и неровно. Вот она. Как долго она лежала под этим холмом, ожидая, пока он ее найдет? Перед глазами его промелькнули все испытания минувших дней, и он неожиданно пожалел, что все оказалось напрасно. Перед судом Трибунала ее уже не поставишь... Дешево, слишком дешево она избежала наказания... Чувствуя все нарастающую злость, он подошел ближе и взглянул в изуродованное лицо лежащей. Жуткая глазница, казалось, издевалась над его простым плащом, всклокоченными волосами и неухоженной бородой.
     Взгляд имперского урядника, обычно все время бегающий туда-сюда, на этот раз был неподвижным и острым, словно кинжал. До сих пор он не знал, что такое ненависть. Он был выше этого. Теперь же... впервые в жизни он желал не наказания, но мести.
     Мстить, однако, было уже поздно.
     Стоя так со стиснутыми зубами и глядя на девушку, он вдруг заметил несколько.. странных деталей. Девушка не была истощена. Не было видно и следов разложения. Внезапно наклонившись, он дотронулся до ее руки - она была теплой! Он заметил движение груди - она дышала! И в то же мгновение ему в лицо ударил полный ужаса одноглазый взгляд!
     То, что он принял за смерть, было сном!
     Он отскочил назад, в то же мгновение вскочила и она. Они стояли не двигаясь с места; в голове Альбара вихрем проносились тысячи мыслей. Каким чудом, во имя Шерни?! Кем было это существо, крепко спавшее в объятиях холодного ветра, зарывшись в мокрый, тяжелый песок?! Каким чудом она выжила?
     Он прыгнул к ней, но она оказалась проворнее и уже карабкалась на холм. Он взбирался за ней следом; ему удалось схватить ее за ногу; облепленную клочьями мокрых лохмотьев. Они скатились на берег. Она сражалась словно дикий зверь, он же сопротивлялся, нанося удары онемевшими от холода руками, чувствуя то под собой, то опять на себе ее горячее, совершенно невосприимчивое к холоду и влаге тело. Они долго возились на песке, оба полные ненависти и ужаса, наконец он схватил ее за шею и душил, пока она не перестала шевелиться. Он поднялся с земли, обливаясь холодным потом, но тут же снова упал на колени. Тяжело дыша, он смотрел на побежденное существо, которое не было, не могло быть человеком! Он победил ее, но теперь боялся приблизиться, боялся дотронуться до бесчувственного тела, с ужасам думая о том, что снова ощутит ее издевательское тепло.
     Наконец, преодолев страх, он достал из-за пазухи веревку, которую всегда носил с собой. Дрожащими руками он связал ей запястья и спутал ноги так, чтобы оставалась возможность идти небольшими шагами. Наконец он накинул петлю ей на шею, а другой конец веревки обвязал вокруг руки. Потом присел на корточки и стал ждать, внимательно наблюдая за своей добычей.

***

     Он сдержал свое слово. Колодки были сделаны. Закованная в них, она была, кроме того, привязана цепью к одному из столбов, на которых развешивали сети. Сначала он хотел держать ее в той же хижине, где жил сам, но через два дня подобное желание прошло: пленница стонала и скулила по ночам, словно зверь, кроме того, за ней нужно было убирать, и хотя он сам этим не занимался, ему надоели жалобы и ссоры рыбаков. Эти люди, обремененные пятеркой вонючих, как и все вокруг, детей, были сыты по горло уже им самим... Он начал всерьез опасаться, что однажды они тайком освободят его "добычу", лишь бы избавиться от хлопот. Так что теперь он держал пленницу снаружи. Она уже продемонстрировала, что отлично переносит влагу и холод, так что могла продолжать в том же духе и дальше.
     До сих пор он даже не пытался ее допросить. Время у него было. Время было, вот именно, время было, было, было...
     Теперь, когда цель его пребывания на острове была достигнута, Альбар крайне остро ощутил, в сколь примитивных условиях приходится ему существовать. А ведь впереди были еще целых два месяца... Волей-неволей он снова начал вспоминать трезвые и рассудительные слова Варда. Каждый раз, глядя на пойманную пиратку, он испытывал прилив гордости от осознания того, что поступил так, как следовало поступить. Но все же... Конечно, каюта на имперском корабле мало походила на дворец. Но там был порядок. Были офицеры. Он мог их не любить, к Варду, например, он испытывал неприязнь, граничившую с враждебностью. Но они были с ним на равных. Даже простые солдаты, принадлежавшие, в конце концов, к его миру, были в сто раз лучше, чем рыбацкая голытьба.
     Уже через несколько дней после поимки девушки ему настолько осточертело торчать в завшивленной норе, что он начал обдумывать возможные способы вырваться с острова. Относительно неплохая погода держалась уже второй день подряд. Кто знает?
     Однако подобная идея выглядела нереальной. Да, Вард действительно получил от селян лодку. Но во-первых, один из матросов был сыном здешнего рыбака, а во-вторых, Вард, как офицер морской стражи, реквизировал лодку и выдал расписку, с лихвой покрывающую понесенные селянином потери Касса гарнизона в Ахелии обязана была принимать к оплате подобные расписки - рыбаки об этом знали. Тем временем он, урядник Имперского Трибунала, обладал весьма широкими полномочиями, но исполнять их мог лишь через посредство капитана корабля, на борту которого находился. Об этом рыбаки знали тоже.
     Наконец, Варду нужна была только лодка, а ему еще и команда. Вольные рыбаки, которыми были агарцы, подчинялись только императору или, на практике, командиру местного гарнизона. Они были неприкасаемы точно так же, как легионы, как слуги императора или как его лошади. Они доставляли соленую рыбу имперским сборщикам податей, так же как крестьяне - зерно, китобои - китовый ус и жир, а охотники - дичь. Трибунал, а следовательно, и его представитель, не имел над вонючим агарским рыболовом никакой власти, по крайней мере до тех пор, пока не нарушался закон.
     Он мог попросить, но не приказать.
     Альбар все же попытался. Едва обменявшись несколькими словами со старостой деревни, он понял, что ничего не выйдет. Местные жители, правда, были им уже сыты по горло, поскольку он уменьшал их и без того скромные запасы. Однако пускаться в морские авантюры желания не было ни у кого.
     Оставалось только ждать. До зимы...
     Часть команды Варда уцелела после шторма. Раладан уже знал, что кроме капитана в живых осталось шестеро. И урядник на Малой Агаре.
     Из этих шестерых еще живы были четверо. Первых двоих он нашел в одной из таверн...
     Охота - поскольку иначе это трудно было назвать - отнимала у него множество времени. Ахелия была не слишком велика, однако достаточно обширна для того, чтобы отыскать отдельного человека, имя которого ничего ему не говорило, можно было лишь благодаря счастливой случайности. Он был уверен, что рано или поздно найдет и убьет их всех. Но время - время было дорого. Эти люди ходили где хотели и рассказывали обо всем, что считали нужным. О сражениях с пиратами, о чудовищном корабле, о дочери Бесстрашного Демона...
     Сначала Раладан надеялся, что не спасся никто, кроме Ридареты. Потом он полагал, что, если эти расчеты не оправдаются, он успеет избавиться от потерпевших кораблекрушение еще на Малой Агаре. Случилось, однако, самое худшее, люди, которые знали ее и знали его, были живы и находились здесь, в Ахелии. Как, ради всех морей, он мог обеспечить девушке безопасность на острове, где о ней лаяла каждая собака? Как ему следовало поступать, если рядом были люди, знавшие его как лоцмана с пиратского корабля? Он прекрасно понимал, что если весть о дочери Демона однажды достигла Большой Агары, каждый ее здесь немедленно узнает. Сколько, во имя Шерни, на Агарах молодых одноглазых женщин? Однако до сих пор, пока сам он считался погибшим, положение было не столь безнадежным. Тем не менее следовало избавиться от тех, кто мог бы его узнать. Действовать следовало быстро, ведь и на Малой Агаре тоже шла охота.
     Ему нужны были наемники. Но не такие, как нанятые им китобои - неотесанные, жесткие, но, по существу, честные. Нужны были негодяи, готовые за золото сделать все что угодно. Убийцы. И притом умелые убийцы. Не было ничего проще. Он знал, где искать...
     В ответ на его вопрос корчмарь понимающе кивнул.
     - Просто посиди здесь немного, приятель, - посоветовал он. Раладан без особого труда притворялся низкорожденным, не желая, чтобы его именовали господином в местах, где человек благородного происхождения сразу же привлекал внимание. - Посиди и подожди. Обычно их тут полно.
     - Мне нужна женщина, не какое-то провонявшее помоями животное.
     - Для этого надо иметь деньги.
     - У меня есть немного.
     Корчмарь щелкнул пальцами. Раладан бросил ему полслитка серебра.
     - Будь вечером у себя в комнате, друг. Я пришлю к тебе кое-кого, кто все устроит.
     - Я плачу, но и требую.
     - Будешь доволен.
     Вечером к нему явился человек, походивший на мирного, почтенного мещанина. Он окинул Раладана внимательным взглядом и спросил:
     - Ищешь достойного развлечения? Лоцман кивнул.
     - Какая нужна женщина? - Мещанин умел выражаться конкретно.
     - Самая дорогая.
     - Значит, из благородных. Ты, похоже, бывший солдат?..
     - Какое это имеет отношение к делу?
     - Цена. Цена разная. Низкорожденный должен платить больше. Но ты похож на солдата: от тебя не воняет да и хорошие манеры видны.
     Раладан снова кивнул; посетитель был весьма наблюдателен.
     - Я был десятником морской стражи, - сказал он.
     - На всю ночь?
     - Нет.
     - Значит, два золотых. Лоцман кивнул.
     - Тогда пошли.
     Дом, в котором они вскоре оказались, был одним из самых богатых в Ахелии. Раладан остался один в прилично обставленной, хотя и с налетом некоторой провинциальности, комнате. Долго ждать не пришлось. Человек, который привел его сюда, вскоре появился снова.
     - Туда.
     Раладан положил золото на протянутую ладонь и двинулся в указанном направлении.
     Комната, куда он попал, была довольно небольшой. Тяжелые темно-красные занавеси и ложе с балдахином такого же цвета, казалось, были перенесены сюда из другого, значительно большего помещения. В развесистом канделябре, стоявшем в углу, горели только три свечи. На ложе, опершись головой о груду подушек, лежала светловолосая красивая женщина лет тридцати с небольшим. Раладан закрыл дверь и выжидающе остановился.
     Женщина молча разглядывала его, наконец чуть улыбнулась:
     - Мне сказали правду; вижу, что ты и в самом деле не из простаков. Входи же.
     Раладан чуть наклонил голову и подошел ближе к ложу.
     - Меня зовут Рамон, госпожа, - сказал он. - Могу я спросить, сколько золота и драгоценностей будет мне стоить этот вечер?
     Она вопросительно нахмурилась и приподнялась на локте. Легкая туника приоткрыла маленькую остроконечную грудь.
     - Как это? Разве при входе от тебя не потребовали?..
     - Те два золотых - это плата для твоего привратника, госпожа. Если мои глаза мне не лгут, то один разговор с тобой должен стоить вдесятеро дороже.
     Она открыла было рот, но тут же закрыла его снова, села на ложе и воскликнула:
     - Ради Шерни, господин, если ты - обыкновенный солдат, то я - пастушка! Единственные комплименты, которые я здесь слышу, - это те, что я говорю собственному отражению в зеркале. На этом острове, может быть, есть всего человек пять, которые умели бы так выбирать слова и столь чисто их выговаривать. Но они, увы, у меня не бывают.
     - Я солдат, госпожа.
     - А я - шлюха, господин, но у меня есть мозги, хоть, может быть, это и кажется странным. Рамон, так? А полная фамилия?
     - Разве я спрашиваю твою, госпожа?
     - Все ее здесь знают. Я - Эрра Алида, Ну ладно. Я никогда не пристаю к своим гостям, однако ты человек просто исключительный... Прости мне, господин, мое женское любопытство. Больше ни о чем не стану спрашивать.
     Она встала и подошла к нему. Она была невысокого роста, но с изящной фигурой. Раладан пришел сюда не развлекаться, но сейчас внезапно ощутил неудержимое желание; он даже уже не помнил, когда в последний раз был с женщиной...
     Он очень редко терял контроль над собой, взял себя в руки и на этот раз, мягко отстранив ладони, которые она положила ему на грудь.
     - Я пришел... по делу, госпожа.
     Она провела по губам кончиком языка.
     - Не по этому. По другому.
     Она посмотрела ему в глаза и внезапно, плотно сжав губы, вернулась на ложе, презрительно усмехаясь.
     - Ну конечно. Порой мне приходится обслуживать таких, от одного вида которых меня тошнит. Но если... Я не занимаюсь никакими "другими" делами, господин.
     Раладан сунул большие пальцы за пояс.
     - Даже за сто пятьдесят золотых, госпожа? Выражение ее лица изменилось.
     - Ты сказал "сто пятьдесят"?
     - За то, чтобы убрать четырех человек. Думаю, я нашел бы желающих и за сумму впятеро меньшую.
     Она сидела на ложе опираясь спиной о подушки.
     - Тогда почему ты предлагаешь сто пятьдесят? Раладан слегка покачивался на каблуках.
     - Мне нужны люди, знающие свое дело, надежные и умеющие быстро действовать. Пьяный бандит из таверны этим требованиям не удовлетворяет.
     - С чего ты взял, что я знаю таких людей? Лоцман спокойно смотрел на нее.
     - Такая женщина, как ты, должна знать всех. Даже если сама ты не даешь подобных поручений, ты покажешь мне человека, который этим занимается.
     - Думаю, в Ахелии достаточно много таких, к кому ты мог бы обратиться.
     - Ради Шерни, госпожа... Я что, должен ходить по Ахелии и расспрашивать о наемных убийцах?
     Она кивнула:
     - Ну хорошо. Что же это за люди, от которых нужно избавиться?
     - Мы договорились?
     - Не знаю. Так что это за люди, от которых нужно избавиться? - повторила она.
     Раладан объяснил.

***

     Вардом он решил заняться сам.
     Сначала, однако, он выплатил своим китобоям аванс. Он хотел быть уверен, что они не откажутся. Ему хорошо было известно, какой силой обладают деньги. Они пропьют серебро за несколько дней, а потом еще более остро ощутят, как плохо, когда его нет...
     Погода была отвратительная, и не стоило надеяться, что она станет лучше. Ему пришлось швырять деньги горстями направо и налево, чтобы ускорить ход событий... и, похоже, впустую. Времени, впрочем, было вполне достаточно. Возможно, следовало сэкономить те сто пятьдесят золотых.
     Однако, с другой стороны, ему хотелось поскорее покончить с этим делом.
     Алида была именно тем человеком, который ему нужен, и он был почти уверен, что работа будет выполнена быстро и хорошо. Кроме того, он, похоже, успешно заметал за собой следы. В ее глазах он был неким таинственным мужчиной Чистой Крови; в таверне он выдавал себя за матроса с корабля богатого купца; китобои принимали его за бродягу, ищущего сильных впечатлений... Благодаря этому можно было надеяться, что, даже если что-то не получится, никто не сумеет связать все нити в один клубок.
     И все же где-то в глубине души торчала заноза. Не совершил ли он какую-то серьезную ошибку? Если даже и так, он не в силах был ее обнаружить. Лишь неясное предчувствие...
     Он легко нашел дом Варда. Капитан жил с матерью, а вся обслуга состояла из одной девушки. Дом был в довольно запущенном состоянии; Раладан с легкостью догадался, что жалованье командира агарского корабля было не слишком высоким. Конечно, Вард наверняка не жил в нищете. Но поддержание в порядке довольно обширного жилища требовало доходов больших, нежели те, которыми располагал офицер Морской Стражи Гарры и Островов на Агарах.
     Вард ночевал в казармах Морской Стражи. Дома он бывал редко, и всегда днем - обстоятельство, для лоцмана крайне неудачное. На территории гарнизона капитан был недосягаем; на улице средь бела дня - тоже.
     Раладан решил ждать.
     Вард, естественно, не мог знать желаний Раладана и тем не менее частично их разделял. Войском он уже был сыт по горло и хотел вернуться домой. По крайней мере, отпуск ему так или иначе полагался.
     Однако в комендатуре Морской Стражи до этого никому не было дела. В одной-единственной экспедиции Агары потеряли весь свой военный флот, являвшийся гордостью обоих островов. Эти клочки земли среди соленых Просторов, захваченные армектанскими властителями, отдающие далекой империи свою медь, отдающие за бесценок китовый жир и ус, теперь даже не имели своего представительства в имперских военно-морских силах. Военное командование на Агарах, в основном состоявшее из армек-танцев, могло не разделять тех сентиментальных чувств, которые местные питали к "своей" эскадре. Однако им приходилось считаться с настроениями местного населения, к которому принадлежало большинство солдат.
     Вард был единственным офицером, вернувшимся из экспедиции. Ему пришлось во всех подробностях описать все события, имевшие место во время рейса. Молодые тщеславные офицеры, которых он опередил, поднимаясь по служебной лестнице, пытались возложить на него вину за потерю корабля. Матросы и солдаты из команды свидетельствовали в его пользу. Однако всех допросить не удалось. Одного из солдат, того самого отважного пловца, которому все остальные были обязаны жизнью, нашли мертвым. Кроме того, пропал без вести матрос. Кто-то за спиной Варда подбросил идею, что от этих людей избавились потому, что они кое-что знали об обстоятельствах гибели эскадры. Это предположение было отвергнуто как безосновательное. Но один раз пущенный слух продолжал кружить...
     Вард писал все более подробные рапорты, не в силах сдержать праведного гнева. Ведь он вернулся из победоносной экспедиции. Победоносной! Он сам был агарцем и, как и все, тяжело переживал гибель эскадры. Но эта эскадра уничтожила корабль, за которым много лет охотился весь флот империи, самый большой и самый грозный парусник на Просторах. И вот вместо заслуженной награды его встречают грязными подозрениями. Его охватывали горечь и злость.
     Потом начали разбираться с делом Альбара и пиратки. Здесь, однако, капитан твердо стоял на своем. Его обязанностью и правом было по завершении облавы (то есть с началом осени) привести корабль в родной порт или хотя бы доставить домой его команду. Он это сделал.
     Урядник остался на Малой Агаре, поскольку имел на это право, Вард же не мог заставить его отказаться от своих намерений. Капитана поддержал сам комендант морской стражи в Ахелии, признав предпринятые им действия разумными, компетентными и правильными. При этом он отрицательно отозвался о решении Альбара, назвав его необдуманным проявлением излишнего служебного рвения. Трибунал вступился за своего человека, дошло чуть ли не до открытой ссоры, но Варда оставили в покое.
     Однако вопрос о гибели корабля все еще оставался открытым. Рассказ о сеющем смерть обгоревшем остове походил скорее на некую морскую легенду, чем на сухой рапорт о потере имперского парусника. Однако, к неудовольствию расследовавших дело, показания как матросов, так и солдат, а также самого Варда полностью совпадали. В комендатуре не знали, как поступить. На всякий случай Варда в очередной раз обвинили в халатности...
     Сегодня снова должен был состояться допрос уцелевших членов команды корабля. Около полудня Вард отправился в здание комендатуры С собой у него были карты, тщательно укрытые от дождя, на которых он в десятый уже раз начертил курс корабля, обозначил место сражения, место встречи с черным призраком, которое было ему известно лишь приблизительно, место гибели барка у берегов Малой Агары и множество других деталей.
     Он доложил о своем прибытии коменданту.
     Ик Берр был человеком ничем особо не выдающимся, обычным служакой Он пользовался, однако, репутацией хорошего солдата и, что больше всего ценил Вард, честного человека. Он был родом не с Агар, а с Гарры, что было весьма необычно для имперских войск. Но те его черты, которые нравились Варду, не слишком ценились в Дороне, столице провинции... и Берр очутился в Ахелии, на одном из наименее популярных постов в этой части империи. С точки зрения Дорона, далекие Агары являлись местом ссылки. И собственно, так оно и было на самом деле. Тем более что гарриец благородного происхождения не мог рассчитывать на популярность ни на одном из островов,