Затем  постепенно  до  него
дошло бы, что это из-за того, что пижон в дверях загораживает  собой  весь
проход. Сыщик сказал бы вежливо и мягко: "Я хочу с тобой потолковать", - и
секундой позже умник валялся бы в ногах у Мужчины, готовый вздернуть  себя
из-за своего собственного бойкого языка.
     Когда позже дело попало бы в суд,  адвокат  ничтожества  спросил  бы:
"Инспектор, вы не считаете, что угрожали физической расправой?" -  На  что
сыщик из отдела по расследованию убийств, забавляясь,  ответил  бы:  "Ваша
честь, я ничего не могу поделать со своим ростом. Но я могу вас  заверить,
что я не дотрагивался до вашего клиента". - Правда состояла в том,  что  в
те дни - в противоположность тому, что утверждают  легенды  -  сыщикам  не
нужно было извлекать резиновые дубинки. Правда состояла  в  том,  что  вид
Мужчины в сочетании с ростом громилы действовал не хуже резиновой дубинки.
     Потом  настали  шестидесятые,  и  все  изменилось.   Профессиональное
образование затронуло США. Вскоре каждый смог получать одинаковую зарплату
на любой работе, поэтому сыщик тех дней  мог  быть  четырех  футов  роста,
съедать  за  обедом  конфетку   вместо   мяса   и   пить   "калифорнийский
прохладительный" вместо неразбавленного виски.  Вот  черт,  даже  балетный
танцор мог бы быть ищейкой этих дней.
     Двое  мужчин  в  "Седане"  без  номера  напоминали  о  добрых  старых
временах. Инспектора  из  отдела  по  расследованию  убийств  департамента
полиции  Сан-Франциско,  они  приняли  вызов  на  четвертом  этаже  Дворца
Правосудия  и  теперь  находились  менее,  чем   в   квартале   от   отеля
"Карлтон-Палас". Впереди десяток патрульных  машин  перегородил  проспект,
пока патрульные с ручными фонарями обследовали  крыши.  Радио  в  "Седане"
захлебывалось от оживленных переговоров в эфире.
     - Крист, надеюсь, это займет не больше часа, - сказал Макгвайр.
     - Имеем работенку, - согласился Макилрой.
     - Помнишь, в прошлом году? Старую калошу на верфи? Чуть  не  пришлось
праздновать там День Всех Святых.
     - Какое дельце! Одно из твоих лучших.
     - Только такого новичка, каким был ты, могло вывернуть на собственную
рубашку.
     - Заткнись. Пошли к остальным.
     Подведя "Форд" к  бровке,  Макгвайр  заблокировал  колеса  и  затянул
ручной тормоз. Если повезет, когда они  вернутся,  машина  будет  все  еще
здесь, а не на расстоянии мили, взгрустнув на  берегу  у  подножья  холма.
Когда оба гиганта выбрались наружу, ночная прохлада коснулась их щек.
     Макгвайр, ростом шесть футов четыре дюйма и  весом  260  фунтов,  был
американским ирландцем, родом из Нью-Йорка. Блондин с голубыми глазами, он
приехал  в  Калифорнию,  когда  "пляжные  мальчики"   упивались   солнцем,
серфингом и развлечениями, удовольствиями и разгулом. Когда Дни св.Патрика
быстро миновали, его голова была занята  ежегодными  заботами.  "Отдел  по
расследованию убийств" хорошо звучит  только  для  какого-нибудь  набитого
придурка на следующий день после попойки у Мака.  Сыщики,  болтающиеся  по
улицам, все были настоящими висельниками.
     - Попробовал "Квелладу"?
     - А?
     - Ты все время чешешь промежность.
     - Думаю, что "Кремниевая Джуди" принесла мне неудачу.
     - Тебе и твоим надеждам на офицерство, - сказал Макилрой.
     - Вот у одного моего друга однажды случилась неудача. Он был  полевым
геологом. Нарвался на  нее  в  тот  день,  когда  заблудился  в  джунглях.
Самолету пришлось искать его целый месяц. Ему пришлось брить мошонку ножом
и лить керосин себе на яйца.
     Рост шесть футов три дюйма, вес 240 фунтов,  напарнику  известен  как
"Козявка". Давно, в 64-м, когда работал в паре со Стенфордом, за  решеткой
был известен как "Штука". Имя Макилроя на  гэльском  диалекте  ирландского
означало "сын рыжеволосого парня", весьма подходящая кличка,  так  как  он
был рыжий, словно морковка. Когда сыщики подошли к отелю, он вздрогнул при
мысли о Маке, бреющем себе мошонку после одного из своих вечеров.
     Красный-синий-красный-синий - сигнальные фонари на крышах автомобилей
высветили их лица.
     "ЗОЛОТОЙ ВО ВРЕМЯ МИРА, ЖЕЛЕЗНЫЙ ВО ВРЕМЯ  ВОЙНЫ",  гласил  испанский
девиз на значках, приколотых к их курткам.
     Когда коп, охранявший вход в отель, посторонился, чтобы пропустить их
внутрь, один из газетных фоторепортеров встрепенулся и сфотографировал их.
     Вспышка блеснула как раз в тот момент, когда Макгвайр скреб у себя  в
паху.
     Вестибюль  внутри  был   экстравагантным,   с   позолотой,   высоким,
украшенный фресками, лепным потолком  и  мраморной  лестницей.  В  фонтане
возле конторки портье херувим писал в бассейн обращаемой по  кругу  водой.
Сразу за вестибюлем располагалось фойе с гардеробом,  а  рядом  с  ними  -
бильярдная  под  названием  "Пузырьки  шампанского".  Толпа   напоминающих
муравьев  служителей  закона  роилась  в  танцзале,  пока   инспектора   и
полицейские пытались определить, кто есть кто, кто что видел и кто где был
в тот момент.
     Помощник окружного прокурора встретил сыщиков  у  дверей,  ведущих  к
месту убийства. Его  одежда  и  загорелое  лицо  были  забрызганы  кровью.
Расположенная рядом комната была пуста, если не считать Мэрдока и тех, кто
расследовал его смерть. Медик из службы коронера  стоял,  склонившись  над
останками.
     - Мак, Мак, - сказал окружной прокурор, узнав обоих копов.
     - Добрый вечер, Стэн, - сказал Макгвайр, разворачивая брикетик жвачки
"Ригли'з".
     Макилрой кивнул.
     - Ну, так что здесь произошло?
     Расстроенный прокурор ослабил узел своего галстука.
     - Жертва - канадский судья, выступавший сегодня вечером. Он  выступал
перед нами в тот момент, когда был застрелен. Пуля прошла сквозь  потолок;
стреляли, должно быть, с крыши. Я  был  за  передним  столиком,  рядом  со
сценой. Когда толпа запаниковала и бросилась к дверям, я позвонил в  мэрию
по прямому телефону  и  вызвал  службу  безопасности.  Отель  был  оцеплен
раньше, чем кто-либо смог из него выбраться.
     Макгвайр выдул пузырь.
     Макилрой произнес:
     - Хорошая работа. Толпа на улице была бы похожа на пойманную  рыбу  в
садке.
     - Не разделяю  твоего  веселья,  -  сказал  окружной  прокурор.  Тема
конференции  -  "Как  сделать   улицы   Америки   безопасными".   Основным
докладчиком прошлым вечером был сам помощник губернатора.
     Трое мужчин пересекли музыкальный салон и  подошли  к  телу  Мэрдока.
Вместе  с  ними  подошли  несколько  санитаров  из   патологоанатомической
лаборатории.
     - Ну и месиво, - сказал Макгвайр. - Где верхняя часть его головы?
     - Вы на ней стоите, - сказал медик. - Смотрите не  поскользнитесь  на
крови.
     Макилрой согнулся над телом.
     - Глаз ищейки, - сказал Макгвайр, прикрывая веко и показывая на  свой
глаз.
     Медик воспринял это как черный юмор,  обычно  распространенный  среди
копов. Как своего рода двойную мораль отдела убийств.  В  действительности
же Макгвайр говорил: "Не упусти  ничего".  Оба  Мака  так  давно  работали
вместе, что у них выработался свой собственный язык.
     Макилрой показал на отверстие в полу. Эксперт сфотографировал находку
под всеми возможными ракурсами, затем один из баллистиков извлек пулю.
     - Крепкая пуля, - сказал он. - Ни одной вмятины.  А  должны  были  бы
появиться при пробивании стекла.
     Помощники коронера приступили к работе со своими носилками  и  мешком
для тела. После того, как останки Мэрдока оказались на пути в морг, тот же
техник воспользовался лазерным ружьем, чтобы проследить линию от отверстия
в полу до отверстия в потолке.  Мак  и  Мак  последовали  за  большинством
членов бригады на крышу отеля, ступая в облаке  пыли,  когда  дверь  лифта
открылась.
     - Черт побери! - воскликнул один из экспертов по волосам и  волокнам,
проклиная ветер, который завывал над головой. Любой след,  который  убийца
мог бы оставить, был стерт ветром.
     Лазерный луч снизу падал на край крыши, отслеживая траекторию пули до
того  места,  с  которого  стрелял   убийца.   Плотной   группой   техники
приблизились к лучу. Портативный купол был развернут  так,  чтобы  накрыть
выступ, затем спецы по волосам  и  волокнам  откачали  воздух  при  помощи
роторного насоса. Мешок размерами сто на  один  фут  не  поместился  бы  в
лаборатории.
     Следующими вступили в  дело  эксперты-дактилоскописты  и  трассологи,
которые засыпали выступ порошком. Им нужно  было  подождать,  пока  работа
насоса не приведет к тому, что порошок проявит любые  возможные  следы.  И
наконец баллисты определили место выстрела.
     - "Винчестер Магнум-30", - заявил баллист.
     Оба  Мака  повернулись.  Оба  уставились   на   расположенный   внизу
музыкальный салон. Сквозь стекло им было видно сцену,  на  которой  Мэрдок
произносил свою речь.
     - Сложная задача, -  произнес  техник,  держа  гильзу,  помещенную  в
пластиковый пакет. - Только один выстрел. Стрелок что надо.
     Сыщики по убийствам оставили бригаду, занятую на крыше,  делать  свое
дело. Пока они ждали лифт, Макгвайр сказал:
     - Посмотри-ка вокруг,  Мак.  Куда  стрелок  пошел?  Ему  некуда  было
деваться, разве что сигануть на улицу.
     - Должно быть, ускользнул в отель или спустился по пожарной лестнице.
     - Если в отель, то он затаился внутри.
     - А если по пожарной лестнице, то он давно сбежал.
     - Что ты скажешь на то, чтобы проверить аллею? - спросил Макгвайр.
     В дверях, ведущих на аллею, они наткнулись на Джоан Пассалья  -  шефа
экспертов по пороху. Это была похожая на матрону дама с  очками,  висящими
на цепочке, которая  напоминала  Макгвайру  его  тетушку  Би  в  Поукипси.
Пассалья держала детали винтовки, завернутые в прозрачный кулек.
     - Эй, Джоан. Что это вы раздобыли?
     Макилрой сморщил лицо.
     - Фу. Воняет, будто кто-то разбил тухлое яйцо.
     -  "Вальтер-WA2000",  -  сказала  Пассалья.   -   Настоящий   образец
искусства, и стрелок оставляет его на месте преступления? Я нашла  это  на
аллее, в сломанном состоянии. Снайпер после выстрела сбросил его с  крыши.
Ствол и затвор упали в бак для мусора, выставленный  позади  здания.  Там,
куда выходит служебный выход ресторана "Восхитительные морские кушанья".
     Снаружи работала другая бригада экспертов.
     - Леди и дж'мены, - сказал Макгвайр, здороваясь  с  ними.  Оба  конца
аллеи были перекрыты полицией. Пожарная лестница была справа от них.
     Как только они оказались вне пределов досягаемости  для  чужих  ушей,
Макилрой произнес:
     - Не нравится мне все это, Мак. Профессиональный убийца  приканчивает
судью-иностранца  прямо  перед  зданием  тюрьмы.  А  предшествующей  ночью
помощник губернатора говорит: "Давайте очистим улицы". Что-то подсказывает
мне, что этот приятель собирается заварить горяченькую кашу.
     - Похоже на то, - согласился Макгвайр.
     -  Внутри,  должно  быть,  находится  с  тысячу  законников,  которых
предстоит допросить.
     - Если это не кошмар копа, то тогда я уж не знаю, что им может быть.
     - Давай-ка выбросим это из  головы,  -  сказал  Макилрой,  когда  они
приблизились к пожарному выходу. -  Нужно  быть  совсем  уж  пустоголовым,
чтобы надеяться воспользоваться этим случаем для карьеры.
     Макгвайр выплюнул жвачку в ближайшую урну и  в  этот  момент  заметил
пьянчугу,  поскользнувшегося  на  лестнице.  Не  видя  ничего  кругом,  он
выкрикивал ругательства во все стороны.
     - Самое время заглянуть в закон, -  сказал  Макилрой.  -  Если  мотив
находится в Канаде, то не выходит ли это за пределы компетенции штата?
     Глаза Макгвайра скользнули по пожарному выходу, от пьянчуги до  самой
крыши.
     - Раз уж мы впутались в это, - сказал Макилрой, - давай-ка  привлечем
сюда  и  конную  полицию.  Кому-нибудь  из  них  придется  приехать  сюда.
Неизвестный их заинтересует.



                                  СУНДУК

                  Западный Ванкувер, Британская Колумбия.
                 Вторник, 14 марта 1987 г. 10:50 пополудни

     Днем раньше у де Клерка  раздался  неожиданный  звонок.  Было  восемь
часов вечера, и он сидел, задрав ноги, в оранжерее своего дома в  Западном
Ванкувере, "Лунная соната" Бетховена  сопровождалась  тихим  постукиванием
дождя по наклонному стеклу крыши, его  мысли  были  целиком  заняты  пятой
главой "Завоевания Галлии" Цезаря, когда размышления были прерваны звонком
телефона.
     - Де Клерк, - сказал он,  повернувшись  к  микрофону,  расположенному
возле его кресла.
     - Роберт, это Джек Макдугал.
     - Джек, мы давненько не виделись.
     - Да уж, четыре года, не меньше. Я тебе помешал?
     - Только в чтении книги.
     - Уделишь мне пару минут? Это очень важно.
     - Запросто.
     - Я в Дундараве. Через десять минут я смогу быть у тебя.
     - Кофе или чай?
     - Кофе, пожалуйста.
     Джек  Макдугал,  вспомнил  де  Клерк,  был  человеком  деревенским  и
западным. В доме был только один альбом, который соответствовал его вкусу,
кассета, которую брат Дженни прислал ей шесть лет назад. Сварив  кофе,  де
Клерк поставил в стереомагнитофон "Идя туда, куда уходят  одинокие"  Мерля
Хаггарда.
     Джек Макдугал, который постучал в дверь, явно недавно  несколько  раз
поскользнулся. Обычно он тщательно одевался в стиле времен короля  Георга,
но сегодня ночью его синий блейзер и серые фланелевые брюки  были  измяты,
словно пижама. Значок канадской королевской конной полиции,  приколотый  к
нагрудному карману блейзера  -  голова  буйвола  под  короной,  окруженной
кленовыми листьями - был в желтых подтеках от пролитого виски.  Бессонница
сделала его лицо опухшим, одутловатым и отвисшим.
     - Знаю, я выгляжу, как  пропойца,  -  сказал  он,  проходя  вслед  за
Робертом через холл в гостиную и из нее в оранжерею.
     Кроме "Ла-Зи-Бой" возле лампы для чтения  де  Клерка,  все  кресла  в
оранжерее были плетеными. Макдугал занял  место  возле  немецкой  овчарки,
спящей на персидском ковре. Де Клерк тем временем наполнил две чашечки  на
кофейном столике.
     - Ну, а теперь рассказывай,  -  сказал  Роберт,  пододвигая  одну  из
чашечек к Джеку.
     - Член депутатской комиссии хочет вытурить меня из Сил.
     - Почему?
     Макдугал немного поколебался.
     - Потому что я предпочитаю мужчин. -  Тень  неловкости  пробежала  по
лицу де Клерка, что Джек ошибочно связал со своим признанием. Служа фоном,
Мерль исполнял "Магазин одежды", вскоре должна была последовать "Половинка
мужчины" Вилли Нельсона. Неудачный выбор, подумал де Клерк.
     - Как он узнал об этом?
     - Петер  рассказал  ему.  Петер  Брент.  Мой  любовник  до  недавнего
времени.
     - Мотив?
     - Злоба и кокаин. Это длинная грустная история.
     Не нужно  было  объяснять  реакцию  окружного  судьи.  КККП  являлись
гражданской  полицией,  подчиняющейся  военным   порядкам,   их   традиции
нисходили  к  армии  Британской  империи,  откуда  были   набраны   первые
добровольцы. Гомосексуалистам не  разрешалось  вступать  в  Силы,  а  член
депутатской комиссии был твердым приверженцем традиций.
     - Петер - гимнаст, который не смог принять участие в Олимпиаде-84. Он
начал применять стероиды, готовясь к 88-му, попался, и  его  исключили  из
гимнастической команды, после чего он начал нюхать кокаин. Когда  я  узнал
об этом, мы поссорились, и тогда, что называется, угодили  из  огня  да  в
полымя. Он обвинил меня во всех своих проблемах, в том, что я разрушил его
мечту, потому что, боясь неприятностей, старался  держать  нашу  любовь  в
тайне. Прежде чем убраться, он заявил, что намерен заставить меня уйти  из
полиции, смешав с дерьмом. Он позвонил депутату, и теперь я вынужден  уйти
из Сил.
     Макдугал  наклонился,  чтобы  почесать  Наполеона  за  ухом.  С  моря
раздался гудок противотуманной сирены. Луч маяка Пойнт-Аткинсон  скользнул
по его лицу, на мгновение осветив усы. Чайка села  на  крышу  и  принялась
прохаживаться взад-вперед.
     - Это скверное положение дел, - сказал де  Клерк,  -  которое  должно
быть изменено.
     - Что мне делать, Роберт? Мне нужен твой совет. Если я хочу сохранить
свою пенсию, депутат настаивает, чтобы я согласился уйти  в  отставку.  Не
поднимая никакого шума, никакого скандала.  Чинно  и  благородно.  Если  я
заупрямлюсь, он клянется, что вышвырнет меня, и тридцать лет службы пойдут
коту под хвост.
     - Ты можешь подать на него в суд.
     - И облить грязью Силы? Это перечеркнуло бы все, что я делал  до  сих
пор. Кроме того, я не могу обойти тот факт, что солгал при  поступлении  в
полицию.
     - Жизнь стала бы непростой для тебя, если бы ты остался. Чиновники не
любят проявлять снисходительность к нашему прошлому. К  примеру,  женщина,
участвовавшая в Музыкальном  марше.  Порочащая  фотография  была  сделана,
когда она  спала.  Другая  нашла  пластиковые  груди,  при  помощи  ее  же
собственного  значка  с  номером  приколотые  к  столу.  А  они  обе  были
безупречны.
     - Я не боюсь предрассудков. Но я лишусь своей пенсии - вот что,  черт
побери, меня пугает. Я слишком стар  и  мало  подготовлен,  чтобы  сделать
карьеру где-нибудь еще. В глубине души я не прочь подраться, но,  полагаю,
согласие - это единственный реальный выход.
     Де Клерк был в долгу перед Макдугалом после дела Охотника За Головами
[см. роман Майкла Слэйда "Охотник За Головами"]. Он был героем в отставке:
человек, который справился с тем ужасающим  психопатом.  Только  несколько
человек знали о том, как он напился, наглотался пилюль  и  засунул  в  рот
ствол револьвера. Джек навел наряд полиции на след,  когда  он  отвалил  в
сторону. Теперь, приглядываясь к этому потерявшему сон копу,  он  вспомнил
мудрый совет Сэмюэля Джонсона: Мужчина, сэр, должен держать свою дружбу  в
постоянной готовности.
     - Отправляйся домой и поспи немного, Джек, а проблемы предоставь мне.
Позвони мне завтра около полудня, и я, быть может, к тому времени придумаю
выход.
     После того, как  Макдугал  ушел,  де  Клерк  снова  поставил  "Лунную
сонату". Он разжег в гостиной потрескивающий огонь, затем стал перед  ним,
греясь  и  глядя  на  камин.  Над  ним  в  серебряных  рамках  висели  три
фотографии. На одной была Кэйт,  его  первая  жена,  играющая  Ребекку  на
Бродвее в ибсеновском "Росмерсхольме". Снимок запечатлел центральную сцену
той ночи, когда они встретились. На втором фото была Джейн,  должно  быть,
года в четыре, сидящая в ворохе осенних листьев, с  солнечными  бликами  в
кудряшках. Фотограф подкараулил мгновение,  когда  она  слегка  улыбалась,
повернув голову назад. Последний портрет изображал Женевьеву, вторую  жену
де Клерка, на побережье Западного Самоа во время их  медового  месяца.  Ее
загорелое тело контрастировало с белым бикини, в который она  была  одета.
Дженни прижимала к уху огромную океанскую раковину. Пламя освещало  фигуру
Роберта, отражавшуюся от стекла в рамках.
     Он критически  оглядывал  свое  отражение.  Волнистые  волосы  быстро
поседели, тонкий нос стал несколько более  костистым,  чем  раньше,  худые
щеки отвисли там, где челюсти переходили в шею:  время  определенно  брало
свою дань. И все же, несмотря ни на что, он  был  доволен  собой  -  такое
трудно было себе представить пять лет назад.


                 Вторник, 28 декабря 1982 г. 2:00 пополудни

     Дождь лил со свинцово-серого неба сильными струями, которые бились  в
землю и собирались в сплошные лужи. Струи отскакивали от  черных  зонтиков
молчаливых участников траурной церемонии, затем обвивались вокруг  ботинок
де Клерка, прежде чем стечь в глубокую яму, вырытую в сырой земле.  Конный
полицейский неподвижно стоял рядом с вырытой могилой, всей душой  стремясь
туда, где он  ляжет  однажды,  и  наблюдая  за  тем,  как  гроб  его  жены
опускается в яму.
     - Благослови эту могилу, - произнес священник, в то  время  как  тучи
проносились со стороны моря, а небо заливало гроб сплошными потоками воды,
- ...и пошли Своих ангелов сл