нщина  шаман.  Она
щелкнула пальцами, и раб принес кубок-череп. Может, Серебряная Снежинка  еще
пожалеет, что не выпила его содержимое. Шаман вытерла кубок  куском  кожи  и
поставила его на сидение Куджанги, перед которым упала Серебряная  Снежинка.
- Пусть ждет моего сына и твоего нового повелителя.., дочь моя!
   Она презрительно повернулась спиной  к  миниатюрной  женщине  и  пошла  к
костру, который продолжал ярко гореть.  Проходя  мимо  мертвого  шан-ю,  она
задела его лицо полами своей одежды. И со смехом бросила письмо в огонь.

Глава 19

   - Старшая сестра, старшая сестра! - Ива склонилась к Серебряной Снежинке.
- Ты ранена?
   - Неважно! - с трудом ответила  девушка.  Вся  опасность,  ее  ожидающая,
отразилась в одном слове Острого Языка - дочь. Снова  они  с  Ивой  сидят  в
тесной повозке, боятся разбойников с алыми бровями, но  решают,  что  скорее
умрут, чем дадут себя осквернить. Снова противостоит она  продажному  евнуху
перед Сыном Неба.
   Ее назвали королевой, которая принесла  мир  шунг-ню.  Что  с  того,  что
шан-ю, за которого она вышла, мертв? Она  по-прежнему  королева  шунг-ню,  и
ради  всего,  что  ей  дорого,  она  должна  решить,  кто  станет  следующим
повелителем.
   - Надо найти Вугтуроя, - сказала она Иве. Принц, который первым  вернется
к телу отца, унаследует его титул. Таков закон. Серебряная Снежинка  поняла,
что предстоит соревнование между колдовством Острого Языка  и  теми  силами,
которыми располагает  Ива.  Или  удачей,  на  которую  она  только  и  может
рассчитывать.
   К ее удивлению. Ива не заползла в угол и не проделала болезненный переход
из служанки в лису. Она, хромая, но стараясь держаться прямо, миновала толпу
собравшихся шунг-ню и остановилась в сумерках. Резкий лающий звук сорвался с
ее губ, ему ответили со всех сторон. Еще несколько мгновений стояла так Ива.
Потом опустилась на колени и дрожащей рукой погладила шерсть огромной  лисы,
словно ниоткуда возникшей у ее ног. Лиса лизнула ее  руку,  ответила  резким
лаем и исчезла в ночи.
   Ива медленно начала спускаться  с  холма,  на  котором  была  установлена
большая юрта вождя, к тому месту, где лежал Басич. Он проснулся от криков  в
юрте и теперь, схватив оружие, тоже хромая, шел  ей  навстречу.  Схватил  за
руку и повел назад, в юрту.
   Серебряная Снежинка склонилась к телу старого шан-ю. Она уже пыталась его
перевернуть, но  это  удалось  ей  лишь  частично.  Теперь  глаза  его  были
устремлены к крыше юрты, руки широко раскинуты. Он был  стариком;  по-своему
хорошим человеком и другом Чины; и он был добр к ней. Не подобает ему лежать
так, без внимания и оплакивания. Девушка закрыла глаза, из  которых  исчезли
весь ум и насмешливость, подержала так  руку  и  отняла  ее.  Потом  рукавом
стерла с лица грязь и засохшую слюну, попыталась расправить редкую бороду  и
смягчить искаженное выражение лица.
   И тут послышались настойчивые удары барабана: бум ., бум..,  бум.  Острый
Язык не стала тратить времени на починку этого  своего  проклятого  барабана
духов.
   А  чью  кожу  она  использовала  на  этот  раз?  -  Серебряная   Снежинка
содрогнулась.
   Раньше, когда она оказывалась в опасности, ей всегда приходил  на  помощь
Куджанга. Но теперь на него нет надежды. Глаза девушки заполнились  слезами,
слезы падали ей на руки, которыми она придавала телу более подобающую позу.
   Капли  крови  упали  на  пыльный  ковер.  Серебряная  Снежинка   негромко
вскрикнула, рядом с ней опустился Басич. Свежие разрезы на лице  показывали,
что он оплакивает мертвого вождя по обычаям своего народа.  В  горе  шунг-ню
ножами режут себе лицо. Они плачут, но не слезами, а кровью.
   - Позволь, госпожа. - Голос  его  звучал  хрипло.  Отворачивая  лицо,  он
поднял тело, отнес на ковры, где обычно сидел старик, и уложил. Посмотрел на
отвратительный кубок и поморщился.
   Серебряная Снежинка пододвинула под бок мертвому шан-ю подушку, как часто
делала для живого. Она не чувствовала ни страха, ни отвращения к мертвецу.
   - Она, - Басич подбородком указал на Иву, -  говорит,  что  сделала  все,
чтобы отыскать моего принца. Я тоже поеду...
   - Поедешь? - переспросила Серебряная Снежинка. - Да ты с трудом ходишь!
   На окровавленном лице воина горе смешивалось с гордостью.
   - Ты забываешь, госпожа. Я шунг-ню, а мы ездим верхом, еще не  научившись
ходить. Для меня спина моей кобылы лучше постели. Я призову принца, чтобы он
защитил нас. - Он издал бессловный крик и, пошатываясь, вышел из юрты.
   Подошли женщины Серебряной Снежинки и склонились рядом с ней. С ними были
и старики, слишком слабые для сражений. Более  молодые  воины,  те,  что  не
уехали с Вугтуроем и  Тадиканом,  наблюдали  с  любопытством.  У  всех  были
кровавые царапины на щеках; у всех с собой мечи и луки; и все  после  смерти
старого шан-ю разделились в своей верности старшему и  младшему  принцам.  У
кого сторонников больше, Серебряная Снежинка решила не гадать.
   "А что если я прикажу: "Убейте ведьму"? - подумала она.
   Ясно, словно она склонилась  к  его  ногам,  перед  ее  мысленным  взором
возникло лицо отца.  Она  не  должна  отдавать  приказы,  которые  не  будут
немедленно выполнены, или ее вообще  не  будут  слушаться.  Она  была  женой
покойного шан-ю, но не родила ему  сына.  И  повиноваться  ей  будут  только
тогда, когда убедятся, что новый шан-ю относится к ней так же, как прежний.
   Но Острый Язык пыталась отравить  меня.  Она  по  существу  призналась  в
этом.., моему мужу.
   Но никто, кроме Куджанги, этого не слышал. И кроме того, шунг-ню привыкли
к Острому Языку; она шаман племени, и они ее  боятся.  Нет,  они  не  станут
врываться в ее юрту и убивать ее.., или станут?
   Она достаточно прожила среди шунг-ню, чтобы понять: стоит попытаться. И в
голове ее возникла сладкая предательская мысль:  Вугтурой  надеется,  что  я
сумею защититься.
   - Пусть самый смелый из вас, - спокойно сказала Серебряная Снежинка, -  -
принесет мне голову Острого Языка.
   Вскочил с просветлевшим лицом не мужчина,  а  юноша.  Неловко,  но  низко
поклонившись Серебряной Снежинке, он схватил копье, выбежал из большой  юрты
и направился туда, где, как знала девушка, расположилась женщина шаман.
   Послышался крик, с ревом вспыхнуло пламя,  как  будто  в  костер  подлили
масла. Запахло горелым мясом. Вскочили еще двое  юношей,  на  лицах  их  был
гнев, но Серебряная Снежинка подняла руку.
   - Нет, - прошептала она. - Я больше не хочу рисковать вами.
   И словно в Холодном дворце, она сидела и  ждала  окончания  ночи,  а  бой
барабана Острого  Языка  становился  все  громче  и  настойчивей.  Слышалось
хриплое  пение,  оно  стихало,  потом  снова  становилось   громче.   Шунг-ю
наблюдали, неподвижные, как Куджанга, но далеко не такие спокойные.
   Серебряная Снежинка сидела, лишенная даже утешения  от  присутствия  Ивы.
Где-то среди ночи служанка исчезла. Может, именно в этот момент хромая  лиса
пробирается сквозь траву к принцу шунг-ню? Он услышит и потянется за копьем,
которым владеет с таким смертельным мастерством...
   - Нет! - Серебряная Снежинка обхватила себя руками и раскачивалась взад и
вперед перед телом мертвого мужа. Соболь принесла ей плащ на  меху.  И  хоть
ночь была теплая, девушка обрадовалась теплому плащу.
   Она посмотрела на женщину, которая первая из шунг-ню стала  относиться  к
ней с симпатией, а не только почтительно и с любопытством. Сегодня она может
пострадать за свою верность. Все  зависит  от  того,  кто  выиграет  двойную
гонку: волшебный вызов и безумную скачку к юрте вождя. Хоть Тадикан уехал  к
фу ю, он вполне может быть на пути назад; а стада, за которыми присматривает
Вугтурой, далеко разбрелись по степи.
   Тьма сменилась серостью, все костры в лагере погасли.  Постепенно  стихли
барабанный бой и звуки пения из юрты Острого Языка.  На  рассвете  вернулась
Ива,  шла  она  медленно  и  хромала   сильнее   обычного.   С   бесконечной
осторожностью она села за хозяйкой. А когда Серебряная  Снежинка  приветливо
повернулась к ней, ответила только вздохом и слабой улыбкой поблагодарила за
предложенную подушку.
   Рассвет перешел в ясное утро. Солнце, почти белое, поднималось к  зениту;
день будет жарким.  Может  быть,  думала  Серебряная  Снежинка,  сидя  возле
застывшего тела своего мертвого повелителя, ни один  из  принцев  не  сумеет
взглянуть на тело отца: его нельзя долго держать в  такую  жару.  Сморщенное
лицо уже обесцветилось, скоро тело начнет раздуваться.  Серебряная  Снежинка
принюхалась, но ощутила только запахи пепла, пота и напряжения.
   Она  позволила  меховому  плащу  соскользнуть   с   плеч.   Ива,   словно
обрадовавшись легкой работе, сложила его и спрятала.
   У входа в юрту  появилась  тень,  заслонившая  солнце.  Медленно,  тяжело
Острый Язык прошла  сквозь  толпу  шунг-ню,  словно  они  не  существуют,  и
склонилась, только подойдя к телу шан-ю. За ней послышался гомон; мужчины  и
женщины в просторной юрте словно  разделились,  как  падает  полосами  трава
перед большой бурей. Воины уже внимательно следили друг за другом, думая, на
чьей стороне они будут сражаться, когда вернутся Вугтурой и Тадикан.
   Не снисходя до взгляда на своего  мертвого  повелителя  и  на  Серебряную
Снежинку, Острый Язык опустилась на колени. Все ждали в общей тревоге. Время
от  времени  приносили  воду,  они  пили.  Никаких  белых   одежд,   наемных
плакальщиц, никаких сложный приготовлений  -  пока.  Воины  разрезали  лица,
женщины ждали. Следующий шан-ю отдаст все необходимые приказы.
   Послышался стук копыт, и половина  находившихся  в  палатке  вскочили  на
ноги. Серебряная Снежинка стиснула кулаки  и  вонзилась  ногтями  в  ладони.
Цвета ковров и занавесей смешивались, стены юрты словно раскачивались, грозя
упасть на нее. Даже Острый Язык, несмотря на свою обветренную кожу, посерела
в дурном предчувствии.
   Но это был один из  юношей.  Он  соскочил  с  лошади,  вбежал  в  юрту  и
склонился - с невероятным  тактом,  как  не  могла  не  заметить  Серебряная
Снежинка, - точно посредине между ней и ее противницей.
   - Они идут! - выдохнул  он,  стараясь,  чтобы  его  голос  звучал  как  у
мужчины, хотя оружие и разрезы на лице  были  единственными  признаками  его
мужественности.
   - Кто они? - спросила Серебряная Снежинка.
   - Кто идет, мальчик? - в тот же момент спросила Острый Язык.
   - Оба принца, великие королевы. - Юноша перевел взгляд от  одной  женщины
на  другую,  поклонился  им  обеим  одинаково  низко  и   исчез,   очевидно,
предпочитая  угрозу  открытой  войны  близости  к  этим  молча   сражающимся
королевам.
   - Я пойду приветствовать  нового  шан-ю,  -  объявила  Острый  Язык.  Она
вскочила, как будто не сомневалась, что первым приедет ее сын Тадикан.
   Вынесу ли я эту гонку? - спросила у себя Серебряная Снежинка.
   Как я смею не вынести? - ответила она  мгновение  спустя  и  вспомнила  о
последней битве отца с шунг-ню. Она тоже посмотрит в лицо  своей  судьбе  не
дрогнув, даже если предстоит отдаться на милость острого клинка. Она встала,
распрямила спину, которая  затекла  за  ночь  и  день,  проведенные  у  тела
мертвого шан-ю, и сознательно изящно вышла из юрты.
   Три всадника, а не два приближаются к лагерю. С востока скачет Тадикан, с
луком на спине; его последователи тщетно пытаются его догнать. При виде сына
Острый Язык застыла. Ее строгое лицо словно подхватило солнечный отсвет, она
подняла  барабан  духов,  залатанный,  как  заметила  Серебряная   Снежинка,
полоской более темной кожи. Быстро и настойчиво забила, и в такт  этому  бою
лошадь Тадикана поскакала быстрее. Даже со своего места Серебряная  Снежинка
видела, как она  низко  опускает  голову.  Лошадь  споткнулась,  но  сильный
жестокий рывок всадника заставил ее продолжать скачку.
   Серебряная Снежинка посмотрела на Иву, та кивнула  и  исчезла.  Лиса  или
несколько лис могут вспугнуть  группу  всадников  -  или  показаться  легкой
добычей, если лисы побегут небыстро. Девушка  повернулась  и  посмотрела  на
всадника на западе. Это Вугтурой; будь  он  хоть  вдвое  дальше.  Серебряная
Снежинка узнала бы его. Его сопровождает еще один всадник, который не сидит,
а скорее лежит в седле, вцепившись руками в косматую гриву лошади, чтобы  не
упасть.
   - Брат, - прошептала Соболь со своего места рядом с Серебряной Снежинкой.
   Вугтурой легче Тадикана, он меньшая обуза для лошади,  да  и  лошадь  его
кажется свежее. Глаза Серебряной Снежинки заполнились слезами, она  увидела,
как лошадь Тадикана свернула в сторону и снова пошатнулась.  С  великолепным
мастерством принц жестоко справился с нею и опять пустил галопом. Она  снова
свернула, словно избегая какого-то препятствия - может, лисы? -  и  на  этот
раз  упала.  Только  мастерство  всадника  позволило  Тадикану  благополучно
откатиться от упавшей лошади. Он вскочил  и  побежал,  но  с  этим  занятием
шунг-ню, искусные всадники, мало знакомы.
   Серебряная Снежинка облегченно рассмеялась.
   - Ты так считаешь, дочь? - резко спросила Острый Язык. - Может, мой сын и
не бегун, но никто не сравнится с ним в владении луком.
   И действительно, Тадикан остановился, достал из колчана стрелу и  наложил
на тетиву. Серебряная Снежинка вспомнила: у него  в  запасе  есть  свистящие
стрелы. И этот звук приказывает всем его людям стрелять по  цели  господина.
Если он прицелится в Вугтуроя или его лошадь, младший принц обречен.
   - Ложись! - закричала Серебряная  Снежинка.  Самообладание  оставило  ее.
Настала очередь презрительно рассмеяться Острому Языку.
   Свист разорвал тишину, и Серебряная Снежинка прижала руку ко рту.  Другой
она выхватила из ножен кинжал. Последователи Вугтуроя в лагере приветственно
закричали:  принц  заставил  лошадь  резко  свернуть  и  тем  самым  избежал
смертоносного потока стрел, последовавшего за выстрелом его сводного  брата.
Ему  повезло,  подумала  Серебряная  Снежинка.  Но  долго   ли   сможет   он
уворачиваться от стремительных стрел? Нет, особенно  учитывая  скорость  его
хода. Он должен либо спешиться, либо  спрятаться;  и  тогда  Тадикан  первым
доберется до юрты.
   Острый Язык что-то сказала, и ее барабан загремел в новом ритме.  Шунг-ню
застыли в ужасе и страхе; Серебряная Снежинка проследила за направлением  их
взглядов. Между лагерем и принцем  Вугтуруем  встала  огненная  стена,  ужас
степей. Она дрожала и трещала; воздух  перед  ней  сгустился,  свернулся  от
жары.
   Лошадь Вугтуроя закричала и в страхе встала на  дыбы,  как  все  животные
вблизи огня.
   - Огонь выйдет из-под контроля, пронесется  по  степи  и  уничтожит  наши
стада! - закричала Серебряная  Снежинка  Острому  Языку.  -  Как  ты  можешь
обрекать всех на голодную смерть, лишь бы правил твой сын?
   Острый Язык, не переставая  бить  в  барабан,  повернулась  и  насмешливо
улыбнулась.
   - Дура, - сказала она. - Это не настоящий огонь, и он  не  выйдет  из-под
моей власти. Он исчезает, когда его  касается  живое  существо.  Конечно,  -
добавила она, - само этот существо тут же  расстанется  с  миром  живых.  Но
нельзя ведь хотеть всего сразу, верно?
   Огонь погаснет существо, первым его коснувшееся, а впереди едет Вугтурой.
Он коснется пламени и умрет! Серебряная Снежинка подобрала юбки и побежала к
огню, но лиса с блестящим мехом и легкой хромотой опередила ее.
   Ива, назад! -  У  Серебряной  Снежинки  сохранилось  достаточно  здравого
смысла, чтобы не кричать это вслух, хотя она  знала:  крик  успокоил  бы  ее
лучше, чем серебряная чаша с ледяной водой в жаркий полдень.
   Низкий мужской голос подхватил ее крик - Басич со спины своей лошади.  Он
видел, как лошадь принца приближается  к  стене  пламени,  пришпорил  своего
коня, из последних усилий опередил слабеющую лошадь Вугтуроя и встал у  него
на пути. Чтобы не столкнуться ним, принц свернул, и Басич повел свою  лошадь
все ближе и ближе к огненной стене.
   Когда они приблизились к пламени, лошадь закричала  и  начала  упираться.
Серебряная Снежинка надеялась, что он не пошлет бедное животное в  огонь.  В
последний момент, когда казалось, что пламя  поглотит  и  всадника  и  коня,
Басич прыгнул вперед со спины лошади и исчез в огне.
   У него было  время  вскрикнуть.  Пламя  взметнулось,  потом  исчезло,  не
оставив даже полосы обожженной травы. Лошадь без всадника побежала по  степи
широким кругом.
   Забыв о стоическом молчании, которое предписывают обычаи шунг-ню.  Соболь
испустила горестный крик. Колени ее подогнулись, и она упала.
   - Быстрее унесите ее! - приказала Серебряная Снежинка,  и  ее  приказание
исполнили немедленно, как повеление королевы. Не будет брака Ивы с  Басичем;
не будет мужчины, который помогал бы овдовевшей сестре; дети воина останутся
сиротами. Я воспитаю их, - подумала Серебряная Снежинка, и поняла,  что  эта
мысль всего лишь надежда.
   В следующее мгновение она содрогнулась. А что если прямо  сейчас  Тадикан
нацелит  свою  смертоносную  стрелу  и  поразит  младшего  брата  в   спину?
Послышался приветственный крик, показалась стража самого  Вугтуроя,  которую
намного опередил принц. Воины изо всех  сил  старались  догнать  его.  Пусть
Тадикан сейчас выстрелит, и если выживет,  будет  править  кланом,  лишенным
воинов.
   Он опустил лук и, повесив голову, поехал к юртам. Дважды он едва не  упал
с лошади: из  высокой  травы  выпрыгивали  звери,  хватали  его  за  ноги  и
исчезали, прежде чем он успевал пнуть их или извлечь оружие.
   Вверх по склону  холма,  на  котором  стояла  большая  юрта  шан-ю,  ехал
Вугтурой. При виде его Серебряная Снежинка почувствовала, что  ноги  вот-вот
откажут ей, как бедной сестре  Басича,  но  заставила  себя  держать  голову
высоко поднятой, хотя длинные волосы, которые уже сутки никто не расчесывал,
падали ей на спину.
   Она повернулась и пошла на свое  место,  рядом  с  мертвым  шан-ю.  Пусть
Вугтурой застанет ее у одра отца, как и  полагается:  Куджанга  был  великим
правителем и не должен лежать в одиночестве. Губы и руки ее дрожали,  дышала
она  учащенно.  Девушка  уверяла  себя,  что  то,  что  она  чувствует,  это
благодарность за избавление - от смерти от собственной руки или от  унижения
похотливым Тадиканом.
   О приближении Вугтуроя свидетельствовал негромкий приветственный шум, так
не похожий на обычное буйство шунг-ню, и топот сотен копыт. Покрытый пылью и
пятнами от травы, принц прошел к телу отца, достал нож и по  обычаю  шанг-ню
разрезал себе щеки. Потом в  последний  раз  поклонился  Куджанге  Когда  он
встал, слезы частично смыли со щек кровь. Серебряная Снежинка не знала,  что
шунг-ню умеют плакать. Усталые глаза Вугтуроя на  мгновение  встретились  со
взглядом девушки и, казалось, смягчились. Она мгновенно покраснела и тут  же
похолодела. Снова ей показалось, что ковры  и  завесы  сливаются  в  слишком
яркое, кричащее пятно. Она ухватилась за что-то рукой, чтобы не упасть.
   - Позаботься о  госпоже,  -  приказал  Вугтурой,  и  Серебряная  Снежинка
почувствовала себя в знакомых объятиях. Ива! Служанка помогла  ей  встать  и
поддержала. Серебряной Снежинке теперь хотелось только спать,  потом,  может
быть, вымыться перед тем,  что  ей  предстоит.  Но  шум  за  пределами  юрты
заставил ее собраться с силами.
   - Прибыл мой брат, этот увалень, - заметил Вугтурой, новый шан-ю. - Пусть
подойдут он и его мать.
   Он повернулся к сидению шан-ю и увидел на нем кубок из черепа.
   - Уберите эту вещь и спрячьте! - приказал он  и  сел  на  место,  которое
теперь по праву принадлежит ему.
   Когда стражники заколебались,  явно  опасаясь  неприятностей  со  стороны
Острого Языка и ее сына, Вугтурой хлопнул в ладоши.
   - Приведите их к нам! - Впервые заговорил он, как подобает  правителю,  и
воины торопливо направились вниз по склону, навстречу  Острому  Языку  и  ее
сыну.
   - Ну? - сказал Вугтурой.
   Тадикан задрал подбородок, явно готовый оспаривать у младшего брата право
на трон, но Острый Яз