БЛАГОУХАЮЩАЯ ГАВАНЬ

            Коулун, Гонконг. Воскресенье, 22 марта, 11:50 утра

     Гонконг оглушил его, словно кувалда в руках Арнольда Шварцнеггера.
     С того мгновения, как "Боинг-747" пророкотал  мимо  отдельных  домов,
теснящихся вдоль взлетно-посадочной полосы аэропорта  Каи-Так,  с  бельем,
развевающимся на бамбуковых шестах  так,  что  оно  едва  не  задевало  за
крылья, с лицами людей внутри квартир, проносящимися так близко, что  Цинк
видел их родинки, его органы чувств были перегружены. За аэропортом жара и
влажность заставили его одежду прилипнуть  к  телу,  словно  он  распахнул
дверцу сушильной центрифуги до того, как завершился ее  цикл.  На  древнем
холме Гонконг-Айленд и здесь, на другом  конце  гавани,  в  улье  Коулуна,
половина из шести миллионов людей жила на площади меньше девяти квадратных
футов на человека. Набитые по семь человек в  комнату  в  одном  из  самых
густонаселенных мест Земли, они буквально не смогли  бы  все  одновременно
выйти на улицы. Сидя в полицейской машине, ползущей  на  юг,  Чандлер  был
убежден,  что  этим  утром  они  решили  совершить  попытку  сделать  это.
Натан-роуд, спинной хребет Коулуна, который называли еще "Золотой  милей",
потому что здесь опустошались кошельки туристов, считался одним  из  самых
широких проспектов колонии. Локоть к локтю и бампер к бамперу, улица  была
запружена  недружелюбно  настроенными   участниками   уличного   движения;
пешеходы толкали друг друга локтями, в то время как  двухэтажные  автобусы
извергали  выхлопные  газы  и  сражались  за  пространство  с  семнадцатью
тысячами такси. Гудящие сигналы и визжащие тормоза  дополняли  общий  гам,
хаос и увеличивали ощущение стресса. Слева от  него  в  машину  заглядывал
"Марлборо-мэн", держа в руках сигареты в картонной пачке. Рыба строила ему
глазки из аквариума, стоящего справа;  туда  помпой  подкачивался  воздух,
чтобы сохранить ее в свежем состоянии  до  тех  пор,  пока  она  не  будет
выбрана в меню. Лес из стекла и стали тянулся вдоль дороги, пневматические
копры на дюжине строительных площадок вколачивали сваи для дополнительного
строительства. По раскачивающимся бамбуковым  мосткам,  накрытым  сетками,
люди-пауки взбирались на шестидесятиэтажные небоскребы,  вздымающиеся  над
головой. Темпы строительства были такими бешеными, что исчезли  не  только
все старые колониальные здания, но и мало  что  осталось  от  50-х  годов.
Человеческий поток на Натан-роуд  возрос  в  два  раза.  Даже  эскалаторы,
спускающиеся к движущемуся тротуару, неслись со скоростью,  превышающей  в
два раза скорость  эскалаторов  где-либо  еще.  Под  неоновыми  вывесками,
громоздящимися по десять штук друг над другом, изделия из золота, нефрита,
брильянты, слоновая кость, наручные часы, камеры,  топоры,  ковры,  свечи,
полотняные ткани,  шелка,  хлопчатые  изделия,  столы,  детские  кроватки,
кормушки, клетки для птиц, чашки, картины и все, что могли бы  купить  три
миллиона туристов - все  было  выставлено  на  продажу.  Уличные  торговцы
заполняли каждый укромный уголок  и  любую  щель,  размахивая  теннисками,
плюшевыми щенками, эротическими резными фигурками и  жаренными  цыплячьими
ножками. Улицы за пределами Натан-роуд каждая имела свою специализацию. На
некоторых было вполне достаточно портных, чтобы  одеть  весь  мир,  другие
специализировались на разведении птиц,  женьшене  или  змеином  яде.  Бары
"Алые губки" и "Задранные юбки" служили обнаженной по пояс  толпе.  Птичьи
рынки  Гон  Лока  продавали  какаду,  длиннохвостых  попугаев,  дроздов  и
зябликов. Во всех ресторанах  имелись  крючки  под  потолком,  на  которые
вешались клетки с птицами, чтобы хозяева могли проветривать их, показывать
их, сравнивать, слушать, как они поют.  Куда  бы  ни  глянул  Цинк,  везде
что-нибудь привлекало его внимание. Японские туристы следовали  за  своими
гидами, окрики которых разносились  над  воловьими  рогами.  Туши  забитых
свиней были развешаны вдоль тротуара. Каллиграфы и предсказатели  будущего
оживленно торговали предметами своего ремесла. Шипение оладий на  жаровнях
присоединялось к запаху солений. Бизнесмены у телефонов  заканчивали  свои
дела, пока они готовились. Движение было левосторонним, так же,  как  и  в
Британии. Переходы были  обозначены  точно  так  же,  как  и  на  покрытии
Абби-роуд. Дизель, выплюнувший в воздух клубы гари, напомнил  ему  Лондон.
Затем, когда машина приблизилась к последней примете  старого  Гонконга  -
сложенной из кирпича и камня Клок-Тауэр, отмечающей самый восточный филиал
"Восточного Экспресса", едкий запах ладана ударил ему в ноздри.
     Свернув с Натан-роуд, машина остановилась у красной двери.
     Сандаловые веточки горели в маленькой часовне рядом со входом.
     Надпись  на  китайском  языке  гласила:   "РЕСТОРАН   ДОЛГОЖИТЕЛЬСТВА
ФАНКВАНЬ ЧЖУ".
     Места, подобные этому, обозначают китайским словом "ренао" -  "жаркое
и шумное". Похожий на пещеру зал был  наполнен  гомоном  от  постукивающих
палочек для еды, переплетающихся голосов, и экзотическими  ароматами.  Для
китайцев еда это религия, а ресторан -  ее  храм.  Преуспевание  ресторана
измеряется тем, сколько людей набито в нем, хозяйка держится  так,  словно
является пра-прабабкой "деток", толпящихся за каждым столом. В  обрамлении
золотых змей, обвившихся вокруг красных колонн, между  семейными  группами
носятся хохочущие дети. Цинк едва протиснулся к  единственному  свободному
стулу.
     Китайская кухня - это воистину  рок.  Конфуций  сказал:  "Наслаждение
едой - первейшее из удовольствий",  к  чему  были  прибавлены  последующие
каноны: "Если у этого имеется четыре ноги, и это - не стол, то  его  можно
есть", и еще: "Если спина этого смотрит в Небеса, значит, его можно есть".
     Китайские блюда -  это  женская  кухня.  Ничего  не  идет  в  отходы,
порождая такие блюда, как утиные лапки,  птичьи  клювы,  и  рыбьи  губы  с
глазами. "Бой дракона с тигром" - это кошка со змеей. "Три  визга"  -  так
называют звук, когда палочками для еды скребут по крысиному зародышу. "То,
из чего готовят еду, считается свежим, если не истек день",  поэтому  Цинк
прошел мимо столов, на которых была сервирована рыба, разрезанная так, что
ее сердце еще билось. Когда готовится утка по-пекински,  уток  сначала  не
убивают. Их запирают в железных клетках  над  углями  жаровни.  Когда  жар
увеличивается, испытывающее жажду пернатое поят из сосудов  вином,  медом,
солодом и имбирным пивом. Когда птица издыхает, ее разрезают и выкладывают
на подносе, и лишь затем жарят.
     Мозг  обезьяны,  выковыриваемый  ложечкой  прямо  из  черепа   живого
животного,  является  истинно  китайским  деликатесом.  Британцы,  большие
любители собак, запретили  употреблять  в  пищу  собачатину,  поэтому  это
делают втайне.  Китайские  повара  изобрели  "пьяных  креветок".  Поданные
живыми и помещенными в стеклянный сосуд, накрытый крышкой, они  заливаются
красным вином через отверстие в крышке. Креветки начинают прыгать, образуя
колеблющуюся массу, после чего их извлекают ложкой  и  бросают  в  кипящий
суп.
     Мужчина, сидевший лицом к свободному стулу, наслаждался  тысячелетним
яйцом. Не так давно один канадский писатель, отведавший этого  деликатеса,
умер из-за костного грибка, который съел его скелет. Цинк  не  думал,  что
такой конец его устраивает.
     - Дэвид Онг, - сказал мужчина, кладя руки на скатерть.
     - Цинк Чандлер, - сказал конный, отвечая  на  рукопожатие.  Его  стул
стоял спинкой к двери. Этикет бедных азиатов.
     - Прошу прощения, что не встретил вас в аэропорту, как собирался. Сан
Йе-он и Во Хоп-то слегка поспорили. Аргумент  демонстрировался  на  улице,
прямо посреди уличного движения.  Я  провел  целую  ночь,  занимаясь  этим
делом. То, что от него осталось,  выглядело  примерно  так,  как  то,  что
сейчас передо мной. Триады не  любят  терять  деньги  и  лицо.  Лучше  мне
понаблюдать за дверью. Пригнитесь, если я крикну.
     Чандлер почувствовал, что у него начинается несварение желудка.
     Суперинтендант  Дэвид  Онг  был  "твердым  орешком",   противостоящим
Триадам в королевской  гонконгской  полиции.  Его  свежевыбритый  череп  и
испещренное оспинами лицо венчали грузное тело  с  приличным  брюшком.  Он
оскалил  зубы,  жемчужно-белые,  с  оттенком  слоновой  кости  на  резцах,
поскольку он только что расправился с яйцом. Голубой, цвета морской волны,
его  костюм  был  сшит   из   лучшего   материала,   изготавливаемого   на
Вин-Он-стрит. Внимание Цинка привлекло к себе  нефритовое  кольцо  на  его
указательном пальце.
     - Мо, - сказал Онг, сжав кулак в соответствии с требованиями  кун-фу.
- Бог войны и боевых искусств. Покровитель полицейских  и  всех  тех,  кто
ненавидит негодяев.
     - Покровитель мертвых, - сказал Цинк, мельком взглянув на его кольцо.
На нем была выгравирована птица со стрелой в груди.
     - Я забронировал вам номер в отеле "Блекфрайерс". В вашем факсе  было
сказано "старающийся скрыть бедность". Происшедшее прошлой ночью сократило
время до предела. Я сделал для вас заказ. Вот уже и несут.
     Официант поставил блюдо между мужчинами. Сменив свои палочки для еды,
Онг поухаживал за Цинком. - "Еда - это лекарство. Лекарство - это еда",  -
перевел он китайские иероглифы, нанесенные на тарелку.  Совершив  круговое
движение палочками, Онг отправил кусочек в рот.
     Аппетитный с виду кусок захрустел у Цинка на зубах.
     - Особый вид черных муравьев из северо-восточного Китая,  -  произнес
азиат.  -  Запеченный  в  масле  вместе  с   семенами   кунжута.   Муравьи
предотвращают артрит.
     Подали следующее блюдо.
     - Пестрые змеи, нарезанные ломтиками, - сказал он, ухаживая за  своим
гостем. - Змеи улучшают кровообразование, разгоняют газы, лечат ревматизм.
     И это обед? - подумал Цинк, наблюдая за тем, как удаляется  официант.
Ему хотелось, чтобы сюда ворвались боевики  Триад.  Он  имел  бы  предлог,
чтобы сбежать.
     Когда к столу приблизилась медвежья лапа, облитая коричневым  соусом,
его адамово яблоко застряло в горле.
     Онг  был   предупредителен,   в   высшей   степени   любезен,   полон
гостеприимства;  он,  казалось,  не  обращал  на  это  смятение   никакого
внимания. Затем расхохотался.
     - Достаточно, - сказал он, прося принести им основное блюдо.
     Чандлер улыбнулся.
     - Лед тронулся, - сказал он. Затем, ввиду того, что люди подвергались
подобным тестам в течение тысячелетий, он захватил палочками  и  съел  еще
одного муравья.
     Они отобедали перепелкой (полезно для легких), олениной  в  ананасном
соусе (мышцы и  почки)  и  охлажденным  рисом  пополам  с  ячменем  (общее
здоровье). Все это они осадили вниз женьшеневым напитком.
     - У нас нет  никаких  записей  о  Эване  Кване.  Ни  свидетельства  о
рождении, ни паспорта, ни каких-либо других документов.  Вы  уверены,  что
кто-либо с таким именем проживает в колонии? - сказал Онг.
     Чандлер кивнул.
     - Мы пытались депортировать его в  1978  году.  Из  наших  материалов
кто-то вырвал листы на прошлой неделе, уничтожив все следы.
     Онг  держал  чашку  с  рисом  у  самого  подбородка  и  поглощал   ее
содержимое.
     -  Кван  Кок-су  -  совершенно  другое  дело.  Он   один   из   самых
преуспевающих людей в сегодняшнем Гонконге.
     Азиат указал на стену в дальнем конце комнаты. Китайские иероглифы  и
даосийские символы покрывали ее от пола до потолка.
     - Зонг пу Кванов. Его родовое древо. Его линия тянется в  прошлое  на
два тысячелетия, ко двору Цинь Шихуань. Цинь объединили Китай и  построили
Великую стену. Кваны служили императорскому трону до 1911 года.
     - Без перерывов? Все это время?
     - Цинь, Хань, Суй, Тань, монголы, Минь, манчжуры -  они  пережили  их
всех. Цинь Шихуань боялся смерти. Кваны собирали травы со всего мира. Цинь
поручил им найти эликсир бессмертия.
     Поставив чашку с рисом, Онг вытянул руки.
     - Долголетие всегда было специализацией Кванов.
     - Каждый жаждет долголетия, а?
     - А вы, инспектор, разве нет?
     Из   своего   пиджака   Онг   извлек    портсигар,    сделанный    из
раковины-жемчужницы. Отодвинув тарелку, предложил  Цинку  закурить.  Когда
Цинк отказался,  щелкнул  дорогой  зажигалкой.  Говоря,  он  размахивал  в
воздухе сигаретой.
     - После того как последний император в 1911 году был свергнут,  Кваны
служили гоминдану Сунь Ят-сена и Чан Кай-ши. В 1945  году  они  бежали  от
коммунистических отрядов и недалеко отсюда  нарвались  на  засаду  патруля
Красной Армии. Отец Квана, его мать,  жена  и  сын  были  убиты  во  время
нападения. Только он и его старший сын добрались до колонии.
     Цинк вытащил блокнот, делая пометки, пока Онг говорил.
     - Кваны прибыли сюда, не имея  ничего,  кроме  своего  зонг  пу.  Они
воспользовались своей славой императорских  фармацевтов,  чтобы  построить
этот ресторан. Каждое блюдо лечит какую-нибудь болезнь.
     - В каком году? - спросил Цинк.
     -  В  1946.   Десятилетием   позже   была   создана   "Фанквань   Чжу
Фармасьютикал". К тому времени сын Квана сменил свое имя на "Стивен Кван".
Азиатское отделение здесь)  закупало  лекарственные  растения,  а  он  тем
временем изучал западную  медицинскую  технику.  Сегодня  компания  делает
миллионы на обоих рынках.
     Официант убрал со стола и принес чай.
     - В 1960 году Стивен женился на беженке с Большой земли. В  следующем
году она родила Лотос Кван. Мартин, единственный сын, родился в 1962 году.
В семье нет никакого Эвана Квана.
     Суперинтендант протянул конному свидетельство о рождении.
     - Лотос родилась здесь. Мартин - в Канаде.
     Дым клубился над  ними,  словно  туман  над  вершиной  весной.  Цинку
пришлось вдыхать запах обезьяны при расследовании дела  Вурдалака.  Каждое
дуновение ветерка со стороны наводило его на мысль о наркотиках.
     - Трагедия разразилась над Кваном Кок-су в 1963 году.  Стивен  и  его
жена  были  взорваны  здесь,  в  колонии.  Мина  была   подложена   в   их
"Роллс-Ройс".
     - Кто-нибудь был обвинен?
     Онг покачал головой.
     - Должно быть, это было напоминание  им  о  Триадах.  Или  конкурент,
сводящий счеты с их компанией.  К  тому  моменту  они  построили  огромную
фабрику в Коулуне.
     Кван обвинил в смерти Стивена коммунистов. После 1949 года  их  семья
была обвинена в контрреволюционной деятельности. "Верные гончие псы  и  их
прислужники", припоминаете? Кван  думал,  что  красные  собираются  с  ним
расправиться. Он не покидал территории фабрики в течение двадцати  четырех
лет. Он живет словно отшельник в своей келье.
     - Он продолжает управлять компанией?
     - Уже нет. Квану уже более восьмидесяти лет и у него слабое здоровье.
Удача отвернулась от него после Вьетнама. Он продавал лекарства и янки,  и
Ханою. Американцы ненавидят его, но здесь его уважают за деловую сметку.
     - Внуки подхватили дела после него?
     - Да, - сказал Онг. - Они выросли  на  фабрике.  Запертые  вместе  со
стариком,  они  воспитывались  частным  образом  и  одновременно   изучали
торговлю. Кван боялся, как бы красные  не  расправились  и  с  ними  тоже,
поэтому ни один из них не делал и шага наружу, пока они не выросли.
     - Может компания быть форпостом Триады?
     - Если бы это было так, я бы знал.
     Онг смял свою сигарету и закурил еще одну.
     - Триады сражались с императором, в то время как  Кваны  преуспевали,
служа при его дворе. Триады разлагали нас, в то время как Кваны  богатели,
продавая  разрешенные  лекарства.  Даосийская  медицина  служит  миллионам
людей. А это всего лишь половина их деятельности на мировом рынке.
     Обедающие за соседним столиком ели сову. Ее клюв лежал на  тарелке  в
качестве гарнира.
     - Каким образом употребление в пищу диких животных продлевает жизнь?
     - Чтобы понять это, нужно проникнуться даосийскими верованиями.
     Онг  провел  мундштуком  сигареты  по   губам,   словно   иллюстрируя
сказанное.
     - Все в этой жизни должно поддерживать равновесие между  инь  и  янь.
Это относится и к нашему телу,  если  мы  хотим  иметь  крепкое  здоровье.
Отсутствие равновесия вызывает болезни, ведущие к смерти.
     Инь представляет отрицательную сторону всего вокруг. Инь -  холодное,
неосязаемое, сжимающееся, темное, несущее в себе  женское  начало.  Янь  -
горячее, грузное, расширяющееся, светлое, несущее в себе  мужское  начало.
Поскольку смерть  -  это  сжатие,  а  жизнь  -  расширение,  то  серьезное
заболевание - это движение от янь к инь.  Даосийские  лекарства  действуют
таким образом, чтобы сохранить равновесие.
     Мундштук замер по центру его рта.
     - Наши тела пронизаны потоками энергии. Эти  "меридианы"  берут  свое
начало на отдельных органах и заканчиваются  на  поверхности  кожи.  Чи  -
энергия жизни - циркулирует по этим путям. Когда инь  и  янь  пребывают  в
равновесии, чи протекает свободно. Когда гармония между  ними  нарушается,
наступает смерть. Заболевание указывает на нарушение равновесия.
     Вы когда-нибудь пользовались акупунктурой?
     - Нет, - сказал Цинк.
     - Иглы для акупунктуры стимулируют эти пути. Лекарства же проходят по
ним,  достигая  таким  образом  внутренних  органов.   Пути,   переносящие
лекарства, воздействуют на все тело. Найти равновесие - значит найти Путь.
Путь - или Дао - это закон, по которому протекает жизнь.
     Официант принес им замороженные  фрукты.  Цинку  никак  не  удавалось
подцепить выскальзывающий фрукт палочками. В  конце  концов  он  варварски
проткнул его.
     - Старение ведет к смерти,  поскольку  это  соответствует  сжимающему
влиянию инь. Долголетие  является  продлением  жизни,  следовательно,  оно
воплощает в себе расширение янь. Действие инь покрывается влиянием янь.  А
значит, при правильно подобранных янь-лекарствах жизнь удлиняется.
     Цинк нанизал очередной фрукт и отправил его в рот.
     - Я хочу повидаться с Кваном Кок-су. Можно это организовать?
     - Возможно. Это зависит от состояния его здоровья.
     - Оуу! - вскрикнул  Цинк,  подскочив  на  стуле.  -  Черт  побери!  -
выругался он, выплевывая половинку зуба. Сок с кушанья упал на его ладонь.
     - Вы...
     - Ох! Нерв обнажился.
     -  Я  отведу  вас  к  своему   дантисту.   -   Онг   блеснул   своими
жемчужно-белыми зубами.
     Мне еще нет и сорока, подумал Цинк, а я уже рассыпаюсь на части.
     Рыба,  толстая,  длиной  в  пять  футов,  имела  плоские  плавники  и
квадратную зубатую  пасть.  Она  лежала  на  ледяном  ложе  на  серебряном
подносе. Не изменившаяся за  шестьдесят  миллионов  лет,  она  именовалась
ихтиологами "живым ископаемым". Мужчина в кресле на колесах также  являлся
ископаемым. За рыбу он уплатил королевскую  цену.  Если  повезет,  спинной
мозг целаканта продлит ему жизнь.
     Они находились в  отдельной  комнате  ресторана.  Здесь  прислуживали
специальные официанты. Кван воткнул в спину рыбы серебряную трубочку.
     - Сосите, - сказал он старику на кантонском наречии. Калека  принялся
глотать, когда в дверь постучали.
     Кван извинился и оставил своего патрона за его трапезой.
     Несколько минут спустя он подошел к Цинку.
     - Мне сказали, что вы понесли некоторый урон от нашей кухни.
     Цинк обратил внимание на безупречный костюм и  выгнутые,  словно  лук
Купидона, губы.
     - Не смог бы ваш дантист уделить мне внимание?
     Азиат вручил Цинку визитную карточку и покинул ресторан.
     Имя на карточке было "Мартин Кван".



                        МЕДИЦИНА, КОТОРАЯ УБИВАЕТ

                              3:10 пополудни

     Когда Новые Территории отошли в 1898 году к Британии, Китай  исключил
Воллд-Сити из списка. В те дни участок Коулуна  был  ничейной  землей,  на
которой пятьдесят тысяч бедняков жили в лабиринте убогих  жилищ  и  улочек
шириной в четыре фута, открытых всем ветрам. Департаменту  здравоохранения
колонии и лицензионным закон