поднял
круглую голову, прижал уши, фыркнул и удрал в крапиву. Трехлетний
Драгомир, сын рыбака Тригли, старательно возившийся в грязи у порога
хибары, вытаращил слезящиеся глаза на проезжающего всадника и
завизжал.
Ведьмин ехал медленно, не обгоняя мешавший воз с сеном. За ним,
вытягивая шею, то и дело сильно натягивая веревку, привязанную к луке
седла, трусил навьюченный осел. Кроме обычных вьюков, длинноухий
тащил на хребте громоздкую тушу, замотанную в мешковину. Серо-
белый бок осла покрывали черные полосы засохшей крови.
Воз наконец свернул в боковую улочку, ведущую к складам с зерном и
пристани. Легкий ветерок нес оттуда запахи смолы и бычьей мочи.
Геральт пришпорил коня. Он не обращал внимания на сдавленный крик
торговки овощами, уставившейся на лапу с длинными когтями,
высунувшуюся из-под мешковины и дергавшуюся в такт шагам ослика.
Не обернулся и на растущую толпу, тянувшуюся за ним с тихим
гомоном.
Перед домом старосты, как всегда, было много повозок. Геральт
спрыгнул с седла, поправил висящий на спине меч и перебросил узду
через коновязь. Толпа, спешившая следом, образовала возле ослика
полукруг.
Крики старосты было слышно уже перед дверью.
	-Нельзя, говорю! Нельзя, сучий потрох! Ты что, придурок, по-
людски не понимаешь?
Геральт вошел. Перед невысоким, пузатым, покрасневшим от гнева
старостой стоял селянин, держа за шею дергавшегося гуся.
	-Чего... О, боги! Это ты, Геральт? Или у меня что-то с глазами? - и
вновь обращаясь к селянину. - А ну забирай это, хамлюга! Ты что, оглох?
	-Дык говорили, - бормотал деревенщина, косясь на гуся, - што
надыть сунуть-то благородному чего-нибудь, а иначе...
	-Кто говорил? - взвизгнул староста. - Кто? Так я что, взятки беру?
Не позволю, говорю! Вон, говорю! Привет, Геральт!
	-Привет, Кальдемайн.
Староста, сжимая ладонь Геральта, второй рукой хлопнул его по плечу.
	-Это уже пару лет тебя не было, Геральт. А? И ты никак места
нигде не нагреешь. Откуда это ты идешь? А-а, п-пада-даль, какая
разница. Эй, кто- нибудь там, принесите пива! Садись, Геральт, садись.
У нас тут балаган, понимаешь, завтра ярмарка. Что там у тебя,
рассказывай!
	-Потом. Сначала выйдем.
Толпа снаружи выросла раза в два, но свободное пространство вокруг
ослика не уменьшилось. Геральт отбросил мешковину. Толпа охнула и
отшатнулась. Кальдемайн широко открыл рот.
	-О боги, Геральт! Что это такое?
	-Кикимора. Не назначено у тебя за нее какой награды, господин
староста?
Кальдемайн переминался с ноги на ногу, глядя на паучье, обтянутое
дряблой черной кожей тело, на остекленевший глаз с вертикальным
зрачком, на иглы клыков в окровавленной пасти.
	-Где... Откуда это...
	-На плотине, милях в четырех отсюда. На болоте. Кальдемайн, там
должны были пропадать люди. Дети.
	-Ага, точно. Но никто... Кто бы мог подумать... Эй, люди, а ну по
домам, за работу! Тут вам не цирк! Закрой это, Геральт. А то мухи
слетятся.
В избе староста без слов схватил кувшин пива и выпил до дна, не
отрывая от уст. Затем устало вздохнул и шмыгнул носом.
	-Награды нет, - понуро сказал он. - Никто и не предполагал, что
такая штука может сидеть в соленых болотах. Несколько человек в той
округе пропало, это верно, но... Там мало кто лазил. А ты откуда там
взялся? Почему не ехал по главному тракту?
	-На главных трактах, Кальдемайн, мне трудно заработать.
	-Я и забыл, - староста сдержал отрыжку, надув щеки. - А ведь какая
была спокойная округа. Даже домовые редко когда ссали бабам в
молоко. А тут на тебе, под самым боком и такая зараза. Выходит, я
должен тебя поблагодарить. Потому что заплатить я тебе не заплачу.
Нечем мне платить за это.
	-Не везет. А мне нужно было бы деньжат, чтобы перезимовать, -
ведьмин отхлебнул из жбана и отер губы от пены. - Вообще-то я собрался
в Испадень, только не знаю, успею ли до снегу. Как бы не застрять в
каком-нибудь городишке вдоль Лютоньского тракта.
	-А в Блавикен долго будешь?
	-Нет. У меня нет времени забавляться. Зима идет.
	-Где остановишься? Может, у меня? Свободная каморка наверху
есть, зачем давать себя на растерзание вору-корчмарю? Поговорим,
расскажешь, что в мире слыхать.
	-С удовольствием. А что твоя Либуша? В последний раз было
видно, что я ей не очень-то по сердцу пришелся.
	-В моем доме у баб голоса нет. Только, между нами, не делай при
ней того, что выкинул в прошлый раз за ужином.
	-Ты о том, как я бросил вилкой в крысу?
	-Нет. О том, что попал, хотя было темно.
	-Мне казалось, что это будет забавно.
	-Это было забавно. Только при Либуше этого не делай. Слушай, а
эта... кики...
	-Кикимора.
	-Она тебе нужна для чего, что ли?
	-Интересно, для чего? Если награды за нее нет, можешь приказать
выбросить ее в нужник.
	-А это идея. Эй, там, Карелка, Борг, Носикамик! Есть там кто?
Вошел стражник с алебардой, с грохотом зацепив острием о притолоку.
	-Носикамик, - сказал Кальдемайн. - Возьми кого-нибудь в помощь,
забери из-под избы осла вместе с этой гадостью в мешковине, отведи за
хлева и утопи ее в выгребной яме. Понял?
	-Как прикажете. Только... господин староста...
	-Чего?
	-Может, прежде, чем утопить эту заразу...
	-Ну?
	-Показать бы мастеру Ириону. А ну к чему пригодится?
Кальдемайн хлопнул себя ладонью по лбу.
	-А ты не дурак, Носикамик. Слушай, Геральт, может, наш местный
волшебник чего выложит за эту падаль. Рыбаки разные чудачества
сносят для него, разные там чудные рыбы, осьминогов, клабартов или
кергуленов, многие на этом хорошо заработали. Пошли, пройдемся к
башне.
	-Так у вас собственный волшебник завелся? Временный или
насовсем?
	-Насовсем. Мастер Ирион. В Блавикен живет уже год. Боольшой
маг, только глянешь, уже видно.
	-Сомневаюсь, чтобы могучий маг заплатил за кикимору, -
поморщился Геральт. - Насколько мне известно, она не нужна для
эликсиров. Наверное, ваш Ирион только выругает меня. Мы, ведьмины,
не очень-то ладим с волшебниками.
	-Никогда я не слыхал, чтобы наш Ирион кого-нибудь оскорбил
или отругал. Заплатит или нет, сказать не могу, но попробовать не
помешает. На болотах может быть больше таких кикимор, и что тогда?
Пусть волшебник глянет на нее, и в случае чего заколдует болота или что
он там сделает.
Ведьмин недолго подумал.
	-Твоя взяла, Кальдемайн. Что ж, рискнем встретиться с Ирионом.
Идем?
	-Идем. Носикамик, отгони детвору и бери лопоухого за уздечку.
Где моя шапка?

Башня, выстроенная из гладких гранитных блоков, увенчанная
зубастыми сторожами, выглядела весьма впечатляюще, возвышаясь над
битой черепицей домов и съежившимися соломенными крышами хибар.
	-Вижу, обновил, - сказал Геральт. - Колдовством, или вас сгонял на
работу?
	-Все больше колдовством.
	-И какой из себя этот ваш мастер Ирион?
	-Порядочный. Людям помогает. Только молчун. Из башни почти
не выходит.
На дверях, украшенных инкрустацией из светлого дерева, висел
огромный дверной молоток в виде плоской рыбьей головы с
выкатившимися круглыми глазами, державшей в зубастой пасти
бронзовое кольцо. Кальдемайн, видимо, уже знакомый с ее действием,
подошел, откашлялся и громко заговорил:
	-Шлет поздравления староста Кальдемайн с делом к мастеру
Ириону. С ним же поздравления шлет ведьмин Геральт из Ривии, тоже
по делу.
Довольно долго ничего не происходило, наконец рыбья морда задвигала
зубастой челюстью и дохнула облачком пара.
	-Мастер Ирион не принимает. Уходите, добрые люди.
Кальдемайн потоптался на месте, глянул на Геральта. Ведьмин пожал
плечами. Носикамик серьезно и собранно ковырял в носу.
	-Мастер Ирион не принимает. Уходите, добрые...
	-Я не добрый человек, - громким голосом прервал ее Геральт. - Я
ведьмин. Там на осле лежит кикимора, которую я убил неподалеку от
местечка. Каждый волшебник, постоянно живущий в округе, обязан
заботиться о безопасности в этом округе. Мастер Ирион может не
удостоить меня разговором, может и не принимать, если такова его воля.
Но кикимору пусть осмотрит и сделает выводы. Носикамик, отвяжи
кикимору и брось ее под самые двери.
	-Геральт, - тихо сказал староста. - Ты-то уедешь, а мне...
	-Пошли, Кальдемайн. Носикамик, вынь палец из носа и делай, что
я сказал.
	-Минуточку, - сказал молоток совершенно другим голосом. -
Геральт, это действительно ты?
Ведьмин тихо выругался.
	-Я уже теряю терпение. Да, это действительно я. И что с того?
	-Подойди поближе к двери, - сказал молоток, пыхнув облачком
пара. - Сам. Я тебя впущу.
	-А что с кикиморой?
	-Да черт с ней. Геральт, я хочу с тобой поговорить. Только с
тобой. Простите, староста.
	-Да что уж там, Мастер Ирион, - махнул рукой Кальдемайн. -
Пока, Геральт. Позже увидимся. Носикамик! Чудище в нужник!
	-Приказ понял.
Ведьмин подошел к инкрустированным дверям, которые приоткрылись
ровно настолько, чтобы он смог протиснуться, после чего сразу же
захлопнулись, оставив его в полнейшей темноте.
	-Эй! - крикнул он, не скрывая злости.
	-Сейчас, - ответил удивительно знакомый голос.
Впечатление было настолько сильным, что ведьмин покачнулся и
вытянул руку в поисках опоры, так и не найдя ее.
Сад был усажен белыми и розовыми цветами и пах дождем. Небо
перерезала многоцветная арка радуги, соединяющей кроны деревьев с
далекой голубой цепью гор. Посреди сада стоял маленький домик,
утопавший в мальвах. Геральт глянул под ноги и увидел, что стоит по
колено в ромашках.
	-Ну, иди же, Геральт, - раздался голос. - Я перед домом.
Ведьмин вступил в сад, прошел среди деревьев. Слева он заметил какое-
то движение и оглянулся. Светловолосая женщина, абсолютно нагая,
шла вдоль ряда кустов, с полной яблок корзиной. Изо всех сил ведьмин
пообещал себе больше ничему не удивляться.
	-Наконец-то. Приветствую тебя, ведьмин.
	-Стрегобор! - удивленно воскликнул Геральт.
Ведьмин встречал в своей жизни воров, похожих на членов городского
совета, членов городского совета, выглядевших, как последние нищие,
гулящих девок, похожих на королев, королев, похожих на стельных
коров, и королей, похожих на воров. А Стрегобор всегда выглядел так,
как по всем канонам и правилам должен выглядеть волшебник. Он был
высоким, худым, сгорбленным, с огромными седыми торчащими
бровями и длинным носом с горбинкой. Вдобавок он носил черное,
тянущееся по земле одеяние с неправдоподобно широкими рукавами, а в
его руках был длиннющий посох с хрустальным шаром наверху. Никто
из известных Геральту волшебников не был похож на Стрегобора. И, что
самое странное, Стрегобор действительно был волшебником.
Они уселись в сплетенные из лозы кресла, за столом с со столешницей из
белого мрамора, на окруженном мальвами крыльце. Обнаженная
блондинка с корзиной яблок подошла к ним, улыбнулась, и покачивая
бедрами, вернулась в сад.
	-Это тоже иллюзия? - спросил Геральт, глядя на бедра.
	-Тоже. Как и все здесь. Но это, дорогой мой, иллюзия высшего
сорта. Цветы пахнут, яблоки можно есть, пчела может тебя ужалить, а ее,
- волшебник кивнул на блондинку, - ты можешь...
	-Попозже.
	-Правильно. Что ты здесь делаешь, Геральт? Все еще убиваешь за
деньги представителей исчезающих видов? Сколько ты получил за
кикимору? Видимо, ничего, иначе не приволок бы ее сюда. И подумать
только, что есть люди, которые не верят в судьбу. Наверное, ты знал обо
мне. Знал?
	-Не знал. И вообще, это последнее место, где я ожидал бы тебя
встретить. Если мне не изменяет память, раньше ты жил в Ковире, в
такой же башне.
	-С тех пор, Геральт, многое изменилось.
	-Взять хотя бы твое имя. Кажется, сейчас ты зовешься мастером
Ирионом?
	-Так звали строителя этой башни. Он умер уже лет двести назад.
Здесь я оседлый волшебник. Большинство здешних жителей кормятся
морем, а ты ведь знаешь, кроме иллюзий, моя специальность - погода.
Иногда успокою шторм, иногда вызову шторм, иногда западным ветром
подгоню поближе к берегу косяк рыбы. Жить можно. То есть, - добавил
он хмуро, - можно было жить.
	-Почему "можно было жить"? Почему ты сменил имя?
	-У предназначения много лиц. Мое прекрасно сверху, но
отвратительно изнутри. И теперь оно вытянуло за мной свои кровавые
когти...
	-Ты совершенно не изменился, Стрегобор, - усмехнулся Геральт. -
Бредишь с мудрой и значительной миной. Ты не можешь сказать прямо?
	-Могу, - вздохнул чернокнижник, - если тебе станет легче, то могу.
Я докатился сюда, скрываясь и убегая от ужаснейшего существа, которое
хочет меня убить. Бегство не помогло, оно меня нашло. Скорее всего,
оно попробует убить меня завтра, максимум послезавтра.
	-Ага, - бесстрастно отозвался ведьмин. - Теперь понял.
	-И кажется, грозящая мне смерть тебя никак не трогает?
	-Стрегобор, - сказал Геральт. - Мир такой, какой он есть. В дороге
видишь многое. Двое мужиков насмерть бьются за межу, которую завтра
же затопчут дружины двух комесов, которые желают прибить друг друга.
Вдоль дорог на деревьях качаются висельники, в лесах купцам режут
глотки разбойники. В городах на каждом шагу натыкаешься на трупы в
канавах. Во дворцах тычут друг в друга кинжалами, а на пирах
ежеминутно кто-то валится под стол, посинев от яда. Я уже привык. Так
с какой стати меня должна тронуть смерть, причем грозящая тебе?
	-Причем грозящая мне, - горько повторил Стрегобор. - А я ведь
считал тебя другом, рассчитывал на твою помощь.
	-Наша последняя встреча имела место при дворе короля Иди в
Ковире. Я пришел за деньгами, платой за убийство державшей в страхе
всю округу амфисбены. Тогда ты и твой собрат по профессии Завист
наперебой называли меня шарлатаном, бессмысленной машиной для
убийства, и, насколько я помню, трупоедом. В результате Иди мало что
не заплатил мне ни гроша, так еще дал только двенадцать часов, чтобы
убраться из Ковира, и я еле успел, потому что моя клепсидра была
испорчена. А вот теперь, говоришь, ты рассчитываешь на мою помощь.
Говоришь, за отбою гонится чудовище. Чего ты боишься, Стрегобор?
Если он тебя отыщет, скажи ему, что ты любишь чудовищ, защищаешь
их и заботишься, чтобы никакой ведьмин-трупоед не мешал их
спокойствию. И если чудище обнюхает тебя и сожрет, то оно окажется
ужасно неблагодарным.
Волшебник, отвернувшись, молчал. Геральт рассмеялся.
	-Не дуйся, как жаба, фокусник. Говори, что тебе грозит.
Посмотрим, что можно сделать.
	-Ты слыхал о проклятии Черного Солнца, Геральт?
	-А как же, слыхал. Только под названием "Мания Безумного
Эльтибальда". Ведь так, кажется, звали мага, начавшего заварушку, в
результате которой было убито или заточено в башнях несколько
десятков девиц из благородных, даже королевских семейств. В них-де
вселились демоны, они были прокляты, заражены Черным Солнцем,
потому что именно так вы называете на своем помпезном жаргоне самое
обыкновенное затмение.
	-Эльтибальд, который вовсе не был безумным, расшифровал
надписи на менгирах дауков, на надгробных плитах в некрополях
возгоров, он исследовал легенды и предания боболаков. Все говорили о
затмении, не оставляя никаких сомнений. Черное Солнце должно было
предшествовать скорому возвращению Лилит, все еще почитаемой на
Востоке под именем Нийя, и скорое исчезновение с лица земли всего
рода человеческого. Дорогу Лилит должны были проложить "шестьдесят
дев в золотых коронах, что кровью наполнят долины рек".
	-Чушь, - ответил ведьмин. - А кроме того, не в рифму. Все
приличные предсказания делаются в рифму. Всем ведь известно,
Стрегобор, что тогда было нужно Эльтибальду и Совету Волшебников.
Вы использовали бред безумца, чтобы укрепить свою власть. Чтобы
разбить союз, испортить соглашения, разжечь династические споры,
словом, посильнее дернуть за шнурки коронованных марионеток. А ты
тут мне бубнишь о предсказаниях, которых постыдился бы нищий на
ярмарке.
	-Можно не соглашаться с теорией Эльтибальда, с его
истолкованием предсказаний. Но нельзя отвергнуть факта ужаснейших
мутаций среди девиц, родившихся вскоре после затмения.
	-Это почему же нельзя отвергнуть? Я слышал совершенно иное.
	-Я присутствовал при вскрытии одной из них, - сказал волшебник.
- Геральт, то, что мы нашли внутри черепа и позвоночника, ясно
определить нельзя. Какая-то красная губка. Внутренние органы
перемешаны, некоторых вообще не хватает. Все было покрыто
подвижными ресничками, сине-розовыми остатками. У сердца было
шесть камер. Две практически атрофированы, но все-таки. Что ты на это
скажешь?
	-Я видал людей, у которых вместо рук были орлиные когти, людей
с волчьими клыками, людей с лишними суставами, дополнительными
органами и чувствами. Все это, Стрегобор, было результатом ваших
занятий магией.
	-Говоришь, видал разные мутации, - поднял голову чародей. - А
скольких из них ты прибил за деньги, согласно своему призванию
ведьмина? А? Можно иметь волчьи клыки и ограничиться тем, что
скалить их на девок в кабаке, а можно иметь еще и волчью натуру и
нападать детей. И ведь именно так было у тех девиц, родившихся после
затмения - врожденная патологическая склонность к жестокости,
агрессии, внезапным взрывам гнева, развязный темперамент.
	-Такое можно найти у каждой бабы, - издевательски усмехнулся
ведьмин. - Что ты плетешь, Стрегобор? Ты спрашиваешь, сколько я убил
мутантов... а почему тебя не интересует, сколько я расколдовал, со
скольких снял заклятие? Я, презираемый вами ведьмин. А что делали вы,
могучие чародеи?
	-Была применена высшая магия. Наша, а равно и жреческая,
притом во многих храмах. Все попытки заканчивались смертью девочек.
	-Но ведь это говорит плохо о вас, а не о девочках. Ладно, первые
трупы есть. Как я понимаю, вскрытию подвергались не только они?
	-Не только. Не надо глядеть на меня так, ты прекрасно знаешь, что
были и другие трупы. Вначале было решено устранить всех. Убрали
несколько... надцать. Всех подвергали вскрытию. Одну вскрыли живьем.
	-И вы, сучьи дети, еще осмеливаетесь критиковать ведьминов? Эх,
Стрегобор, придет день, когда люди поумнеют и еще нальют вам сала за
шкуру.
	-Не думаю, чтобы этот день пришел так быстро, - терпко сказал
Стрегобор. - Не забывай, что мы действовали в защиту людей. Мутантки
утопили бы в крови целые страны.
	-Так утверждаете вы, маги, задрав нос кверху, по-над своим
нимбом безгрешности. И кстати о безгрешности - ты же не станешь
утверждать, что в вашей охоте на якобы мутанток вы ни разу не
ошиблись?
	-Ладно, - после долгого молчания сказал Стрегобор. - Буду
откровенен, хотя в собственных интересах мне и не следовало бы этого
делать. Мы ошибались, причем больше, чем однажды. Определить
мутанток было очень сложно. Поэтому мы и перестали их... убирать, а
стали изолировать.
	-Ах, ваши знаменитые башни, - фыркнул ведьмин.
	-Наши башни. Но это стало еще одной ошибкой. Мы их
недооценили, и многие сбежали. Среди королевичей, особенно молодых,
которым было нечего делать, и еще меньше - терять, появилась какая-то
идиотская мода на освобождение заключенных красоток. Большинство
из них, к счастью, свернуло шеи.
	-Насколько мне известно, заключенные в башне быстро умирали.
Говорили, что и здесь не обошлось без вашей помощи.
	-Ложь. Но они действительно быстро впадали в апатию,
отказывались от еды... Самое интересное, перед смертью у них
проявлялся дар ясновидения. Еще одно доказательство мутации.
	-Что ни доказательство, то менее серьезное. Больше нету?
	-Есть. Сильвена, госпожа в Нароке, к которой нам так и не удалось
даже приблизиться, потому что она довольно быстро взошла на трон.
Теперь в этой стране происходят страшные вещи. Фиалка, дочь
Эвермира, сбежала из башни по веревке, сплетенной из собственных кос,
и теперь держит в страхе весь Северный Вельхад. Бернику из Тальгара
освободил идиот-королевич. Теперь он, ослепленный, сидит в
подземелье, а виселица стала в Тальгаре самой обычной частью пейзажа.
Есть и другие примеры.
	-Есть, конечно, - сказал ведьмин. - В Ямурлаке, например, правит
старикашка Абрад. Он лысый, с глистами, у него нет ни одного зуба,
родился он еще лет за сто до этого вашего затмения, но тем не менее не
может уснуть, пока в его присутствии кого-нибудь не казнят. В
припадках гнева он уже вырезал всех своих родственников, и, наверное,
полстраны. Есть и следы развратного темперамента, в молодости его
вроде бы даже называли Абр