а тем более на Агарах.
     И все-таки... будь Берр чуть более тщеславным и сообразительным, он мог бы лишь радоваться подобной ссылке. Трудно было найти другой такой округ, где комендант обладал бы большей самостоятельностью и властью - почти без каких-либо ограничений. Формально обязанности заместителя Берра исполнял комендант сухопутных войск. Однако легионеров на Агарах было всего человек двадцать, морских стражников же - триста... Кроме того, Морская Стража располагалась - так же как и во всей империи - во всех портовых городах, то есть в данном случае в Ахелии и селении китобоев на юге, где имелось нечто вроде большой пристани. Однако именно Ахелия была столицей округа. Легионеры же сидели в Арбе, надзирая за заключенными и рабами на имперских рудниках. Будь он чуть несообразительнее...
     Берр, однако, сообразительностью не отличался. Фактически он владел Агарами почти безраздельно, но лишь в той степени, насколько это соответствовало его нынешнему положению. Он не стремился расширить свое влияние. Он даже не пытался обогатиться, хотя мог.
     Стоя посреди комнаты с заложенными за спину руками, Берр думал почти о том же самом, что и Бард. У него были причины опасаться - не за власть, но за возможность исполнять и дальше обязанности коменданта морской стражи. Последняя экспедиция стоила ему почти половины солдат и многих офицеров. Проблемами, которые неминуемо должны были появиться, когда он доложит об этом вышестоящему начальству в Дороне, он пока не забивал себе голову. Однако ко всему прочему он еще и ввязался в войну с Трибуналом (считая, что Трибунал имеет слишком большое влияние на войско; он всегда решительно возражал против этого и охотно пользовался любым случаем, чтобы утереть нос серым урядникам). Ну и, наконец, конфликт между Бардом, которого недолюбливали из-за его местного происхождения, и частью его, коменданта, подчиненных. Он мог похоронить дело, имея на это полное право, к тому же он был глубоко убежден, что капитан сделал все, что от него зависело, и наверняка лучше, чем любой другой из тех, что служили под его командованием. Однако рассказ о черном призраке, таранящем корабли, действительно не вписывался в общую картину. Он согласился вызвать свидетелей лишь потому, что считал: другого выхода нет. Именно тогда стало известно об убийстве одного из членов команды Барда и исчезновении другого. Тем не менее он вызвал сегодня Варда, чтобы сообщить ему о снятии всех обвинений. И вот - новые хлопоты...
     Он выслушал положенный по уставу доклад, после чего, не двигаясь с места, сказал откровенно и коротко:
     - Сотник Вард, твои люди исчезли. Все до единого. Их разыскивают с утра, однако уже почти ясно, что в городе их нет.
     Вард стоял как вкопанный, не зная, что сказать.
     - Оставь карты, господин, - сказал комендант, - возвращайся к себе и сиди там. Это вовсе не арест, - поспешно предупредил он. - Я абсолютно убежден, что ты не имеешь к этому никакого отношения. Речь идет о твоей безопасности.
     Вард повернулся и молча вышел, полностью раздавленный.
     Поиски в течение всего дня не увенчались успехом.
     Сидя в своей гарнизонной квартире, капитан размышлял о том, что же могло случиться. Матросов отпускали со службы в начале осени, обычно оставалось лишь четверо или пятеро - следить за порядком на стоящем в порту корабле. Остальные могли делать что хотели. Однако на этот раз, в связи с продолжающимся следствием, моряков оставили на службе, им было запрещено покидать Ахелию, кроме того, они обязаны были каждое утро являться на поверку в гарнизон. Солдаты находились на службе постоянно, за исключением отпуска. Кроме убитого пловца, лишь один солдат вернулся в Ахелию, однако он не мог никуда уйти, даже на шаг, - ему отняли ногу, сломанную еще во время шторма. Он понемногу выздоравливал у себя дома, через две улицы от порта, под надзором жены и брата, известного сапожника... Как раз утром ему должны были выплатить полугодовое жалование.
     Вард выругался. Что происходит, что происходит, во имя Шерни?! Кому нужна была смерть - он был почти уверен, что его людей нет в живых - солдата-калеки и двух матросов? Кому?
     Он впервые посмотрел на происшедшее с другой стороны. До сих пор он рассматривал эти убийства (или исчезновения) лишь на фоне нелепого следствия. Но ведь этих людей связывало кое-что еще - участие в потоплении пиратского корабля. А если?.
     Он оперся о стену. Нет, это вздор, с того парусника никто не мог уцелеть. Но та девушка... Ерунда, она не могла добраться до Ахелии в такую погоду. Впрочем, ей нужно было бы иметь здесь своих людей.
     Он прикусил губу.
     А если и в самом деле так? Какая-то... месть? Ведь известие о гибели корабля Демона разнеслось повсюду. Поговаривали, что у этого пирата из пиратов везде были свои головорезы. Но в таком случае ему, Варду, тоже грозила опасность. И продолжает грозить. Неужели комендант Берр и в самом деле прав?
     Вард почувствовал, как его пробирает дрожь. Он не был трусом, вовсе нет. Но мысль о мести из могилы представилась ему неслыханно жуткой. Внезапно территория гарнизона показалась ему местом если не приятным, то по крайней мере безопасным. В то же мгновение он подумал о матери. Шернь! Если его предположения верны, то опасность угрожает и ей!
     Взяв оружие, он вышел на двор и позвал дежурного.
     - Двоих в полном вооружении.
     - Слушаюсь, господин.
     Вард решил забрать мать сюда, пока все не выяснится.
     Он направился к зданию комендатуры. Берр внимательно его выслушал.
     - Боюсь, что ты можешь оказаться прав. Конечно, забирай мать. Но может быть, достаточно будет послать за ней солдат?
     - Нет, господин. Я не в силах жить здесь словно в клетке, неизвестно как долго. Если двое вооруженных солдат и собственный меч не защитят меня, то я уж не знаю, что вообще может меня защитить. Впрочем, это ведь лишь мои догадки - насчет мести.
     - Догадки весьма правдоподобные. Но поступай как знаешь, Вард. Я тебе доверяю. И хочу, чтобы ты об этом знал.
     - Спасибо, комендант.
     В сопровождении двоих вооруженных, словно на войну, солдат - при мечах, с копьями и щитами, - продираясь сквозь дождь и ветер, капитан добрался до своего дома. Оставив солдат у дверей, он взбежал по лестнице наверх. В сопровождении служанки со свечой он подошел к двери комнаты матери и легко постучал. Потом сильнее. Вард повернулся к девушке:
     - Госпожа спит?
     Служанка смотрела на лестницу, в глазах ее застыл ужас. Внезапно он понял, что девушка была странно молчалива и словно не в себе, хотя на вопрос, все ли в порядке, ответила утвердительно... В мгновение ока осознав это, он схватился за оружие, одновременно следя за взглядом служанки, - и застыл с рукой на мече. На лестнице стояли двое, целясь из арбалетов. Один из них, не спуская глаз с Варда, протянул руку и осторожно забрал свечу из рук перепуганной девушки.
     - Без глупостей, капитан, - спокойно сказал он. - Твоя мать жива, а случится ли с ней что-нибудь - зависит только от тебя.
     В самый разгар бурь и ливней новое путешествие в Арбу казалось сущим кошмаром. Раладану, однако, нужно было получить от Балбона остаток причитавшегося ему серебра; известия распространяются быстро, особенно на таком клочке суши. Купец наверняка уже слышал о гибели "Морского Змея".
     Лоцман опасался, что без хлопот не обойдется.
     Однако Балбон выплатил все сполна и без лишних слов. Наблюдательный Раладан заметил, что весть о разгроме пиратов и в самом деле достигла Арбы. Тем не менее дела у хитрого купца шли слишком хорошо для того, чтобы искушать судьбу; ему вовсе не хотелось проверять, сколько в этих слухах правды и - если ее действительно немало - насколько успешно сумеет лоцман пиратского парусника заменить капитана, вспарывая его, Балбона, брюхо.
     Расчет не занял много времени.
     Раладан - промокший и продрогший, но довольный тем, что все прошло гладко - вернулся в Ахелию и спрятал серебро. Мешок был довольно солидный: серебро привлекало меньше внимания, чем золото, но ему пришлось изрядно натаскаться с ним.
     Недавно он нашел прекрасный тайник - на старом кладбище, за восточной городской стеной. Место это пользовалось дурной славой, поговаривали что-то насчет упырей. Рассыпь он монеты на заходе солнца у самых ворот, они лежали бы нетронутыми до утра; ночью он мог копаться в обвалившемся склепе без свидетелей.
     У себя в таверне он переоделся в сухое. Была уже глухая ночь, когда он оказался перед знакомым домом, где у него была назначена встреча.
     Ему не пришлось долго ждать. Достаточно было лишь раз стукнуть в дверь, и его впустили. Вскоре он уже стоял, перебросив через руку тяжелый от влаги плащ, в пурпурной спальне. Его снова удивили размеры тяжелых портьер, не подходивших к уютному, небольшому помещению и выглядевших очень провинциально - так же как и балдахин, так же как и вся обстановка этого дома. Ему приходилось видеть изнутри дворцы магнатов, купеческие конторы и публичные дома по всей империи; каждую осень, когда "Морской Змей" стоял в безопасном укрытии, они вместе с Раписом рыскали по подобным местам в поисках страха, который можно было бы перековать в золото, или же - подчас более ценных, чем страх или золото - сведений.
     Но таких портьер - больших, покрывавших две стены комнаты - и столь же тяжелого балдахина ему никогда прежде не приходилось видеть. Скорее всего это было какое-то агарское изобретение. Да, пурпур был когда-то моден в Армекте. Десять лет назад.
     Раладан повесил плащ на канделябр в углу комнаты и продолжал молча стоять заткнув большие пальцы за пояс. Ему не пришлось долго ждать.
     - Приветствую тебя, таинственный заказчик, - сказала Алида, входя в комнату.- У меня для тебя хорошие новости.
     Она закрыла за собой дверь. Одетая в голубое платье, она выглядела удивительно несмело, по-девичьи. На спину падала перевязанная лентой коса. Он посмотрел на ее лицо, подумав, что возраст этой женщины, собственно, нелегко определить. Ей могло быть тридцать с небольшим, как он вначале считал, но могло быть и двадцать восемь. Теперь она выглядела еще моложе, но в это он уже не верил.
     - Что ты так смотришь, господин? Он легко махнул рукой:
     - Прости, госпожа. Я веду себя как неотесанный грубиян. Но не позволишь ли мне побыть таковым еще чуть-чуть?
     Она слегка наклонила голову. Однако во взгляде собеседника не было ничего, кроме искреннего подтверждения комплимента.
     - Мужчина, который в состоянии так смотреть на женщину, не может быть неотесанным грубияном, - тихо сказала она, чуть покраснев. - Я в этом уверена.
     После полосы неудач, среди громоздящихся хлопот и неприятностей, наконец сразу два дела пошли так, как ему и хотелось. Купец отдал деньги. Порученное задание было выполнено. Раладан расслабился, у него было хорошее, очень хорошее настроение. Он находил странное удовольствие в разговоре с этой женщиной, - может быть, потому, что язык, на котором они общались, столь отличался от того, с которым ему приходилось ежедневно иметь дело в течение многих лет? Она была в самом деле умна._ Он знал, что многие из тех, кто вращается в высших кругах, не могут сделать простейшего комплимента без того, чтобы тут же не показаться чересчур инфантильными. Одного лишь воспитания было мало. Нужен был еще ум. А им она обладала. В этом провинциальном доме, в комнате с балдахином, огромным, как Просторы, сама она провинциалкой отнюдь не казалась... Распутница из островного городка.
     Внезапно он ощутил укол беспокойства. Он чуть поклонился, выражая ей свою благодарность и признательность, но хорошее, почти беззаботное настроение улетучилось без следа.
     Он снова посмотрел на нее и, встретившись с ее взглядом, внезапно понял, что оба они думают об одном и том же...
     Они молча смотрели друг на друга.
     - Все это лишь игра, - наконец сказала она. Он кивнул, засунув ладони за пояс.
     - Иногда я даже не знаю, чего я хочу: тебя, таинственного человека из благородного рода или просто... денег.
     Раладан достал звенящий мешочек. Вместе с тем, что он дал ей раньше, - сто пятьдесят золотых.
     Она бросила мешочек на ложе. Он посмотрел на ее золотистую косу и мысленно выругался. Ради всех морей мира, кто из известных ему провинциалок отважился бы носить косу, словно какая-то крестьянка? Сотни причесок, модных и нет, удачных и нет, подходящих и нет... но коса - никогда!
     - Кто ты, Алида? - невольно вырвалось у него. Она подошла к канделябру, дотронулась до тяжелого мокрого плаща.
     - Если я скажу... ты сделаешь то же самое? Он покачал головой.
     Она повторила его жест.
     - В таком случае я просто шлюха, Раладан.
     Он отступил на полшага, услышав собственное имя.
     - Что ж, не столь уж ты и умен, как тебе кажется... пират. Но все же давай поговорим. Кто на самом деле та девушка? И что с тем сокровищем?
     Он медленно двинулся к ней.
     - Не подходи, - предупредила она. - Погибнешь, прежде чем успеешь что-либо сообразить... В этой комнате есть свои сюрпризы, Раладан.
     Он оглянулся, поняв все в одно мгновение.
     - Именно. Портьеры, - спокойно подтвердила она.
     - Сколько за ними народу? Четверо? Этого может оказаться мало, - язвительно заметил он.
     - Хватило бы и одного с арбалетом. Будь благоразумен.
     - Откуда ты знаешь? О сокровище и о девушке?
     - Не догадываешься? Нет, я и в самом деле думала, ты умнее... Убить за сто пятьдесят золотых, конечно, хорошо, но еще лучше - выяснить, за что столько платят. Эти люди живы, Раладан. Но... все они у меня в руках. Слышишь? Все.
     Он вздрогнул, потрясенный внезапной мыслью. Она кивнула:
     - Капитан тоже.
     Он молча смотрел на нее.
     - Подумай, что произойдет, если эти люди получат свободу, зная о тебе. Это Агары, здесь негде спрятаться. И бежать отсюда тоже не удастся. Думаешь, Морская Стража позволит тебе зимой сесть на корабль и уплыть?
     Он чуть покачал головой:
     - Вот женщина, которой стоит обладать... И почему я тогда не лег с тобой в постель? Ведь я честно заплатил. И, ради всех морей, мне самому хотелось!
     - Стоило. В самом деле стоило. Они снова посмотрели друг на друга.
     - Думаю, мы договоримся.

***

     За окном завывал ветер.
     - Люблю золото, - сказала она. - Это сокровище... на самом деле существует?
     - Нет. Откуда? Алида, ведь Демон был сапожником, обычным бедным сапожником... Ну спрятал пару медяков, но целое сокровище?
     Она со смехом ударила его в грудь.
     - Издеваешься? Умеешь шутить, морской жеребец!
     - Я много чего умею.
     - Гм... кое с чем я уже познакомилась...
     Она медленно водила пальцем вдоль его руки.
     - Как камень, - задумчиво прошептала она. - Я повидала немало голых мужчин... Бывали и покрупнее... Но ты невысокий, а твои руки... живот... как камень. Каким чудом ты меня не раздавил?
     - Это чудо - за портьерой... Кстати, он все еще там стоит?
     Она рассмеялась:
     - Он не рассуждает. Это пес, дорогой. Убийца. Он бы тебя в клочья разорвал.
     - Большой?
     Она приподнялась на локте.
     - Убийца, - повторила она. - Не слышал? Не может быть, чтобы ты не слышал!
     Он слышал. Что-то подобное он и подозревал.
     - Басог? Пес-медведь? Она покачала головой:
     - Нет, басоги - с Черного Побережья, только Посланники их держат. Это убийца, ахал, рожденный в Дурном Краю, как и басог. В самом деле не слышал? Пес без души, созданный, чтобы повиноваться. Если прикажешь ему лежать, он будет лежать. До самой смерти. Позволит даже сжечь себя живьем.
     - Он уже кого-нибудь загрыз?
     - Почему ты спрашиваешь? - Она недоверчиво посмотрела на него. - Почему?
     Он покачал головой.
     - Когда-нибудь, - сказал он, - какая-нибудь пьяная тварь придушит тебя подушкой всего за два или три золотых. Здесь, в этой постели. Прямо под носом у твоего ахала.

***

     Естественно, он ей не верил.
     Что, собственно, крылось за этим необычным договором? Ведь она прекрасно знала, что может держать его в руках до конца осени, не дольше. Потом будет уже все равно, пусть даже по всем Агарам разойдется весть о том, что лоцман Раладан жив или же мертв; когда они уйдут в море, она ничего не сможет поделать.
     "Значит... ей придется меня убить, - думал Раладан. - Но, во имя Шерни, ведь она знает, что и я это знаю... Что за этим кроется?"
     Дождь и ветер снова усилились, лоцман плотнее закутался в плащ. Он посмотрел на небо. Что ж, похоже, у него будет время разгадать эту загадку... Проклятая погода!
     Его мучило ощущение собственного бессилия. Там, на острове, берега которого он легко бы увидел в ясный день с северного побережья, погибала от холода и голода девушка, за судьбу которой он отвечал. От холода и голода, а может быть, от пыток. Он не мог ничего поделать. Он умел сражаться с людьми, но - хотя капризы воздуха и воды были ему известны наверняка лучше, чем кому-либо другому - на стихию он повлиять никак не мог. Шторм был штормом. Даже в ясный осенний день путешествие между островами Агарского архипелага было делом рискованным. Переправа же во время бури была вообще невозможна. Бушующее море не давало ему ни единого шанса. Ни малейшего.
     Оставалось лишь ждать.
     Внезапно ему пришла в голову мысль, что, если бы не громоздящиеся вокруг хлопоты, не дававшие сидеть со сложенными руками, он наверняка сошел бы с ума. Бездействие, враг всех ожидающих, могло бы толкнуть его на поступки, не имеющие ничего общего со здравым смыслом.
     Он свернул в боковую улочку, осторожно оглядываясь назад. Среди немногочисленных пробиравшихся вдоль стен закутанных в плащи фигур одна привлекла его внимание. Он прошел чуть дальше, снова свернул, остановился у стены углового дома и стал ждать.
     Вскоре из-за угла высунулась накрытая капюшоном голова. Лоцман взял незнакомца за капюшон, подтянул к себе и схватил за одежду на груди.
     - Послушай, ты, - проговорил он, - скажи своей госпоже, что псов я не убиваю, но могу и изменить свои привычки.
     Тот пытался оттолкнуть державшую его руку, но не сумел. Нахмурившись, он открыл рот, пытаясь что-то сказать. В то же мгновение Раладан поднял другую руку, воткнул ему в рот черенок ножа, протолкнув его до самого горла, и держал так, пока человек не начал задыхаться.
     - В следующий раз я воспользуюсь другим концом. Но тогда ты будешь блевать кровью.
     Он вытер нож о плащ скорчившейся фигуры, пнул ее ногой и пошел дальше.
     Мысли его снова вернулись к Алиде и странному уговору. Они вместе должны были вытянуть из дочери Демона сведения о сокровище. Потом они должны были вместе его поискать. Во имя Шерни, неужели она ожидала, что он ей поверит?
     Он криво усмехнулся.
     Сокровище, сокровище Бесстрашного Демона, о котором знала его дочь... Он придумал эту ложь лишь затем, чтобы ее не убили стражники. Ложь оказалась долгоживущей. Может быть, потому, что она была самой лучшей разновидностью лжи - ложью правдивой.
     О сокровищах короля Просторов рассказывали уже много лет в каждом порту, наверное в каждой таверне империи. Пират должен был владеть сокровищами, а уж тот, кого звали Королем Морей...
     Раладан еще раз улыбнулся собственным мыслям.
     Конечно, сокровища у Раписа были. Но где их искать - знала вовсе не Ридарета...
     В завещании Демона было два пункта.

***

     Никакого ахала, конечно, не было. О, если бы она могла позволить себе пса, который стоил столько же, сколько три или четыре рабыни, она не сидела бы в этой дыре и ей не нужно было бы заниматься этой паршивой работой... За портьерой была ниша, ведшая на лестницу. Та в свою очередь вела к дверям в задней части дома. Некоторые из ее гостей не желали входить или выходить через парадный вход.
     Она лежала под огромным балдахином погруженная в раздумья.
     Конечно, он ей не поверил. И хорошо. Именно это и было нужно. Правда - лучшая ложь; ей это было известно уже давно. Другое дело, что не всегда нужно открывать ее всю...
     Она не собиралась его убивать, нет, - зачем? Он был моряком и, по