-- Тор уже вернул  свой  молот,  --  заметил  он  спокойно.  --  Немало
огненных  великанов присутствовало при том событии -- только, как понимаешь,
далеко не все уже способны засвидетельствовать его.
     Сурт нахмурился и выпятил челюсть,  но  его  писклявый  голосок  звучал
по-прежнему безмятежно и дурашливо.
     -- Вот это класс -- а ты подкинул мне неплохую идейку! Спасибочки тебе,
господин  Хеймдалль!  Это ж кому в голову придет, что у асов можно научиться
чему путному? Хи-хи-хи! Скоа!
     Вперед протиснулся какой-то лопоухий великан.
     -- Слушаю, босс!
     -- Скачи ко вратам Асгарда. Скажи там, что этот трубач-самоучка сидит у
нас и что я с великим удовольствием верну такого зануду родственникам, ежели
они согласны махнуть его на тот меч, который  он  называет  Головой.  Скажи,
мол,  хобби  у  меня  такое  --  коллекционирую  мечи всяких богов. Тогда уж
поглядим, господин наш Хеймдалль, как ты управишься с  инеистыми  великанами
без этой штуки, хи-хи!
     Он  до  ушей  ухмыльнулся,  а  столпившиеся  позади  огненные  великаны
удовлетворенно завопили, хлопая себя по ляжкам.
     -- Ну босс дает!
     -- Вот это класс!
     -- Половина ихних железяк у нас будет!
     -- Ну, братва, мы им покажем!
     Мгновенье Сурт изучал Ши  с  Хеймдаллем,  наслаждаясь  радостным  ревом
великанов  и внезапной бледностью Хеймдалля. Затем взмахом руки показал, что
все свободны.
     -- Уведите этих придурков и бросьте в темницу, покуда я тут не помер со
смеху!
     Ши почувствовал, как его опять схватили и поволокли прочь, держа все  в
той же постыдной позиции лицом вниз.
     ***
     Все ниже, и ниже, и ниже спускались они, то и дело спотыкаясь в мрачной
полутьме.  Наконец  впереди  показался  длинный  проход  между  двумя рядами
тюремных камер, из-за решеток которых на них уставились  пустые  глаза  тех,
кто имел счастье вселиться туда раньше. Вонь стала просто-таки невыносимой.
     --  Эй,  Стегг!  -- прогремел главарь великанов. В нише в дальнем конце
коридора произошло какое-то шевеление, и на свет божий показалось чешуйчатое
существо футов пяти росту с непропорционально массивной  башкой,  украшенной
вздернутым  курносым  носом  и  парой  длинных  остроконечных ушей. Волосы и
бороду заменяли  ему  какие-то  чудовищные  наросты,  похожие  на  спутанных
червей, которые вдобавок еще и извивались.
     -- Слушаю, господина, -- проквакало существо.
     --  Вот тебе еще парочка постояльцев, -- сказал великан. -- Слышь, а че
тут за вонь?
     -- Моя объяснит, господина -- узник тут померла до смерти. Уж пять  ден
как померла.
     -- Болван? Ты что, так его и оставил?
     --  Не  было  указаниев. Сногг говорила не, не будем убирать, вот пусть
господина отдаст распоряжение, тады...
     -- Во придурок чертов. Щас же вытащи жмурика и сунь в печку! Хотя  стой
--  займись  сперва  этими. Эй, кто-нибудь? Дверь там прикройте поплотнее. С
этим асом никогда не знаешь, чего он еще выкинет.
     Стегг с профессиональной  сноровкой  распутал  веревки,  которыми  были
связаны  Ши  с  Хеймдаллем,  а  заодно  избавил их и от одежды. Ши не ощущал
особого страха. За последнее время с  ним  случилось  столько  из  ряда  вон
выходящего,  что  весь  ход  событий  казался  просто  дурным сном. А потом,
наверняка даже и из  такой  ситуации  можно  найти  выход,  если  хорошенько
пошевелить мозгами -- у него-то они посовременней, чем у остальных.
     --   Господина,  придется  сажать  к  мертвецу.  Больше  некуда.  Везде
переполнено.
     -- Ну давай, к мертвецу так  к  мертвецу.  Великан  отвесил  Ши  пинка,
который  чуть  не  расплющил  его  в  лепешку,  направляя в открытую Стеггом
камеру.  Ши  счастливо  избежал   столкновения   с   темнеющей   в   стороне
разлагающейся  массой  и осмотрелся, куда бы присесть. Присесть было некуда.
Единственным предметом меблировки в камере оказалось ведро вполне очевидного
назначения.
     Хеймдалль  последовал  за  ним,  по-прежнему   полный   достоинства   и
невозмутимый.  Стегг подхватил труп, вышел и захлопнул дверь. Великан взялся
за решетку и как следует встряхнул ее. Ни замка, ни засова видно не было, но
дверь, тем не менее, даже не шелохнулась.
     -- Ку-ку! -- осклабился великан из-за прутьев решетки. --  Вот  щас  ты
мне  нравишься,  Вечно  Бодрствующий!  Погоди,  вот  развяжемся с остальными
асами, вернемся, и такую штучку тебе покажем -- животик  надорвешь!  А  пока
сами развлекайтесь. Покеда!
     Попрощавшись подобным образом, великаны затопали к выходу.
     К  счастью,  было достаточно тепло, так что Ши особо не задевала потеря
меховых одеяний -- по крайней мере, с температурной точки зрения. В  темнице
царила полная тишина. Только где-то размеренно капала вода и ворочался время
от времени кто-нибудь из обитателей соседних камер. На противоположной от Ши
стороне  послышалось  звяканье  кандалов.  Некая  изможденная  фигура с дико
всклокоченной бородой прошаркала к решетке, выкрикнула  в  коридор  странную
фразу "Ингви -- гнида!" и вновь проковыляла на место.
     -- Что он этим хочет сказать? -- вслух поинтересовался Хеймдалль.
     Справа донесся приглушенный ответ:
     --  А хрен его знает. Он каждый час так орет. Он просто спятил. Вы тоже
скоро такие будете.
     -- Веселенькое местечко, -- заметил Ши.
     -- Разве нет? -- с готовностью согласился Хеймдалль.  --  Видывал  я  и
похуже -- правда, к счастью, сам не сидел. Должен сказать, что для смертного
держишься ты прилично. По нраву мне твой настрой.
     --  Спасибо. -- Хоть Ши и не избавился до конца от раздражения, которое
вызывали у него покровительственные манеры Хеймдалля, Вечно Бодрствующий все
равно вызывал у него куда больший интерес, нежели холерик и тугодум Тор  или
ехидный  Локи.  --  Если  вас  особо не задевают мои вопросы, Златорогий, то
почему бы вам попросту не продемонстрировать свое могущество и не  выбраться
отсюда?
     --  Всему  на  свете  есть  свой  предел, -- ответствовал Хеймдалль, --
величию, могуществу, существованию. Долго живут боги  --  куда  дольше,  чем
даже  тысяча  слабых  созданий,  подобных  тебе, живи они по очереди друг за
другом. Но даже боги стареют  и  умирают.  Равно  как  огненные  великаны  и
предводитель  их  Сурт, отвратительнейшее из созданий. Сила моя здесь не так
велика. Вот будь здесь братец  мой  Фрейр  или  окажись  мы  среди  инеистых
великанов, сумел бы я разрушить чары этой двери.
     -- То есть?
     --  Здесь  нет  замка.  Но распахнется она лишь тогда, когда толкнет ее
тот, кто имеет на это право, и толкнет с намерением открыть.  Вот  смотри...
--  Хеймдалль  безо  всякого  результата потряс прутья решетки. -- А теперь,
если не будешь ты отвлекать меня, попробую я рассмотреть,  как  можно  выйти
отсюда.
     Вечно  Бодрствующий  прислонился  к стене, без устали двигая глазами во
все стороны. Несмотря на столь расслабленную позицию, весь он аж  подрагивал
от напряжения.
     --  Видать  не  очень-то  ясно, -- объявил он через несколько минут. --
Столько вокруг чар и колдовства -- огненного колдовства, силы зла запутаны в
коем столь причудливо, что непостижимы порой и, для самих великанов  --  что
голова  моя не выдерживает. Но кое-что вижу я отчетливо: вокруг нас скала, и
нет другого выхода, кроме того, откуда мы  пришли.  За  ним  пролегает  ход,
который охраняют тролли. Тьфу, до чего же мерзкие твари!
     Золотоволосого бога даже передернуло от отвращения.
     -- А дальше ничего не видать? -- спросил Ши.
     --  Очень  немногое.  За  троллями  -- уступ нависает над расплавленной
лавой у входа в кузницу, где куют огненные мечи, а за ним... за ним... -- Он
наморщил лоб, едва заметно шевеля губами. --  Подле  уступа  сидит  великан.
Дальше уже не вижу.
     Хеймдалль  погрузился  в угрюмое молчание. Ши испытывал к нему глубокое
уважение и даже нечто вроде симпатии, но не так-то  легко  водить  дружбу  с
богами,  пусть  даже  в  тюремной  камере.  До чего же не хватало ему сейчас
жизнерадостной человеческой теплоты Тьяльви!
     В камеру опять зачем-то заглянул Стегг.  Кто-то  из  узников  попытался
воззвать к его чувствам:
     -- Добрый Стегг, принеси немножко водицы -- помираю я от жажды!
     Стегг едва повернул башку.
     -- Скоро обед, отродье.
     Узник  испустил  гневный вопль и честил тролля на все корки, пока тот с
просто-таки завидной невозмутимостью ковылял обратно в  свою  нишу.  Там  он
взгромоздился  на поломанный табурет, уронил подбородок на грудь, и, судя по
всему, погрузился в дремоту.
     -- Любезный малый, ничего не скажешь, -- пробормотал Ши.
     Узник из камеры напротив приблизился к решетке и опять  выкрикнул  свое
"Ингви -- гнида!"
     --  Тролль не спит, -- подал голос Хеймдалль. -- Слышу я его мысли, ибо
из тех он, кто не может думать, не шевеля губами. Но никак не понять мне  их
значенья.  Харальд, зришь ты необычайное: ас признает свое поражение! И ужас
положения нашего в том, что дни, кои проведем мы здесь, черными станут днями
для богов и людей.
     -- Это почему?
     -- Почти равны сейчас  силы  богов  и  великанов,  и  исход  того,  что
случится  с  наступлением Времени, висит буквально на волоске. Если опоздаем
мы на поле сраженья, то без сомнения  будем  разбиты.  Великаны  числом  нас
задавят.  И  в  такое-то время я сижу здесь -- в проклятой этой темнице -- и
пропадает чудесное мое искусство видеть и слышать все, что творится  вокруг!
Я  сижу  здесь,  а Гьяллархорн, ревущая труба, что созовет богов и героев на
битву, осталась в дома Сверра!
     Ши спросил:
     -- А почему бы асам первыми не напасть на великанов, пока те не  успели
подготовиться? Ведь известно, что война так и так будет?
     Хеймдалль уставился на него изумленным взором.
     --  И  верно, не знаешь ты Закона Девяти Миров, Харальд. Мы, асы, права
не имеем нападать на великанов все вместе до прихода Времени.  Люди  и  боги
живут по закону -- лишь великанам, увы, закон не писан.
     Нахмурив лоб, он принялся быстро расхаживать взад и вперед. Ши заметил,
что даже  в  такой момент Вечно Бодрствующий не забывал помещать одну ступню
строго на одной  линии  с  другой,  дабы  наглядней  проявлялась  знаменитая
легкость его поступи.
     --  Вас,  конечно,  будет  здорово не хватать, -- подал голос Ши. -- Но
разве нельзя,  ну,  там,  в  разведку  кого  послать,  чтобы  засечь,  когда
соберутся  великаны,  или... -- закончил он, запнувшись при виде вспыхнувших
вдруг глаз Хеймдалля, -- или еще чего?
     --  Рассуждения  смертного!  Эх!  --  Хеймдалль  горько  хохотнул.   --
Разведку,  говоришь? Туда послать, сюда послать... Слушай же, Харальд-Репка,
Харальд-дурачок! Из всех асов лишь Фрейр способен  устоять  перед  Суртом  с
оружием в руках. Но так уж устроены наши миры, и никто не в силах переделать
их,  что  опасаться  должен  он  другого  великаньего  рода. Против инеистых
великанов бессилен Фрейр. Только лишь я, я и  меч  мой  Голова  способны  их
одолеть.  И  если  не  будет  меня  там,  дабы  стать  во  главе войска, что
противостоять будет инеистым великанам, жить нам осталось куда  меньше,  чем
на роду предначертано.
     -- Прошу прощения... сэр, -- пролепетал Ши.
     --  Да  ладно.  Не  бери  в  голову. Давай сыграем-ка лучше в вопросы и
ответы,  как  в  тот  раз,  помнишь?  Скудны  и  печальны  мысли,  рождаемые
томительной тишиной!
     ***
     Несколько  часов  они  убили, бомбардируя друг друга вопросами о мирах,
которые каждый из них представлял. Впрочем,  за  временем  в  этом  зловещем
заведении  можно  было  следить  разве  что  по  наступлению часа кормежки и
периодическим "Ингви -- гнида!" из соседней камеры.  Где-то  после  восьмого
такого  вопля Стегг очнулся от дремоты, куда-то сходил и вернулся со стопкой
мисок. Миски он расставил перед дверями камер в коридоре. В  каждой  имелась
ложка;  предполагалось,  что  узники  должны есть через решетку. Ставя миску
перед камерой Ши, он величественно заметил:
     -- Король смотреть, как подданные кушать!
     То, что он туда навалил,  представляло  собой  нечто  вроде  овсянки  с
крохотными  кусочками  рыбы,  довольно  кислой  на  вкус.  Ши  не в чем было
обвинить своих  товарищей  по  несчастью,  когда  они  разразились  громкими
жалобами  на  качество и количество пищи, на которые Стегг, надо сказать, не
обратил  ни  малейшего  внимания.  Он  безмятежно  клевал  носом  на   своей
табуретке, пока арестанты не умолкли, а потом собрал миски и куда-то унес.
     Когда дверь распахнулась в следующий раз, на пороге стоял уже не Стегг,
а какой-то  другой тролль. В неверном свете факелов обнаружилось, что данный
экземпляр, если можно так выразиться в подобной ситуации, явно проигрывал  в
красоте  своих черт сменщику. Если у того нос представлял собой обыкновенную
равноправную часть лица, у этого,  наоборот,  казалось,  что  именно  нос  и
является основной деталью, к которой приделана вся остальная жутковатая рожа
--  торчал  он  на  добрых  восемнадцать  дюймов.  Двигался  новый  тюремщик
проворно, как-то по-кошачьи. Узники, которые в смену Стегга шумели и галдели
почем зря, теперь попритихли.
     Он напористо ворвался в камеру.
     -- Новенькие? -- рявкнул он. -- Я -- Сногг. Ваша вести себя  хорошо  --
никто вашу не трогать. Вести себя плохо -- сразу вж-жик!
     Он  чиркнул  себя  пальцем по горлу, дабы продемонстрировать, как будет
выглядеть в случае чего этот самый "вж-жик", и, развернувшись к ним  спиной,
направился вдоль коридора, подозрительно заглядывая в каждую камеру.
     Ши ни разу в жизни не приходилось спать на голом каменном полу. Поэтому
он был  крайне  удивлен,  когда  по  прошествии  неопределенного  промежутка
времени проснулся и обнаружил, что  это  ему  удалось  --  с  теми,  правда,
последствиями, что он весь окоченел и едва мог пошевелиться.
     Потягиваясь, он поднялся на ноги.
     -- Долго я спал? -- поинтересовался он у Хеймдалля.
     --  Не  могу  сказать.  Собрат  наш по несчастью, который недолюбливает
некоего Ингви, почему-то прекратил испускать свои вопли.
     Длинноносый надзиратель все расхаживал по коридору. Несколько  одуревши
со сна. Ши никак не мог припомнить его имя, поэтому обратился попросту:
     -- Эй, ты, с носом! Скоро ли зав...
     Тролль обернулся, как ужаленный.
     -- Это как твоя мою называть?! Вонючий червяк! Я... вж-жик!
     Он  бросился  в  нишу с искаженной от бешенства рожей, вылетел оттуда с
полным ведром воды и вы плеснул ее прямо в изумленную физиономию Ши.
     -- Сын невенчанных родителей! -- бушевал тролль. -- Моя жарить твою  на
медленный огонь! Я Сногг! Моя тут владыка! Звать мою как полагается!
     Хеймдалль, укрывшись в глубине камеры, беззвучно хохотал.
     --  Теперь  я,  по крайней мере, знаю, что делать, если хочется принять
душ, -- пробурчал Ши. -- По-моему, нос  у  нашего  друга  Сногга  --  крайне
больное место.
     -- Вне всяких сомнений, -- согласился Хеймдалль. -- Эх! Насколько проще
была бы  жизнь  у  отпрысков  человечьих, владей они искусством богов читать
мысли, что кроются в движениях губ! Готов побиться об заклад --  не  меньше,
чем от половины бед избавились бы.
     -- Кстати о закладах, -- осенило вдруг Ши. -- По-моему, я придумал, как
нам убить тут время -- устроим гонки!
     -- Клетка сия не отличается простором, -- возразил Хеймдалль. -- Э, что
ты там  делаешь?  Зачем  тараканы?  Не  собираешься же ты соревноваться, кто
быстрее их съест?
     -- Нет, конечно. Они у нас сами будут соревноваться. Вот этот -- ваш. У
него ус сломан, так что легко отличить.
     -- М-да, скакун кровей не  царских,  --  заметил  Хеймдалль,  осторожно
принимая насекомое. -- Ну да ладно -- назову его Золотой Челкой в честь коня
своего. А как ты своего назовешь? Каковы будут правила?
     --  Своему  я  дам кличку Вояка, в честь одной знаменитой лошади в моем
мире.
     Обмахнув середину пола от пыли и грязи, он пальцем очертил вокруг  себя
круг.
     --  Ну  вот,  --  пояснил  он, -- ставим лошадок в центре, отпускаем, и
какая первой доползет до линии -- та и выиграла.
     -- Добрая забава! Какие будут ставки? Крона?
     -- Поскольку денег у нас все равно нету, -- рассудил Ши, --  то  почему
бы маленько не погусарствовать? Давайте пятьдесят, а?
     -- Да хоть пятьсот.
     Первый  заезд  выиграл  Вояка.  Сногг,  заслышав,  что обитатели камеры
подозрительно активизировались, тут же возник рядом.
     -- Чем это  ваша  там  заниматься?  --  рявкнул  он  требовательно.  Ши
объяснил.
     --  Ого, -- удивился тролль. -- Ладно, ваша может продолжать. Если ваша
шуметь, моя сразу пресекать.
     Он величаво удалился, но очень  скоро  вновь  появился  у  двери,  дабы
поглядеть на состязания. Во втором заезде победил Золотая Челка, в третьем и
четвертом  --  Вояка.  Ши,  подняв  глаза,  едва удержался от побуждения как
следует дернуть за безразмерный шнобель, высовывающийся из-за решетки.
     Через некоторое время Сногг удалился, передав дежурство Стеггу, который
даже не заметил, что в одной из камер проводятся тараканьи бега. Как  только
тот  взгромоздился  на  свой табурет, Ши по просил его принести какую-нибудь
коробочку или корзинку.
     -- Это зачем? -- удивился Стегг.
     Ши объяснил, что им некуда посадить скаковых тараканов.
     Стегг поднял брови.
     -- Моя уже вырастать  из  такие  штучки!  --  заметил  он  гордо  и  на
дальнейшие обращения уже не реагировал.
     Так  что  тараканов пришлось выпустить -- не держать же их целый день в
кулаке. Правда, Ши оставил от завтрака несколько крошек  и,  применив  их  в
качестве приманки, потом они выловили другую пару тараканов.
     На  сей  раз  после  нескольких  побед  Ши  таракан  Хеймдалля принялся
выигрывать один заезд за другим. К тому  времени,  как  из  камеры  напротив
донесся  уже  четвертый выкрик "Ингви -- гнида!" -- Ши обнаружила что должен
Хеймдаллю около тридцати миллионов крон. Это  зародило  в  нем  определенные
подозрения.   Внимательно   понаблюдав  за  поведением  Златорогого  в  ходе
очередного заездам он взорвался:
     -- Алле, это нечестно! Так вот, оказывается, с чего вы  так  уставились
на  моего  таракана  --  не даете ему бежать как следует своим пронзительным
взглядом!
     -- Что ты  сказала  смертный?!  Ужель  осмелишься  ты  обвинить  аса  в
жульничестве?
     --  Вы  чертовски правы, еще как осмелюсь! Если вы и дальше собираетесь
пользоваться своими особыми способностями, я больше не играю!
     По физиономии Хеймдалля нерешительно расплылась улыбка.
     -- Мой юный Харальд, дерзости  не  занимать  тебе,  но,  как  и  раньше
замечал  я,  показываешь ты и проблески разума. И верно придерживал я твоего
скакуна -- не след, чтоб ас пораженье терпел от смертного, пусть  даже  и  в
такой  малости.  Но  так  и  быть -- этих давай отпустим и начнем по новой с
другими конями, ибо опасаюсь я, что  в  звере  твоем  уж  не  будет  прежней
резвости.
     Наловить новых тараканов было несложно.
     -- Вновь назову я своего Золотой Челкой в честь своего коня, -- объявил
Хеймдалль. -- Имя это приносит удачу. А у тебя разве не было любимой лошади?
     --  Нет,  но  у  меня  был  автомобиль...  ну, такая повозка на четырех
колесах, и ее звали... -- начал было Ши и примолк. Как же называлась машина?
Он попытался воспроизвести отдельные слоги: нирос,.. нет, нилос... нет,  это
вообще  не то -- порос, неврос... И вдруг что-то со щелчком стало на место у
него в голове, словно недостающая фишка детской головоломки.
     -- Хеймдалль! -- неожиданно заорал он. -- По-моему, я знаю, как  отсюда
выбраться!
     --  Было  бы  это  лучшим из известий, -- проговорил Хеймдалль довольно
скептически, -- если б деянья всегда были подобны задумкам.  Но  я  еще  раз
глубоко и внимательно просмотрел все кругом и не вижу, как проделать это без
помощи  извне.  Вряд  ли можно рассчитывать, что кто-то из великанов решится
помочь нам, когда Время столь близко.
     -- А