроем
весь белый свет прошли, и еще маленько осталось. И Мироеда  культяпого
знаешь как поставили? Сказал бы, да зазорно. Мы ведь Колесо Времени  в
надлежащую колею направили, разве не слыхала?
   - И слыхала, и читала даже, - ответила  княжна.  -  Про  тебя  инда
новеллу сложили - "Там, где  нас  нет"  называется.  Только  гляжу  я,
наврал сочинитель про тебя с три короба, поверил на  слово  пьянице  и
хвастуну... На бумаге-то ты герой и разумник получился,  а  по  жизни,
извини уж, прямой дурак. А долгов-то, долгов наделал!
   - Чего долгов? - набычился Жихарь. - Мои долги - мое  богатство.  Я
уж их давно простил, долги-то...
   - А ведь казны-то в Многоборье  нынче  нет,  -  сказала  княжна.  -
Вытаскали всю казну за твой счет и твоим именем - дескать, вот  Жихарь
проспится, он и вернет. Ой пропил, окаянный, все как есть пропил -  ни
куска в рот положить, ни  тряпки  накрыться  не  оставил!  -  внезапно
заголосила владычица Многоборья, словно простая  баба,  страдающая  за
пропойцей-мужем. - По миру пустил,  весь  народ  обездолил!  Теперь  и
налогов не с чего собрать,  сама  в  долг  живу,  за  каждой  монеткой
кланяюсь Невзору пустоглазому!
   И зарыдала, словно у нее отобрали любимую куклу, - молоденькая была
княжна совсем.
   Жихарь растерялся:  от  девичьих  слез  всякий  настоящий  богатырь
приходит в некоторую растерянность, ибо никогда не знает  их  истинной
причины.
   - Да ты утешься, - сказал он. - Вот  я  сейчас  пойду  на  крыльцо,
тряхну его за душу - снова с деньгами будем...
   Княжна промокнула очи рукавом (платьишко и вправду было домотканое)
и посуровела.
   - Здесь теперь живут не по произволу, а по закону, - сказала она. -
А закон велит долги отдавать.  И  ты,  мил-любезен  друг,  их  отдашь,
отслужишь, отработаешь.  Как  конь,  будешь  пахать,  грошика  медного
взаймы не возьмешь, ковшика  хмельного  не  выпьешь.  До  седых  волос
будешь работать, камни грызть...
   - Зачем до седых? - испугался Жихарь. - Мы это дело мигом поправим!
Сяду на  доброго  коня,  кликну  дружинушку  хоробрую,  набежим  лихим
набегом на тех же кривлян твоих, вернемся с добычей...
   - Еще одно разоренное княжество на меня повесить желаешь? - сказала
княжна. - Да и веры тебе нет, твой поход либо до первого кабака,  либо
до первого ночлега, а там поминай тебя как звали - разве не  права  я?
Можно ли тебе верить?
   - Нет! - страшно крикнул Жихарь, даже сам испугался, не  удержав  в
себе правды,  -  больно  горькая  была.  Потом  спросил,  окончательно
утратив разум:
   - Так ты, выходит, за меня не пойдешь?
   Княжна захохотала, громко, напоказ, как хохочут  безнадежные  вдовы
на гулянках.
   - Жених без порток, невеста без места! Нет уж, теперь мне  выходить
разве что за Невзора... Вот и буду с  казной.  А  он  тебя  же  сватом
зашлет...
   - Нет уж, - сказал Жихарь. - Я его раньше сапогом пну куда  надо  -
пусть потом хоть на всех подряд женится.
   - Не честь богатырю бить кабатчика, - сказала княжна. - Да и сапоги
свои ты пропил...
   Жихарь глянул на босые грязные ноги и вспомнил - было такое.
   - Да и роду-племени ты неизвестного, -  продолжала  Карина.  -  Кто
твои предки?
   - По делам моим я сам себе предок, - гордо сказал Жихарь.
   - От дел твоих только слова остались да разорение...
   - Чего ж ты со мной возилась, лечила и обихаживала?
   - А мне любопытно было, - сказала Карина, -  помрешь  или  нет.  По
всем чарам и по науке, должен был помереть, я ведь тоже в отравах знаю
толк. Не помер, окаянный, знать, и  вправду  Святогор  с  тобой  силой
поделился...
   - Ну и ладно, - сказал Жихарь. - Зато я себя  в  мире  прославил  и
Время наладил.
   - Что-то мы здесь ничего такого не заметили -  живем  как  жили,  -
сказала княжна.
   - Оттого что живете одним днем, - сказал богатырь. - Глаз от  земли
не подымаете, про Круглый Стол слыхом не слыхивали, на  ристалищах  не
подвизаетесь...
   - Ах ты, подвижник, - усмехнулась княжна. - Я-то, дура, бежала сюда
по грудь в снегу, мнила - героя встречу, как в книжках писано... Вот и
встретила героя - лежит пьян, сам без себя. Добро, герой. Отдаю я тебя
горькой твоей головой в кабалу кабатчику Невзору - да он и  сам  этого
требует, а он теперь здесь и без венца княжит. Будешь работать  всякую
работу, что скажет.
   Она велела придвинуть себе столик и кресло,  схватила  перо,  споро
сочинила кабальную грамоту, отрезала кусок витого шнура  от  занавески
(Апсурда с собой не все  успела  прихватить)  и,  накапав  на  грамоту
горячего воска, пришлепнула его княжеской печатью.
   - Ступай трудиться, - сказала она и величественно протянула руку  к
двери.
   Ошеломленный Жихарь  двинулся  в  указанном  направлении,  где  уже
поджидал его глумливо осклабившийся Невзор, манил корявым пальцем...
   Хотел  богатырь  своротить  пустоглазому  рыло   на   сторону,   да
почувствовал  на  деле,  что  закон  есть   путы   незримые   и   цепи
негремящие...


                              Глава пятая

                                 Тяжелый  физический  труд  на  свежем
                              воздухе скотинит и зверит человека.

                                         Неизвестный писатель-гуманист

   - "...Чаю, славный друг мой и брат, сэр  Джихар,  что  недосуг  Вам
читать мое многословное послание -  должно  быть,  Вы  ныне  без  меры
заняты устроением своего княжества: возводите стены, укрепляете башни,
составляете  соответственно  благородной  своей  природе   многомудрые
законы. То же происходит и у  нас.  Власть  свою  над  землями  Логрии
посчастливилось укрепить мне женитьбою, в коей выгода  превосходнейшим
образом сочеталась с истинною любовию; одна  беда,  что  супруга  моя,
достойнейшая Джиневра, до сих пор не принесла  мне  первенца,  а  ведь
отцовскую свою  состоятельность  я  при  Вас  же  многажды  доказал  в
приснопамятной земле амазонок. Беда, коли так и дальше будет, -  тогда
власть моя неволею перейдет к племяннику моему по сестре,  нареченному
Мордредом. Сей младенец уже на первых  шагах  поприща  своего  земного
выказывает себя весьма гадким и недостойным..."
   - Обожди, - сказал Жихарь. - Повтори-ка про племянника...
   Демон Костяные Уши  сидел,  нахохлившись,  на  плетне,  и  весенний
дождик скатывался по черным его блестящим перьям.  Богатырь,  тесавший
как раз бревна для нового частокола, весьма был удивлен, когда услышал
в воздухе над собой шум крыльев и узрел прошлого своего  супостата,  а
впоследствии спасителя.
   Чужую речь демоны запоминают быстрее и крепче пестрых южных птиц, а
своих слов у них немного, да и те  в  основном  выражают  презрение  и
ненависть к роду людскому и вообще ко всему сущему. Но  кое-как  сумел
пернатый дух отрицания и сомнения объяснить Жихарю, что в конце концов
затосковал, уставши губить земных красавиц, женился законным  порядком
на демонице своего племени и даже самолично высиживал  яйца.  Демонята
вылупились прожорливые, вот ему, Демону, и  приходится  подрабатывать,
разнося по всему миру вести, и Яр-Тур за  хорошие  деньги  нанял  его,
чтобы  передать  весточку  побратиму.  Весточка  была   начертана   на
пергаменте, а содержание ее было вестнику ведено  выучить  наизусть  -
вдруг да полоротый Демон выронит грамотку на лету?
   Демон повторил про племянника Мордреда.
   - Так, - сказал Жихарь и вогнал топор в лесину. -  Значит,  там  он
младенец, а здесь уже зрелый муж-отравитель?  Забавно  получается.  Не
начал ли Мироед снова со  Временем  баловаться?  Это  мы  обдумаем,  а
покуда читай дальше...
   - "Круглый Стол по Вашему слову сооружен и пришелся моим рыцарям по
вкусу никто не чувствует себя униженным или обделенным. В  назначенный
день мы рассаживаемся вокруг Стола с утра и не приступаем к трапезе до
тех пор, покуда  кто-нибудь  из  моих  героев  не  попотчует  собрание
рассказом об очередном  своем  пречудном  и  преудивительном  подвиге,
каковы   есть:   освобождение   заколдованной    принцессы,    убиение
великана-людоеда, расправа над разбойничьей шайкой,  встреча  со  злой
волшебницей с последующим ее разоблачением и тому подобное.  То  один,
то другой рыцарь время  от  времени  в  одиночку  отправляются  искать
подвигов; это наилучший способ создать непобедимое войско.
   Когда Вы  устроитесь  в  своем  государстве  надлежащим  образом  -
полагаю, что у Вас это получится гораздо быстрее моего  в  силу  Ваших
неоспоримых  достоинств,  -  непременно  посетите  мой  веселый  замок
Камелот и порадуйте моих  людей  и  меня  самого  рассказами  о  Ваших
славных подвигах и свершениях, каковых,  полагаю,  со  времени  нашего
расставания накопилось превеликое множество.
   Засим остаюсь любящий и  вечно  верный  Вам  друг  и  брат,  король
логрийский Артур. Дано в Камелоте на Майский день.
   Постскриптум:  ежели  случится  Вам  повстречать  на   своем   пути
сарацинского рыцаря сэра Джавдета, не убивайте его: он мой.
   Постпостскриптум: наставник мой, славный чародей сэр Мерлин,  велел
попенять Вам, что до сих пор не удосужились Вы прибыть к его  собрату,
славному  чародею  сэру  Беломору,  с  надлежащим  отчетом   о   нашем
победоносном походе, что несогласно с благородными правилами. Полагаю,
Вы незамедлительно исправите это досадное упущение".
   - Легко побратиму распоряжаться, - сказал Жихарь. - Вытащил меч  из
камня - вот уже и корол