ывал и стены по обе стороны. Света здесь было  мало,  но  лишайник,
похоже, улавливал его и поглощал. Было не темнее,  чем  в  начале  вечера.
Ясно видны все предметы. Дорога шла вперед, не расширяясь. Не  становилось
ни светлее, ни темнее.
     Впереди показалась скала, закрывшая проход.  Дорога  резко  свернула,
стало темнее. У Грейдона появилось беспокойное ощущение, что скалы  высоко
над его головой сомкнулись, что они входят в туннель. Лишайники под ногами
и на стенах росли реже. Становилось все темнее.
     Наконец лишайников совсем не стало. Грейдон двигался в  полутьме.  Он
ничего не видел, кроме смутных теней тех, кто шел перед ним. Теперь он был
уверен, что скалы вверху сомкнулись, погребя их.  Он  боролся  с  удушьем,
которое принесла эта мысль.
     И все же - и все же это была не тьма. Странно, подумал  он,  странно,
что тут, в этом закрытом туннеле, вообще есть свет. Казалось, светится сам
воздух. Слабо светились не стены, не пол. Источник света находился  где-то
впереди. Как будто светящиеся атомы медленно вплывали откуда-то в туннель.
     Постепенно этих светящихся атомов становилось все больше,  в  тоннеле
светлело.
     Снова он резко повернул.
     Они стояли в пещере,  похожей  на  гигантский  квадратный  зал  перед
большой сценой. Возможно, гладкая  каменная  стена  в  ста  ярдах  впереди
создавала  такое  впечатление.  Стена  походила  на   занавес,   на   дюйм
приподнятый  над  полом.  Из  щели  выплывали  светящиеся  атомы,  которые
заполняли  туннель  все  усиливающимся   светом.   Здесь   они   пролетали
стремительно, как стая светляков, каждый с ярким фонариком.
     Грейдон  поискал  взглядом  второй  выход,  и  в  это  время  занавес
сдвинулся. Он беззвучно скользнул  в  сторону  примерно  на  ярд.  Грейдон
обернулся - за ним стояли трое: высокий,  маленький  и  гигант.  Стояли  с
пустыми невыразительными взглядами...
     Грейдону показалось, что  над  их  головами  мелькнул  красный  посох
Властителя Глупости... но как это возможно?... вон ведь молчаливая  фигура
в пестром, с посохом в руке, далеко, у самого входа в пещеру.
     Он услышал  глухое  проклятие  Сомса,  рев  Старрета,  высокий  голос
Данкре.  Он  резко  повернулся   к   ним.   Исчезла,   полностью   исчезла
неестественная   мертвенность,   которая    так    удивляла    его,    вся
неопределенность, размытость в действиях и целях. Они  живы,  насторожены,
проворны - они снова стали собой.
     - Что за дьявольское место, Грейдон? Какого дьявола мы сюда попали? -
Сомс железной хваткой зажал руку Грейдона. Ответила Суарра:
     - Это сокровищница, которую я вам пообещала...
     - Да? - свирепый рык заставил ее замолчать.  -  Я  у  вас  спрашиваю,
Грейдон! Как я сюда попал? Вы знаете, Данк? Вы, Билл?
     Ему  ответили  их  озадаченные  лица.  Он  направил  ствол  ружья  на
Грейдона.
     - Выкладывайте!
     И опять спокойно ответила Суарра:
     - Какая разница, если  вы  уже  здесь,  все  вчетвером.  Там,  откуда
исходит свет, вторая пещера; в ней золото течет, как вода,  и  драгоценные
камни растут на стенах, как фрукты. И это все ваше. Идите и берите.
     Сомс опустил ружье, злобно осмотрел Суарру.
     - А что там еще, сестренка?
     - Ничего, - ответила она. - Только большое лицо, высеченное в камне.
     Прошло несколько секунд, Сомс обдумывал ее ответ.
     - Только каменное лицо? - повторил он наконец. - Ну,  тогда...  тогда
мы пойдем и посмотрим все вместе. Позови своего спутника.
     - Нет, - уверенно ответила она. - Мы дальше  с  вами  не  пойдем.  Вы
должны идти одни. Я уже говорила вам и скажу еще раз: вам нечего  бояться,
кроме того, что в вас самих. Глупцы! - в неожиданном гневе она топнула  по
камню. - Если бы мы хотели убить вас, оставили  бы  в  добычу  ксинли.  Вы
забыли прошлую ночь, когда погнались за ламой? Я исполнила свое  обещание.
Больше не спорьте! И берегитесь - берегитесь рассердить меня!
     И Грейдон увидел, как при упоминании о ламе лицо Сомса побледнело, он
украдкой бросил взгляд  на  тоже  побледневших  Старрета  и  Данкре.  Сомс
немного постоял в задумчивости. Заговорил он негромко  и  не  обращаясь  к
Суарре.
     - Ну, ладно. Раз уж мы здесь, посмотрим, что там. Данк, берите  ружье
и прикройте вход, откуда мы пришли.  Следите  за  стариком.  Мы  с  Биллом
присмотрим за девчонкой. А вы, мистер Грейдон, вы пойдете и заглянете туда
и расскажете нам, что увидели. Можете взять  с  собой  пистолет.  Если  мы
услышим  стрельбу,  поймем,  что  там  есть  еще  что-то,  помимо  золота,
драгоценностей  и...  а,  да,  каменного  лица.  Марш,   мистер   Грейдон,
действуйте!
     Сомс подтолкнул Грейдона к сверкающему проходу, а  сам  со  Старретом
занял  позиции  по  обе  стороны  от  Суарры.  Грейдон  заметил,  что  они
постарались не дотрагиваться до девушки. Данкре  направился  к  выходу  их
пещеры. Суарра посмотрела на него. В ее  глазах  была  печаль,  боль  -  и
любовь.
     - Помни! - сказал он. - Я вернусь!
     Сомс не понял скрытого смысла его слов,  уловил  только  то,  что  на
поверхности.
     - Если не вернетесь, - злобно усмехнулся он, - она об этом  пожалеет!
Говорю вам, приятель!
     Грейдон не ответил. Он подошел к  краю  занавеса,  на  ходу  доставая
пистолет. Миновал край и оказался на свету. Перед ним открылся  проход  не
более десяти футов в длину. Грейдон дошел до его конца и застыл.  Пистолет
выпал из его онемевшей руки и со звоном упал на каменный пол.
     Перед  ним  открылась  громадная  пещера,   заполненная   сверкающими
атомами. Гигантский полый шар, разрезанный  надвое,  и  нижняя  его  часть
убрана. Сияние струилось  от  стен,  но  сами  стены  абсолютно  черные  и
полированные, как зеркало. Лучи рождаются в бесконечной глубине за стенами
и вырываются на огромной  скорости  -  как  будто  в  непостижимой  черной
глубине горит солнце.
     И на этих изогнутых стенах,  свисая  с  них,  как  гроздья  бесценных
жемчужин в очарованном винограднике рая Эль-Шираза, как цветы в саду  царя
джиннов, растут гирлянды драгоценных камней!
     Огромные кристаллы, ограненные и необработанные, круглые и угловатые,
горящие в торжествующем свете той душой огня, которая  составляет  главную
прелесть драгоценностей. Рубины, играющие всеми оттенками красного  цвета,
от чистого алого, который напоминает  солнечный  свет,  проходящий  сквозь
сомкнутые пальцы нежной девушки,  до  тусклого  красного  цвета  разбитого
сердца; сапфиры, сверкающие богатыми голубыми  тонами  от  цвета  оперения
певчих птиц до  голубизны  темнеющих  вод  под  кремовыми  вершинами  волн
Гольфстрима; огромные изумруды, блестящие  павлиньей  зеленью  тропических
отмелей  или  глубоким  зеленым  цветом  полян  в  джунглях;   бриллианты,
отражающие все  цвета  радуги  и  разбрасывающие  радужные  потоки  лучей;
большие пылающие опалы; жемчуга, горящие аметистовым сиянием;  неизвестные
драгоценные камни, от красоты которых замирало сердце.
     Но не гроздья драгоценностей в этом полном света  огромном  помещении
заставили Грейдона разжать руку, сжимавшую пистолет, и  превратили  его  в
статую.
     Лик!
     С того места, где он стоял, пролет циклопических  ступеней  сбегал  к
центру пещеры. Слева от  этой  лестницы  -  полукруглые  стены,  увешанные
сверкающими   драгоценностями.   Справа    -    пространство.    Пропасть,
противоположного края которой не видно. Они уходит от  основания  лестницы
вертикально вниз в бездонную глубину.
     Лик смотрел  на  него  с  дальней  стороны  пещеры.  Лицо  без  тела,
подбородок упирается в пол. Лицо колоссальное, его бледно-голубые глаза на
одном уровне с Грейдоном. Оно  высечено  из  того  же  черного  камня,  из
которого состоят стены, но в нем нет ни малейшей искорки.
     Лицо человека и в то же время лицо  падшего  ангела;  лицо  Люцифера;
властное и величественное; безжалостное - и  прекрасное.  На  широком  лбу
отпечаталась мощь - она могла бы  быть  богоподобной  в  благодеяниях,  но
предпочла жребий Сатаны.
     Кем бы ни был безвестный скульптор, он сумел  выразить  древнюю,  как
сам человек, беспощадную жажду власти. В этом  Лике  стремление  к  власти
сконцентрировалось,  приобрело  материальное  выражение  и  форму,   стало
физически ощутимым. Грейдон почувствовал, как в нем самом, как бы в ответ,
рождается и начинает шевелиться эта жажда,  стремительно  растет,  угрожая
опрокинуть все барьеры, которые обычно стоят у нее на пути.
     Что-то глубоко внутри него боролось с этим поднимающимся прибоем зла,
пыталось увести его от призывающего Лика, заставить его  отвести  взор  от
бледно-голубых глаз.
     Теперь он видел, что все стремительные  лучи,  все  сверкающие  атомы
фокусируются на этом Лике, что на лбу его  широкое  золотое  кольцо.  И  с
этого  кольца  стекают  большие  золотые  капли,  как  золотой  пот.   Они
неторопливо ползут по щекам. Из глаз стекают другие золотые капли, подобно
слезам. А из углов безжалостного рта золото вытекает, как  струйки  слюны.
Золотой пот, золотые слезы и золотая слюна соединяются и  образуют  ручеек
золота, который  стекает  с  Лика  на  пол  пещеры,  течет  к  пропасти  и
свергается через ее край в глубину.
     - Смотри мне в глаза! Смотри мне в глаза!
     Лик как будто заговорил; его нельзя осушаться.  Грейдон  повиновался.
Волна зла взметнулась выше, разрывая все преграды.
     Земля и обладание ею - вот что обещал ему Лик! Из этих  глаз  к  нему
устремился  пылающий  экстаз,   кричащая   торжествующая   безрассудность,
торжествующее чувство свободы от всех законов.
     Он напрягся, чтобы броситься вниз по  ступеням,  прямо  к  гигантской
черной каменной маске, которая потела, плакала и плевалась золотом,  взять
то, что она предлагает, заплатить все, что она потребует взамен...
     Рука у него на плече, голос рядом - голос Сомса:
     - Вы дьявольски долго...
     И тут же высокий истерический крик:
     - Билл... Данк... быстрее сюда! Смотрите! Боже!..
     Грейдона отбросили на камень, он покатился. По нему кто-то  пробежал,
его толкали ногами, дыхание у него перехватило. Отдуваясь, он поднялся  на
четвереньки, попытался встать на ноги.
     Неожиданно возбужденные крики троих стихли. Ах... он знал,  почему...
они смотрят в глаза Лика... он обещает им то же, что обещал ему...
     Грейдон сделал невероятное усилие. Он встал! Раскачиваясь,  испытывая
головокружение, осмотрел пещеру. Вниз по лестнице,  уже  на  ее  середине,
бежали гигант Старрет, сухощавый Сомс, маленький Данкре.
     Боже - нельзя их пустить!  Земля,  обладание  ею...  это  принадлежит
ему... Лик обещал ему первому...
     Он бросился за троими...
     Что-то, похожее на крыло огромной птицы, ударило его  в  грудь.  Удар
отбросил его, Грейдон  опять  опустился  на  четвереньки.  Всхлипывая,  он
встал, стоял качаясь, потом снова двинулся по  ступеням...  глаза  Лика...
глаза... они дадут ему силу... они...
     Прямо  перед  ним  в  сверкающем  воздухе,   между   ним   и   Ликом,
полуразвернув кольца тела, появилось призрачное  существо,  полуженщина  -
полузмея, та  самая,  изображение  которой  было  на  браслете  Суарры,  -
существо, которое Суарра называла Мать-Змея.
     Одновременно реальная и нереальная, висела она в воздухе.  Сверкающие
атомы проносились сквозь нее. Он видел ее - и по-прежнему сквозь нее  ясно
видел Лик. Голубые глаза по-прежнему призывали его.
     Мать-Змея... которая  пообещала  Суарре,  как  женщина  женщине,  что
поможет ему... если в нем самом будет нечто достойное помощи.
     Суарра!
     При этом воспоминании весь гнев, весь яд, вливавшийся в него из  глаз
Лика, исчез. Его место заняли стыд, раскаяние, огромная благодарность.  Он
бесстрашно взглянул в глаза Лика. Всего лишь бледно-голубые  кристаллы.  А
сам Лик не что иное, как резной камень. Его чары развеяны.
     Грейдон взглянул вниз по лестнице. Сомс, Старрет и Данкре были уже  в
самом конце ее. Они бежали - бежали прямо к лицу. В сверкающем  свете  они
превратились в движущиеся черные картонные фигуры. Они  сплющились,  стали
силуэтами, вырезанными из черной бумаги. Тощий силуэт, гигантский  силуэт,
маленький силуэт, они бежали рядом. Вот они  уже  у  подбородка.  Вот  они
задержались, отталкивая друг друга, пытаясь пройти первыми. И вот, в ответ
на какой-то непреоборимый  зов,  они  начали  карабкаться  по  подбородку,
вверх, к холодным голубым глазам, к всему, что обещали эти глаза.
     Теперь они в самом фокусе сверкающих лучей, в центре  потока  горящих
атомов. Еще мгновение они  казались  черными  картонными  силуэтами,  чуть
темнее черного камня.
     Потом  посерели,  их  очертания  стали  туманными,  расплылись.   Они
перестали карабкаться. Задергались, извиваясь...
     Исчезли!
     На их месте три грязноватых облачка. Они рассеиваются.
     И на их месте три большие золотые капли.
     Неторопливо капли заскользили вниз  по  Лику.  Слились.  Стали  одной
большой каплей. Она медленно направилась к золотому ручью, слилась с  ним,
потекла к краю пропасти...
     И в пропасть!
     Высоко сверху  прозвучали  трубы  эльфов,  послышался  шум  невидимых
крыльев. И тут в свете пещеры Грейдон увидел  змеиные  тела  с  серебряной
чешуей. Крылатые. Эти существа вздымались  и  опускались  перед  Ликом  на
серебряных крыльях, как призрачные райские птицы.
     Большие и маленькие, одни  размером  с  большого  питона,  другие  не
больше гадюки, они извивались в сверкающем воздухе,  триумфально  трубили,
окликали  друг  друга  голосами,  подобными  эльфийским  трубам,  радостно
фехтовали друг с другом мощными клювами, похожими на тонкие прямые рапиры.
     Крылатые змеи,  ярко  раскрашенные,  с  клювами,  подобными  рапирам.
Крылатые змеи, испускающие торжествующие трубные крики,  в  то  время  как
золотой  поток,  частью  которого  теперь  стали  Сомс,  Данкре,  Старрет,
медленно, медленно течет  в  пропасть.  Грейдон  потрясенно  опустился  на
ступень, до глубины души он был  поражен,  испытывал  тяжелое  болезненное
ощущение. Ползком выбрался за каменный занавес, подальше от  этого  яркого
света, подальше от глаз этого Лика, чтобы не слышать торжествующих трубных
звуков крылатых змей.
     Он увидел бегущую к нему Суарру.
     Сознание покинуло его.



                            7. ОХРАНЯЕМАЯ ГРАНИЦА

     Тусклая зелень лесной  поляны  окружала  Грейдона,  когда  он  открыл
глаза. Он лежал на своем одеяле, рядом терпеливо щипал траву его ослик.
     Кто-то двинулся рядом, приблизился. Индеец, но таких индейцев Грейдон
никогда не видел. Тонкие правильные черты лица, кожа скорее оливковая, чем
коричневая.  На  нем  что-то  вреде  лат  и  шотландской  юбочки-килта  из
стеганого голубого шелка. Тонкое золотое кольцо на лбу, на  спине  длинный
лук и колчан, полный стрел, в руке копье из черного металла. В другой руке
обернутый в шелк пакет.
     Грейдон раскрыл пакет. В нем золотой браслет  Суарры  с  изображением
Матери-Змеи и перо caraquenque, тщательно отделанное золотом.
     - Где та, которая  послала  это?  -  спросил  он.  Индеец  улыбнулся,
покачал головой и приложил к губам два пальца. Грейдон понял -  посыльному
приказано молчать. Перо он снова завернул  в  шелк  и  положил  в  карман.
Браслет с некоторым трудом надел на руку.
     Индеец указал на небо, потом на деревья  слева.  Грейдон  понял,  что
нужно идти. Он кивнул и взял повод осла.
     Примерно с час они шли по лесу; насколько мог судить Грейдон, в  лесу
не было ни тропинки. Вышли из леса в узкую  долину  между  двумя  холмами.
Холмы закрывали окружающие горы, хотя Грейдон представлял  себе,  где  они
расположены. Солнце уже склонялось  на  запад.  К  сумеркам  они  достигли
ровной скальной площадки, в которой  ручей  прорезал  свое  русло.  Индеец
знаками показал, что здесь они заночуют.
     Грейдон стреножил осла там, где тот мог щипать свежую  траву,  развел
костер и начал готовить скудный  ужин  из  своих  сократившихся  припасов.
Индеец исчез. Вскоре он вернулся с парой форелей. Грейдон поджарил их.
     Пришла ночь и вместе с ней холод Анд.  Грейдон  закутался  в  одеяло,
закрыл глаза и начал восстанавливать в памяти, насколько это возможно, все
сегодняшнее путешествие; запоминал каждый ориентир,  замеченный  им  после
того, как они вышли из леса. Вскоре все сменилось фантасмагорией  пещер  с
драгоценностями,  больших  каменный  лиц,  танцующих  стариков  в  пестрых
костюмах - потом среди этих фантомов, разгоняя  их,  появилась  Суарра.  А
потом и она исчезла.
     Во второй половине  следующего  дня,  когда  они  миновали  еще  одну
древесную полосу, индеец остановился на краю плато, уходившего в неведомые
дали на восток и на запад. Он раздвинул кусты  и  показал  вниз.  Грейдон,
взглянув туда, увидел в ста футах  ниже  еле  заметную  тропу  -  звериную
тропу, решил он: никаких следов человека. Он  посмотрел  на  индейца,  тот
кивнул и показал на ослика и на  Грейдона,  потом  опять  на  тропу  и  на
восток. Потом показал на себя и назад, туда, откуда они пришли.
     -  Ясно,  -  сказал  Грейдон.  -  Граница   Ю-Атланчи.   Здесь   меня
депортируют.
     Индеец нарушил молчание. Он не мог понять,  что  сказал  Грейдон,  но
услышал знакомое слово Ю-Атланчи.
     - Ю-Атланчи, - повторил  он  серьезно  и  широким  жестом  указал  на
пространство за собой. - Ю-Атланчи! Смерть! Смерть!
     Он отступил в сторону и подождал, пока Грейдон и ослик пройдут  мимо.
Когда человек и животное спустились  на  тропу,  индеец  прощально  махнул
рукой. И исчез в лесу.
     Грейдон прошел примерно с милю на восток, как  ему  и  было  указано.
Потом спрятался в кустах и подождал  около  часу.  Затем  повернул  назад,
вернулся по тропе и, подгоняя перед собой  ослика,  начал  подниматься.  У
него была лишь одна мысль, лишь одно желание - вернуться к  Суарре.  Какая
бы опасность ни ждала - вернуться к ней. Он поднялся на плато  и  постоял,
прислушиваясь. Ничего не слышно. По-прежнему подгоняя перед собой осла, он
пошел вперед.
     И тут же над  его  головой  послышался  трубный  звук  -  угрожающий,
гневный. И шум больших крыльев.
     Инстинктивно Грейдон защитился рукой. На эту руку  он  надел  браслет
Суарры. Сверкнул на солнце пурпурный  драгоценный  камень.  Грейдон  снова
услышал трубный протестующий звук. В воздухе над ним  забили  крылья,  как
будто невидимое летающее создание пыталось остановить свой полет.
     Что-то нанесло боковой удар по браслету.  Что-то  похожее  на  острие
рапиры коснулось шеи Грейдона у самого  основания.  Грейдон  почувствовал,
как хлынула кровь. Что-то ударило его в грудь. Он перевалился  через  край
плато и, переворачиваясь, покатился на тропу.
     Пришел он в себя у начала подъема, рядом пасся ослик. Должно быть, он
долго пролежал без сознания, потому что рука и плечо затекли, а  на  земле
вокруг засохло немало крови. На затылке у  него  был  разрез:  ударился  о
камень при падении.
     Грейдон  со  стоном  встал.  Плечо  осматривать  было  неудобно,   но
насколько он мог судить, рана чистая. То, что нанесло рану, пробило мышцу,
на волосок миновав артерию, подумал Грейдон, с трудом перевязывая  раненое
место.
     Что же нанесло эту рану? Он знал это. Одна из крылатых змей,  которых
он видел над пропастью в пещере Лика! Один из вестников,  как  их  назвала
Суарра, которые так неожиданно дали им четверым пройти в Запретную землю.
     Оно  собиралось  его  убить...   хотело   убить...   что   остановило
смертельный удар... отразило его? Он пытался рассуждать  логично...  Боже,
как болит  голова!  Что  же  остановило  его?  Конечно,  браслет...  блеск
драгоценного камня.
     Но это значит, что вестники  не  нападут  на  того,  кто  носит  этот
браслет. Это паспорт для прохода в Запретную землю. Поэтому Суарра послала
ему браслет? Чтобы он мог вернуться?
     Но пока это невозможно... он должен вначале залечить  рану...  должен
найти помощь... где-нибудь..