святой Аматус, епископ Сьонский из Швейцарии.
   Сев на трон, Дагоберт не стал королем-бездельником, но, напротив, показал
себя достойным наследником Хлодвига.  Быстро  освоившись,  он  укрепил  свою
власть, положил конец анархии в королевстве и затем положил все силы на  то,
чтобы установить в нем порядок. Он правил жестко и подчинил  себе  бунтующую
знать,  достаточно  сильную  в  экономическом   и   военном   плане,   чтобы
сопротивляться  трону.  Наконец,  говорят,  что  он  собрал  в  Ренн-ле-Шато
бесценные  сокровища,  предназначенные  для  завоевания  Аквитании,  которая
ускользнула от  опеки  Меровингов  около  сорока  лет  тому  назад  и  стала
независимым государством.
   Но если Уилфрид Йоркский ждал от нового короля Австразии, что тот  станет
защитником Церкви, то он  был  жестоко  разочарован  в  его  поведении,  ибо
Дагоберт не сделал в этом направлении ничего. Напротив, он,  казалось,  даже
попытался  затормозить  все  попытки   римской   экспансии   внутри   своего
королевства, явно провоцируя ярость церковных властей, не лишенную, впрочем,
основания. На этот  счет  существует  письмо  французского  прелата,  горько
жалующегося Уилфриду на налоги, которые  поднял  Дагоберт,  "презрев  Церкви
Божии и их епископов".
   Но у короля были и другие причины для того, чтобы поссориться с  римскими
властями. В силу своего брака с Гизелой  де  Редэ,  вестготской  принцессой,
Дагоберт действительно получил значительные земельные владения на территории
современного Лангедока, и его  не  могло  не  затронуть  арианское  влияние,
существующее в этой стране даже в королевской семье:  теоретически  вестготы
были  верны  католической  Церкви,  но  их  верноподданические   чувства   в
действительности были очень гипотетическими и второстепенными по отношению к
глубоким религиозным тенденциям своего рода.
   В 679 г., после трех лет царствования, Дагоберт  уже  успел  нажить  себе
значительное число врагов, как светских, так и религиозных.  Во-первых,  это
была знать, попытки которой  обрести  независимость  он  энергично  обуздал;
во-вторых, Церковь, экспансии которой он явно препятствовал. Что же касается
франкских правителей в соседних государствах, то они одновременно  опасались
и  завидовали  сильному  и  централизованному  режиму,  в  который   кое-кто
предусмотрительно поместил своих агентов. Среди них фигурировал  собственной
персоной майордом Пепин д'Эристаль, тайно связанный с врагами короля,  и,  в
случае необходимости, он был сторонником убийства  и  предательства.  Как  и
многие последние меровингские короли, Дагоберт имел две столицы,  главнейшая
из которых находилась в Стенэ, на границе с Арден-нами. А перед  королевским
дворцом в Стенэ простирался густой лес, считающийся священным с незапамятных
времен и называющийся Веврским лесом. 23 декабря 679 г. Дагоберт  отправился
туда  на  охоту.  Неизвестно,  было  ли  это  ритуальной  церемонией,  но  в
последующих рассказах явно слышится мощное эхо легенд, которые ходили  в  то
время по Галлии от Рейна до Бретани, посвященных убийству Зигфрида из "Песни
о Нибелунгах".
   Падая от усталости, около полудня король лег около ручья, под деревом,  и
заснул. Во время сна один из его слуг - как говорят, это был его крестник  -
украдкой подобрался к нему и убил его ударом  копья  в  глаз.  Очевидно,  он
действовал по приказу майордома, и, совершив свое злодеяние, он  вернулся  в
Стенэ с намерением  уничтожить  также  всю  королевскую  семью.  Неизвестно,
удался ли ему этот черный замысел, но официально  царствование  Дагоберта  и
его прямых потомков потонуло в крови и насилии. Впрочем, римская Церковь  ни
в  коей  мере  не  скорбела  об  этом.  Даже  наоборот,  она  решительно   и
недвусмысленно  одобрила  убийство,  как  об  этом  свидетельствует   письмо
французского прелата, пытающегося оправдать цареубийство в  глазах  Уилфрида
Йоркского.
   Тем не менее, тело  убитого  короля  претерпело  множество  перемен.  Его
немедленно похоронили в королевской часовне св. Ремигия, а в 872 г. Карл  II
(Лысый) эксгумировал его - почти два века спустя, - чтобы перевезти в другую
церковь, которая с тех пор  стала  церковью  св.  Дагоберта,  ибо  покойного
короля канонизировали в том же самом 872 г., 10  сентября,  в  Дузи,  но  не
папой, которому это исключительное право было  дано  только  в  1159  г.,  а
архиепископским консилиумом.
   Причины  этой  канонизации  остаются  неясными.  В  некоторых  источниках
проскальзывает, что останки бывшего короля предохраняли Стенэ и  окрестности
во время нашествия викингов. Но почему эти  останки  обладали  такой  силой?
Церковные власти всегда хранили на этот  счет  осторожное  молчание,  просто
принимая то, что днем  Дагоберта,  ставшим  предметом  настоящего  народного
культа, был объявлен день его смерти, 23 декабря. По каким именно  причинам?
Это они затруднялись сказать.
   Быть может, они чувствовали, что у них по отношению к  Дагоберту  нечиста
совесть, и сочли нужным  канонизацией  искупить  свою  вину.  Но  стоило  ли
заходить так далеко и почему надо было ждать двести лет?
   Однако, последующие  века  не  сохранили  ни  уважения,  ни  почтения  по
отношению к Стенэ, к церкви св.  Дагоберта  и,  возможно,  к  его  останкам.
Действительно, лишь в 1069 г. герцог Лотарингский, дед Годфруа  Бульонского,
уделил особое внимание церкви, отдав  ее  под  покровительство  близлежащего
аббатства в Горзе...
   В конце концов, во время Французской Революции церковь была разрушена,  а
останки святого разбросаны, как и  многие  другие.  Но  череп  с  ритуальным
надрезом, как у древних  меровингских  королей,  до  сих  пор  существует  и
находится в монастыре в Монсе, единственный из останков  короля,  избежавший
уничтожения. Но в середине XIX в. появился очень любопытный документ в форме
поэмы-литании, состоящий из двадцати  одного  стиха,  названной  "De  sancto
Dagoberto martyre prose" ("Рассказ о святом мученике Дагоберте"). Что  же  в
ней говорилось? То,  что  Дагоберт  был  умерщвлен  по  "совершенно  особой"
причине... И что еще более странно, этот текст, восходящий к Средним  Векам,
или даже к более древним временам, был найден в аббатстве Орваль...
   Дагоберт, как принято сейчас считать, вовсе не был последним монархом  из
рода Меровингов. Хотя его ветвь этой семьи угасла, династия все же  осталась
на троне. Официально, по крайней мере, ибо в течение еще трех четвертей века
будут говорить только о "королях-бездельниках"; многие из них были возведены
на трон очень юными и были неспособны проявить свою власть, которой они  еще
не могли обладать.
   К тому же, предполагаемая чистая меровингская  "раса"  исчезла  вместе  с
Дагобертом, а последние короли этого  рода  происходили  не  от  Хлодвига  и
Меровея, а от младших ветвей. Убийство Дагоберта  явилось  концом  династии,
так как смерть Хильдерика III в 754 г. имела  относительное  значение,  ведь
настоящая "раса" с 679 г. более не существовала.
   Власть, находившаяся в руках майордомов с давних времен,  возвратилась  к
ним окончательно  и  официально.  После  смерти  Пепина  д'Эристаля,  убийцы
последнего прямого потомка Меровея, над франками должен был царствовать  его
сын, знаменитый Карл Мартел.
   Карл Мартел справедливо назван блестящей личностью в истории Франции. Это
он остановил нашествие сарацин на Пуатье в 732 г. и, следовательно, заслужил
имя "защитника Веры и Христианского мира", которое носит до сего дня.
   Отметим, что, играя главную роль во  дворце,  он  никогда  не  завладевал
троном, хотя тот был у него под рукой, и, казалось, что он всегда  относился
к нему с суеверным страхом, как будто речь  шла  о  специально  меровингской
прерогативе.
   Он умер в 741 г.; его сын, спустя  десять  лет,  отказался  от  подобного
отношения к трону. Под именем Пепина Короткого, майордома короля  Хильдерика
III, он действительно без колебаний завладел троном с помощью  и  поддержкой
Церкви. Кто должен быть королем? - предварительно спросили  у  папы  Захарии
его послы. Тот, кто по-настоящему правит, или тот, кого поддерживают, но  не
имеющий королевской власти? Папа, необдуманно предав пакт, заключенный между
Хлодвигом и Церковью, высказался в пользу майордома. Так, в силу  разрешения
верховной власти, Пепин получил титул короля франков. Он низложил Хильдерика
III, запер его в монастыре и, либо для того, чтобы  унизить  его,  либо  для
того, чтобы лишить его "магической  власти",  наголо  остриг  его  священные
волосы. Хильдерик только на четыре года пережил свое  несчастье,  но  Пепин,
теперь бесспорный король, мог впредь спокойно править в королевстве.
   За год до этого появился важный документ, призывающий изменить  ход  всей
истории Запада. Он назывался "Дарственная Константина", и если  сегодня  все
знают, что это была фальшивка, грубо сфабрикованная папской канцелярией,  то
тогда он имел значительное влияние.
   Этой   "дарственной",   датированной   предполагаемым   годом   обращения
Константина в христианство, то  есть  312  г.,  император  передавал  в  дар
епископу Римскому, а следовательно, Церкви всю полноту своих прав и все свое
достояние. Новый факт мировой Истории: он официально признал  главу  римской
Церкви "викарием Христовым" и  отдал  ему  статус  императора.  Но,  уточнял
документ,   епископ   Римский   великодушно   возвратил   Константину    его
императорские права, и последний пользовался ими в качестве  сделанного  ему
одолжения, со святым позволением и с благословения главы Церкви.
   Мы видим, что этот документ имел  тяжелые  последствия,  ибо  он  доверял
епископу Римскому верховную власть, как духовную, так и временную, над  всем
Христианским миром. Впредь папа и император в одном лице, глава католической
Церкви  мог  на  этом   основании   по   своему   усмотрению   распоряжаться
императорской короной и передавать свои полномочия  кому  заблагорассудится.
Иными словами, во имя Христа  он  обладал  неоспоримым  правом  назначать  и
низлагать королей. Именно из  этой  "дарственной  Константина"  впоследствии
вытекали прерогативы Ватикана, разрешающие ему вмешиваться в дела века.
   Веря в этот акт и не теряя времени. Церковь  поспешила  укрепить  позиции
свою и Пепина Короткого, учредив церемонию, предназначенную  для  посвящения
нового "узурпатора". Так рождалось "коронование", и  на  короновании  Пепина
присутствовали епископы самого  высокого  ранга.  Эта  церемония,  в  данном
случае коронация, надо уточнить, состояла не в том, чтобы  признать  короля,
ни также в том, чтобы подписать с ним соглашение, а просто-напросто  в  том,
чтобы его создать.
   Ритуал миропомазания, следовательно,  оказался  измененным.  Если  раньше
речь шла о простой церемонии признания, о ратификации, то теперь он принимал
новое значение. Миропомазание приобретало право превосходства над кровью  и,
в силу самой своей роли, могло ее сделать священной;  это  было  более,  чем
символический жест -  это  был,  собственно  говоря,  акт,  который  даровал
владыке божественную милость. Что касается  папы,  на  которого  возлагалась
ответственность за совершение его, то он  становился  верховным  посредником
между Богом  и  королями.  Короче  говоря,  ритуалом  миропомазания  Церковь
присваивала право "назначать" королей. Кровь была теперь подчинена  елею,  а
монарх - папе.
   Будучи коронованным в Понтионе в 754  г.,  Пепин  Короткий  открыл  собой
династию Каролингов, имя которой пошло от Карла Мартела, а не,  как  принято
думать, от Карла Великого, Carolus Magnus. Этот последний, в  свою  очередь,
был провозглашен великим римским императором в 800 г.,  но,  в  силу  пакта,
подписанного с Хлодвигом три века тому назад, этот титул, в принципе, должен
был принадлежать исключительно представителю меровингской династии. Со своей
стороны, Рим становится центром империи, охватывающей всю  Западную  Европу,
который разрешает или не разрешает царствовать королям.
   Как мы видели, в 496 г. Церковь навсегда связала себя с родом Меровингов.
Санкционируя убийство Дагоберта,  учреждая  церемонию  коронования  и  сажая
Пепина на франкский трон, она тайно предавала пакт. Более того, коронованием
Карла Великого она публично и окончательно подтверждала свое  предательство.
По примеру одного современного историка, можно справедливо спросить,  каково
истинное значение миропомазания. Может быть, оно имело целью  компенсировать
своими собственными достоинствами  магическую  власть  исчезнувшего  рода  с
длинными волосами? Не должно ли оно было скорее искупить скандальный  разрыв
клятвы в верности, подписанной ранее Хлодвигом и Церковью?
   Если  не  неизвестна  точно  природа  символа,  который  в  глазах   Рима
основывался на таинстве миропомазания, то он,  во  всяком  случае,  оказался
недостаточным  для  того,  чтобы  узурпаторы-Каролинги  спокойно  почили  на
лаврах; действительно, все они пытались подтвердить законность  своих  прав,
открыто женясь на меровингских  принцессах,  и  Карл  Великий  тоже  не  был
исключением из этого правила.
   Очень  хотелось  бы,  кстати,  знать,  какие  мысли  волновали   будущего
императора  во  время  церемонии  коронования.   Чувствовал   ли   он   себя
узурпатором, то есть виновным, или же победителем? Сознавал ли он,  несмотря
на елей, что Церковь совершила предательство по отношению к роду,  на  место
которого он заступал?
   Может быть, он испытывал все эти чувства одновременно, а также чувствовал
некоторое удивление от неожиданной  инсценировки,  заботливо  подготовленной
папой без его ведома. Ибо - и это известно - Карл Великий был вызван в  Рим,
и там его уговорили пойти послушать мессу, во  время  которой  глава  Церкви
возложил ему на голову королевский венец, и  публика  устроила  восторженную
овацию  Карлу,  Августу,  божественному   венценосцу,   императору   римлян,
Великому, защитнику мира... Но, скажем еще раз, никто не  знает,  как  новый
император истолковал это событие, хотя,  если  верить  высказываниям  одного
историка того времени, Карл никогда не согласился бы  войти  в  тот  день  в
церковь, несмотря на большой религиозный праздник, если бы знал заранее, что
его там ожидало.
   Но какова бы в конце концов ни была реальная ответственность,  взятая  на
себя  Карлом  во  время  его  коронования,  пакт,  подписанный  Хлодвигом  и
Церковью, был постыдным  образом  предан,  и  это  предательство  продолжает
постоянно, вот уже более  одиннадцати  веков,  беспокоить  Сионскую  Общину.
Впрочем, к подобному заключению приходит и Матье Паоли:
   "Для них [членов Сионской Общины] единственной настоящей знатью  является
знать либо вестготского, либо меровингского происхождения. Каролинги  и  все
остальные лишь узурпаторы.  В  самом  деле,  они  были  только  королевскими
чиновниками, которым было поручено  управлять  землями  и  которые,  передав
сначала друг другу эти земли в наследство, просто-напросто захватили власть.
Короновав в 800 г. Карла Великого, Церковь совершила клятвопреступление, ибо
она заключила ранее союз с Меровингами во  время  крещения  Хлодвига,  союз,
который сделал Францию старшей дочерью Церкви".
   Меровингская династия, начавшая угасать в 679 г. после убийства Дагоберта
II, окончательно исчезла с мировой исторической сцены со смертью  Хильдерика
III в 754  г.  По  крайней  мере,  это  официальная  версия,  ибо,  согласно
"документам Общины", меровингский род не угас, а продолжался до  наших  дней
через Сигиберта IV, сына Дагоберта от второй жены, Гизелы де Редэ.
   Итак, Сигиберт существовал и был наследником Дагоберта II, в этом  нет  и
тени сомнения. Но ни один источник, кроме "документов Общины", не  упоминает
о том, что с ним сталось. Был ли он  убит  одновременно  со  своим  отцом  и
другими  членами  королевской  семьи?  Один  из  летописцев   того   времени
предполагает такую ситуацию, тогда как в другом рассказе - по нашему мнению,
требующем доказательств - он умирает на охоте от несчастного случая  за  год
или два до убийства своего  отца.  Но  эта  последняя  гипотеза  не  кажется
серьезной, потому что охотнику тогда было едва три года.
   Ничего не известно из конкретной действительности, кроме "документов", ни
о смерти, ни о возможном выживании Сигиберта. Эта личность исчезла во  мраке
времени, и никто, кажется,  даже  не  заинтересовался  ею.  Только  Сионская
Община, как мы видим, явно имеет какую-то секретную информацию на этот счет,
и она либо была  очень  незначительной,  либо  была  сознательно  уничтожена
впоследствии.
   Стоит ли удивляться тому, что о судьбе  Сигиберта  в  Истории  ничего  не
говорится, если все официальные документы, касающиеся  его  отца,  Дагоберта
II, стали доступны лишь в XVII в.? Как  будто  Средние  Века  систематически
пытались вычеркнуть его из прошлого Франции,  вплоть  до  того,  что  вообще
отрицали  его  существование...  Сегодня   Дагоберт   фигурирует   во   всех
энциклопедиях, но  до  1646  г.  нигде  не  могли  отыскать  его  следов,  и
королевские генеалогические древа,  из  которых  было  стерто  его  имя,  не
замечали его между  Дагобертом  I  и  Дагобертом  III,  одним  из  последних
меровингских королей, умершем в 715 г.... Более того,  надо  было  дождаться
1655 г., чтобы вновь увидеть это имя в официальном списке  королей  Франции.
Вот почему окружающее его молчание нас совсем не удивляет,  и  мы  также  не
будем удивлены, если  узнаем,  что  все  имевшиеся  об  этом  сведения  были
сознательно уничтожены. Тогда встает такой вопрос: почему  Дагоберт  II  был
исключен из истории? И что  пытаются  скрыть,  отрицая  существование  этого
человека?
   Прежде  всего,  очень  возможно,   что   отрицается   существование   его
наследников, ибо если Дагоберта никогда не было, то, естественно, не было  и
Сигиберта. Но - еще раз -  почему  тогда  до  XVII  в.  надо  было  отрицать
присутствие Сигиберта в истории Франции? Не является ли это  доказательством
того,  что,  благополучно  выжив,  он  представлял  опасность  из-за  своего
потомства?
   Здесь имелась какая-то  тайна.  Чей  был  интерес  и  какова  причина  не
сообщать никому о том,  что  Сигиберт  пережил  убийство  королевской  семьи
Меровингов в 679 г.?  Могут  ответить:  это  было  выгодно  Церкви  и  новой
династии франкских правителей в течение всего IX в.  и  во  время  крестовых
походов. Но потом? Почему еще при Людовике XIV, когда на  французском  троне
сменилось  три  династии  и  протестанты  сломили  католическое  господство?
Причина  была  в  другом.  Не  следовало  ли  искать  ее  в  функции   самой
меровингской крови, но не из-за ее "магической  силы",  а  в  том,  что  она
оказывала сопротивление всем превратностям времени?
   Все те же "документы Общины" сообщают нам, что после смерти  своего  отца
Сигиберт IV был спасен своей сестрой и тайно переправлен на Юг, во  владения
его матери, вестготской принцессы Гизелы де Редэ. Он прибыл в Лангедок в 681
г., чтобы вскоре наследовать своему дяде и стать герцогом Разеса и графом де
Редэ, приняв в качестве уменьшительного имя  "Плант-Ар",  намек  на  "пылкий
побег" меровингского древа("plant-Ard" и "Plantard" произносится одинаково -
"плантар"; plantard - побег, черенок (фр.)). Вот так под  этим  именем  и  с
этим титулом, унаследованным  от  своего  дяди  с  материнской  стороны,  он
продолжит род, одна из ветвей которого спустя  двести  лет  породит  Бернара
Плантавелю, отца будущего герцога Аквитанского.
   Ни один историк не подтвердил и не оспорил эти существующие в официальной
Истории письменные источники. Но  сознательное  исключение  Дагоберта  П  из
истории  Франции,  повторяем,  может  свидетельствовать  только   в   пользу
существования его сына, ибо, отрицая отца, сознательно исключают сына и  его
потомков.
   Кроме того, грамота Villas Capitanarias, названная  впоследствии  "Villas
Trapas", от 718 г. намекает на основание монастыря св. Мартина  Альбьерского
в нескольких ки