ице старого
командира сохранялось выражение гнева и удивления, хотя кровь, которая текла
изо рта и носа, превратила такое знакомое лицо в демонскую  маску.  Открытые
глаза неподвижно смотрели в темнеющее небо.
   Как бы поступил ее отец? Здесь, так далеко от отца,  она  должна  сыграть
роль военачальника, командира ао Ли,  ради  которого  он  умер.  Глубоко,  с
дрожью вздохнув,  девушка  подняла  вуаль  и  вышла  из  безопасности  своей
повозки.
   Склонилась к старому воину и закрыла ему глаза.
   - Я отомстила за тебя, старый друг, - прошептала она.
   По ее телу пробежала неудержимая дрожь. На мгновение показалось,  что  ее
вырвет. Это было бы ужасное происшествие, предвещающее дурное. Но Ива быстро
и  резко  ущипнула  ее.  Девушка  распрямилась  и  поискала  причину  такого
неожиданного поступка служанки.
   И тут же закрыла  глаза,  впервые  в  жизни  пожалев,  что  не  может  по
собственному желанию упасть в обморок.  Потому  что  только  такая  слабость
помогла бы ей избежать встречи с  чиновником.  В  своих  роскошных  одеждах,
пропотевших и окровавленных, он величественно приближался к ней.
   Она стояла, вспотевшая, дрожащая, окруженная солдатами своего отца.  Лицо
открыто, как у крестьянки; она, не колеблясь,  смотрела  на  сцены  битвы  и
смерти, закрыла глаза погибшему. Хоть  лук  надежно  спрятан  в  повозке,  с
отчаянием подумала она. Серебряная Снежинка быстро опустила на лицо вуаль.
   Но если бы не взяла себя в руки, наверно, застонала  бы,  услышав  первые
слова чиновника.
   - Госпожа, - он поклонился, и она ответила еще более глубоким поклоном, -
госпожа доблестный воин.
   Она умудрилась, несмотря на вспыхнувшие щеки, выглядеть смущенной.
   - ао Ли, - она печально посмотрела на мертвого солдата, -  был  одним  из
самых лучших и верных спутников моего отца.
   - Он был достойно отмщен. - Чиновник подозвал двоих  своих  стражников  и
приказал позаботиться о  теле  ао  Ли.  Серебряная  Снежинка  опустилась  на
колени.
   - Ничтожная молит благородного господина, чтобы достойный ао Ли  вернулся
в земли ее отца, где мог бы лежать  в  знакомой  земле,  -  прошептала  она,
опустив голову. Теперь, когда ужасы битвы остались позади, когда она уже  не
так боялась своего в ней участия, Серебряная Снежинка заплакала.
   - Встань, встань, - сказал чиновник,  взмахнув  ухоженной  рукой,  теперь
испачканной и покрытой волдырями от меча и лука.  -  Пусть  исполнится  твое
желание, госпожа. Но это значит, что  ты  прибудешь  в  Шань-ань  с  меньшей
стражей.
   Серебряная Снежинка встала, на этот раз не дожидаясь помощи Ивы.
   - Какая разница? - спросила она, отбросив формальную речь  и  осмеливаясь
взглянуть в удивленные черные глаза чиновника. - ао  Ли  будет  покоиться  в
своей могиле, достойно оплаканный сыновьями и друзьями. В сравнении  с  этим
совершенно неважно, сколько будет у меня стражников, три или тридцать.., мой
благородный господин, - добавила она виновато, услышав сердитое шипение Ивы.
   - Ты хорошо понимаешь  солдатскую  верность,  -  ответил  чиновник.  -  Я
слышал, как ты отдала приказ - нет, не маши рукой и не делай вид,  будто  не
отдавала его, - ты приказала позволить нескольким  разбойникам  уйти.  Я  бы
хотел знать причину этого?
   Серебряная  Снежинка  опустила  глаза  к  своим   испачканным   войлочным
сапожкам, увидела, как  нетерпеливо  притопывает  чиновник,  и  поняла,  что
должна ответить.
   - Страна смерти, - ответила  она,  пытаясь  говорить  умирающим  шепотом:
нянька учла ее говорить так с мужчинами. - Их предводитель погиб.  Без  него
они превратились в дичь со свернутой головой. Птица может еще раз  прыгнуть,
но смерть ее несомненна. Но если нажимать на них, они  стали  бы  сражаться,
как обреченные на смерть. Так говорил мой отец, - торопливо добавила она.
   - А ты слушала отца,  даже  когда  он  цитировал  Сунь-цзы,  -  отозвался
чиновник.
   - Долг и честь недостойной - слушать, когда ее отец соизволит заговорить.
   - Он научил тебя владеть луком? - спросил чиновник.
   Серебряная Снежинка снова опустила  взор,  поняв,  какой  мощной  защитой
бывает обычная девичья стыдливость.
   - Я вижу у тебя также кинжал... Снова девушка посмотрела ему в глаза,  на
этот раз без смущения.
   - Я дочь вельможи, пусть и обесчещенного.  И  если  позволят  предки,  я,
может быть, стану наложницей Сына Неба. Разве я могла допустить, чтобы  меня
опозорили эти?..
   - Госпожа, госпожа, - прервал ее  чиновник,  -  может  быть,  я  совершаю
измену, говоря это, но тебе не место во дворце. Там много женщин,  не  менее
красивых, но гораздо более искушенных в искусстве обмана и  лицемерия.  Если
бы зависело от меня.., госпожа, - он начал, запинаясь, излагать свой план. -
У меня есть старший сын, достойный молодой человек. Позволь мне  быть  твоей
свахой...
   Серебряная Снежинка снова вспыхнула, на этот  раз  от  искреннего  гнева.
Этот человек забыл не только о страхе, но и о чести  в  попытке  найти  сыну
жену. Неужели он считает, что может так с ней обращаться только потому,  что
она дочь обесчещенного отца?
   - Я предназначена для дворца..,  и  порукой  тому  честь  моего  отца.  И
поэтому отправлюсь  во  дворец!  Твои  слова  не  приносят  нам  чести,  мой
господин.
   Она повернулась и начала подниматься в свою повозку.
   - Госпожа, ты устыдила меня, - произнес ей вслед чиновник.  -  Ты  права.
Но, госпожа,  помни  совет,  автор  которого,  несомненно,  Конфуций.  Когда
оказываешься в чуждом обществе, нужно приспособиться к его обычаям.
   Она повернулась, по-прежнему в гневе, и добавила другую цитату:
   - Подлинная природа человека - в независимости.
   - Но немногие могут оставаться независимыми достаточно долго, - подхватил
ее утверждение чиновник. Его шляпа, одно черное крыло которой было  срублено
в бою, качнулась на голове чиновника  в  рвении  и,  как  неожиданно  поняла
девушка, от восхищения! Так смотрел на нее однажды отец, когда она оказалась
достойным противником в шахматах.
   - Когда человек полностью развивает свой характер, он  обнаруживает,  что
от  него  неотделимы  принципы  верности  и  взаимопомощи,  -   процитировал
чиновник.  -  Мы  знаем,  что  это  правда,  и  почитаем  мудреца,   впервые
написавшего эти слова. Но говорю тебе, госпожа, будь осторожна! Ты встретишь
людей, которые не всегда остаются благородными и верными тем  нормам  жизни,
которые сами проповедуют. И такая встреча может послужить проверкой: сможешь
ли ты вести себя так же доблестно, как сегодня в битве.  Для  меня  было  бы
большой честью,  если  бы  ты  стала  моей  невесткой,  достойным  и  ценным
прибавлением к семье. Это гораздо лучше, чем  стать  бесполезным  украшением
двора.
   Серебряная Снежинка снова покачала головой.
   - Твои слова позорят нас обоих: тебя - за то, что говоришь; меня - за то,
что слушаю. Чиновник кивнул.
   - Я хотел бы также сказать, что надеюсь на расположение к тебе при дворе;
но не думаю, что ты будешь там процветать, если не покоришься.
   Серебряная Снежинка кивнула, спрятала руки в рукава и подождала  на  этот
раз разрешения удалиться. Чиновник,  с  сжатыми  губами,  словно  попробовал
какой-то невкусной пищи, махнул рукой,  позволяя  ей  удалиться  в  повозку.
Несколько минут спустя она услышала, как он гневно распекает солдат.

Глава 5

   Перед кортежем карет, повозок, лошадей и солдат, многие из которых еще не
оправились полностью от столкновения с красными бровями,  маячила  восточная
стена Шаньаня. Она прямой четкой линией тянулась с севера на  юг,  обозначая
территорию Ян и положение солнца в зените. Теперь караван двигался не  один,
а с тысячами других, забивших улицы столицы. Серебряная Снежинка выглядывала
в щель занавеса. Впервые с начала путешествия она  была  благодарна  плотным
занавесям своей повозки. Хотя они оставляли ее в полутьме  и  не  пропускали
свежий воздух, по крайней мере дочь ее отца не подвергалась  взглядам  тысяч
глаз, когда смотрела - вернее, пыталась смотреть - на окружающие чудеса.
   Как Великая Стена возле ее дома - Серебряная Снежинка  смирилась  с  тем,
что никогда больше не увидит ее,  -  стены  Шаньаня  сложены  из  кирпича  и
утрамбованной земли. Но  на  этом  сходство  кончалось.  Стена  на  северной
границе древняя, в  некоторых  местах  перекрыта  насыпями;  она  напоминает
спящего дракона, засыпанного снегом. А стены Шаньаня в  сравнении  с  нею  -
настоящие императорские драконы, ярко раскрашенные,  укрепленные  множеством
солдат,  которые  внимательно  наблюдают  за  тремя  воротами,  разрезающими
толстые наклонные стены.
   Не успев остановиться. Серебряная Снежинка потянулась к разрезу,  который
сама сделала в занавеси. Она много слышала о воротах Шаньаня. У каждых ворот
три отдельных прохода; в каждый  могут  одновременно  въехать  три  повозки.
Девушке казалось, что даже в  своей  повозке  она  ощущает  дрожь  земли  от
бесчисленных колес и копыт лошадей. В Шаньяне не тысячи  дворов,  а  десятки
тысяч. Серебряная Снежинка  не  представляла  себе,  что  такое  невероятное
количество народа может тесниться за мощными городскими укреплениями. В этот
час на стенах кричали и стучали рабочие; их голоса доносились с  расстояния.
Грубый акцент людей, собранных со всех концов Срединного царства, смешивался
с хорошо знакомой ей речью.
   Когда пальцы  девушки  коснулись  занавеса,  женщина,  сидевшая  за  ней,
укоризненно кашлянула.
   - Прости меня, старшая сестра, - сказала Серебряная Снежинка  и  склонила
голову,  изображая  смущение  и  стыд:  госпожа  Сирень,   которая   наконец
присоединилась к каравану за два дня пути до  столицы,  оказалась  женщиной,
которую невозможно было уважать и которой нельзя доверять. Девушка торопливо
спрятала руку в рукав, чтобы Сирень не схватила ее мозолистую  ладонь  и  не
начала снова читать лекцию о том, насколько Серебряная  Снежинка  недостойна
двора.
   По крайней мере она сумела произнести  эти  слова  негромко  и  искренне,
достаточно покорно и скромно. Сирень кивнула быстро и еле заметно.  Капюшон,
отороченный мехом, так искусно облегал ее лицо, что оно, хоть  и  немолодое,
демонстрировало пышность и красоту, которой, как хорошо понимала  Серебряная
Снежинка, ей самой не  хватает.  Брови  у  женщины  были  выщипаны  и  стали
тонкими, как крылья мотылька;  рот,  которым  она  скупо  улыбается,  словно
откусила гнилой фрукт - полный и яркий, как зимняя слива.  Впрочем,  улыбка,
как у слишком долго пролежавшей сливы, приторно сладкая.
   Сирень снова закашлялась, как будто доказывая, что все еще не  оправилась
от болезни, которая заставила  ее  покинуть  караван  в  первом  же  удобном
поместье, стерла с лица краску  юности  и  вынуждала  стучать  зубами  самым
неподобающим образом. Но даже если бы у нее хватило сил, чтобы взять в  руки
дочь этого обесчещенного  провинциала,  госпожа  Сирень  и  не  подумала  бы
бранить девушку, которую Мао Йеншу, трижды достойный главный евнух,  поручил
ей доставить из варварской хижины в Шаньань. Она только расстраивалась,  что
не могла учить и воспитывать девушку на всем пути в Шаньань;  предки  видят,
эта девушка нуждается в воспитании; она станет посмешищем среди утонченных и
изящных красавиц, которые по праву живут за девятью вратами.
   Серебряная Снежинка снова опустила взгляд и сдержала вздох. Она  приехала
издалека, чтобы взглянуть на великолепные стены Шаньаня; но теперь, кажется,
придется жить во дворце и не иметь возможности рассмотреть все подробно, как
ей хочется. Больше она не пыталась обменяться взглядами с Ивой. Это  слишком
опасно для служанки. Когда Серебряная  Снежинка  впервые  была  представлена
Сирени  -  с  большим  количеством  поклонов   и   размахиванием   рукавами;
происходило это  в  великолепном  поместье  крупного  чиновника,  -  госпожа
увидела Иву в тени и испугалась. К ужасу самой  Серебряной  Снежинки,  страх
женщины оказался искренним.
   По крайней мере хоть раз, с новой для себя  иронией  подумала  Серебряная
Снежинка, реакция женщины  оказалась  непритворной.  Та  отшатнулась,  потом
прикрыла рот рукой и закашлялась, напоминая, какая  она  больная.  Насколько
могла судить  девушка,  этот  кашель  был  единственным  признаком  болезни.
Впервые услышав его. Серебряная Снежинка  допустила  ошибку:  поклонилась  и
начала рассказывать, что ее служанка хорошо разбирается в лечебных травах  и
настойках. Она сказала, что Ива приготовит средство от кашля.
   Госпожа Сирень встретила это предложение  с  большим  неудовольствием,  и
Серебряная Снежинка поняла, что ее сваха принадлежит  к  числу  тех  женщин,
которые используют болезнь как предлог не делать того, чего они не хотят,  -
в данном случае сопровождать Серебряную Снежинку в поездке на юг, в Шаньань.
В повозке, запряженной быками! Серебряная Снежинка не обращала  внимания  на
неудобства такого передвижения, жалела только, что не может ехать верхом. Но
эту непритязательность  госпожа  Сирень  сочла  еще  одним  ее  недостатком:
девушка должна была лежать в  обмороке,  пока  ее  не  усадят  в  карету,  с
колесами, обернутыми войлоком, с окнами, завешенными парчой (и скорее  всего
эта парча была бы дороже и тоньше самых изысканных ее платьев).
   Сама Сирень, конечно, и не собиралась совершать трудную поездку на север.
Но не могла нарушить приказ старшего евнуха. Очень хорошо. Но  она  ведь  не
виновата, что болезнь заставила ее покинуть караван  и  остаться  в  роскоши
дома магистрата, где ее окружили таким вниманием и заботой, словно она  сама
великолепная  наложница  императора,  а  не  придворная  третьего-четвертого
разряда, которой император за все время улыбнулся раз или два.
   Она сердито посмотрела на Иву, а потом выкинула ее  не  только  из  числа
достойных внимания,  но  и  вообще  за  пределы  человечества.  Очень  скоро
Серебряная Снежинка поняла, что  кашель  женщины  так  же  фальшив,  как  ее
улыбка; столь же ложны деланные крики ужаса, которыми она  отреагировала  на
мозоли на ладонях девушки или вообще  любые  другие  признаки  недостойности
высокого положения при дворе.
   Нет, конечно, император не удостоит своим  вниманием  девушку  из  такого
запятнанного семейства, боже, конечно, нет! Особенно такую невоспитанную, не
знающую правил поведения, с простой речью, такую уродливую  и  мужеподобную.
Все это Сирень постаралась дать  понять  Серебряной  Снежинке.  Хотя  Сирень
заявляла, что никогда не слушает сплетни служанок и солдат,  на  самом  деле
она постоянно подслушивала; таким образом она узнала об  участии  Серебряной
Снежинки в схватке с разбойниками  и  выразила  ужас,  что  претендентка  на
внимание императора могла так опозориться.
   Что стало бы с Ивой, если бы Сирень не  разрешила  служанке  сопровождать
госпожу? Серебряная Снежинка не строила иллюзий: так далеко от дома ее  отца
никто и не подумает отправлять Иву назад, на  север;  нет,  верную  служанку
ждут яд, петля или рабский  рынок;  или  участь  хуже  смерти,  если  станет
известна ее тайна. Ведь Сирень не оставляет попыток  разузнать,  что  делает
эту приехавшую с севера отвратительно самоуверенную девушку и ее служанку  с
неумело выкрашенными волосами такими странными.
   Серебряная  Снежинка  старалась   умиротворить   старшую   женщину.   Как
новобранец перед встречей с гораздо  более  опытным  противником  использует
весь свой арсенал, она постаралась припомнить все трюки, которые  видела  во
внутренних дворах на пути в Шаньань:  затихающий  шепот,  улыбки,  опущенные
глаза, проявления полного и униженного повиновения, даже страх перед грязью,
холодом и любым другим неудобством. Сирень, возможно, ленива и невнимательно
относится к своим обязанностям, но она не  глупа  и  не  поверила  в  маску,
которую быстро надела Серебряная Снежинка. Деревенская девушка не  сравнится
с придворной госпожой в лицемерии и обмане.
   И хотя  попытки  Серебряной  Снежинки  изменить  поведение  нисколько  не
смягчили ее сваху, та по крайней  мере  позволила  Иве  затеряться  в  тени.
Поэтому они ехали в повозке, соблюдая видимость мира.
   Может быть, это хорошо, сказала Ива, прежде  чем  погрузилась  в  мрачное
молчание. Хорошо, что Сирень недовольна своим  положением  свахи.  Ведь  это
сразу перевело ее в разряд тех пожилых женщин, которые  уже  слишком  стары,
чтобы привлечь внимание императора, тем более родить ему сына  и  тем  самым
принести удачу и богатство себе и всему своему семейству.
   А что, неожиданно  подумала  Серебряная  Снежинка,  если  бы  она  смогла
предложить женщине что-нибудь более ценное, чем травяные настои?  Эта  мысль
ее потрясла. В ужасе от мысли о попытке подкупить  представителя  императора
девушка попыталась изгнать эту мысль из сознания, но мысль никак не уходила:
Сирень может многому научить ее, многим поделиться,  но  за  все  это  нужно
платить Мысль о подкупе была отвратительна. Кроме того. Серебряная  Снежинка
хорошо понимала, что никакие ее платья  или  наряды  не  привлекут  внимания
женщины. Да и не может она  ничего  выделить  из  своего  скромного  багажа.
Ничего, кроме, конечно, нефритовых  доспехов  -  но  они  предназначены  для
самого Сына Неба.
   Девушка вздохнула, почти  так  же  как  Сирень.  Ей  захотелось  откинуть
занавески и разглядывать окружающее, как самая бедная служанка,  которая  на
подскакивающей телеге едет сейчас по дороге в Шаньань.
   Сейчас, когда  они  подъезжают  к  большим  воротам  Шаньаня,  Серебряная
Снежинка  не  осмеливается  выглянуть  из  повозки!   Потребовалась   долгая
внутренняя борьба и напоминание об ограничениях, которым учили ее Конфуций и
отец, чтобы смириться с такими условиями. Если  бы  только  болтовня  Сирени
помогала ей разобраться в жизни огромного  великолепного  Шаньаня!  Если  бы
Сирень  была  настоящей  свахой  или  просто  женщиной  с  добрым   сердцем,
Серебряная Снежинка вступила бы во дворец, как полководец, выславший  вперед
надежных разведчиков. Располагая такими  сведениями,  она  могла  бы  начать
кампанию  и  выиграть  вначале  внимание   императора,   а   потом   и   его
привязанность.
   Но такой помощи у нее  нет.  Поэтому  нужно  пользоваться  хотя  бы  теми
обрывками сведений, которые иногда роняет Сирень.
   Но Сирень говорила только о дорогом Мао Иеншу, о  величии  Сына  Неба,  о
великолепии платьев первой наложницы (впрочем, она не делала тайны из своего
мнения:
   Серебряной Снежинке никогда не достичь таких высот, чтобы  примерить  эти
платья), об ароматных павильонах, сооруженных из древесины кассии, в которых
весенние ветерки заставляют ширмы из перьев зимородка трепетать, как  живые.
Она вздыхала, говоря о красоте круглого храма к югу  от  города,  в  котором
каждую весну император преклоняется перед солнцем. Она  напоминала  птицу  с
ярким оперением, которая повторяет только то, что слышала, и поет только для
тех, кто дает ей зерна.., или золото.
   Их окружил шум Восточного  Рынка.  Серебряная  Снежинка  слышала  о  нем.
Кровожадный рев толпы сотряс повозку, и девушка вздрогнула.
   - Зачем дрожать, дитя? - спросила Сирень. -  Вероятно,  казнят  вора  или
убийцу. Правосудие должно совершаться.
   Госпожа Сирень, чей плащ был оторочен соболем и лисой (Ива  бросила  один
взгляд на этот мех и еще дальше забилась в угол),  может  приписывать  дрожь
Серебряной Снежинки холоду. Она не видела крови, не присутствовала при  том,
как умирают воины, не плакала в гневе и боли над погибшим старым другом и не
отомстила за него, приходя при  этом  в  ужас  от  своих  действий,  в  ужас
больший, чем внушали разбойники.
   - Ну, ты хоть не высунулась и не глазела  на  рынок,  как  крестьянка,  -
продолжала Сирень, проявляя великодушие при виде тревоги девушки. - Наверно,
особого вреда не  будет,  если  ты  незаметно  выглянешь.  Увидишь  красивые
высокие стены с деревьями за ними. За каждой такой  стеной  сад,  ты  ничего
подобного и не видела. Как прекрасны эти сады весной, когда цветет сирень!