ороткими копьями на плече, - отличная пехота. Дальше - сто с лишним арбалетчиков и полсотни лучников, все в серебристых шлемах, но в разных мундирах, а часто и без них, в кольчугах, иногда лишь в кожаных куртках, кожаной и полотняной обуви, а порой даже в плетенных из лыка лаптях. Это она еще могла пережить. Но дальше стояли разделенные на полусотни люди, вооруженные всем, что только можно было себе вообразить, и иногда в весьма странном одеянии: ей попался человек в доспехах, от которых отвалилась половина чешуек, а двумя шагами дальше - какой-то коротышка в кирасе с приделанной к ней настоящей, турнирной "лягушачьей мордой", прямо из Дартана... Это уже было свыше ее сил, она ускорила шаг, боясь, что расхохочется или начнет скрежетать зубами. Она любила хороших солдат и уделяла их внешнему виду не меньше внимания, чем выучке.
     Этому она научилась у Риолаты. Ей пришлось перенять ее привычки, как можно более точно подражать ей во всем... Увидев результат, она многое поняла. Теперь, если бы ей вернули "Звезду Запада", она превзошла бы Броррока! Она научилась тому, что солдат чувствует себя в точности так, как выглядит.
     Семена дошла до места, где стояли ее люди.

***

     По правую руку от нее располагалась огнестрельная пехота: частокол козел, а за ними солдаты прикрытия с копьями, второй ряд - стрельцы с пищалью на каждом плече; третий ряд - снова прикрытие с козлами и снова стрельцы. С левой стороны - арбалетчики в закрытых шлемах, а в конце - полсотни топорников. Все - стрельцы, арбалетчики, топорники - в синих мундирах, украшенных красными кругами.
     Снаряжение и содержание этих трехсот с лишним воинов обошлось более чем в четверть всех сокровищ, не считая оружия, захваченного ее отцом.
     Но это того стоило.
     Она медленно прошла вдоль строя, жестом приветствуя своих офицеров.
     В самом конце стояли согнанные сюда, часто силой, крестьяне и рыбаки из разных селений.
     Семена едва не зажмурилась. Она обвела взглядом беспомощные толпы и, не говоря ни слова, повернула назад. В то же мгновение она заметила, что один из грязных селян сильно шатается, опираясь на вилы.
     В первое мгновение она едва не вырвала ему кишки... Лишь немалым усилием она сдержалась, не дав вспыхнуть красному блеску в зрачках. Она быстро подошла к нему, оставив свиту позади.
     - Пьяный? - коротко бросила она, кладя руку на меч. Запах убийственного пойла сказал ей все. Что-то тихо лязгнуло, она развернулась кругом, и лишь тогда подошедшие офицеры увидели в ее руке меч, который она держала клинком вниз. Она успела сделать два шага, прежде чем крестьянин за ее спиной, хрипя, рухнул наземь. Из артерии хлестала кровь.
     - Командира этих людей - повесить, - бросила она. - Все. Выходим тотчас же. В передовой страже пойдут лучники, не конница. Все конники - в моем распоряжении, в том числе на марше. Охрана лагерей - без изменений, как и раньше.
     Она кивнула одному из своих сотников.
     - Дашь мне коня и пять человек, тоже в седле. Наших, - подчеркнула она.
     Не обращая больше внимания на офицеров и тем более на гостей из штаба, она быстро пошла обратно вдоль строя.

***

     Улицы Дороны словно вымерли. Причиной тому было не только раннее утро; прежде всего, горожане не горели особым желанием встречаться с военными, пусть даже эти военные были освободителями Гарры.
     В особенности если они были освободителями Гарры. Освободители грабили все, что требовалось восстанию или им самим. Это называлось реквизицией...
     Эхом отдавался стук лошадиных копыт. Семена, опередив своих людей, направлялась туда, где почти год был ее дом.
     Небольшой отряд миновал разграбленный и частично сожженный дворец Представителя (интересно, Князя уже отцепили от стропил?) и двинулся дальше.
     Собственно, в том, что порты и корабли захватил Ахагаден, имелись свои положительные стороны - дворец остался ей... В казну восстания она отправила меньше половины захваченного добра. Остальное пополнило ее личную кассу, что оказалось весьма своевременным. В последнее время она черпала деньги лишь из пояса, который туго набила благодаря поспешной продаже предприятий Мелара и прочих. Несколько дураков сильно обманулись в своих ожиданиях, купив товары и дома, которые почти сразу же отобрало или уничтожило восстание.
     Если бы Ахагаден не столь усердно стерег свои фрегаты, он мог бы серьезно осложнить ей жизнь. И так уже до штаба в Дране доходили разные слухи. А правда была такова, что частично она заплатила за службу своим солдатам, позволив им разграбить город. Конечно, она поживилась кое-чем и сама. Она хорошо знала, что настоящие расходы еще впереди!
     Что ж, два десятка вояк столь увлеклись грабежом, что больше она их не видела. Но и так дезертиров в синих отрядах было меньше, чем в каких-либо других. Большинство ее солдат прекрасно понимали, что под предводительством "ее прекрасного благородия" добычи и женщин им хватит с избытком и что легче их добыть всем вместе, чем в одиночку. И легче потом защитить от завистников.
     Алида была первым человеком из штаба, увидевшим собственными глазами, что осталось от Дороны после "победы над имперцами".
     "Ах ты... сука! - в ужасе сказала она тогда. - Во имя Шерни, я совершила ошибку, поручив тебе командование... Если ты выиграешь эту войну, мне придется править пустыней!"
     Семена в ответ лишь рассмеялась.
     "А чего ты хочешь? - насмешливо ответила она. - Что, в Дране грабежей не было? А впрочем, ведь здесь побеждал Ахагаден, не так ли?"
     На улицах валялись какие-то обломки, тряпки, всяческий мусор... Часть убрали уже несколько дней назад, но еще не все. Один лишь вывоз и погребение трупов занял почти неделю.
     Семена остановила коня перед своим домом.
     - Ждать здесь, - сказала она солдатам и спрыгнула с седла.
     Здание было покинуто, по крайней мере такое оно производило впечатление. Может быть, слуги где-то и сидели, но у Семены не было никакого желания проверять. Она лишь нашла канделябр, зажгла свечу, а от нее остальные.
     Семена спустилась в подвал.
     Большие бочки стояли нетронутыми. Но ящиков стало меньше, а те, что остались, зияли пустотой. Семена прошла в самый конец подземелья. Подняв крышку люка, она спустилась ниже и отодвинула засовы. Она давно здесь не была...
     Изнутри ударила жуткая вонь. Семена подождала, боясь, что, если она войдет слишком быстро, может не хватить воздуха для свечей. Потом, перешагнув через разложившийся труп у самого порога и задержав дыхание (так было легче, чем дышать), посмотрела на висящее тело.
     - С сегодняшнего дня, - сказала она, - я - больше не ты. С сегодняшнего дня меня снова зовут Лерена. Ты же можешь быть Семеной, Риолатой или кем захочешь.
     Она подошла ближе и осторожно отодвинула остатки волос с опущенного лба сестры.
     - Риолата, - тихо сказала она. - Риолата... Тебе нравилось, когда я произносила твое имя. Рио-ла-та...
     Она достала меч и, не обращая внимания на звериный вой и корчи сестры, несколькими ударами перерубила опутанные цепями руки. Кисти и предплечья остались под потолком, остальное рухнуло на каменный пол; из омертвевших коротких культей слабо сочилась кровь.
     - Иди в Дран, - сказала Лерена, убирая меч. - Там много высокорожденных гаррийцев... Может быть, выйдешь замуж?
     От смрада ей в конце концов стало дурно, и ее стошнило на стену; пошатываясь, она поднялась по лестнице и вышла, оставив подземелье открытым.
     Восстание не могло не закончиться неудачей - по той же самой причине, что и все предыдущие... Оно должно было потерпеть поражение рано или поздно, ибо висело в пустоте.
     Нет, оно и в самом деле было подготовлено намного лучше, чем какое-либо из ему предшествовавших. Оно опиралось не только на добровольцев, желавших отдать жизнь за Гарру, но и на отряды наемников, готовых драться с кем угодно, лишь бы за это платили. В свою очередь, подготовка и использование наемных отрядов были возможны лишь потому, что организаторы восстания сумели проникнуть в ряды тех, чьей целью являлось как раз предотвращение мятежей, а именно в ряды имперских войск и урядников Имперского Трибунала.
     Пожар восстания охватил сразу весь остров, и мятежникам действительно удалось захватить немалую часть территории. Но теперь - многие добровольцы погибли, многие наемники бросили службу. И уже видно было, что - как всегда - все восстание, в сущности, оказалось не более чем гневной перебранкой нескольких древних родов, топаньем ногами, от которого может упасть кувшин со стола, наделав много шуму... но наверняка не обрушится дом.
     Ибо разве стоял кто-либо за этими магнатскими родами? Может быть, на борьбу подняли купцов? Нет. Купцы лишились из-за восстания своего имущества; их корабли и товары были реквизированы, и вести какие-либо дела стало, в сущности, невозможно. Что могла им дать победа восстания? Разве что конец всяческой торговли с империей, по крайней мере на долгие годы. Может быть, как-то выиграли или должны были выиграть горожане? Тоже нет. В столице они тихо сидели по своим норам, радуясь, если их не ограбили подчистую. В Дране быстро почувствовалось отсутствие на улицах имперских солдат: из дому попросту страшно было выйти. Да и вообще, изменилось ли бы что-нибудь к лучшему, если бы восстание победило раз и навсегда? В лучшем случае все осталось бы так же, как под правлением Кирлана... Рыбаки и селяне? Те, честно говоря, могли лишь возносить молитвы Шерни, чтобы та спалила огнем все эти повстанческие отряды. По очень простой причине: селянин или рыбак, приписанный к имперским владениям, был настоящим богачом по сравнению с крестьянином во владениях гаррийского магната. Имперские сборщики податей обычно требовали четверти урожая, и, кроме того, вольный крестьянин обладал определенными правами. Селянин или рыбак, живший в крепостной зависимости, никаких прав не имел; единственным, и к тому же навязанным его господину Кирланом, было право службы в имперских легионах - привилегия, отличавшая его от раба. Достаточно сказать, что после каждого восстания, когда империя конфисковала имущество замешанных в мятеже семейств, крестьяне в освобожденных императором селениях плясали от радости!
     А ведь "святое дело освобождения Гарры" вовсе не было безразлично беднякам. Может быть, лишь в Армекте ощущение национальной принадлежности было более сильным. Гаррийский рыбак с гордостью называл себя гаррийцем и всегда помнил, что Армект, включив его край в состав Вечной Империи, страшно отомстил за десятки потопленных кораблей; взятых в плен солдат и моряков казнили. Однако интересы Гарры, понимавшиеся так, как хотели этого магнаты в коричневых дворцах, шли вразрез с интересами рыбака, в конце концов умевшего считать. Даже если бы он не приобрел ничего, кроме изменения названия с Морской Провинции на Королевство Гарры, - рыбак наверняка бы за это сражался... Во всяком случае, если бы он имел хотя бы тень надежды, что в этом Королевстве Гарры он потом не умрет с голоду. Что не станет хуже, чем под властью императора.
     Однако таких обещаний никто давать не собирался. Напротив, везде и всюду трубили, что после победы воцарится "старый порядок". Ах, старый порядок, в самом деле! Имперскому крестьянину, пожалуй, милее было бы зрелище пожара в усадьбе! Крепостной же крестьянин терял единственную свою привилегию, возможность стать профессиональным солдатом, который служит за деньги, по собственной воле и желанию. Мундир легионера или морского стражника, святой для армектанца, как и все военное ремесло вообще, ставил низкорожденного наравне с человеком Чистой Крови. Жалованье было невысоким, но постоянным. Легионер империи знал свои обязанности, но имел и права. За упущение по службе он мог даже закончить свои дни на виселице, но, если нес службу исправно, мог хотя бы жениться, не спрашивая ничьего согласия. Мало того, перед ним открывалась дорога к военной карьере. В имперских легионах происхождение, по крайней мере формально, не имело никакого значения. Каждый удовлетворявший определенным требованиям - то есть имевший достаточно долгий стаж службы, умевший читать и писать и отвечавший некоторым другим условиям - мог, сдав соответствующие экзамены, стать офицером и продвигаться дальше... Легко понять, почему солдаты столь неохотно переходили на сторону восстания; это означало не что иное, как возврат под "опеку", которой многие из них стремились избежать... А также конец всяческим амбициям и мечтам.
     В таких обстоятельствах следовало скорее удивляться нейтралитету гаррийских рыбаков; личный интерес велел им сражаться рядом с имперскими солдатами, и сражаться насмерть. Если так не происходило, то на самом деле лишь потому, что рыбак этот ощущал себя гаррийцем.
     Лерена, наблюдая, с каким энтузиазмом идут в бой крестьяне, силой включенные в состав ее войска, обо всем этом, конечно, даже не думала. Однако она явно видела, что требуется чудо, чтобы эти люди вообще дошли до неприятельских позиций. Она не слишком удивилась, когда чуда не произошло: едва в сторону наступавших полетели первые стрелы, огромная толпа тут же развернулась и бросилась назад к ее собственному расположению.
     В соответствии с приказом беглецов встретили выстрелами из арбалетов. Однако тяжелые стрелы, убивая и раня, не привели ни к чему, кроме того, что толпа разбежалась во все стороны, бросая вилы, цепы и колья.
     Половина войска Лерены в одно мгновение перестала существовать.
     Честно говоря, она почти обрадовалась. Вся эта голытьба лишь обременяла ее, словно ядро на ноге. Теперь она по крайней мере знала, какими силами в действительности располагает.
     К несчастью, она уже успела совершить ошибку. Видя скудость сил неприятеля, она приказала атаковать с ходу. В бой пошли лучшие ее отряды - огнестрельная пехота и арбалетчики, при поддержке лучников. Однако атака захлебнулась под настоящим ливнем стрел, посылаемых противником. Лук не обладал такой убойной силой, как арбалет, не говоря уже о пищали, но он был скорострельным оружием. Град стрел привел в замешательство солдат и ее саму; она остановила атаку на полпути, хотя потери были невелики, и послала крестьян, чтобы те прикрыли отход. Сейчас все ее войско уже стояло готовое к бою. Она подозвала одного из офицеров.
     - Поведешь щитоносцев, - приказала она. - Усиль их четырьмя сотнями этих. - Она показала на добровольцев, которые не так давно едва не вызывали у нее приступов смеха.
     - Так точно, госпожа.
     Она снова обратила взор в сторону противника. Да, крестьяне разбежались, но сражение только начиналось. У неприятеля было всего несколько сотен человек! Что с того, что приходилось наступать в гору? У нее был такой перевес, что результат боя можно было считать предрешенным. Она намеревалась подавить имперских одной лишь численностью.
     Щитоносцы двинулись вперед вместе с несколькими сотнями всяческого сброда.
     Она подозвала еще одного из своих офицеров.
     - Двигайся следом, - сказала она. - Поддержи их. Возьми всех, кто остался. Кроме моих людей и конницы. Они остаются в резерве.
     - Так точно, госпожа! Офицер ушел.
     Щитоносцы, под дождем стрел, с трудом, но неумолимо взбирались в гору. Наблюдая за их кровавым маршем, она ощутила легкое беспокойство. Что-то было не так. Позади послышался стук копыт. Она обернулась и удивленно уставилась на одетую в серую рубашку и такую же юбку девушку, спрыгивающую с седла. Лишь мгновение спустя она узнала... Алиду! Растрепанные золотистые волосы, связанные на затылке в обычный "конский хвост", и порозовевшие щеки делали ее моложе на десять лет.
     Впрочем, сколько ей, собственно, было?
     - Что ты тут делаешь, госпожа? - спросила Лерена. - Кажется...
     - Кажется, вождь, мы угодили на море в большую задницу, - почти весело сказала та, но так, чтобы не слышали офицеры Лерены. - Только что до лагерей добрался гонец.
     - Почему не до меня? - гневно бросила Лерена.
     - Потому что под ним пала лошадь. В трех с лишним милях отсюда. Он прибежал пешком, едва живой. Я послала к тебе другого гонца. Это я.
     Главнокомандующая оглянулась на своих офицеров. Те пристально наблюдали за сражением.
     - Полный провал?
     - Разве я командую флотом, госпожа? - язвительно спросила Алида.- Не знаю, как это называется, когда два флота топят и захватывают друг друга.
     - Так сказал гонец?
     - Так из этого следовало.
     - Издеваешься? - со злостью рявкнула Лерена. Потом, вспомнив об офицерах, добавила: - Госпожа?!
     Со стороны имперских позиций донесся жуткий вопль. Лерена тут же забыла об Алиде. Щитоносцы дошли! Но путь, который они преодолели, был отмечен десятками серебристых кирас...
     Вторая волна наступления достигла середины поля битвы. Лерена заметила, что отряды передвигаются медленно, слишком медленно. Уклон, внешне незначительный, сильно затруднял марш. Солдаты тащили доспехи и оружие, а стрелы все еще свистели в воздухе, хотя и значительно реже; щитоносцы достаточно успешно подавляли лучников. Однако линия имперских войск, выстроившихся на вершине возвышенности, стояла непоколебимо. Лерена не могла понять, как могут легковооруженные лучники успешно оказывать сопротивление тяжелой пехоте? Так или иначе, ждать оставалось недолго... Сейчас подойдет подкрепление.
     Она должна была выиграть это сражение. И она была уверена, что выиграет. Тем более что флот был разбит. Независимо от того, много ли кораблей потопили или только несколько, путь для подкрепления с континента был открыт. Гарра стала ловушкой. Следовало захватить Багбу и все то, что стояло в порту, пусть даже весельную лодку. И сматываться.
     Но что же, отказываться от всех своих планов?
     - Никогда! - громко сказала она. Алида вопросительно посмотрела на нее.
     - "Никогда" что, госпожа?
     Она вовсе не выглядела столь беззаботной, какой хотела казаться...
     "Я никогда не откажусь от Агар, - мысленно ответила Лерена. - Но и никогда не сумею их удержать, если восстание потерпит поражение еще в этом году", - тут же добавила она.
     - Гавар, - сказала она через плечо, - возьми стрельцов и отправляйся на помощь этим недотепам. Мне нужна победа. Немедленно.
     - Козлы, госпожа...
     - Козлы оставь. Оставь пищали. Прикрытие с копьями, а стрельцы с мечами. Ясно?
     - Госпожа... - неуверенно сказал офицер.
     Шум сражения внезапно усилился. С неподдельным ужасом Лерена увидела, как из-за возвышенности, на которой расположились имперцы, выдвигаются два сомкнутых отряда, по дуге обходящие с тыла ее войска, сражающиеся с лучниками. Клещи быстро сжимались. Отряды были невелики, но она отчетливо видела сердцевидные щиты с желтым полем посредине, на фоне которого виднелись серебряные четырехконечные звезды Вечной Империи.
     Топорники Гаррийского Легиона!
     Предводительница мятежных войск внезапно осознала, что проигрывает.
     Собственно, сражение было проиграно уже давно... Оно было проиграно еще до того, как Лерена вообще его начала.
     Роковую роль сыграли отсутствие опыта и излишняя самоуверенность. Уличные бои в Дороне или Дране, хотя и часто ожесточенные, были, однако, скорее стычками или даже драками небольших групп, без какого-либо тактического замысла, а отсутствие выучки и командования во многих случаях уравновешивалось фактором неожиданности. Тем временем командование войском в полевых условиях (даже не слишком многочисленным) требовало много такого, о чем Лерена даже не слышала Первым, чему не было уделено должного внимания, бьиа разведка. Повстанцы понятия не имели, какими силами располагает противник - как вообще, так и на самом поле битвы. Те двести пятьдесят топорников, выросших словно из-под земли, могли переломить ход сражения лишь потому, что никто о них не знал. Командир имперских войск не был особо опытным солдатом, однако, как и каждый офицер империи от сотника и выше, обязан был отслужить свое на северном пограничье Армекта, где продолжалась нескончаемая жестокая война с алер-скими полузверями. Благодаря этому он прекрасно знал, что резервы не только нужно иметь, но стоит их