Кстати, я думал, ты про Барлицкого знаешь.
Когда мы в горком залезли, он как раз с ихнего собрания выходил.
Я думал, ты успел увидеть.
   Все это было логично, но Сергей находился в том состоянии,
когда начнешь подозревать и родную мать.
   - Петька, а почему ты мне помогаешь? -  спросил он.
   Петька некоторое время шагал молча, а потом пробурчал:
   - Не хочу, чтобы мои родители становились мертвяками. Ни сей-
час, ни потом.
   Они пересекли пустырь. За ним росло несколько старых осин;
тропинка, некогда показанная Лидой, проходила под ними, прежде
чем нырнуть между заборами. Днем эти деревья давали приятную тень
и радовали глаз на фоне уродства пустыря, но теперь их сомкнув-
шиеся темные кроны казались угрюмыми и зловещими. Сергей снова ощу-
тил приступ страха.
   - Куда мы идем? -  задал он вопрос, который, вообще-то, следова-
ло задать уже давно.
   - Уже почти пришли, -  ответил Петька, проходя между осинами.
Коржухин волей-неволей двинулся за ним, и тут же худая фигура, от-
делившись от одного из стволов, шагнула ему навстречу.
   - Сергей, -  негромко сказала фигура голосом Лыткарева-старшего,
обдавая его запахом перегара.
   Коржухин все понял. Предатель! Чертов маленький Дробышев! Как
он мог ему поверить! Он в ужасе шарахнулся от мертвеца, но тот ока-
зался проворнее и успел схватить его за левую руку. Сергей выхватил
из кармана скальпель, сознавая, однако, что тот -  очень плохая за-
мена топору.
   - Да живой я, живой! -  кричал шепотом Николай Кондратьевич.
-Вы что, не чувствуете?
   Сергей, наконец, осознал, что рука, держащая его -  теплая.
Паника отступила; он опустил скальпель, одновременно замечая, что
из-за плеча Лыткарева выглядывает ружейный ствол. Или даже два ство-
ла.
   - А водкой почему пахнет? -  спросил он.
   - А вы бы не пили от такой жизни? -  огрызнулся Лыткарев. - Осо-
бенно после вчерашнего, когда вас обоих схватили в моем доме... я
все пытался забыться... Но вы не думайте, это только запах остался.
Сейчас я уже трезвый... практически. Кстати, от них водкой тоже не
все время пахнет, только какое-то время после того, как выпьют.
   - А Лида... она...
   - Моя дочь мертва уже восемь лет.
   - Ясно, -  только и сказал Сергей. - Вы поможете мне бежать из
города?
   - А для чего я, по-вашему, здесь? Идемте.
   - Я вперед на разведку, -  сообщил Петька.
   - Ты осторожнее, Петя. И вообще, шел бы ты домой, дальше уж
мы сами справимся.
   - Обижаете, Николай Кондратич! -  ответил мальчик и нырнул меж-
ду заборами. Мужчины последовали за ним.
   - Значит, это вы подбросили мне ключ от сундука, -  понял Сер-
гей.
   - Я. И газеты сохранил тоже я. Лида вообще не знала об этом.
Она просто зашла предложить вам чаю, а вы приперли ее к стенке с
фотографиями.
   - Все равно странно, что она хоть что-то рассказала.
   - Сергей, она ведь не чудовище. _Они_ сделали из нее чудовище,
но она всегда была хорошей, доброй девочкой. И она страдает из-за
того, что ей пришлось участвовать в вашей поимке, поверьте. Просто
она уже не может пойти против _них_.
   Сергей вспомнил, что _они_ сделали с водителем, который даже
не бунтовал, а просто не смог выполнить данное поручение -  и мыс-
ленно согласился с Лыткаревым.
   - Я тоже не мог, до нынешнего вечера, -  продолжал Николай Кон-
дратьевич. - Сказать по правде, меня Петька застыдил. Если б не он,
я бы, наверно, так и сидел сейчас на кухне в компании с бутылкой.
   - Петька -  ваш ученик?
   - Все дети в Игнатьеве -  мои ученики... Он, кстати, очень спо-
собный мальчик, хотя и шалопай. Пришел и сказал, что если кто-то
всю жизнь учит честным и смелым поступкам по правильным книжкам,
а сам ведет себя, как последний трус, то он не учитель, а говно.
Представляете? Так прямо и сказал. Ну да он всегда был грубияном.
Фамилия "Дробышев" в Игнатьеве неминуемо создает ощущение вседоз-
воленности, вы ж понимаете... Но я не обиделся, потому что он прав.
Я двадцать лет боялся, пора положить этому конец.
   - Двадцать? А раньше?
   - В молодости я был смелее... Нас было несколько друзей, и, как
водится, нам казалось море по колено. Знаете, как это бывает -  мо-
лодое фрондерство, смелые разговоры у кого-нибудь на кухне... В об-
щем, мы задумали их разоблачить. Сначала это были одни разговоры,
а потом становилось все серьезнее и серьезнее. Мы по крупицам соби-
рали информацию о них, искали и сохраняли доказательства -  те же
старые газеты, фотографии... Вы понимаете, когда небольшой городок
из года в год живет замкнутой жизнью, все тайное рано или поздно
становится явным. Они о чем-то проговаривались живым родственникам,
те, под большим секретом -  своим знакомым... В общем, за несколько
лет мы практически полностью восстановили их историю.
   Все началось с Барлицкого, еще до революции. Он был тогда мо-
лодым врачом, только что окончившим Петербургский университет. По-
добно многим, он с юности мечтал о бессмертии, и не фигуральном,
в смысле славы, а буквальном и физическом -  собственно, за этим
он и пошел в медицину. Он был лучшим студентом на курсе, сутками
не вылезал из библиотек, выписывал журналы на нескольких языках,
зачитывался трудами Мечникова и прочих светил того времени. Однако,
в отличие от большинства своих коллег, он не считал, что эта проб-
лема может быть решена либо научными методами, либо никакими; и
убедившись, что традиционная наука не дает утешительных прогнозов,
он обратился к черной магии. Причем он быстро понял, что не найдет
решения в европейских библиотеках, и занялся изучением диких куль-
тов затерянных племен. Незадолго до революции он уехал и начал ко-
лесить по миру -  из одной экспедиции в другую. Он побывал в Цент-
ральной Африке, в джунглях Амазонки и бог весть где еще. Там, где
до него не ступала нога белого человека, и там, откуда ни один бе-
лый не возвращался. Но он вернулся. В начале тридцатых он вновь
объявился в России, едва ли хорошо отдавая себе отчет, во что прев-
ратилась страна за время его отсутствия. Революция, гражданская
война и все прочее прошли мимо него, пока он изучал колдовство в
своих джунглях. И теперь для завершения картины ему требовалось
ознакомиться с обрядами шаманов коренных народов Сибири и Крайнего
Севера. К 37-ому году он закончил свои исследования. Но тут его
арестовали. Не здесь, в областном центре.
   Шили ему шпионаж, антисоветскую агитацию и черт знает что еще -
вплоть до связи с белогвардейским подпольем, законспирированным со
времен Колчака. Короче, светил ему расстрел без вариантов. А дело
его вел следователь НКВД капитан Березин.
   Надо отдать должное им обоим. Барлицкий правильно оценил об-
становку и предложил следователю сделку. А Березин, несмотря на
весь свой марксизм и атеизм, не счел его сразу сумасшедшим или при-
дуряющимся, а прислушался. И потребовал доказательств.
   И доказательства ему были предоставлены. Сначала Березин дол-
жен был добыть для Барлицкого необходимые ингридиенты. Потом они
вместе спустились в расстрельный подвал, куда конвоиры доставили
зэка из камеры смертников. Конвоирам было велено остаться снаружи
и застрелить Барлицкого, если тот выйдет без Березина. После чего
капитан лично расстрелял приговоренного зэка. Был приглашен тюрем-
ный врач, констатировавший смерть. Когда врач вышел, Барлицкий при-
ступил к процедуре оживления.
   Это был его первый практический опыт, и за неудачу он попла-
тился бы жизнью. Однако все получилось. Оживленного потом разрубили
на части и сожгли в печи.
   Разумеется, Березин внимательно следил за процедурой, однако
Барлицкий объяснил ему, что простого, механического повторения слов
и действий недостаточно. Тот, кто не владеет тайной ритуала в пол-
ном объеме, не сможет никого оживить. Позже Березин это проверил и
убедился, что это так. Свою тайну Барлицкий хранит до сих пор, и
все они здесь зависят от него. А что им остается? Пока у него мо-
нополия и он об этом знает, ни убить, ни грозить ему смертью нель-
зя, боли мертвецы не чувствуют, а родных и друзей, на которых мож-
но давить, у него нет. Правда, нельзя сказать, что он здесь заправ-
ляет -  просто они вынуждены с ним считаться.
   - Подождите, если никто не знает ритуал, то как же он сам...
   - Обучил тайком двух ассистентов -  одного первой половине ри-
туала, другого второй. Сразу же после того, как оживили его, они
умерли. Видимо, он дал им какой-то яд, сказав, что это стимулятор,
необходимый для выполнения ритуала.
   - Странно, что Березин не вырвал у него тайну пытками, пока
он был еще жив.
   - Вероятно, Березин решил, что на начальном этапе Барлицкий,
со всеми его знаниями, будет полезней ему в качестве добровольного
союзника. И, кстати, через 17 лет он убедился, что был прав. Так
вот, возвращаясь к истории. Березин еще несколько раз заставлял
Барлицкого проводить опыт на зэках, пока не убедился, что осечек
не бывает. После этого решился сам. Надо сказать, ему было куда
спешить -  в Москве арестовали Ежова, и в органах по всей стране
началась большая чистка. Свое превращение Березин организовал по
той же схеме -  зашел вместе с Барлицким в каземат, приказав охран-
никам снаружи убить Барлицкого, если тот выйдет один -  и застре-
лился. Так он стал первым из мертвяков -  сразу уничтоженные зэки
не в счет. После этого он закрыл дело Барлицкого -  так, что вме-
сто расстрела тот был приговорен всего лишь к ссылке в самый глухой
городишко области -  сюда, в Игнатьев. Березин добился и собственно-
го перевода сюда же, став местным начальником НКВД. Это было не-
трудно -  никто из его коллег не рвался в такую глушь. Где-то вскоре
после этого устроил свое превращение и Барлицкий.
   Березин, конечно, понимал, что нельзя годами жить в малень-
ком городке, не старясь и не вызывая вопросов. Поэтому постепенно
он сделал своими союзниками всю партийную верхушку Игнатьева, по
очереди посвящая их в тайну. Отнюдь не все они решились на само-
убийство -  многие предпочли дождаться естественной смерти, Дробышев
и Зверев, в частности. Сначала все это тщательно скрывалось -  а
время было не то, когда можно задавать вопросы вслух -  потом правда
постепенно просочилась. Когда все это стало секретом Полишинеля,
город начали закрывать. Хотя он и прежде был почти отрезанным от
мира, но тут "почти" превратили в "полностью". Не сразу, процесс
растянулся на годы. В начале шестидесятых из Игнатьева еще при-
зывали в армию. Но со временем, используя свои аппаратные связи,
они добились, что и военкоматы, и прочие внешние структуры пере-
стали их беспокоить. Причем город не то чтобы совсем исчез из
бюрократической вселенной -  в одних бумагах -  тех, по которым им
идет финансирование -  он значится, в других -  нет. И никому там, -
Лыткарев махнул рукой вверх -  не приходит в голову положить эти
бумаги рядом и сравнить. Или хотя бы поднять архивы и убедиться,
что город уже больше полувека возглавляют одни и те же люди. Хотя
документы у них в порядке -  они же здесь власть, сами друг другу
периодически новые паспорта и удостоверения выписывают. С новыми
датами рождения и выдачи. Ну а у населения они себе поддержку про-
сто обеспечивают -  даруют бессмертие выслужившимся, то есть пре-
вращают их в мертвяков. И все были довольны, пока не выявилась пот-
ребность в донорах.
   - Да, что это за доноры? Я видел, что они сделали с Алексом...
Они ведь не просто забрали у него кровь.
   - Видите ли, бытие мертвяков имеет свои негативные стороны.
Главная из которых в том, что они мертвы. Их существование не под-
держивается естественным путем. Водка лишь замедляет процесс раз-
ложения, но не прекращает. Чтобы получать энергию, им приходится
пить кровь, но этого недостаточно. Им еще нужно искусственно по-
полнять запасы... в языках племен, в которых побывал Барлицкий,
это называется по-разному, но сам он использует латинский термин -
vis vitalis. Жизненная сила.
   - Это ведь средневековое понятие? Они бы еще теплород и фило-
софский камень вспомнили! Наука давно доказала...
   - Боюсь, то, что мы обсуждаем, лежит вне компетенции науки.
Или наука допускает существование живых мертвецов?
   Сергей вынужден был умолкнуть.
   - Живой организм и производит, и расходует vis vitalis. Мерт-
вый -  только расходует. Поэтому, в частности, они тоже должны спать.
Во сне они выкачивают vis vitalis у находящихся поблизости живых.
Немного, так что живому это не вредит -  ему просто приходится спать
дольше, чтобы восстановить силы. Но это -  лишь повседневные по-
требности. У каждого мертвяка есть период, за который, несмотря на
спирт, он разлагается до критического уровня. Период этот зависит
от комплекции -  у маленьких и сухощавых он длиннее, у больших и
толстых короче -  но в целом лежит в пределах 12-18 лет.
   - Период полураспада, -  хмыкнул Сергей.
   - Именно. После этого мертвяк либо сгниет и погибнет уже пол-
ностью, либо должен восстановиться. Для восстановления ему требу-
ется ударная доза vis vitalis -  столько, сколько есть у сильного
здорового человека. Тех, у кого ее выкачивают, и называют донорами.
Это долгая процедура, почти на целый день... Что в результате про-
исходит с донором, вы видели.
   - Значит, Алекса сделали донором для Зверева, -  понял Сергей.
   - Да. У Зверева период -  14 лет. У Березина -  17. Барлицкий
не сказал ему об этом, когда начинал все дело...
   - А для оживления тоже нужен донор?
   - Нет, если тело не слишком повреждено. Видите ли, после смер-
ти в теле еще сохраняется некоторое время запас vis vitalis. Именно
поэтому возможно то, что называют донорством во внешнем мире -  пе-
ресадка органов от трупов.
   Так вот, к тому времени, как мы все это раскопали и снабдили
доказательствами, выехать из Игнатьева было уже нельзя. То есть мо-
жно, но только им и их доверенным лицам, которые делали закупки для
города в райцентре, ездили за деньгами и так далее. Ну и у нас со-
зрел план -  захватить грузовик и рвануть отсюда со всеми доказа-
тельствами. Но -  сами понимаете, куда бы мы угодили во внешнем мире
со своим рассказом, что власть в Игнатьеве захватили мертвецы. Нуж-
но было что-то более веское, чем старые газеты и фотографии. Тогда
один из наших предложил выкрасть из морга труп очередного донора.
Такую улику уже невозможно было бы игнорировать... И вот тут я впе-
рвые по-настоящему испугался. Потому что вовсе не был уверен в ус-
пехе нападения и на больницу, и на грузовик -  а в Игнатьеве делают
донором за куда меньшие прегрешения. Собственно, сейчас, когда их
стало так много, и проблема доноров в иные годы становится очень
острой -  могут и без всякого прегрешения схватить кого-нибудь прямо
на улице, когда никто не видит. А потом объявят -  дескать, пошел в
лес гулять и в болоте утонул. А если кто видел и будет болтать, так
и его... Ну вот, а у меня была красавица жена и шестилетняя дочур-
ка. И я сказал: "Ребята, я пас. Надеюсь, у вас получится, но я вы-
хожу из игры", -  Лыткарев вздохнул. - У них почти получилось. Прав-
да, вырваться из города на машине с трупом удалось лишь одному,
остальных убили или схватили... Но Сермяга догнал его на шоссе и
расстрелял. У него на мотоцикле специальный движок -  зверь... В
общем, вы, небось, видели этот грузовик. Всех, кого взяли живыми,
естественно, превратили в доноров. Некоторым пришлось несколько лет
сидеть в камере, дожидаясь своей очереди... Но меня не тронули.
Березин пару раз допрашивал меня, но в конце концов оставил в по-
кое. Наверное, потому, что им нужен был хороший школьный учитель,
а нового-то взять не особо есть где.
   Это было двадцать лет назад. Я был напуган, ужасно напуган.
После тех допросов у Березина я боялся поднять на них глаза. Я хра-
нил им лояльность много лет. И все же... я не уничтожил полностью
улики. Сохранил те три газеты и еще кое-что, закопанное в огороде.
Все надеялся, что когда-нибудь...
   А восемь лет назад моя жена тяжело заболела. Камни в почках,
нужна была операция. Операцию делал, естественно, Барлицкий. Он
действительно хороший врач -  как-никак, 90 лет практики... И опе-
рация прошла удачно. Но потом нужен был гемодиализ. Вы знаете, что
это?
   - Искусственная почка.
   - Да. В Игнатьеве нет такой аппаратуры. Я на коленях умолял их
отвезти жену в райцентр. Они ответили, что все, необходимое для
лечения, есть в нашей больнице. Через несколько дней Валя умерла.
   И тогда я сорвался. Я кричал, что так этого не оставлю, что
на них тоже есть управа и тому подобное. В общем, вполне достаточ-
но, чтобы стать донором. Но им по-прежнему был нужен учитель, и они
поступили по-другому. Они взяли мою дочь, отвезли ее на озеро и
утопили. Они топили ее медленно -  когда она уже совсем захлебыва-
лась, давали чуть отдышаться и отплеваться, а потом снова окунали
головой в воду. Чтобы она запомнила, как это мучительно -  умирать.
Я знаю это, потому что видел. Они заставили меня смотреть.
   Лыткарев немного помолчал.
   - А потом, -  закончил он, -  когда все было кончено, мне объ-
яснили, что, если я буду паинькой, ее оживят. Мне надо было отка-
заться! Но я только что потерял жену, вы же понимаете. Я не мог
позволить, чтобы еще и дочь...
   Ну и вот. Они сдержали слово, а я сдержал свое -  выдал по-
следние закопанные в огороде улики. Кроме, все-таки, этих трех га-
зет... И отцовской двустволки. Когда-то здесь у многих оружие бы-
ло, в тайге живем, как-никак... Потом его отобрали, примерно тогда
же, когда извели собак. Но мой отец сумел спрятать.
   - Значит, с тех пор вы так и живете? Восемь лет бок о бок...
   - Да, -  просто ответил Николай Кондратьевич и после паузы до-
бавил: - Это все еще моя Лида, а не какая-нибудь кукла в ее обли-
чии... но она теперь полностью в их власти. Стоит им просто ска-
зать продавщице, чтобы несколько дней не отпускала ей водку или
кровь... А через семь-восемь лет ей тоже понадобится донор. И самое
ужасное даже не это, а то, что ей могут в доноре отказать...
   Они еще немного прошли молча. Впереди уже показался выход на
улицу Ленина.
   - Знаете, Барлицкий пытался решить проблему доноров, -  сообщил
Лыткарев более ровным тоном. - Думал, что, если они могут брать кровь
у животных, то, возможно, и vis vitalis... Но ничего не вышло. Ви-
дели старого однорогого козла? Это результат одного из его опытов,
пожалуй, самый причудливый из всех. Молодой козленок, которого пы-
тались использовать в качестве донора, за несколько часов состарил-
ся и сдох, а у мертвяка вроде бы пошел процесс восстановления, то-
лько странный -  он шерстью обрастать начал. Но потом козел сам стал
мертвяком, а мертвяк сгнил прямо на глазах. Видимо, произошло спон-
танное перетекание жизненной силы обратно. Причем в повадках козла
определенно появилось что-то человеческое -  нет, не в том смысле,
что полное переселение душ случилось, но некоторое влияние процеду-
ра оказала. Барлицкий до сих пор с этим козлом возится, кровью его
поит, наблюдает. Обычно-то все куда прозаичней было -  либо вообще
ничего не получалось, либо животные дохли, но мертвякам лучше не
становилось. Конечно, для таких опытов берут мертвяков из рядовых,
не из начальства.
   У выхода на улицу их ждал Петька.
   - Вроде все чисто, -  сообщил он.
   - Значит, план такой, -  повернулся Лыткарев к Сергею. - "КАМАЗа"
сейчас в городе нет -  в полночь в райцентр за закупками уехал...
   - Я думал, у них только один водитель, -  удивился Коржухин. - И
почему ночью?
   - Они запасливые. А ночью -  чтоб не видел никто, откуда он при-
едет. Он и возвращаться ночью будет, так что сутки у вас есть. Го-
ворят, там, где с шоссе поворот на Игнатьев, кирпич стоит. В смы-
сле, знак, что проезда нет. Дорога там, правда, и так не сильно
оживленная, можно и днем лишних глаз не опасаться... но с тех пор,
как город закрыли, такая у них традиция. Ну так вот. Через болота
сейчас не пробраться, а пешком по дороге -  догонят. Но я вам вело-
сипед дам. Тоже не бог весть что против движка Сермяги, но все бо-
льше шансов, чем на своих двоих. Через