содержат мальчишку в том же подвале, где был убит Саныч...
     Вика вдруг улыбнулась. Страшенная это была улыбочка.
     Она наклонилась ко мне и прошептала:
     -- Сатана пришел на землю... Принес горе и смерть...
     -- Эй, Вика, что с тобой?!
     -- Чтобы  победить сатану, надо вбить в  его сердце осиновый кол, -- тихо
ответила она и,  подняв из-под ног остро заточенную деревяшку, наставила  ее
на меня.
     Я притормозил, отобрал у нее колышек и вышвырнул его наружу.
     -- Вика, черт побери! Приближается ответственный момент. Очнись!
     Она уронила голову на грудь, но тут же встрепенулась:
     -- Ой, где это мы?
     --  Моя  вина...  Надо  было  заставить  тебя  выспаться.  Как  ты  себя
чувствуешь?
     Она провела ладонями от висков к подбородку.
     -- Нормально, Вадим Федорович. Я сделаю так, как вы учили.
     -- Смотри же...
     Когда мы достигли  тринадцатого километра, было  еще  светло. Но стоило
свернуть в лес, как мгновенно потемнело. Колея, ведущая к Лесной Даче, почти
заросла.   Горизонтально  вытянувшиеся  ветви   сосен  сомкнулись  над  ней,
разросшиеся кусты ужали ее до тропинки.
     Я остановил машину и перебрался на заднее сиденье.
     -- Вика, садись за руль. Ничего не забыла? Едем до первой  поляны. Далее
действуй  по  обстановке.  Обязательно  шепни   мне,  сколько   человек  нас
встречают.  Постарайся,  чтобы  они  сами  подошли к машине.  Если  же  тебя
заставят выйти наружу, не  удаляйся более чем на двадцать метров.  Это очень
важно! Иначе у нас возникнут проблемы.
     -- Я все  помню,  -- твердо отчеканила она. Я  улегся на пол,  накрывшись
прихваченным  брезентом,  а  на  лицо  натянул  маску с  прорезью  для глаз.
Автомобиль тронулся с места. Ехали недолго.
     -- Поляна...  -- услышал  я  голос  Вики.  -- Кто-то  сигналит  фонариком.
Сворачиваем...
     Еще десяток метров, и "Жигули" остановились.
     --  Какой-то  человек  вышел  из-за кустов,  -- продолжала комментировать
Вика. -- Направляется к нам. Один... У него автомат...
     -- Когда он подойдет достаточно близко, дай мне знать.  Через  несколько
томительных секунд она сообщила:
     -- Он рядом...
     Я приказал незнакомцу сесть рядом  с  Викой,  расслабиться  и  проявить
предельную откровенность.
     -- Привет! -- сказал он, захлопнув за собой дверцу. -- Золото с вами?
     -- Да.
     -- Вы один? -- Голос был тот самый, телефонный.
     -- А вы? -- спросил я.
     -- Совершенно! На кой хрен мне помощник? Я не шестерка.  Неужто с глупой
дамочкой не управлюсь?
     -- Где мальчик?
     -- В подвале на Лесной Даче.
     -- Сколько человек его охраняет? Он рассмеялся:
     --  Это же  не президент... Сейчас там только Эдик.  Но  к полуночи ждем
Инженера с командой. Он сам хочет расспросить дамочку.
     -- О чем?
     --  Надо  же  наконец  достать этого кладоискателя. Грешим мы  на одного
типа,   Вадима  Ромоданова.   Бо-ольшой  хитрован!   Многое   сходится,   но
доказательств  пока  нет. Если  дамочка кое-что  подтвердит,  мы  его  мигом
окрутим.
     -- Кто дал наводку?
     -- Точно не знаю. Вроде бы пришла из-за бугра.
     Да, это  Инна, с грустью подумал я. Это она, моя любимая, единственная,
желанная...
     О  многом  мне хотелось расспросить собеседника, но  я чувствовал,  как
биополе начинает ослабевать. А еще предстояло  нейтрализовать этого громилу.
Ладно, побеседуем с ним на обратном пути. А сейчас надо вызволить мальчишку.
     Я велел бандиту вылезти из машины и  не спеша двигаться  в  глубь леса.
Затем   сбросил  с   себя  брезент,  взял  приготовленные  ремни  и  кляп  и
пошел-следом.
     На некотором отдалении от поляны я послал  ему команду  остановиться  у
смолистой сосны  и обхватить ее  ствол  руками и  ногами.  Он подчинился.  Я
крепко стянул его запястья и щиколотки ремнями, а в рот всунул кляп. Ну вот,
теперь он не опасен.
     Уже уходя, я  посветил  на него  фонариком. Нет, никогда прежде  мне не
приходилось встречать этого человека. Но  несомненно одно: напрасно я назвал
его бандитом.  Довольно интеллигентное  лицо, умный  взгляд...  Скорее,  это
какой-нибудь  майор  в отставке,  профессионал...  Лет десять назад  он  сам
отлавливал владельцев "черных" тайников, получая за это премии,  грамоты, но
чаще -- нагоняи. А теперь он служит им.
     На миг  мне  стало безумно  жаль беднягу,  которого я оставлял в ночном
лесу связанным по рукам  и ногам, да еще в такой нелепейшей позе. Но затем я
вспомнил, как он разговаривал с Викой, и все мое сочувствие растаяло.
     За кустами стояла его "Волга".
     Я заглянул внутрь: ключ был в замке.
     -- Вика! Иди сюда! Меняем тачку.
     * * *
     Все  получилось  на  удивление  просто,  хотя  мне   пришлось  пережить
несколько неприятных минут.
     При  свете  луны  руины  Лесной  Дачи  поизводили  жуткое  впечатление.
Воистину заколдованное место, вокруг которого снует всякая нечисть. В густой
тени  деревьев  и кустов чудилось легкое движение.  Что там такое? Колышется
ветка  или  материализуется призрак Макса? Вот сейчас  на освещенный пятачок
выйдут  все они --  Макс,  Алина, Федор,  Саныч и, взявшись за  руки,  затеют
вокруг "Волги" кошмарный хоровод.
     --  Присоединяйся к большинству, хозяин!  -- крикнет Саныч. -- Давно  тебя
ждем!
     -- Ты переступил черту, котик, -- заворкует Алина. -- Мамалыгин все знает!
     -- Сейчас он отведает нашего порошка! -- захохочет Федор.
     Мне стоило громадных усилий справиться с наваждением.
     Но когда рядом с  машиной возникла  смутная фигура, будто  струящаяся в
ночном мареве, я едва не лишился чувств.
     --  Это ты,  Глеб? --  донесся негромкий  голос.  Не знаю, каким чудом  я
сообразил, что  передо  мной  не  призрак,  а  тот самый  Эдик, что охраняет
мальчишку.
     -- Я...
     -- Баба с тобой?
     -- Порядок, Эдик, -- я обрушил на него мощный импульс биополя.
     Он расслабился и вытянул руки по швам.
     -- Приведи мальчишку, -- скомандовал я.
     -- Сию минуту! Честно говоря, мне эта затея  с  самого начала была не по
нраву...
     Он быстро прошагал к тому месту, где, по моим расчетам, находился лаз в
подвал, и откинул какую-то створку.
     -- Эй, парень, выходи!
     И вот из черноты провала показался Викин карапуз.
     -- Сынок! -- Вика в долю секунды выскочила из машины, подлетела к Антону,
схватила его на руки и принялась осыпать поцелуями: -- Жив! Жив! Сынок...
     -- Мамочка, забери  меня отсюда! -- захныкал  Антон.  -- Не хочу сидеть  в
этом противном подвале... Там крысы...
     -- Сыночек... Антошка...
     Трогательная  картина...  Я  сам  готов был  прослезиться, однако  долг
повелевал не поддаваться эмоциям.
     -- Вика, Антон, садитесь в машину! -- скомандовал я. -- А ты, Эдик, лезь в
подвал, в самый дальний угол и сиди там смирно, как мышонок...
     Похититель  протиснулся  в   дыру.   Послышался  грохот,  очевидно,  он
споткнулся на верхней ступеньке и покатился вниз.
     Я подскочил к лазу, оснащенному двустворчатой крышкой, какую устраивают
иногда на погребах. С внешней  стороны на створках  имелись скобы. Я заложил
их  валявшимся  тут  же деревянным  бруском. Ну вот! Теперь  без посторонней
помощи Эдику не выбраться на свет Божий. Пусть поразмыслит в кромешном мраке
о превратностях судьбы.
     А у меня сегодня еще масса дел.
     Вика продолжала целовать сына, не двигаясь с места.
     Пришлось силой вталкивать их в салон.
     Я развернул машину и помчался к Восточному  шоссе, насколько  позволяли
условия, -- прочь отсюда! Прощай, Лесная Дача! Теперь уже навсегда!
     --  Вика,  выслушай  меня  внимательно, --  сказал я, слегка повернувшись
назад. -- У нас в запасе каких-то полчаса. Возвращаться в  Жердяевку  нельзя,
оттуда нас уже не выпустят. Вокзал и аэропорт они тоже возьмут под контроль.
Сейчас  доедем до автостанции и  пересядем в мой "мустанг".  Я  отвезу вас к
своей сестре. Там и обсудим, что делать дальше. Ты поняла?
     -- Да! Да! Да! -- воскликнула она, совершенно не слушая меня.
     Вика не отдавала себе отчет, в каком отчаянном положении мы оказались.
     А  тем  временем  мы приближались  к  поляне, на  которой  оставили  ее
"Жигули".
     Как я  ни торопился,  но  все же решил, что  есть резон  снова поменять
машину,  а заодно задать Глебу пару вопросов, главным образом о том,  кто из
городских акул устроил эту охоту.
     Я опять повернулся  к Вике,  чтобы  посвятить ее  в  свои планы,  и тут
что-то  случилось.  Брызнули  осколки  ветрового  стекла,  что-то  назойливо
прожужжало у самого виска. Испуганно вскрикнула Вика.
     Перевести взгляд на колею было секундным делом.
     Впереди  стоял Глеб и поливал автоматными  очередями наш (вернее, свой)
автомобиль.
     Не обернись  я  к  Вике,  то заметил бы  его  чуть раньше и тогда  либо
свернул  бы в  кусты, либо  сконцентрировал  биополе. Но  нежданная  заминка
ввергла  меня в  некий шок. Человек,  накрепко  привязанный  к сосне,  вдруг
возникает  из темноты  с автоматом  в руках.  Мистика! Я тупо гнал  прямо на
Глеба.
     Видимо,  моя реакция  явилась  для  него  сюрпризом.  Наверняка  он  не
собирался вести прицельный огонь.  Просто  пальнул  поверху,  чтобы вынудить
меня остановиться. Очевидно, он на все сто был уверен в успехе.
     А моя ступня будто приросла к педали.
     Глеб успел выпустить  еще одну -- короткую -- очередь, спружинился, чтобы
отскочить  в сторону,  но тут собственная  "Волга" швырнула  его  на могучее
дерево,  он странно перевернулся в воздухе и  налетел  на ствол,  растопырив
конечности,  будто желая обнять его. Из  его спины  вдруг  вырос заостренный
кол. Он напоролся грудью на ровный голый сук, отходящий от ствола.
     Все произошло в долю секунды.
     Только сейчас, когда все закончилось, я начал понимать, как развивались
события.
     Глеб -- я уже говорил об  этом --  не  примитивный бандит типа Макса. Это
профессионал,  и  избавиться от моих ремней не представляло для него  труда.
Свой автомат он нашел в наших "Жигулях". Оставалось устроить засаду.
     Я вылез  из  машины  и  подошел к пригвожденному.  Глеб был мертв.  Сук
пробил его сердце.
     Вот сейчас Вика ликующе закричит:
     -- Сатана получил свое!
     Но в салоне было тихо.
     Я открыл заднюю дверцу.
     Вика обнимала сына,  заслоняя его  своим  телом.  Но  какая-то пугающая
неподвижность была в их позах.
     Я  осторожно  провел  рукой по Викиной спине  и сразу же  ощутил липкую
влагу.  Попытался развернуть  ее, но  так  и не  смог  оторвать от  сына. Ее
окаменевшие пальцы крепко удерживали мальчишку. Одна-единственная пуля убила
обоих, пройдя навылет через их сердца.
     По  какому-то дьявольскому  сценарию  все трое  были поражены  в  самое
уязвимое место.
     Эх, Вика-ежевика...
     "Ты переступил черту, Вадим, и теперь обречен",  -- раздалось  из глубин
моего внутреннего космоса хихиканье Мамалыгина,
     -- Сволочь! -- заорал я. --  Ты разбил  мою жизнь, растоптал душу, загубил
талант, а теперь еще издеваешься?! Ну берегись! Я расправлюсь с тобой!
     Безумие овладело мною.
     Подняв автомат  Глеба, я бросился в  "Жигули" и  помчался, не  разбирая
дороги, на проспект Космонавтов.
     Едва  за  дверью послышались  шаркающие шаги,  как я  открыл  ураганный
огонь. Щепки полетели во все стороны. А я стрелял и стрелял до тех пор, пока
не кончилась обойма. Автомат умолк.
     Раскуроченная дверь медленно отворилась.
     За  порогом  стоял живой  и  невредимый Мамалыгин. Как всегда,  на  его
розовом личике блуждала добродушная улыбка.
     Новый приступ бешенства ослепил меня. Я прыгнул вперед и сомкнул пальцы
на ненавистном горле. Хрустнула цыплячья шея, а я давил и давил.
     Сбоку послышалось тихое хихиканье.
     Я рывком обернулся.
     Мамалыгин стоял у вешалки, с любопытством наблюдая за мной. Я же тискал
в руках какую-то тряпку.
     Я снова кинулся на него с намерением размозжить его голову о стенку или
насадить ее на массивный металлический крюк.
     -- Довольно! -- строго сказал Мамалыгин,  неведомо как оказавшись за моей
спиной. -- Проходи в кабинет и садись в кресло.
     Мой разум бунтовал, но мышцы уже не подчинялись ему.
     Я окаменел в кресле, не в силах пошевелить даже пальцем.
     Мамалыгин уселся напротив, держа перед собой блокиратор. Так вот у кого
мой пропавший  "волшебный фонарик"! Что-то  перегорело  у  меня  внутри, и я
разом  утратил всякую волю к  сопротивлению.  Полнейшее безразличие  владело
мной. Будь что будет.
     -- Все,  Вадим,  -- устало проговорил Мамалыгин. -- Надежного помощника из
тебя не получилось. Мои  надежды не оправдались. Теперь это совершенно ясно.
Поставим точку.  --  Он  навел на меня  блокиратор, но  тут же опустил его. --
Впрочем, приговоренный  имеет право на последнее  желание.  Изволь, я  готов
ответить на все твои вопросы. Если тебе, конечно, интересно.
     -- Какие такие надежды я не оправдал? Он горько вздохнул:
     --  Видишь  ли, Вадим...  Когда  ты  впервые  пришел на  мой семинар, то
показался мне небесталанным и трудолюбивым, в меру скромным парнем.  Я редко
ошибаюсь  в людях,  но  в  твоем  отношении  допустил  крупный прокол.  Я-то
полагал,     что    ты     используешь    полученные     возможности     для
самосовершенствования,  но ты  принялся ублажать  свою плоть,  удовлетворять
самые  разнузданные   желания  в   ущерб  делу.  Ладно,  подумал  я.   Пусть
перебесится. Пусть натешится суетой. Но нет. Ты так и не сумел подняться над
плоскостью бытия. Твой внутренний разлад необратим. Глупое нападение на меня
лишь подтверждает это. Ты ищешь виновных где угодно, но только не в себе.
     -- Вы  наблюдали за мной? -- спросил я, холодея от стыда и в то  же время
испытывая острое отвращение к этому ханже.
     --  Конечно, --  кивнул он.  --  Более того. Я  организовал ряд  ситуаций,
каждая из  которых могла  стать  благотворным поворотом  в твоей судьбе.  Но
всякий раз выбор был за тобой. И всякий раз ты выбирал наихудший вариант.
     -- Что вы имеете в виду?!
     --  Именно  я --  косвенно, конечно, --  свел тебя  с  Алиной, а затем и с
Федором. Мне было важно, чтобы ты сам  открыл мне их  как дизов. Но ты утаил
информацию, а затем стал виновником их гибели.
     -- Да ведь они сами хотели меня отравить! Я только защищался!
     -- Этого не случилось бы,  сообщи ты о них вовремя. Ты наказал сам себя,
Вадим. Ты стал раздражать меня все больше и больше.
     -- Вы могли легко избавиться от такой обузы, -- усмехнулся я.
     -- К сожалению, не мог, --  серьезно ответил он. -- Диар установил жесткую
квоту  на  количество   посвященных  агентов.  Только  смерть  в  результате
несчастного  случая позволяла произвести замену.  Причем насилие над  личной
волей агента исключалось. И все же был момент,  когда я решился расправиться
с тобой чужими руками. Помнишь, я послал тебя к  археологам, чтобы подложить
бусы? Из-за чудовищного  разгильдяйства ты провалил это  важнейшее  задание.
Ух,  как  я рассвирепел!  Тогда-то я  разблокировал память Кителя в надежде,
что, вернувшись, он пристрелит тебя. Но удача была на твоей стороне.
     Мысли  мои разбегались.  Я  не  понимал, при чем  тут какие-то бусы,  о
которых я давным-давно забыл. Но спросил о другом:
     -- Пономарцы -- тоже ваши агенты?
     -- Да, но непосвященные. Они работают на меня, ничего не зная о Диаре.
     --  Пусть  так. Пусть я выполнял ваши задания спустя  рукава.  Но ведь и
сами задания были пустяковыми.
     -- Пустяковыми?! -- воскликнул Мамалыгин. -- Что ты понимаешь, недотепа! --
Он вскочил  и нервно  забегал по  комнате. Наконец снова  уселся  на диван и
продолжал, презрительно глядя на меня: -- Диар -- великая цивилизация, слишком
развитая, чтобы всерьез интересоваться проблемами такого затерянного  уголка
Вселенной,  как  Земля.  А  мне,  признаться,  надоела  роль провинциального
резидента. Я способен на большее. И вот, еще в начале века, я задумался: как
же  изменить  их отношение к нашей  планете,  а значит, и  ко мне? Скажу без
ложной  скромности: меня осенила  гениальная  идея.  --  В его  ровном голосе
зазвучали нотки  гордости. -- Я  нашел,  чем пронять  этих  высоколобых! Если
представить  дело  так,  что древние предки диарцев немного  порезвились  на
нашей планете и оставили здесь кое-какое потомство, то ситуация  кардинально
меняется. Они придут к мысли, что обязаны облагодетельствовать человечество,
в котором растворена и капля их крови. Уж я-то их знаю!
     --  Значит,  никаких  дизов  нет?!  -- изумился я. Мамалыгин самодовольно
рассмеялся:
     --   Идея   была  гениальной,  но  еще  предстояло  не  менее  гениально
реализовать ее.  Несколько десятилетий ушло у меня на тщательную подготовку.
Задача  облегчалась  тем,  что  диарцы  полностью  доверяли  мне.  Не   буду
рассказывать,  как во  время  одного из  посещений Диара я выкрал  старинный
пергамент, как с помощью лазера перенес на него такие же старинные чернила --
по буковке в месяц,  на молекулярном уровне... Наконец поддельный донос  был
готов. Я сумел  спрятать его в малоизученном архиве, а затем  навести на его
след известного диарского историка. Но еще раньше я похитил генные материалы
с Диара  и нашел способ внедрять их  в генный  код землян. Это  была опасная
игра,  но  она  стоила свеч.  Правда,  поначалу  я дал  маху,  сделав дизами
случайных людей, вроде  пьяницы  Сапожникова, способных вызвать  отвращение.
Нужны  были более симпатичные кандидатуры. Притом,  как сам понимаешь, дизов
не могло быть слишком много. Волею случая дизами стали ты, Алина и Федор. Ты
-- агент, а Алина и Федор  -- начало длинной  цепочки других дизов. Я  задумал
изящную комбинацию, но ты ее разрушил.
     -- Да ведь я обнаружил целую толпу дизов! -- вырвалось у меня.
     -- Да, после того как я внес коррективы.
     -- Разве на мне свет сошелся клином? А другие агенты?
     -- Каждый должен отвечать за себя, Вадим, --  сурово отчеканил Мамалыгин.
--  Ты  не  представляешь, что сейчас творится на  Диаре!  Все,  связанное  с
дизами,  вызывает  бешеный интерес!  Они почти созрели для прямого контакта.
Хотя есть, конечно, и скептики. Нужен последний толчок, последняя  гирька на
чашу весов. Я придумал было ловкий ход. На Диаре  существует древний обычай:
дарить  любимой  девушке  бусы  из  лелиора  -- местного  драгоценного  камня
синеватого  цвета,  символизирующего глубину  чувств.  Мне удалось раздобыть
несколько бусинок пятитысячелетней  давности.  В курган, который раскапывали
наши археологи,  я подбросил кости  женщины,  жившей пятьдесят веков  назад.
Оставалось добавить  к  ним  диарские  бусы -- и  сенсация готова!  Сенсация,
понятная только диарцам. Получается, что члены экипажа не просто соединялись
с  земными женщинами, они  объяснялись им в  любви, понимаешь?! Но ты  снова
преступно разрушил мой замысел.
     -- Но я же не знал... -- пробормотал я. -- Надо было все объяснить...
     --  Да  что там объяснять, если  ты занимался только собой! --  энергично
взмахнул  рукой  Мамалыгин.  -- Нет,  Вадим, твоя песенка  спета.  А  ведь  я
рассчитывал,  что   ты   станешь  моим  ближайшим  помощником.  Ты  даже  не
представляешь,  какую  перспективу  упустил! Если Диар решится-таки передать
Земле  некоторые технологии  и  средства,  то  сделает  это не через  ООН  и
всякие-разные  правительства,  которые  и в  грош не ставит,  а  через  нас,
доверенных  агентов.  Может,  через  год-другой  президенты  и короли  будут
записываться  ко мне  в очередь.  А ты был бы  моей  правой рукой...  Однако
довольно.  Сейчас, Вадим, я  сотру  твою память, а после запишу новую. Вадим
Ромоданов исчезает  из этого мира. Появляется некий  Энрике Альварес Бланко,
гражданин Аргентины, которому предстоит  долгое  путешествие на родину.  Там
его ждет  чрезвычайно важное задание. Будем надеяться, что  господин  Бланко
окажется  более   дисциплинированным  агентом,  чем  исчезнувший  Ромод