это продолжалось чересчур долго. Она уже начала терять терпение.
     Этим вечером она хотела лечь спать пораньше. Удобные апартаменты Трибунала вводили в искушение. После безнадежно нудного дня она чувствовала себя крайне уставшей.
     "Стареешь, дорогая", - привычно подумала она. Впрочем, на самом деле она ощущала себя моложе, чем когда-либо. В ее руках была власть, и притом власть столь огромная, каковой не имел, пожалуй, никто во всей провинции. Она любила власть и охотно признавалась в этом себе. Кто еще мог бы здесь составить ей конкуренцию? Князь-Представитель? Этот старик уже не в состоянии был управлять даже собственной прислугой. Он был у нее в руках, ибо у нее был Ганедорр... Вот умный человек, хороший организатор и кандидат в вожди восстания, а после его победы - даже во властители Гарры. Но не более того. Чтобы управлять по-настоящему, ему не хватало воображения. Нет, конечно, оно у него было... Но небогатое.
     Она расчесала волосы, тщательно уложила их, даже не глядя в зеркало. Она уже не могла позволить себе носить косу. Приходилось выглядеть... гм... благородно.
     Она рассмеялась. Власть шла ей на пользу. Она не только чувствовала себя молодой, но и выглядела моложе.
     Она любила нравиться (а кто не любил?). Другое дело, что в последнее время нравиться было особо некому.
     Неожиданно мысли унесли ее в прошлое, в Ахелию. Почему воспоминания о тех временах оказались столь прочными? Она охотно бы стерла их из памяти. Раз и навсегда. Воспоминания о величайшем проигрыше в ее жизни.
     Она заметила, что на ней голубое платье - такое же, как и тогда, много лет назад...
     Она ему нравилась.
     "Глупость, - констатировала она. - Ну да, глупость, и ничего больше... Скажи, Алида, что ты такого могла найти в том человеке? Ну скажи? Сколько тебе, собственно, лет, дорогая? Четырнадцать? Смешной самообман?"
     Вот только, естественно, это вовсе не было смешным самообманом. Она не могла обманывать себя почти девять лет.
     Она знала о мужчинах все, что можно было о них знать. Ничего сложного, этого было не так уж и много... Обменявшись с кем-нибудь парой слов, даже просто взглянув на него, она наверняка могла сказать о нем больше, чем его родная мать. Почему же именно этот и никто другой? Что у него было такого, чего не было у других? Живот, твердый, как из железа? Ведь не в живот же она влюбилась!
     О да, этот живот она помнила...
     Что в нем было такого? Ну что, что непонятного?! Какой-то пират!
     Из задумчивости ее вывела служанка, сообщившая о прибытии гостя. Алида мгновенно пришла в себя. Ей трудно было бы жить без рискованных игр, и все же она почувствовала, как сердце забилось сильнее. Б. Н. А. Киливен, Первый Представитель Верховного Судьи Трибунала.
     Он никогда прежде к ней не приходил. Значит, развязка!
     Алида прошла в комнату рядом, где всегда принимала гостей.
     Она приветствовала его сидя, в довольно непринужденной позе.
     - Чем обязана?.. - спросила она, не пытаясь скрыть неприязни, даже скорее ее подчеркивая. Она знала, что подобное поведение раздражает.
     Гость слегка поклонился:
     - Прошу прощения, госпожа, если помешал. Однако дело, с которым я пришел...
     - Не терпит отлагательства, - почти зевнула она.
     - Именно так, - помолчав, подтвердил он.
     Он продолжал стоять, выжидающе глядя на нее. Сесть она ему не предложила.
     - Только что, - сказал он, видя, что долгие вступления ни к чему, - по моему приказу арестован господин судья Ф. Б. Ц. Нальвер.
     В ее голове пронеслось сразу несколько мыслей. Он застал ее врасплох, но скрывать это ей было незачем. Она встала.
     - Что это значит? - с ужасом спросила она.
     - Это значит, госпожа, что я пришел за твоей откровенностью.
     Он сел, не ожидая приглашения, и откинулся на спинку кресла.
     - Не понимаю? - бледнея, сказала Алида.
     - Не притворяйся, госпожа. Ваша хитрость достойна похвалы, но игра окончена. Сначала, думаю, стоит кое-что объяснить, поскольку мне кажется, что твои люди в Кир-лаие не оправдали возложенных на них надежд. Я специальный посланник его величества императора. Мои полномочия неограниченны...
     Он дал ей переварить услышанное.
     - Что означает, - добавил он, - что я могу с одинаковым успехом как отрубить тебе, госпожа, голову, прямо здесь и сейчас, так и приказать потопить все корабли Главного Флота или же снять с должности Князя-Представителя. Я могу столько же, сколько и император. Не меньше.
     Слова его потрясли ее не настолько, как она делала вид. Однако она вынуждена была признать, что они обладают определенным весом.
     Внезапно она заметила, что стоит, в то время как он сидел... Хорошо. Пусть так и будет. "Я пришел за твоей откровенностью", сказал он. Ерунда. Он пришел за собственным успехом... Она это знала. Каждый, достигнув цели, желает получить минуту радости. Удовлетворения.
     "Говори, говори... - подумала она. - Позабавимся немного".
     - Я знаю, что судьба Верховного Судьи мало интересует тебя, госпожа, - сказал он, вытягивая ноги. - Это лишь завеса, под которой ты ведешь собственную игру. Уверяю, мне все известно. Но я до сих пор не понимаю, на что ты, собственно, рассчитывала после восстания?
     Она решила, что стоит ему об этом сказать.
     - Может быть, мне хотелось занять место Нальвера? После победы восстания многое изменится, но такие организации, как эта, всегда будут нужны.
     - Ты и в самом деле верила, госпожа, что восстание может закончиться победой?
     - Верила? Нет, господин, я просто умею считать. Старого Князя-Представителя заботит лишь гарнизон в Дороне, и никакой другой. Уже, наверное, полвека Гар-рийский Легион не был столь немногочислен. Не говоря уже о морской страже. Я умею считать, господин. И я знаю, что если с одной стороны поставить четверых, а с другой двоих, то эти двое наверняка проиграют.
     - Не всегда, - заметил он. - Но, честно говоря, я разделяю твое мнение. Особенно если говорить о состоянии войск и флота в этой провинции. Однако я боюсь, госпожа, что твои расчеты... основаны на ложных предпосылках. Это у меня четверо, а не у тебя.
     - Значит, кто-то из нас считает неверно, - согласилась она. - Думаю, этот спор нам не решить. Во всяком случае не сейчас.
     - Это правда. Боюсь, однако, что, когда настанет час развязки, ты уже не сможешь признать мою правоту, госпожа. Разве что... - Он замолчал.
     - "Разве что" - что, господин?
     - Разве что ты исправишь причиненное зло, госпожа.
     - Каким образом?
     - О, самым простым. Мне известно очень многое, я знаю даже настоящий срок начала восстания. Но ведь я не знаю всего. И открыто в этом признаюсь.
     - И ты считаешь, господин, что то, чего не знаешь ты, знаю я?
     - Именно так. Она задумалась.
     - Благородный господин, - сказала она, не скрывая любопытства, - скажи мне, кто ты еще? С глазу на глаз... Ибо то, что ты посланник Кирлана, я уже знаю.
     - Скажем так... человек, когда-то особо рекомендованный Князю-Представителю Императора в Роллайне.
     - Рекомендованный кем?
     - Госпожой Б. Л. Т. Еленой. Это о чем-либо говорит?
     - Внебрачный сын Баватара и Елены. - Она с улыбкой посмотрела на него. - Мне следовало догадаться!
     Он нахмурился:
     - Я тебя недооценил, госпожа.
     - О нет, - почти весело сказала она. - Зато я, господин, слишком тебя переоценила...
     - Было бы ошибкой предполагать, - резко бросил он, - что в Кирлане кто-либо поверит в то, что господа Елена и Баватар торговали должностями! Громадной ошибкой!
     - Согласна, - ответила она. - Но, но... Ведь ты, господин, попросту ублюдок?
     Она продолжала стоять, но вдруг оказалось, что так ей легче смотреть на него свысока. Он вспыхнул гневом:
     - А ты кто? Может быть, хочешь, чтобы я тебе рассказал?
     - Шлюха, - с наслаждением проговорила она. - Гулящая девка, проститутка, публичная баба. За деньги дам даже псу. - Она приоткрыла рот и провела кончиком языка по зубам. Когда он вскочил с кресла, она лишь насмешливо фыркнула. - Ну, господин... Хочу лишь об одном еще спросить: как могло так случиться, что из Кирлана присылают человека, может быть, и неглупого, но не имеющего никакого понятия, как следует разыгрывать подобные партии? Неужели в столице утратили всякое чувство реальности? Здесь должно вспыхнуть восстание, слышишь, парень? Восстание, не пьяная драка! Ты знаешь, сколько интриг и специальных мер требует подготовка почвы для мятежа целой провинции? Этим занимаются и должны заниматься люди, для которых ложь - профессия! Профессия и страсть!
     - Я не лжец ни по профессии, ни по пристрастию, - заявил он. - Это самое главное различие между нами. Однако моя миссия выполнена. Идем, госпожа. Солдаты ждут у дверей,
     - Солдаты? Гаррийская Гвардия будет конвоировать женщину?
     - Не женщину, а изменницу и проститутку. Она вздохнула:
     - Не женщину? Ну ладно. Сколько тебе лет, мальчик? Эй, бравый страж, - проговорила она, не меняя тона. - Крепко спишь?
     - Я не сплю, госпожа, - ответил великан, выходя из-за портьеры и поднимая арбалет.
     - Не посмеешь, - язвительно проговорил Киливен. - Уверяю тебя, хлопот не оберешься. За дверью...
     - Вот именно, за дверью. А не за портьерой. Умоляю, ничего больше не говори, господин, твоя наивность начинает утомлять... Хлопоты? Разве может их быть у меня больше, чем уже есть?
     - Мои полномочия...
     - Только что закончились. - Она подошла к слуге, коснувшись его руки. - Это не слуга, - сказала она, - это друг.
     - И что ты с ним делаешь, когда ему не следует слышать чужих разговоров? - спросил Киливен, видимо желая выиграть время; в голосе его уже не чувствовалось легкости.
     - Он может слышать и видеть все. - Она покачала головой. - Если бы ты, мальчик мой, увидел хотя бы половину того, что видел он, ты от одного этого стал бы мужчиной... Ну ладно, хватит этих разговоров с мертвецом.
     - Убить, госпожа?
     - Конечно.
     Арбалет выплюнул стрелу... и Киливен даже не вскрикнул.
     Она спокойно удостоверилась, что он мертв.
     - Теперь слушай, - сказала она. - Это войско перед дверью должно исчезнуть. И поскорее.
     Движением головы слуга показал на окно.
     - Угу, - согласилась она. - Через дверь тебя не выпустят. Этого я пока спрячу за портьерой... Я справлюсь, иди. Поторопись!
     Он наклонился, вырвал стрелу из трупа, голыми руками натянул тетиву и коснулся ее плеча, подавая оружие. Она взяла арбалет. Великан подошел к окну, выглянул наружу и вышел в мрак летней ночи.
     Алида осталась одна.
     Она основательно намучилась, но тело оказалось чересчур тяжелым. Она позвала служанку, и они вместе оттащили труп за портьеру. Потом она приказала перепуганной девушке смыть кровь с пола.
     - Хорошо, - сказала она, когда пятно исчезло. Потом показала в сторону своей спальни: - Теперь иди туда. И не выходи.
     Служанка повиновалась. Алида подумала, что нужно будет ее убрать. Она была новенькой.
     Алида села и принялась нетерпеливо ждать. Время, время! Те солдаты за дверью могли войти в любой момент. Приходилось считаться и с такой возможностью.
     Впрочем, проблемы на этих нескольких гвардейцах не заканчивались. О, они только начинались! Она не знала, какие меры успел предпринять Киливен. Наверняка были те, кто ему обо всем докладывал, вряд ли он действовал в одиночку. О нескольких его доносчиках она знала. Но, похоже, лишь о наименее важных...
     Очевидным казалось лишь одно: восстание должно начаться как можно скорее. Ждать больше нельзя. Следовало передвинуть сроки. Прежде чем начнутся настоящие проблемы.
     Она сидела вцепившись пальцами в волосы. Снова бездействие. Но уже не надолго...
     "Почему ублюдок служит делу своей матери? - мысленно спросила она сама себя. - И отца?"
     Она пожала плечами.
     Офицер, командовавший гвардейцами в здании Трибунала, был человеком повстанцев. Он должен был уже появиться и забрать своих людей. Пусть удивляются - не имеет значения, самое большее посидят в карцере сколько понадобится, хотя бы и месяц... Но пусть хоть немного поторопится! Время подгоняло, ей нужно было немедленно увидеться с Ганедорром.
     В дверях стоял великан слуга. Наконец-то!
     - Путь свободен, госпожа. Она встала.
     - В спальне та малышка, - сказала она. - Займись ею. Если хочешь, можешь развлечься.
     - Ничего не получится. - Он показал на беспомощно свисающую руку. - Я вывихнул плечо, не умею лазить по карнизам. Иди, госпожа. Похоже, у тебя мало времени?
     Внезапно она притянула его за шею к себе и поцеловала, как брата. Потом почти бегом бросилась к выходу, но остановилась.
     - Почему ублюдок служит делу своей матери? - спросила она, повернувшись к слуге. - И отца? Людей, которые от него отреклись, боясь за собственную репутацию?
     Скупым жестом слуга показал на портьеру.
     - Потому что он честный человек, - не задумываясь ответил он. - Поэтому его сюда и прислали. Сколько всего честных людей в Кирлане?
     Она кивнула в знак согласия.

***

     Старик утомленно потер глаза.
     - Что же мне сказать тебе, господин? - угрюмо проговорил он. - То, что поведал тот музыкант, как ты его называешь, - правда. Но, к сожалению, не вся.
     - Не думаю, чтобы этот человек мог ошибаться.
     - Он и не ошибался, он просто лгал.
     - Лгал?
     - Лгал, уверяю тебя. Во-первых, каждая из женщин, о которых ты говоришь, действительно лишь часть Рубина, но часть совершенно независимая, и никакого перетока силы между этими частями нет и быть не может. Во-вторых, Шар Ферена не изменит твоей дочери, ибо не сможет, подобно Рубину, завладеть другим телом по той простой причине, что он является не более чем свернутым Светлым Пятном Шерни, и, перестав быть Пятном, он перестает существовать вообще.
     Раладан стоял, не в силах пошевелиться.
     - Впрочем, ни один Предмет не может существовать в отрыве от первоначальной своей сущности, за исключением лишь Рубина или, вернее, Рубинов, ибо это единственные Предметы, различающиеся величиной, формой и свойствами. Как видишь, господин, мы говорим о двух Брошенных Предметах, которые, собственно, таковыми вовсе не являются. Ты знаешь, что такое Брошенные Предметы? Это орудия, послужившие для создания разума. Они - отражение Полос Шерни, каждый Предмет символизирует какую-либо из Полос или несколько Полос. Описывая его с помощью чисел, мы получаем математическую модель Полосы или нескольких Полос Шерни. Иногда эта модель точная, иногда приближенная... Я не в силах объяснить всего в двух словах, но, может быть, достаточно будет сказать, что Шар никакой не символ, а, по сути, сама Полоса, вернее, малая часть Светлой Полосы; это Пятно, вещество, из которого был создан Ферен. Стена. Преграда, имеющая целью лишь одно: не дать Проклятым Полосам вернуться в существо Шерни. А отражением Проклятых Полос как раз и является Рубин. Твой старик калека дал тебе прекрасный совет, как уничтожить Рубин и тем самым убить ту девушку. Ты явился сюда, чтобы найти одну-единственную вещь на свете, которая служит исключительно для уничтожения Проклятых Полос Шерни. И ни для чего больше.
     Раладан молчал.
     - Почему? - наконец очень тихо спросил он. - Почему меня обманули?
     - Не знаю, господин. Могу лишь догадываться. Думаю, нечто хотело помешать Законам, а это могущественное таинственное существо, похоже, стоит на их страже... Просторы ведут войну с Проклятыми Полосами... а может быть, напротив, заключили с ними союз. Никто не в силах этого понять. Тем не менее Просторы играют тут важную роль. Важную для Шерни. Шернь, через посредство Стража Законов, пыталась повлиять на Просторы.
     - Просторы? А какое это имеет отношение ко мне? Старик снова потер глаза.
     - В рассуждениях одного из древних мудрецов есть замечание о Просторах и Проклятых Полосах, - сказал он. - Вчера я обнаружил в этом замечании Пророчество. Это неизмеримая редкость. И я не знаю, было ли Пророчество когда-либо столь однозначным. Скажу тебе, господин, что мне оно показалось даже чересчур однозначным. В нем называются имена... Мудрецы-Посланники - люди и, подобно любым людям, имеют право ошибаться. В этой книге есть заметки, - он показал на гигантский том, - которые порой можно счесть просто глупыми или вообще лишенными всякого смысла. Фрагмент, о котором я говорю, еще неделю назад я принял бы за обычный бред... - Он махнул рукой. - Что-то я разболтался. Это все от старости. И одиночества. Много лет я разговариваю лишь с этими книгами и своими псами...
     Имена, господин. Помнишь, я называл имя Гет-Хагдоб? На древнем языке Громбеларда это означает: Властитель (Властительница) Рубинов. Дословно - Единственная Госпожа. Как ты знаешь, Риолатте - имя этого Предмета в старогромбелардском звучании. Я не спрашивал о третьем имени, ибо сама мысль о том, что кто-либо мог его носить, показалась мне попросту фантастичной... Именно из-за этого имени я сомневался в Пророчестве. Если оно настоящее - это означает, что в распоряжении Просторов сила, о существовании которой до сих пор никто даже не подозревал...
     - Что же это за имя?
     - Гхаладан.
     Раладан поднес руку ко лбу:
     - Ради Шерни... это мое имя. Старик кивнул:
     - Я уже не могу сомневаться в Пророчестве... и тем не менее все же колеблюсь. Скажи, господин, и обнадежь меня: возможно ли, чтобы ты был сыном властелина Просторов?
     Раладан потер лицо, словно пытаясь отогнать дурной сон.
     - Что означает это имя? - глухо спросил он. - Что?
     - Морской Змей, господин.
     Раладан наклонился, как от удара, все еще прижимая руки к лицу. Внезапно он увидел день собственного рождения, когда его расспрашивали, кто он, как оказался среди волн... Он понял, откуда пришло знание о тысячах подводных скал и мелей, которые он когда-то должен был видеть собственными глазами там, в глубинах... Он понял, откуда ему известно о штормах и течениях и почему судьба странным образом, казалось, всегда хранила его на море. Наконец, он понял как нечто само собой разумеющееся, почему здесь, в Пустом море, куда не простирается власть Просторов, его оберегают самые грозные создания соленых вод - зубастые черно-белые гиганты...
     Он медленно выпрямился.
     - Я ничего не знаю, - с усилием проговорил он, - кроме того, что меня породили Просторы, и я понимаю их лучше, чем кто-либо из живущих. Я видел... видел морского змея. Сразу же после того, как меня вытащили из воды.
     Старик положил на стол свою единственную руку.
     - Значит, ответ у нас уже есть.
     Раладан подошел к узкому окну и посмотрел на море. Молчание, казалось, длилось целую вечность.
     - И что же из этого для меня следует? - наконец спросил Раладан, уже овладев собой. - К чему мне эта правда, господин? Я ее отвергаю. Я человек и ничем иным быть не желаю.
     - Однако Законы Всего утверждают иначе, - покачал головой Посланник.
     - Какое мне до них дело? Почему я должен им подчиняться?
     - А почему нет? Зачем тебе с ними бороться? Тем более что они неясны как никогда и трудно понять, о чем они, собственно, говорят...
     Капитан кивнул:
     - Есть причина. Серьезная причина, господин. Человек, или существо, если тебе так больше нравится, которому я поверил, обманул меня, когда я просил о помощи в самой важной в моей жизни борьбе... Скажи, господин, это Законы велели мне полюбить ту девочку? Если так, то почему же теперь они ее у меня отобрали? Если нет, то пусть оставят ее в покое. Я не хочу таких Законов, я отвергаю их, господин, и все, что они с собой несут.
     - Законы не могут быть хорошими или плохими, - сказал старик. - Они описывают сосуществование сил и миров, не более того.
     - Пусть себе описывают. Шернь, Проклятые Полосы, в конце концов, сам Шерер... Все это мне совершенно безразлично, господин. Ты лишил меня надежды...
     - Скоро ты увидишь свою дочь, - неожиданно сказал старик. - Больше я тебе ничего не скажу, поскольку ничего больше не знаю. Но этот год - год замыкания петли. Все, что началось девять лет назад, должно теперь закон