в этом возрасте?
     --  Милый,  ты  гениальный  экстрасенс,  но  недостаточно хорошо  знаешь
женщин, -- улыбнулась она. -- Надо, чтобы проснулись материнские чувства.
     -- Рожай, вот они и проснутся.
     --  Не  будем  торопиться.  Но  обещаю: если  со  мной это  случится,  я
немедленно дам тебе знать.
     --  Ловлю  тебя  на  слове.  А  вот  мои  отцовские  чувства  проснулись
давным-давно. И напоминают о себе всякий раз, когда ты лежишь рядом.
     Инна не давала мне ни малейшего повода для ревности.
     Во-первых, мы повсюду бывали вместе, не расставаясь практически круглые
сутки  и при этом не надоедая друг другу. За себя, по крайней мере, ручаюсь.
Но  я мог бы поклясться, что Инна не  изменяла мне и  в  помыслах. Окольными
путями до меня доходили слухи, что в наших кругах  она пользуется репутацией
верной жены. Чего еще?
     Однако должен сознаться,  что порой мною  овладевало  искушение напрячь
биополе  и прощупать ее подсознание. Но я гнал,  гнал  от  себя эту коварную
мысль. Уступив  ей, я рисковал разбить  драгоценный сосуд. Однажды  подобное
уже случилось. Довольно с меня экспериментов.
     Между  тем планы Инны осуществлялись пункт  за пунктом  с  удивительной
точностью. Мой потайной сейф опустел, все было вложено в дело, и уже потекла
обратная река доходов.
     Мы проникали повсюду.
     В  городе  как  грибы  после  дождя  появлялись  акционерные  общества,
совместные  предприятия, банки. В  правлении каждого  из них числились  наши
люди. Пришлось задействовать всех родственников -- дальних и близких -- и даже
вернуть из Магадана тех самых наймитов Кителя: все же проверенный народ.
     Мы  уверенно выходили  за  границы  области,  расширяли сферу  влияния.
Поездки в Москву,  Прибалтику, на Кавказ... Круизы,  фуршеты, презентации...
Состоятельные и  влиятельные иностранцы, которых безошибочно вычисляла Инна,
а я дожимал...
     Ответные визиты в Париж, Рим,  Лондон... Сказочный отдых  на Канарах...
Наша первая "забугорная" вилла в окрестностях Малаги...
     Много интересного, занимательного, волнующего и опасного происходило  с
нами, но все же это тема отдельного повествования, лежащего вне  рамок  моей
исповеди  --  томительного  стона  измученной   души.  Еще  раз  извините  за
банальность.
     Миновало несколько  лет. Это  был самый  счастливый  период моей жизни.
Если бы еще Инна  проявляла хоть чуточку  интереса  к моему творчеству, ни о
чем больше не оставалось бы  и  мечтать. Впрочем,  разве не я сам виноват  в
этом,  не  раз спрашивал  я себя. Напиши, дружок, сильный  роман,  о котором
заговорят,  роман,  достойный внимания твоей возлюбленной,  вот  и добьешься
желаемого. Что  ж, ради  нее я сделаю и  это. В  лепешку  расшибусь, выверну
мозги наизнанку, совершу литподвиг,  но докажу. В ту  пору, несмотря  на все
потери, я еще твердо верил в свою путеводную звезду.
     Ничто  не предвещало  страшных  событий,  которые,  подобно  внезапному
смерчу, разметали мои хрупкие надежды.
     * * *
     С чего же все началось?
     Как обычно, с пустяка.
     Время от времени  меня охватывал  книжный зуд.  Я  любил потолкаться по
книжным   магазинам  и  лавочкам,  полистать  новинки,  порыться  в  залежах
букинистических отделов.
     Как-то  раз,  оказавшись в "Современной  книге",  я  настолько увлекся,
изучая витрины,  что не сразу обратил  внимание  на характерные сигналы, что
давно уже настойчиво подавал мой хронометр-дизоискатель.
     Но прежде, чем я сообразил, что  к чему, кто-то осторожно потрогал меня
за рукав.
     Я обернулся.
     Рядом стоял  приличного вида пожилой  мужчина в  коричневой вельветовой
куртке и шляпе того же цвета.
     Несомненно, он-то и был дизом,
     --  Здравствуйте,  Вадим Федорович! -- Мужчина почтительно приподнял край
шляпы.
     -- День добрый... Однако...
     -- Захар Сапожников, -- отрекомендовался он и улыбнулся: -- Вспомнили?
     Да,  фамилию  я вспомнил. Но  разве можно  было узнать  в этом  румяном
здоровячке   того  спившегося   старика,  что   облизывал  пивные  кружки  в
задрипанной забегаловке?!
     Я уставился на него,  как на восьмое  чудо света. Неужто и впрямь Захар
Сапожников, Сапог?!
     Моложавая  внешность,  чисто  выбритые  щеки,  ясный  взгляд...  Свежая
сорочка... А главное -- он покупал книги! Передав продавцу чек, он получил от
него две пухленькие брошюры и переложил их в левую руку.
     -- Рад видеть вас в добром здравии, Захар, -- ответил я. -- А что не сразу
признал -- извините. Вы так изменились...
     Он заулыбался.
     Мы отошли в сторонку -- к окну.
     --  Разрешите взглянуть на ваши приобретения, -- попросил я,  собираясь с
мыслями.
     Он протянул мне покупки.
     Первая книга называлась  "Теплица на  дачном участке",  вторая -- "Имена
Рюриковичей".
     --  Взял участок в  садоводстве, --  пояснил Захар, в свою очередь изучая
меня. -- Вот теплицу надумал ставить.  Помидоры, болгарский  перец  и  прочая
петрушка. А  эта -- про Рюриковичей -- для души. Все  хочу докопаться,  откуда
мы, русские люди, пошли и где наши корни.
     -- Так-так. Очень интересно.
     -- Не ожидали? -- понимающе усмехнулся он.
     -- Признаться, удивлен. По-хорошему.
     И тут он поведал мне историю, суть которой сводилась к тому, что спустя
месяц  после нашей поездки  в деревню брательники принялись копать новую яму
для сортира  на задах огорода  и обнаружили  кувшин,  полный  золотых монет.
(Слово "брательники" было, кажется, единственным,  сохранившимся в его  речи
от прежнего лексикона.) Клад после долгих споров сдали государству, а премию
разделили честно, по-братски. Нормально получилось.
     Деревенские   брательники  поставили  новый  дом,  наладили  хозяйство,
обзавелись автотранспортом,  а Захар продал свою  каморку и купил  приличную
однокомнатную квартиру. Само собой, обставил ее, оделся-обулся. Пить бросил.
Как и  брательники. Поначалу, правда, возникла у  них мыслишка  погудеть как
следует на дармовые доходы. Но вовремя спохватились.
     --  Жаль было такие деньжищи пропивать, --  своеобразно  прокомментировал
Захар эту метаморфозу.  -- Может, и не случайно они нам достались. Может, Бог
того хотел.
     Теперь  брательники --  уважаемые люди, крепкие хозяева.  Хотя, конечно,
многие завидуют. Кстати,  вся деревня  поголовно перерыла свои  огороды.  Но
другого клада не нашлось.
     --  Может, зайдете?  -- пригласил Захар. -- Я тут  недалеко  живу. С женой
познакомлю. У меня и водочка хорошая найдется. Специально  для гостей держу.
Но сам пить не буду, вы уж не серчайте.
     -- Спасибо, Захар, как-нибудь в другой  раз. А телефончик  твой запишу с
удовольствием.
     -- Эх, Вадим Федорович! А ведь с вас все началось.  Мы  с  брательниками
как ни сойдемся вместе, обязательно вас вспоминаем...
     Эта нечаянная встреча заставила меня крепко призадуматься.
     Сбросив информацию  о дизах Мамалыгину, я  более  не  интересовался  их
судьбой. Выходит, зря. Интереснейшие  коллизии возникают!  Недаром же  "Иван
Иванович"  намекал, что Диар  несет моральную  ответственность  перед  этими
людьми.  Вряд ли кувшинчик  с  золотом оказался на  нужном  месте  по чистой
случайности.  Как  там изрек Захар? "Может, Бог  того  хотел..." Того  хотел
Диар!  Каким  же  образом  столь  важное  обстоятельство  прошло  мимо моего
внимания? Лишь собственное легкомыслие тому причиной.
     Мною овладела смутная тревога. Нужно срочно проверить эту версию!
     Вернувшись  домой,  я принялся  лихорадочно шарить по столам и  ящикам,
разыскивая  старые  записи.  Все  было разрознено и перепутано.  И  все  же,
приложив немало усилий, я восстановил полный список обнаруженных мною дизов.
В нашем  городе и  окрестностях таких  набиралось тридцать семь. Я отпечатал
два экземпляра и проставил против каждой фамилии соответствующую дату.
     Затем,  сгорая  от  нетерпения,  вызвал  Саныча и  вручил  ему  один из
экземпляров списка.
     --  Саныч, срочно  собери  самую  подробную  информацию об  этих  людях,
особенно  за   период   от  указанной  здесь  даты.   Меня  интересует  все:
материальное  и  семейное   положение,  продвижение   по  службе,  состояние
здоровья, круг  общения, личная жизнь, слухи,  сплетни  и так  далее, понял?
Действовать  оперативно,  но  скрытно.  Информацию  передавай  мне  по  мере
поступления. Это очень важно.
     -- Сделаем, Федорыч.
     Первые сведения он принес  уже на  следующий  день. Далее они поступали
непрерывным потоком.
     Однако верный мой помощник не мог скрыть своего изумления.
     -- Федорыч,  ты  ничего  не  напутал? -- вопрошал он, почесывая  плешивое
темечко. -- Скучный народ. Мелочь. Сплошные лохи. Полный провал. Только время
зря потеряли...
     Но я читал поступающие сводки как увлекательнейший детектив.
     Все дизы, практически все,  познали успех. Что правда, никто из них  не
имел тех благ, которыми располагал я, и  все же... Тенденция была  очевидна.
Бездомные  получили квартиры,  рядовые  продвинулись  по службе, неудачникам
улыбнулась фортуна.  Это в  наше-то  время, на  фоне общего  падения  уровня
жизни!
     Одни,  вроде  бывшего  алкаша Сапога,  нашли  клад,  другие  выиграли в
лотерею,  на  третьих  свалилось  нежданное  наследство,  четвертые  затеяли
удачное предприятие...
     Ничтожный инженеришка Ошметкин стал начальником крупного отдела и, судя
по отзывам, имел виды на скорое повышение.
     Но  особенно   удивительно  сложилась  судьба  некоего  Сарафанова   из
"Вторчермета", которого я обнаружил, навещая Саныча еще на Полевой.
     Оказывается,  некая  организация  сдала  вместе с  прочим  металлоломом
старый сейф, который  долгие годы, кажется еще с предвоенной поры, пылился в
подсобке.  Сейф   был  закрыт,  ключи  утеряны  и,  по  единодушному  мнению
коллектива,  внутри  не  содержалось  ничего,  кроме, возможно,  пожелтевших
канцелярских папок. Так его и сдали под горячую руку.
     Сарафанов самолично выудил сейф из общей массы и кликнул автогенщика.
     И что же?
     В  сейфе находились картины известнейших мастеров и древние пергаменты,
загадочно исчезнувшие после  знаменитого ограбления городского  музея  еще в
1938 году! Каких только версий не гуляло по поводу их пропажи! Где только их
не искали! А  они все эти годы находились в жалкой конторе  рядом с  музеем.
Сенсация! Находка века!
     Говорят, сам Президент поздравил Сарафанова и его товарищей.
     Шуму было предостаточно.
     Собственно,  краешком уха  я тоже слышал об  этом  событии, вот  только
никак не связывал его с Сарафановым.
     А это он, диз, постарался. Тоже случайность?
     Но водопад счастливых перемен для семейства Сара-фановых продолжался.
     Для  подтверждения  подлинности  обнаруженных  раритетов в  город  были
приглашены  известные  эксперты, в  том  числе  зарубежные.  Некий  шведский
специалист, пожелавший познакомиться с Сарафановыми, в конце концов оказался
у  того в  гостях и здесь с  первого  взгляда влюбился  в его дочь, скромную
russkuju красавицу  Татьяну. Сейчас у  Танюшки  вилла на берегу Ботнического
залива и  крошечный бэби от эксперта с  мировым именем.  А папаша Сарафанов,
ставший орденоносцем и  бригадиром, вместе с  дражайшей  половиной,  ставшей
важной  дамой  своего  микрорайона, ежегодно наезжают  в  Скандинавию,  дабы
проведать новую шведскую семью.
     Вроде бы  и придраться не к  чему.  Ничего сверхъестественного. Никакой
мистики.
     Но я  чувствовал  здесь твердую руку Диара. Чужая планета упорно тащила
свою когорту сквозь мутную толщу быта к неким вершинам.
     Значит ли  это, что дизы постоянно  находятся  под незримой опекой? Что
они и их потомки постепенно займут  все  ключевые посты в городе, стране, на
планете? Тихая колонизация...
     Я решил немедленно устроить проверку.
     В качестве "лакмусовой бумажки" выбрал все того же Ошметкина.
     Саныч был проинструктирован самым тщательным образом.
     -- Послушай, Саныч...  Не  спрашивай ни о  чем,  но проникнись важностью
задания.  Сделай это  лично для меня. Речь идет  об Ошметкине  из известного
тебе  списка.  Я  хочу,  чтобы он  был  раздавлен  морально.  Пусть  на него
одновременно  обрушится  тысяча  несчастий.  Организуй  ему  неприятности на
работе:  порочащий слух,  исчезновение оперативных  документов... В квартире
устрой пожар, ты это умеешь. Но  так, чтобы не  выглядело поджогом. Короткое
замыкание или что-нибудь в таком же роде. Только смотри,  без жертв,  понял?
Найди какую-нибудь красотку.  И заплати ей как  следует. Пусть затащит его в
постель. А твоя  задача  -- сфотографировать их  голыми и  подбросить  снимки
жене. Ну что тебя учить? Дальше... -- Я перечислял и перечислял.
     Удар будет несокрушимым. А мы посмотрим, сумеет ли Диар защитить своего
выдвиженца. Или это просто мои фантазии...
     -- Э... -- Саныч переминался с ноги на ногу.
     -- Что не ясно?
     --  Не  пойму,  Федорыч, чем  тебе насолил  этот  Ошмет-кин?  Я его  сам
раскручивал.  Обыкновенный  серый  мышонок. Какая-то мелочь  на  сберкнижке.
Чистый  зарплатник.  В лапу не берет, да никто и  не предлагает --  должность
такая. Ты уверен, что им надо заняться?
     -- Не рассуждать! -- нежданно для самого себя рявкнул  я.  -- Делай, как я
говорю! Два дня сроку! Ошалевший Саныч попятился.
     --  Постой-ка! Вот  еще что... Каждую акцию готовь  очень  тщательно, но
если что-то сорвется, попыток не повторяй.  Доложишь,  что и  как.  Иди! Жду
через два дня.
     В эти два дня я не находил себе места. А  когда Саныч наконец появился,
по одному его виду я почуял неладное.
     -- Говори...
     Он смущенно развел руками:
     -- Извини, Федорыч, никогда такого не было, прямо чертовщина какая-то...
Я подключил лучших ребят, но -- жуткая невезуха.
     -- Давай без предисловий. Факты, факты!
     -- Пожар  не  получился по чистой  случайности, вздохнул Саныч. -- Мы все
подготовили по высшему разряду. Должно было коротнуть от холодильника, когда
все разойдутся. Но  как  бы  знать, что  именно  в  этот  день электричество
отключат до самого вечера? А  повторы ты сам запретил. Как вышел первый блин
комом, так оно и покатилось  дальше. По бабьей линии мы залучили Матильду из
"Волны".  Но  едва  она собралась  на  охоту, как  ее  замели в  милицию  по
какому-то  старому делу... --  Извиняющимся  тоном он  перечислял последующие
промашки, будто  не догадываясь, какая могучая волна раздражения вскипает  в
моей груди.
     Впервые  Саныч   не  угодил   мне.   Я   надеялся,   что   он   рассеет
неопределеннрсть, поможет мне обрести покой, а он несет какую-то чепуху.
     А может, он врет?  Пытался же он увильнуть от этого задания, ясно давая
понять, что считает его второстепенным.
     Почувствовав, видимо, мое настроение, Саныч виновато промямлил:
     -- Федорыч, может, попробовать еще разок? Я досадливо махнул рукой:
     -- Исчезни...
     Он ушел понурясь.
     Так  что же уберегло Ошметкина?  Покровительство Диара? Или  халатность
Саныча? Как теперь разобраться? Самому, что ли, браться за  дело,  коли  нет
рядом толковых помощников?
     Я  по-прежнему пребывал  в  прескверном  настроении,  когда  в  комнату
впорхнула вернувшаяся из города Инна.
     -- Милый, поздравь, я подписала важный договор.
     -- Поздравляю, -- буркнул я.
     Бросив на меня мимолетный взгляд, она подошла и села рядом.
     -- А  почему так вяло? Что-нибудь случилось? Не в силах сладить с глухим
раздражением, я желчно воскликнул:
     -- Похоже, Саныч стареет! Я поручил ему простенькое дельце, а он завалил
его.
     Она многозначительно промолчала.
     Внезапно мне захотелось услышать из ее уст колкость в адрес Саныча.
     -- Или я ошибаюсь? Почему ты молчишь?
     -- А  что  я должна ответить? Ты же сам запретил мне критиковать  нашего
Саныча. -- Слово "нашего" она произнесла с неподражаемым сарказмом.
     -- Не помню такого запрета, но если он был, я его отменяю.
     -- То есть отныне принцип гласности распространяется и на Саныча?
     -- Отныне и во веки веков!
     -- Ладно... Так вот, если тебя интересует  мое мнение: я не уверена, что
Саныч  стареет.  Да ты посмотри на него --  он полон сил и  энергии, такой же
живчик, каким был всегда.
     -- Ого!  Никак ты решила взять его под свою защиту? Она подняла  на меня
выразительные серые глаза, которые умели быть очень жесткими.
     --  Что  ж,  пришла  пора серьезно  поговорить  о Саныче. Ты  сам  этого
захотел... Не пожалеешь?
     -- Я же сам этого захотел. Ты права.
     Она ласково провела ладонью по моему затылку:
     -- Милый, позволь заметить, что твоя доверчивость не знает границ. Ты не
замечаешь очевидного.
     --  Будь добра, говори конкретнее. Ее легкая  рука  продолжала осторожно
массировать мой затылок, снимая боль.
     -- Хорошо. Твой Саныч выходит  из-под  контроля. Ему осточертело быть на
вторых  ролях.  Он  почувствовал силу  и мечтает  стать наконец  независимым
хозяином.  Ты, вернее,  мы  с тобой  стоим на  его пути. Значит,  ему  нужно
избавиться от нас. Вот мое мнение, если оно тебе интересно.
     Я коротко хохотнул.
     --  Ну-у,  дорогая, ты  преувеличиваешь.  Его душа  передо мной  как  на
ладони. Я читаю в ней не хуже, чем в открытой книге. И если бы там мелькнуло
хоть  что-то подозрительное...  Саныч  -- вечно  второй.  Это его  врожденный
комплекс. Вроде аппендикса.
     -- Ты уверен?
     -- Да он сам признавался.
     -- Ах сам! Ну тогда конечно...
     Что-то пугающее было в ее нарочитой язвительности.
     -- Милая, извини, но я  плохо тебя понимаю.  Инна придвинулась ближе, не
отводя от меня глаз, выражение которых сделалось тревожным.
     -- Вадик, я знаю, что у  тебя дар, что  ты  умеешь  оказывать влияние на
людей, подчинять своей воле... Но скажи,  когда в последний раз ты  проверял
Саныча?
     --  В  этом не было необходимости, -- пробормотал  я, понимая, что говорю
глупость.
     -- Разве?
     -- Он боится меня, -- отчего-то упрямился я.
     -- Страх живет бок о бок с ненавистью.
     -- Это уж слишком!
     --  Отчего  же?  Неужели  тебе  неизвестно,  что  благодетеля  ненавидят
сильнее, чем врага?
     -- Прекрасный афоризм!
     -- Но, к сожалению, довольно затертый, да?
     -- Как и всякий другой.
     Инна сбросила туфли,  забралась с ногами  на  диван и прижалась ко мне,
склонив голову на плечо.
     -- Саныч сильно переменился в последнее время, согласен?
     А  ведь  Инна  права...  Абсолютно   права,  надо  отдать  должное   ее
наблюдательному  уму.  В  Саныче  уже  не  было  прежнего  подобострастия  и
раболепия. Того маленького человечка", что становился передо  мной на колени
и благоговейно целовал руку, более не существовало. Саныч нередко пускался в
спор, а то и открыто перечил мне. Наглядный пример -- последнее задание.
     Однако главные аргументы моей жены-разумницы были впереди.
     -- Ты не удивлен,  что он скрывал от тебя своих  людей,  когда  объезжал
тайники? Его команда подчинялась только ему, так ведь?
     --  Но я сам  настаивал  на  этом! --  воскликнул  я. -- Зачем мне  лишние
свидетели?!
     -- А он воспользовался твоей покладистостью.  Я согласна -- не было нужды
рисоваться  перед  этими  мальчиками. Но  держать  их  в  кулаке,  заставить
понимать,  кто настоящий  хозяин,  --  это  твоя  святая  обязанность.  А  ты
передоверил ее Санычу. А уж он не промах  -- держал парней в ежовых рукавицах
и только успевал снимать пенку.
     -- Инна, стоит ли толковать о пройденном этапе? Кстати,  что за пенку ты
имеешь в виду?
     Она вздохнула, будто еще раз поражаясь моей наивности.
     -- Ты уверен, что он привозил тебе все золото?
     На  миг я окаменел. Никогда мне  и  в голову  не приходило  подозревать
Саныча в обмане. Но после слов Инны я готов был допустить все что угодно.
     -- А я не уверена, -- продолжала она. -- Держу  пари, что  лучшую  долю он
сразу забирал себе, а перед тобой ломал коме