ого   предыдущими
статьями, пост и титул великого магистра Сионской Общины могут передаваться,
следуя  тем  же  прерогативам,  его  последователю.  Если  место   вакантно,
отсутствует  прямой  наследник,  Конвент  в   восьмидесятиоднодневный   срок
приступает к выборам.
   Ст. XVII - По всем декретам Конвент должен голосовать, и  они  становятся
действительными, если на них стоит  печать  великого  магистра.  Генеральный
секретарь назначается Конвентом на 3 года, и он  может  продолжать  занимать
этот пост и после истечения срока полномочий. Генеральный  секретарь  должен
иметь степень командора, чтобы  выполнять  свои  функции.  Функции  и  посты
исполняются добровольно.
   Ст. XVIII - Иерархия Сионской Общины включает пять степеней:
   1. Навигатор число: 1
   2. Крестоносец число: 3
   3. Командор число: 9
   (Ковчег тринадцати розенкрейцеров)
   4. Рьщарь число: 27
   5. Всадник число: 81
   (Девять командорств Храма)
   Итого: 121 член.
   Ст. XIX - Существуют 243 Свободных  Братьев,  прозванных  Набожными  или,
начиная с 1681 г., названных Детьми Святого Винсента, которые не участвуют в
голосовании,  ни  в  Конвенте,  но  которым  Сионская  Община  предоставляет
определенные права и привилегии, в соответствии с декретом от 17 января 1681
г.
   Ст. XX - Ресурсы Сионской Общины  складываются  из  даров  и  взносов  ее
членов.  Резерв,  названный  "достоянием   Ордена",   составляется   Советом
тринадцати розенкрейцеров; это сокровище может быть  использовано  только  в
случае абсолютной необходимости  и  серьезной  опасности  для  Общины  и  ее
членов.
   Ст. XXI - Генеральный секретарь созывает Конвент в том случае, если Совет
розенкрейцеров считает это полезным.
   Ст. XXII  -  Отрицание  принадлежности  к  Сионской  Общине,  объявленное
публично или письменно, без причины и  опасности  для  личности,  влечет  за
собой исключение из членов, которое будет объявлено Конвентом.
   Текст Устава в XXII-х статьях, соответствующий оригиналу,  сообразован  с
изменениями Конвента 5 июня 1956 г.
   Подпись великого магистра Жан Кокто".
   Этот экземпляр Устава Сионской Общины во многих пунктах  отличается,  как
мы видим, от того, который был послан нам супрефектурой Сен-Жюльена, с одной
стороны, и с информацией,  появившейся  в  "документах  Общины",  с  другой.
Первый, действительно, давал общее число членов 9 841 человек, а второй -  1
093 человека. Тот, который мы сейчас держим в руках, дает цифру  364,  среди
которых имеются 243 "Дитя Св. Винсента". Кроме того, если "документы Общины"
упоминают иерархию в семь ступеней, а устав Сен-Жюльена - в девять, то  этот
дает  только  пять,  с  названиями,  отличными  от  названий  в   предыдущих
документах.
   Что же означали эти противоречия? Быть может, внутри  Сиона  имело  место
что-то  вроде  раскола,  начиная,  приблизительно  с  1956   г.,   когда   в
Национальной библиотеке начали появляться "документы Общины" ? Это  как  раз
то, что утверждал Филипп де Шеризе в недавней статье: на самом  деле,  между
1956 и  1957  гг.  произошел  раскол,  угрожавший  принять  размеры  полного
разрыва, отмеченного рубкой вяза в  1188  г.,  происшедший  между  Сионом  и
орденом Храма. Раскола удалось избежать, продолжает Ф. де Шеризе,  благодаря
дипломатии П. Плантара, который воззвал к лучшим  чувствам  бунтарей.  Потом
был  Конвент  17  января  1981  г.,  и  орден,  кажется,  вновь  обрел  свою
сплоченность.
   Итак, если аббат Дюко-Бурже и был великим магистром Сионской Общины,  то,
во всяком случае, было ясно, что теперь он им уже не являлся. Впрочем, Ф. де
Шеризе сообщил нам,  что  он  никогда  им  и  не  был,  так  как  не  набрал
необходимого количества голосов. Не был ли он избран теми,  кто  вступил  на
путь раскола? И, если эта гипотеза верна, подходила  к  нему  или  нет  XXII
статья Устава? Это неизвестно, но зато можно утверждать, что сегодня  он  не
имеет никакой связи с Сионской Общиной, даже если она и была в прошлом.
   Эти  выводы,  проясняющие  необычную  ситуацию  с   аббатом   Дюко-Бурже,
объясняют также принцип  отбора  великих  магистров  Общины.  Действительно,
теперь мы знаем, почему некоторым из них было всего пять или восемь  лет,  и
как  этот  титул  присуждался  в  пределах  и  за  пределами  одного   точно
определенного рода и его генеалогической сетки. В  принципе,  титул  являлся
наследуемым, передаваемым из века в век членам различных семей  меровингской
крови.  Но  если  никто  его  не  требует  или  отказывается  от  него,  его
предлагают, согласно уставу, человеку со стороны. Так, Леонардо да  Винчи  и
Ньютон, Виктор Гюго и Кокто  без  особых  возражений  могли  фигурировать  в
списке великих магистров Сиона.
   Среди имен более всех  регулярно  появляющихся  в  различных  "документах
Общины", имеется, как мы уже говорили, имя семьи  Плантар,  а  особенно  имя
Пьера Плантара, явно связанного с тайной Соньера и Ренн-ле-Шато. Если верить
генеалогиям "документов", Пьер Плантар де Сен-Клер является прямым  потомком
Дагоберта II и династии Меровингов; из тех же источников  известно,  что  он
также является бывшим владельцем замка Барбария.
   Однако,  не  только  это  имя  постоянно   появляется   по   ходу   наших
расследований,  но  и  разные  обрывки  сведений,  датирующиеся   последними
двадцатью пятью годами, в конце концов приводят  к  нему.  Так,  в  1960  г.
П.Плантар при Жераре де Седе упоминает  о  некоем  "международном  секрете",
спрятанном в Жизоре, и в  последующее  десятилетие  доставляет  ему  большую
часть основных документов для  двух  его  работ  о  Жизоре  и  Ренн-ле-Шато.
Согласно недавним открытиям, дед П. Плантара был другом Беранже  Соньера,  а
сам  он  в  настоящее  время  владеет  земельными  участками  поблизости  от
Ренн-ле-Шато и Ренн-ле-Бэн, к которым относится холм Бланшфор, также как и в
Стенэ,  в  Арденнах,  где  располагается  старинная  церковь   Св.Дагоберта.
Наконец, Пьер Плантар, как мы видели  на  первой  странице  Устава  Сионской
Общины, имеет титул генерального секретаря ордена.
   Интервью, взятое  у  П.Плантара  в  1973  г.,  не  сообщило  нам,  как  и
ожидалось, ничего нового. Добавим, что оно показалось  нам  очень  туманным,
полным намеков, и больше ставило вопросы, чем  давало  ответы,  особенно  по
поводу Меровингов: "Отыщите корни знаменитых французских фамилий, - заявляет
он, - и вы поймете, каким образом такая личность, как Анри де Монпеза, может
в один прекрасный день стать  королем".  И  еще:  "Общество,  к  которому  я
принадлежу, очень древнее, я наследую другим, вот и все. Мы  свято  охраняем
некоторые вещи от рекламы".
   Слова, как мы видим; весьма туманные и не дающие почти никаких  уточнений
по поводу Сионской  Общины  и  ее  генерального  секретаря.  Другая  статья,
опубликованная вскоре, немного дополняет портрет Пьера Плантара, а  написала
ее его первая жена, Анна-Леа Илер, умершая в 1971 г.:
   "Не надо забывать, - говорилось в ней, - что  этот  психолог  был  другом
таких разных людей, как Израиль  Монти,  Габриэль  Тарье  д'Эгмон,  один  из
тринадцати   розенкрейцеров,   Поль   Лекур,    философ    Атлантиса,    г-н
Леконт-Моншарвиль, делегат Агарты, аббат Оффе, служащий отдела  документации
Ватикана, Т. Море, директор консерватории в Бурже, и  т.д.  Вспомним  также,
что во время оккупации он был арестован, подвергнут пыткам в гестапо, что он
был интернирован по политическим мотивам на долгие месяцы. Так  как  он  был
доктором наук, то он оценил достоинства тайных учений, в результате чего  он
был  избран  членом  "honoris  causa"  многочисленных  тайных  герметических
обществ. Жизненный опыт и перенесенные  испытания  выковали  личность  этого
мирного мистика, этого апостола свободы, этого аскета, идеалом которого было
служение  человечеству.  Что  же  удивительного  в  том,  что   в   подобных
обстоятельствах он стал одним из  негласных  правителей,  с  которыми  часто
советуются  сильные  мира  сего?  Вспомним,  наконец,  что  в  1947  г.  его
пригласило швейцарское правительство, и много лет он  жил  в  Швейцарии,  на
озере Леман, где встречаются многие делегаты и миссионеры,  съезжающиеся  со
всего мира".
   Конечно, Анна Илер хотела нарисовать очень облагороженный портрет  своего
мужа. Однако, она не представляет его совершенно  необыкновенным  человеком,
хотя его  связи  могут  иногда  показаться  странными.  Его  неприятности  с
гестапо, во  всяком  случае,  свидетельствуют  в  его  пользу,  так  как  он
действительно с октября 1943 г. до конца 1944 г. был арестован за то, что  в
1941 г. в Париже выпустил газету Сопротивления под названием "Победить!".
   Впрочем, Пьер Плантар имел и других знакомых, кроме тех, кто назван мадам
Илер, и некоторые из  них  были  высокопоставленными  личностями,  например,
Андре Мальро и генерал де Голль. В 1958  г.  во  время  восстания  в  Алжире
генерал, желая вернуться к власти, обращается  к  нему,  который  с  помощью
Андре Мальро тут же организует Комитеты Общественного  Спасения,  призванные
сыграть главную роль в возвращении де Голля в Елисейский дворец. В письме от
29 июля 1958 г. этот последний поблагодарил Плантара за сотрудничество, а во
втором, написанном пять дней спустя,  попросил  его  распустить  выполнившие
свою миссию Комитеты, что Пьер  Плантар  тут  же  сделал  через  официальное
коммюнике, переданное по радио и напечатанное в прессе.
   Итак, наше расследование продвигалось, и нам не терпелось - нужно  ли  об
этом говорить? - познакомиться с  Пьером  Плантаром.  Но  априори  это  было
непросто, тем более, что мы действовали не от имени  какой-либо  официальной
организации. К тому же, его невозможно было найти. И только весной 1979  г.,
когда мы начинали снимать второй фильм  о  Ренн-ле-Шато,  нам  предоставился
счастливый случай - под прикрытием Би-Би-Си - войти с ним в контакт как  раз
в тот момент, когда одна английская  журналистка,  проживающая  во  Франции,
предложила нам свою помощь в поисках Сионской Общины через масонские ложи  и
оккультные парижские круги.
   Нужно ли было ожидать, что она сразу же наткнулась на стену  противоречий
и мистификации? Тут ей предрекали более или  менее  быструю  смерть,  как  и
всем,  кто  слишком  интересовался  Сионом,  там  ей  сообщали,  что  Община
существовала в средние века, но теперь ее больше нет,  в  третьем  же  месте
утверждали обратное.
   Обескураженная наша знакомая обратилась к  Жан-Люку  Шомею,  который  уже
брал интервью у Пьера Плантара и хорошо знал нашу тему, так как уже  глубоко
затронул ее. Он не был членом Общины, но ему легко было попасть на  свидание
с Плантаром, и  раньше  он  соглашался  дать  нам  кое-какие  дополнительные
сведения.
   По  его  мнению,  Сионская  Община,  несмотря  на  характерную  для   нее
таинственность, не была в чистом виде тайным обществом; анонс, появившийся в
"Журналь оффисьель",  был  фальшивкой,  исходящей  от  членов-"диссидентов",
каковым, впрочем, был и предполагаемый устав, присланный  из  Сен-Жюльена  -
произведение тех самых авторов.
   Но, утверждал Жан-Люк Шомей, Сион на самом деле строил честолюбивые планы
на ближайшее будущее.  Через  несколько  лет  во  французском  правительстве
произойдут крайне серьезные события, которые подготовят дорогу для  народной
монархии, управляемой человеком из рода Меровингов. Сион будет царствовать в
тени, как он делал это в течение многих веков, но  не  с  материалистической
целью, а чтобы восстановить "истинные ценности", то есть  ценности  духовные
и,  может  быть  даже,  эзотерические;  во  всяком  случае,   уточняет   наш
собеседник, дохристианские, несмотря на подчеркнуто  католические  тенденции
Устава- Но это еще не все, по его мнению, Франсуа Дюко  Бурже  дсйствительно
был  великим  магистром  Сиона,  и  если  мы  удивлялись  тому,   что   этот
католик-традиционалист смог приспособиться к дохристианским ценностям, то не
лучше ли было бы пойти к нему самому и прямо спросить об этом?
   Ж.-Л. Шомей настойчиво говорит о древности Сионской Общины и  о  различии
ее членов, цели  которых  состояли  не  только  в  том,  чтобы  восстановить
династию Мероаингов. Именно поэтому, настаивает он (и это очень  любопытно),
не все члены Сионской Общины являются евреями.  Не  естественно  ли  в  этом
случае предположить, что таковых было много, если не большинство? И не  есть
ли это новое противоречие? Потому  что,  если  устав  не  выдвигает  никаких
точных требований по этому  поводу,  то  как  примирить  внутри  ордена  его
членов-евреев и великого  магистра-католика,  например,  аббата  Дюко-Бурже,
крайнего традиционалиста, и его друга монсеньера Лефевра,  известного  своей
почти антисемитской позицией?
   Но это не единственный парадокс, открытый Ж.-Л. Шомеем,  который  говорил
также и  о  неком  "Лотарингском  принце"  из  рода  Меровингов,  облеченном
священной миссией. Просто поразительное заявление,  ибо  в  настоящее  время
никакого лотарингского принца, ни даже личности, обладающей этим именем,  не
существует... Может, он будет жить инкогнито? Или же Ж.-Л. Шомей использовал
слово "принц" в более широком смысле, означающем "потомок"? В таком  случае,
этим принцем мог бы быть Отто Габсбург, герцог Лотарингский.
   Ответы  Жан-Люка  Шомея  нашей  знакомой  журналистке   поднимали   опять
множество вопросов, и она,  обескураженная,  закончила  беседу.  Теперь  под
эгидой Би-Би-Си должно было состояться свидание с Пьером Плантаром.
   С первого же взгляда Пьер  Плантар  показался  нам  человеком  учтивым  и
полным достоинства, непринужденным,  скромным,  любезным.  Нас  удивили  его
безграничная эрудиция и гибкость ума. Его реплики  были  очень  остроумными,
хлесткими,  иногда  колкими,  но  никогда  -  злыми.  Глаза  его   светились
снисходительностью и иронией, что  не  уменьшало  его  власти,  которую  он,
казалось, испытывает на окружающих его  людях.  Однако,  в  нем  угадывалось
что-то аскетическое,  суровое,  происходившее,  возможно,  от  простоты  его
поведения и от отсутствия показной роскоши. Он  был  одет  элегантно,  но  в
классическом стиле, и все в его облике дышало хорошим вкусом и умеренностью.
   Во время этой беседы и в течение двух последующих Пьер  Плантар  дал  нам
ясно понять, что он ничего не расскажет ни о  нынешней  деятельности,  ни  о
целях Сионской  Общины,  зато  он  с  готовностью  ответил  бы  на  вопросы;
относящиеся  к  прошлому  этого  ордена.  Он  также  отказался  от   всякого
публичного заявления о будущем, хотя допустил,  что  будет  трудно  избежать
какого-либо намека на него в ходе бесед. Кроме того,  он  объявил  нам,  что
Сионская Община действительно владела исчезнувшим сокровищем  иерусалимского
Храма, похищенным римскими легионами Тита в 70 г. н.э., и что это  достояние
в нужный момент будет возвращено в Израиль.  Но  каким  бы  оно  ни  было  -
историческим, археологическим или политическим,  -  это  сокровище  являлось
второстепенным. Настоящим же было сокровище "духовного порядка", и часть его
заключалась в том, чтобы облегчить важные  изменения,  которые  должны  были
произойти в общественном порядке.
   В этих словах мы увидели отзвук  высказываний  Ж.-Л.  Шомея:  радикальное
потрясение во  Франции,  но  не  революция,  а  изменения  в  установлениях,
предшествующих возвращению монархии. И это не было насмешливым пророчеством,
настаивал Пьер Плантар, но глубоким и окончательным убеждением, в которое он
искренне верил.
   Нам были известны основные темы этих заявлений, среди которых, однако, то
тут, то там появлялись противоречия. Так,  Пьер  Плантар  иногда  употреблял
местоимение "мы", явно говоря от имени Сионской Общины, но в  иные  моменты,
казалось, он отъединялся от нее и говорил только сам за  себя,  ибо  он  был
претендентом-Меровингом, потенциальным королем, а Сион был лишь поддержкой и
союзником.  Это  были  два  разных  голоса:  один  принадлежал  Генеральному
секретарю  Сиона,  другой  -  непризнанному  королю,  "царствующему,  но  не
правящему", видящему в ордене нечто вроде консультанта по личным вопросам, и
было трудно определить, где кончается один голос и начинается другой. Короче
говоря, в этом наш собеседник явно желал остаться в тени.
   Таким образом, после этих трех бесед мы не слишком  продвинулись  вперед,
и, кроме Комитетов Общественного Спасения и  писем  генерала  де  Голля,  мы
больше ничего не знали ни о политическом могуществе Сиона,  ни  о  случайной
возможности или же наследственном праве его членов изменить правительство  и
общественный строй во Франции.
   Мы не продвинулись и в поисках причин  того,  что  меровингская  династия
более, чем другая королевская династия, должна  быть  признана  всем  миром.
Например, требования
   Стюартов, которые существуют и сегодня и все еще претендуют на английский
трон, стоят на более прочной основе, чем требования меровингских потомков. И
другие вакантные европейские короны имеют своих претендентов: еще живы члены
династий Бурбонов, Габсбургов, Гогенцоллернов и Романовых; почему же им надо
верить меньше, чем Меровингам, и в силу  какого  такого  "абсолютного  права
наследования" эти последние будут иметь первенство?
   Эти раздумья снова привели  нас  к  мысли  о  том,  что  Сионская  Община
является сектой оригиналов, если не мистификаторов. Однако, необходимо  было
признать, что все наши поиски приводили к тому, что в прошлом орден  обладал
бесспорной властью и большим влиянием на политику других государств. Не было
ли это достаточно серьезной гарантией? Конечно, еще и сегодня многие аспекты
его деятельности оставались туманными и таинственными, как, например, полное
бескорыстие в финансовом плане. Действительно, стоило Пьеру Плантару  только
захотеть, и, по примеру многочисленных сект и культов, он  смог  бы  сделать
себе из Сионской Общины весьма доходное предприятие, но это был абсолютно не
тот случай.  Большинство  "документов  Общины"  не  были  предназначены  для
продажи, и сама Община не производила нового набора членов, как  это  обычно
делала любая масонская ложа, - число ее членов  было  строго  ограничено,  и
новички принимались только на вакантные места.
   Такое отношение подчеркивало большое доверие ордена к самому себе и малую
необходимость  -  финансового  или  другого  порядка  -  для   того,   чтобы
увеличиваться. Обладал ли он внутри себя специфическим качеством, достаточно
значительным, чтобы повлечь за собой принятие в члены  ордена  таких  людей,
как Мальро, Жюэн или де Голль? И надо ли заключать  из  этого,  что  Мальро,
Жюэн или де Голль тоже заботились о восстановлении меровингской династии  на
французском троне? Много раз мы задавали  себе  этот  вопрос,  и  он  всегда
оставался без ответа...
   Вернемся теперь назад, в 1973 г.,  когда  появилась  работа,  подписанная
швейцарским  журналистом  Матье  Паоли,  названная   "Изнанка   политической
амбиции", в которой содержится набросок расследования, проведенного  автором
по поводу Сионской Общины.
   Как и мы, Матье Паоли  вошел  в  контакт  с  представителем  ордена,  имя
которого он не сообщает; но у него не было рекомендации от Би-Би-Си,  а  его
собеседник, не имевший стати Пьера Плантара, оказался менее общительным. Но,
с другой стороны, живущий на континенте М. Паоли имел  больше  возможностей,
чем мы, для того, чтобы предпринять свои поиски и быстро отправляться  туда,
куда было нужно. Его работа содержала много новых и интересных  сведений,  и
мы пожалели, что он не смог продолжить свои  исследования  во  втором  томе,
ибо, не успев обнаружить его следов,  мы  узнали,  что  он  только  что  был
расстрелян израильским правительством за то, как нам сказали, что он  продал
арабам его секреты.
   Расследование его имело много общего с  нашим:  он  тоже  познакомился  с
дочерью Шидлофа в Лондоне и узнал, что тот не имел никаких связей с  тайными
обществами, франкмасонством и генеалогиями Меровингов; как и мы, он связалс