осуществит свою  месть.  Когда  я
возвращался, он не досаждал мне. А было это, когда  Суарра  уже  попала  в
плен. Я думаю, вот что задумал Нимир, Мать: обменять Суарру  на  меня.  Он
хочет получить мое тело. Он знает, что я не поддамся ему,  чтобы  избежать
мучений или смерти,  но  чтобы  спасти  Суарру  -  ах,  он  знает,  что  я
соглашусь. Итак, он  обезоруживает  меня.  Я  беспомощен,  он  захватывает
Суарру. Он сделает предложение вернуть ее в обмен  на  то,  что  он  хочет
получить от меня.
     - А если он сделает это предложение, вы согласитесь?
     Женщина-змея  наклонилась  вперед,  ее   фиолетовые   глаза   глубоко
заглянули в глаза Грейдона.
     - Да, - ответил он.
     Хотя его затрясло от былого ужаса перед Тенью, он  знал,  что  сказал
правду.
     - Но почему он позволил вам вернуться? - спросила она. - Почему, если
вы правы, он не захватил вас после того, как Суарра  попалась  в  ловушку,
когда вы возвращались во Дворец?
     - Ответ прост. - Грейдон криво улыбнулся. - Он знает, что я  стал  бы
сопротивляться; боится, что тело,  которого  он  так  жаждет,  может  быть
повреждено, испорчено, возможно, даже уничтожено. Я помню,  как  он  очень
ясно подчеркивал это. Зачем ему идти на риск, если он может заставить меня
прийти к нему по собственной воле и совершенно неповрежденным?
     Детская рука Матери обвила его шею и притянула  его  голову  к  своей
груди.
     - Как  далеко  вы  продвинулись,  вы,  дети  серых  обезьянолюдей!  -
прошептала она. - Если то, что вы сказали, правда, я  не  могу  предложить
вам ничего утешительного. Но правда также и то, что Нимиру придется  долго
подумать, прежде чем отказаться  от  тела,  которым  он  сейчас  обладает.
Механизм, посылавший питательный луч, разрушен. Я послала  по  этому  лучу
энергетический импульс, разрушивший механизм,  так  что  Нимир  не  сможет
снова тем же способом соткать для себя одеяние, даже если сумеет  сбросить
то, которое сейчас носит. Возможно, он  сможет  снова  стать  бестелесной,
обладающей разумом Тенью и войти в вас, если вы широко откроете перед  ним
двери, но посмеет ли он рисковать в такой момент? Сейчас, когда я готова к
удару, не посмеет. Если бы он был уверен наверняка, что сможет войти в вас
- да. Но он не может быть уверен.  Если  он  действительно  задумал  такую
сделку, ему - пока не определится результат нашей  битвы  -  следовало  бы
держать вас возле себя, а затем, если он выиграет,  надеть  на  себя  ваше
чистое сильное тело. Если сможет. - Если он действительно это задумал,  то
в его рассуждениях большая брешь, -  мрачно  сказал  Грейдон.  -  Если  он
уничтожит вас, Мать, то вряд ли Суарра выживет, а  тогда  я  очень  быстро
приведу свое тело в такое состояние, что он не сможет занять его.
     - Но, дитя мое, я не хочу, чтобы меня уничтожили.  И  Суарру,  и  вас
тоже,  -  деловито  ответила  Мать.  -  Я  на  намерена  допустить  нашего
уничтожения. Однако, правы вы или ошибаетесь, судя о  побуждениях  Нимира,
все приходит к одному и тому же.  Вы  -  единственный,  кто  может  спасти
Суарру, если ее еще можно спасти. Возможно, мое решение  играет  прямо  на
руку Нимиру. Хотя я не вижу, что может быть хуже,  если  мы  просто  будем
ждать нападения. Если вы не сможете этого сделать, то только приблизите на
несколько часов то, чего боитесь.
     Она высоко поднялась над  своими  кольцами.  Птичий  щебет  полностью
исчез из ее лепечущего голоса.
     - В одиночку и как можно  скорее  вы  должны  прийти  в  дом  Лантлу,
встретиться с этим отродьем зла и его Повелителем  Тьмы  и  отбить  у  них
Суарру. Если вы не сможете, тогда я обещаю вам  вот  что:  вы  не  станете
жилищем для Нимира, потому что я, Адана, сотру с лица  земли  Ю-Атланчи  и
все живое в нем, хотя, сделав это,  я  тоже  должна  буду  вместе  с  ними
погибнуть!
     Она опустилась, мелькал красный язык.
     - Вы согласны на это, Грейдон?
     - Согласен, Мать,  -  твердо  ответил  он,  -  Если  это  уничтожение
наверняка будет включать в себя и Нимира.
     - На этот счет  не  затрудняйте  себя  никакими  сомнениями,  -  сухо
ответила она.
     - Тогда чем скорее я выйду, тем лучше - сказал он. - Господи, что  же
копается Регор!
     - Он идет, - ответила она. - Посмотрите, где вы находитесь, Грейдон.
     В первый раз он сознательно за все  время  обратил  внимание  на  это
место.
     Он стоял на круглой площадке, высоко поднятой над крышей Дворца.  Над
головой были звезды, на западе - заходившая луна. Справа  и  далеко  внизу
лежал город, его возбужденные огни - словно паника,  обуявшая  светлячков.
До Грейдона слабо донесся гул города.  По  ту  сторону  озера  на  залитых
лунным сиянием утесах виднелись черные рты пещер колоссов, слева -  темная
равнина.
     Теперь Грейдон увидел, что площадка представляла собою  круг  шириной
примерно в двести футов, окаймленный по краю высоким металлическим ободом.
     На краю, глядя на  пещеры,  стоял  один  из  больших  кристаллических
дисков.
     Второй диск смотрел вниз, на город.
     Металлические основания, в которых стояли диски, были открыты. Внутри
них находились продолговатые, выточенные из кристалла  ящики,  заполненные
подвижным веществом - словно ртутью из систрума  Матери.  Из  этих  ящиков
выдавались наружу кристаллические трубки, наполненные фиолетовым  пламенем
как столб уничтожения в Пещере Утерянной Мудрости.
     Поблизости  от  того  места,  где  лежала  Женщина-змея,   находилось
странное приспособление, несколько похожее на чашу, из которого  вздымался
столб фиолетового света, но много меньшего размера и  заканчивающийся  как
бы прожектором, который мог бы поворачиваться и вверх, и в стороны во всех
направлениях.   Приспособление   также   ощетинивалось    кристаллическими
трубками.
     Тут были и другие предметы, назначения  которых  Грейдон  угадать  не
мог, но предположил, что они составляли  содержимое  таинственных  ящиков,
отнесенных к Матери. И здесь, и там по  кругу  площадки  были  расставлены
семь огромных серебряных шаров.
     - Адана в своем арсенале.
     Она улыбнулась в первый раз за все время.
     - Если бы только вы знали, мой  Грейдон,  какое  все  это  оружие!  Я
хотела, чтобы мы могли все уничтожить в Пещере до того,  как  туда  придет
Нимир и особенно этот подпитывающий луч, с помощью которого мои  предки  в
древние  времена  создавали  многие  необычные  вещи.  Для  дела   и   для
развлечения. Но всегда уничтожали их после использования. Айе,  многие  из
них мне бы хотелось иметь сейчас, мне, которая совсем недавно так искренне
надеялась, что Нимир найдет устройство, создающее этот  луч.  А,  ладно...
Подойдите к ободу и протяните над ним руку.
     Удивленный, он повиновался, вытянул руку над  янтарным  ободом  и  не
почувствовал ничего, кроме воздуха.
     Она наклонилась вперед и коснулась  стержня  на  стоявшей  возле  нее
чаше.  Над  ободом  вспыхнуло  кольцо  крошечных,   как   атомы,   искорок
фиолетового света. Свет взметнулся в воздух на сто футов, сжался там в шар
фиолетового огня и исчез.
     - Ну-ка теперь протяните вашу руку, - сказала Мать.
     Грейдон протянул. Его пальцы соприкоснулись с каким-то веществом.
     Грейдон надавил ладонью. Вещество казалось слегка теплым, походило на
стекло и создавало неуловимое ощущение непроницаемости. Шум  города  стих,
Грейдона окружила абсолютная тишина. Он надавил на препятствие и ударил по
нему кулаком. Грейдон ничего не видел, но  там  была  стена.  Женщина-змея
снова коснулась рычага. Рука Грейдона снова вошла в воздух  так  внезапно,
что он едва не упал.
     - Даже сильнейшие  виды  вашего  оружия  не  могут  проломить  этого,
Грейдон, - сказала она. - И у Нимира нет ничего, чтобы его пронизать. Если
бы я могла растянуть эту стену вокруг Дворца, как могу окружить  здесь  ею
себя, - не нужна была бы охрана. Однако в этом  нет  никакого  колдовства.
Наши Мудрецы полагают, что то, что вы  называете  материей,  есть  ни  что
иное, как сила, энергия, принявшая  иную  форму.  Они  правы.  Все  это  -
энергия, часть которой внезапно сделалась материей, своего рода  материей,
наиболее твердой материей, дитя мое, самой твердой. Регор, ты не спешишь!
     Отверстие, через которое они поднялись на площадку, извергло гиганта.
В руке он держал маленький сверток с одеждой.
     - Не самая легкая вещь - найти что-нибудь, что было бы ему  впору,  -
прогрохотал он.
     - Снимите вашу одежду. - Мать кивнула Грейдону.
     - Наденьте эту. Нет, дитя мое,  не  смущайтесь.  Вспомните:  я  очень
старая женщина.
     Ее глаза проследили невольный жест смущения Грейдона.
     - Пока одеваетесь, слушайте меня.
     Грейдон принялся раздеваться.
     - Дела обстоят сейчас так, - сказала Мать. - Я  могу  разрушить  весь
город или могу разрушить только двери Лантлу. Но  такое  оружие,  когда  я
пускаю его в ход, не делает различия между врагами и друзьями. Суарра была
бы убита вместе с другими. Поэтому это исключено.
     Она посмотрела на Грейдона. В глазах ее читалось то, о  чем  она  ему
уже говорила.
     - По крайней мере, сейчас мы  не  можем  послать  вооруженный  отряд,
чтобы спасти ее, поскольку это означало бы открытое  сражение,  а  прежде,
чем отряд смог бы добраться до нее, ее уведут туда, где мы  не  сможем  ее
найти. Это нужно сделать украдкой и ловко. Это  -  смелость  и  постоянная
находчивость, и это - один человек. Один человек может пройти незамеченным
там, где много людей не пройдут. Этим человеком не можешь быть ты,  Регор,
потому что носишь слишком много  приметных  знаков  отличия  для  успешной
маскировки. Им не может быть и Хуон, поскольку его сила не в хитрости и не
в находчивости. Я вообще не могу предложить  на  эту  роль  ни  одного  из
жителей Ю-Атланчи. Это должны  быть  вы,  Грейдон,  и  вам  придется  идти
одному. Вы - это последнее, что наши враги могли бы  ожидать.  По  крайней
мере, я надеюсь, что это так. Возьмите с собой ваше оружие.
     Наполовину одетый Грейдон одобрительно кивнул.
     - Она в доме Лантлу. Там находится Нимир  или  нет,  я  не  знаю.  Он
затуманивает мой взгляд. Я говорила вам, что  Нимир  более  хитер,  чем  я
думала. Но я могу послать  ваш  взгляд  туда,  где  расположен  этот  дом,
Грейдон, так что вы узнаете, как до него добраться. И еще в одном  я  могу
помочь вам. Но об этом позднее. Наклонитесь ко мне.
     Она прижала ладонь ко лбу Грейдона, как когда посылала его  взгляд  в
пещеру - тогда еще Нимир поймал его. Грейдону показалось, что он летит над
крышей. Крыша удалялась, и он сам со скоростью бегущего человека  удалялся
от Дворца. Он летел вдоль переулков, останавливался то здесь то там, чтобы
запомнить приметы местности, и так - пока не долетел  до  построенного  из
опалов и бирюзы дворца. Вокруг дворца были  насажены  деревья,  с  которых
свисали длинные метелки красных и серебряных цветов. В стенах  и  башенках
были огромные,  забранные  переплетами  и  решетками  окна:  прямоугольный
орнамент изящной, будто кружевной, работы. За окнами был свет  и  движение
множества людей. Свет и движение  Грейдон,  пожалуй,  не  увидел,  а  лишь
ощутил,  поскольку,  когда  он  попытался  заглянуть  внутрь,  его  взгляд
наткнулся на что-то, что казалось тонким темным  туманом.  Взгляд  его  не
смог проникнуть сквозь этот туман.
     Обратно Грейдон вернулся с той же скоростью, снова останавливаясь над
ориентирами, которые были его нитью в этом лабиринте переулков. Он  стоял,
чуть качаясь, рядом с Женщиной-змеей.
     - Вы знаете дорогу! Вы ее запомните!
     Как и прежде, это были не столько вопросы,  сколько  команды.  И  как
прежде, он ответил:
     - Я знаю. Я запомню.
     Он понял,  что  каждый  фут,  отделявший  Дворец  от  дворца  Лантлу,
выгравирован в его памяти, как будто он проходил  по  этой  дороге  десять
тысяч раз.
     Мать Змей взяла украшенную изумрудами головную повязку,  натянула  ее
на лоб Грейдона, набросила зеленый плащ ему на плечи, поправила  его  так,
чтобы складка плаща прикрыла рот и подбородок Грейдона, оттолкнула  его  и
оглядела полным сомнения взглядом.
     - В первый раз за все время, дитя мое, я сожалею, что в вас  нет  той
красоты, от которой я так устала. Вы выглядите как  что-то  среднее  между
эмером и человеком Старой Расы. Клянусь моими предками, почему бы  вам  не
родиться с голубыми глазами вместо ваших серых? Почему у  вас  от  природы
желтые волосы? Ну, этому нельзя помочь!  Вас  ждет  удача:  у  них  сейчас
большая путаница, и нападения они не ожидают. Конечно,  вашего  нападения,
без всякой посторонней помощи. А если вы проиграете, я отомщу за вас,  как
обещала.
     Он склонился над ее рукой и повернулся, собираясь уйти.
     - Подождите!
     Она вытянула вверх свое тело, из губ ее прозвучал  негромкий  призыв,
похожий на слабое эхо волшебных труб. Теперь Грейдон понял,  что  если  те
крылатые змеи, которых она называла своими Посланниками, были невидимы для
него, то для нее - нет. Там, где перед Грейдоном  лежала  тень,  раздались
удары сильных крыльев.  Воздух  над  Грейдоном  закружился  в  водовороте,
поднимаемом  невидимыми  крыльями.  Мать  вытянула  руки.  Каждой   рукой,
казалось, она взяла что-то из воздуха, поднесла ближе  и  всмотрелась.  Ее
глаза смотрели прямо в глаза тех, кого никто,  кроме  нее  самой,  не  мог
видеть. Мать начала тихо и мелодично щебетать и посвистывать.  Жутко  было
слышать, как на эти, похожие  на  птичьи,  звуки  откликнулся  из  пустого
воздуха возле ее губ ответный щебет. Мать уронила руки.
     Грейдон услышал шум крыльев над своей головой. Что-то  коснулось  его
плеча и мягко обернулось вокруг верхней части руки. Вокруг талии  обвилось
кольцо. Грейдон непроизвольно выбросил руку и схватил "это".  "Оно"  имело
тело змеи, но прикосновение к нему не вызывало ни  ужаса,  ни  отвращения.
Оно было прохладное, но не холодное. Для пробы Грейдон сомкнул вокруг него
пальцы. Он подумал, что свившееся кольцом тело должно иметь в  ширину  все
восемь дюймов. Его озадачило, почему это создание весит так мало.
     Потом он  ощутил  над  головой  быстрый  пульсирующий  вихрь,  словно
поднимаемый крыльями гигантского колибри. Грейдон понял, что вес уменьшали
крылья. Ощущаемый им вес. И что создание своим объятием хотело придать ему
уверенности.
     Грейдон  погладил  создание,   как   погладил   бы   собаку.   Кольца
соскользнули.
     Кружение крыльев продолжалось.
     Прислушавшись, Грейдон подумал, что их здесь двое.
     - Теперь идите, Грейдон, - сказала Мать, - идите  немедля.  Эти  двое
будут сопровождать вас. Вы не умеете разговаривать с ними. Укажите на тех,
кого вы хотите убить, и они убьют их. Верьте  им.  Они  обладают  разумом,
Грейдон. Вам не понять, но они разумны. Верьте им. Идите.
     Мать оттолкнула от себя Грейдона.
     Вслед за ним повернул Регор. Он довел Грейдона до края крыши  Дворца.
Там он нагнулся и вытащил толстую веревку, к концу которой был  прикреплен
крюк. Он прикрепил крюк к карнизу и перебросил через край веревку.
     - Вот ваша дорога, парень, - хрипло сказал он. -  Мать  хочет,  чтобы
никто не видел, что вы покидаете Дворец. Удачи вам! И возьмите это...
     Он засунул свой длинный кинжал за пояс Грейдона.  Перекинув  винтовку
через плечо, Грейдон схватился за веревку и скользнул  через  парапет.  Он
скользил вниз, и его сопровождало кружение крыльев крылатых змей.  Грейдон
добрался до земли и постоял мгновение в  темноте,  пытаясь  понять,  какой
дорогой ему идти.
     Он почувствовал прикосновение одного из Посланников. Тот торопил его.
     Внезапно Грейдон мысленно увидел четкий, как прочерченный  на  карте,
путь ко дворцу Лантлу.
     Грейдон побежал по этой дороге, которую проследил его  взгляд,  когда
Женщина-змея коснулась его лба. Над ним,  соразмеряя  быстроту  полета  со
скоростью его бега, плыли невидимые крылья.



                         24. НЕВЕСТА ЧЕЛОВЕКА-ЯЩЕРА

     Ночь была ясной. Грейдон легко находил путь, как будто ноги его  сами
узнавали каждый поворот и изгиб. Через некоторое время он перестал бежать:
во-первых, чтобы  сберечь  силы  для  предстоящего,  во-вторых,  чтобы  не
привлекать внимания тех, кто ему встретится.
     Он был близко к дворцу Лантлу, когда произошла  первая  встреча.  Она
доказала ему смертоносность тех живых рапир, которых  дала  ему  в  помощь
Мать. Из кустов появилась группа эмеров с копьями и  факелами,  в  которых
горели не огни, а светящиеся золотые шары. За ними  четыре  индейца  несли
носилки. В них аристократ в зеленом. Рядом с носилками еще двое солдат.
     Грейдон не мог ни отступить, ни укрыться в  тени.  Обитатель  носилок
взмахнул рукой, приветствуя его. Грейдон, как можно плотнее закрывая  лицо
плащом, кратко ответил на приветствие и постарался  пройти.  Такое  грубое
поведение, очевидно, было необычным, потому  что  аристократ  приподнялся,
отдал резкий приказ своим людям, вышел из носилок и направился к  Грейдону
с обнаженным мечом.
     Оставалось только одно, и Грейдон сделал это. Он показал на эмеров, а
сам бросился на ю-атланчи. Увернулся от сильного удара мечом, в  следующее
мгновение одной рукой перехватил правую руку аристократа, а другой схватил
его за горло. Не время для  благородства.  Колено  ударило  вверх,  в  пах
противника. От боли аристократ разжал руки, меч выпал. Грейдон пронзил ему
сердце кинжалом Регора.
     Он боялся использовать ружье, поэтому  быстро  нагнулся,  поднял  меч
противника и повернулся лицом к эмерам.
     Они тоже были мертвы.
     Все восемь были насмерть  пронзены  острыми  клювами  крылатых  змей,
прежде чем смогли крикнуть или поднять хотя бы одно  копье,  убитые  в  то
короткое время, которое потребовалось ему, чтобы справиться с одним.
     Он смотрел на тела. Казалось невероятным,  что  восемь  жизней  можно
уничтожить за такое короткое время. Услышал  шум  крыльев  над  головой  и
взглянул вверх. Над его головой, как будто  очерченные  нежными  пальцами,
виднелись в воздухе две алые линии. Они задрожали,  и  на  Грейдона  упали
алые капли...
     Крылатые змеи чистили свои клювы!
     Он продолжал путь  с  безжалостным  возбуждением  в  сердце.  Чувство
одиночества исчезло: он чувствовал себя  так,  будто  в  его  распоряжении
целая армия. И смело двигался вперед. Аллея углубилась  в  густые  заросли
цветущих деревьев. Он вошел в эти  заросли.  Остановился  в  самой  густой
тени. В  ста  ярдах  лежал  дворец  Лантлу.  Здание  занимало,  по  оценке
Грейдона, площадь больше акра. Оно было восьмиугольным,  довольно  низким,
главную его часть составляли два этажа  с  высокими  потолками.  В  центре
здания - купол, сверкающий сапфиром и опалом; формой  он  напоминает  тот,
что был заимствован  Тамерланом-завоевателем  в  разграбленном  Дамаске  и
поставлен  в  его  любимом  Самарканде.  К  разбухшему  основанию   купола
поднимались гирлянды маленьких разноцветных башенок, похожих  на  беседки,
построенные гномами для своих женщин.
     Стены восьмиугольника были  покрыты  плитками,  будто  лакированными,
блестящими расплавленными бледными  рубинами,  солнечно-желтыми  топазами,
водянисто-зелеными изумрудами. В стенах окна,  прямоугольные  и  овальные,
створчатые,  забранные  решетками,  с  резными  украшениями,  из  камня  и
металла, тонкими, словно кружева. От основания  стен  отходит  площадка  с
мощеным полом, тридцати футов шириной, пол ее из белого и  черного  камня.
По  углам  площадки  стройные  золоченые  столбы   поддерживают   шелковые
занавеси. Дверей не видно.
     Грейдон прокрался на край заросли.  Между  ним  и  площадкой  тянулся
ровный газон, совершенно открытый; пересечь его незаметно нельзя.  Грейдон
не видел стражу, но из здания доносились голоса. Направо  от  него  в  ста
футах деревья ближе подходили к стенам здания.  Грейдон  быстро  пошел  по
краю рощи, пока не достиг зеленого выступа. Осторожно пройдя по  нему,  он
обнаружил, что теп