как кастелянша Дуода собирает налоги. Кадки с медом. Кувшины с темным и светлым пивом. Корову или пять баранов. Гусей. Сыр. Корм для скота. Копченых лососей и угрей. У тети Белы было пять брошек, привезенных отцом Алана с юга, чтобы уплатить ими вместо масла и пива. Один фермер, чтобы не отдавать двух молочных коров, отдал своего сына на пять лет на графскую службу. У другого была невольница, девушка, привезенная из Салии, которую они не могли больше кормить. Дуода осмотрела ее, признала подходящей и взяла в счет оплаты. Старая миссис Гарья и пять взрослых дочек, хорошо умевших прясть, притащили несколько отрезов сукна, которые Дуода приняла с явным удовольствием. Некоторые платили золотом, так как Осна была богатым местом и здешние жители, Алан знал со слов отца, были довольно состоятельны, и только немногие не принесли ничего.
     Все утро и весь день жители близлежащих ферм приходили, чтобы отдать Дуоде денежную дань и дань уважения.
     В середине дня Алан собрался уходить. Он преклонил колени перед тетей Белой и произнес обрядовые слова:
     - Необходимо поступающему бодрствовать у ворот, тетя, чтобы доказать свою решимость вступить на стезю Наших Господа и Владычицы.
     - Иди с миром, дитя, и с благословением твоего отца. - Она поцеловала его в лоб.
     Алан поднялся и попрощался с остальным семейством. Трое тетиных детей уже обзавелись собственными детьми, так что вздохов и прощаний было много. Последним он поцеловал младенца, обнял напоследок тетю и, понурившись, пошел.
     Поднялся ветер. Двери стучали. Моросил дождь. Он обернулся и увидел, как Дуода вошла в большой дом, чтобы доделать начатое.
     Дождь лил как из ведра, когда он вышел за деревенскую ограду и твердо зашагал к монастырю.
     Шквал ветра настиг его, когда он поднимался по тропе к хребту. Грязь пенилась, облепив промокшие мягкие кожаные туфли. Небольшой груз за спиной только и удерживал от падения. Он остался один. Позади затерялись лесные холмы и деревня. За изгибом тропы монастырь видно не было. Алан пригнулся к земле, чтобы двигаться. Застигнутый бурей, он вспомнил о корабле: успел ли тот укрыться в островной бухте? Юноша поднял голову, с трудом дыша. Природа неистово бушевала. Такого шторма он никогда не видел. Море скрылось из вида за пеленой тумана. Огромное темное облако и густой туман неслись за Аланом, скрывая все на своем пути. Он мог видеть, но только на три шага вперед. Ветер рычал. Древний хребет и окаменевший дракон из легенды словно ожили. Алан упал на землю и с силой прижался к ней, чтобы уберечься. Кружили черные облака, поток дождя и мокрая одежда сжимали его тело. Но как только он подумал, что в этом дожде есть что-то неестественное, поток ливня прекратился. Ветер не утих.
     Да, это было испытание, наказание Божье за то, что он не хотел идти в монастырь.
     Он поднялся и пустился в путь. Наперекор собственному нежеланию. Теперь он знал, что не опозорит отца и тетю. Ветер трепал его волосы, бил в глаза, губы пересохли.
     Туман немного рассеялся. Неземной свет горел прямо на дороге, ведущей по Драконьему Хребту, он приближался и становился ярче, разгоняя туман... вокруг себя. Шторм утих, когда свет приблизился. Алан чувствовал запах весенних цветов и... свежей крови.
     Неожиданно Алан увидел всадницу в сияющей кольчуге. Не замечая ветра, воительница направила лошадь прямо к нему. Хотелось убежать, но он не мог отвести глаз от прекрасной белой лошади и восседавшей на ней женщины. Он даже не пытался двинуться. Она подошла ближе. Женщина средних лет в грязных сапогах, в изношенной, заплатанной кольчуге, с мечом в кожаных ножнах, с избитым круглым щитом, привязанным к седлу, нагнулась, чтобы рассмотреть его. Оба оцепенели, не замечая бесновавшегося рядом урагана. От ее отстраненного, но пронзительного взгляда сердце Алана похолодело от страха.
     - Сколько тебе заплатить, чтобы ты пошел на войну? - спросила она. Ее голос, глубокий и низкий, как церковный колокол, отзывался в его голове стальным звоном.
     Он упал на колени. Не отрывая от нее глаз, произнес:
     - Госпожа! - Охрипший голос его не слушался. Он попытался вновь: - Я отдан церкви.
     - Не по своей воле, - сказала она. Затем обнажила меч. Вопреки его ожиданию, он не засверкал на свету. Он вообще не блестел. Это был тусклый металл. Тяжелый, надежный металл, выкованный, чтобы убивать. Она описала мечом над головой широкий круг и сунула его в ножны.
     Воздух вдруг поредел там, где они находились. Внизу за длинной просекой взору неожиданно открылся монастырь, как нечто нереальное. Четкий порядок зданий, хорошо сохранившаяся древняя стена. Отсюда, с высоты, ему казалось, будто он различает то, что находится сейчас под монастырем, что-то древнее и угрожающее.
     Взгляд уводил ниже, к морю, пока он не увидел две лодки на берегу и существ, выбирающихся из них. Похожие на людей, они ими не были: странные, заостренные лица бронзового цвета. Обнаженные до пояса тела их были украшены белыми полосами и яркими красками. Они были вооружены топорами, копьями, луками и стрелами с каменными наконечниками. У некоторых были когти пугающей длины. Рядом с существами бежала стая огромных уродливых псов, не менее беспощадных, чем их хозяева.
     Они все жгли на своем пути, закидывая факелы на соломенные крыши домов. Беспощадно убивали монахов. Каким-то образом он видел то, что происходит внутри церкви. Видел брата Гиллеса, коленопреклоненного перед алтарем, седого и слабого, прижимающего к груди свою любимую книгу. Главную святыню монастыря - золоченую Книгу Единства. Беловолосый варвар пронзил его и выдернул книгу из рук, сорвал золотой оклад книги, украшенный драгоценными камнями, раскидав листы со священным текстом, залитые кровью брата Гиллеса
     - Ты еще не принес своего монашеского обета, - сказала женщина. Алан судорожно осознал вдруг, что он не - в монастыре, а на вершине горы.
     - Я должен идти! - крикнул он. Он рванулся в отчаянном порыве, стремясь спасти брата Гиллеса.
     Меч преградил ему путь.
     - Слишком поздно. Лучше смотри. - И она указала мечом на деревню.
     Пляска огней. Намокшие красные вымпелы на крышах. Все дома, кроме тетушкиного, надежно заперты. Бела стояла в дверях, с надеждой и печалью глядя на дорогу, по которой он ушел. В доме Стэнси играла в шахматы со своей младшей сестрой, маленькой Агнесс. Она сделала ход и белым драконом съела черную ладью. Другие дети играли у камина, а младенец спал в колыбели.
     На глаза Алана навернулись горячие слезы. Он был возвращен к действительности порывом холодного ветра. Со стороны моря причалила длинная и узкая барка. О Господи! Это тоже были они! Они высаживались, свирепые, раскрашенные и вооруженные.
     В глазах потемнело, но он сумел удержаться на ногах. Слезы текли по лицу. "Слишком поздно". Он повернулся к женщине, похожей на ангела смерти.
     - Зачем ты мне это показываешь?
     Она улыбнулась. Ее красота и лицо, изможденное лишениями и дикими, привычными ей бешеными битвами, пугали.
     - Служи мне, - сказала она, - служи мне, Алан, сын Генриха, и я пощажу деревню.
     - Как? - Он задохнулся, вспомнив пронзенного брата Гиллеса, монастырь в огне, видя диких существ, бегущих по пляжу в сторону дома его родных и соседей.
     - Служи мне, - сказала она.
     Алан упал на колени. Что за устрашающий звук послышался вдруг ему: порыв ветра или предсмертный крик ребенка?
     - Клянусь!
     - Встань.
     Он встал. Клинок коснулся его правого плеча, левого, и наконец дьявольски холодная, готовая забрать все его тепло и одновременно сжечь сталь клинка легла на его голову.
     - Кто ты? - едва сумел выдохнуть юноша.
     Ее ответ прозвенел и сразу был заглушен порывом ветра:
     - Я Повелительница Битв. Запомни это, мой слуга.
     И она исчезла. Свет ослепил, а боль пронзила его сердце. Налетели темные облака и окутали его. Вдали он слышал хриплые и ликующие боевые вопли и потерял сознание.

***

     Проснулся он неожиданно утром дня святой Эзеб. Безоблачное небо обещало добрый и ясный день. Он собрался с силой, поборол страх и встал.
     Перед ним на тропинке лежала маленькая кроваво-красная роза. Она сверкала, словно драгоценный камень, но, когда он ее поднял, лепестки оказались мягкими, как у первых весенних цветов. Один шип вонзился в кожу, брызнула кровь.
     - Тетя Бела, - прошептал он, - Стэнси... И ребенок. - Он вспомнил о ребенке, сунул розу за пояс и побежал в сторону Осны.
     Задыхаясь, он добежал до окраины площади, на него уставилось несколько людей. Бела увидела его, изменилась в лице и бросилась к нему, сжав в объятиях.
     - Алан! Сынок! Я думала, никогда тебя не увижу.
     - Все здесь? Все в порядке? Где Стэнси?
     - В мастерской. Идем, бедный мальчик, идем. - И он безропотно пошел следом за ней в дом, был усажен за стол и принялся за большую кружку теплого козьего молока.
     - Господи... - она вытерла слезы с обветренного лица, - я так боялась, что ты там. Спасибо Господу и Владычице, спасибо, спасибо... - Она описала рукой знамение Круга Единства. - Как же ты бежал? Когда старый Гиллес сообщил эти новости...
     - Брат Гиллес? - встрепенулся Алан в надежде.
     - Нет, мальчик мой, Гиллес Фишер. Он не видел кораблей, они подошли слишком быстро, одновременно с этим проклятым штормом, и быстро ушли. Монастырь сожжен и монахи зарублены. Все мертвы. Но мы Божьим чудом остались целы. Дикарей нет... Мы в безопасности. Уверена, Генри цел и плывет на юг. Они прибыли с севера...
     - Я никогда не уходил дальше монастыря, - прошептал он, но видеть мог только этих раскрашенных варваров, жгущих и убивающих... вытаскивающих корабль на моле у деревни. Но не стал говорить о видении - если это, конечно, было видение.
     - Не что иное, как чудо Господне, - продолжала тетушка. - Наказание Его монастырю за противление воле Его... Ладно, не будем плохо говорить о мертвых. Наши люди уже пошли их хоронить.
     - Надо посмотреть кое-что. - Алан поднялся. Тетушка Бела вопросительно на него взглянула, но он опередил ее вопросы и оказался у двери. Он побежал к причалу, где рыбаки и купцы, приплывшие в Осну торговать, оставили свои лодки в поисках укрытия от бури.
     Немного времени потребовалось, чтобы найти длинный глубокий след, где причалил и был вытащен на берег низкобортный корабль. На берегу виднелись следы ступней, ведущие вверх и... обрывавшиеся. На песке осталось небольшое пятнышко крови... и все.

***

     Пока он поднимался в гору, утро оставалось ясным и солнечным. С Драконьего Хребта ни на прозрачной глади залива, ни дальше, у стального морского горизонта, не было видно и следа кораблей. Пройдя еще, он нашел возвышенность, откуда лес не мешал видеть окрестности. Монастырь лежал в руинах. В воздухе кружило несколько падальщиков. К северу от колокольни была вырыта большая яма. Люди стаскивали тела монахов в общую могилу. Он побежал туда, но подоспел к месту, где раньше был монастырь, когда диакониса кастелянши Дуоды уже дочитывала заупокойную службу, а мужчины засыпали тела землей.
     - Ты тот юноша, - сказала Дуода, увидев его, - что должен был сегодня поступить на послушание, не так ли? Ты уже взрослый? Тебе шестнадцать? Да ты ладный, высокий парень, как я вижу. - Под ее взглядом он чувствовал себя не то лошадью, не то рабом из северных земель, выставленным на продажу. - Теперь тебе нечего здесь делать. А графу Лавастину нужно много крепких рук. Таких, как твои. Я поговорю с твоей тетей, но в любом случае мое право - забрать тебя на службу. Ты пойдешь с нами, когда мы отправимся. Завтра.
     Он не знал, что сказать. Обрадованный тем, что представился шанс уйти, он боялся все же, что своим нежеланием идти в монахи послужил невольной причиной гибели монастыря. Но, как говорил отец, было гордыней думать, что его желания и поступки могли столь сильно влиять на происходящее в мире. Все в руках Божьих. Смерть несли безбожные варвары, а не он.
     Дуода нетерпеливо смотрела, ожидая ответа. Он кивнул головой, и она отвернулась, отпуская его. Отороченное мехом платье развевалось, когда она легким шагом подходила к диаконисе, совершившей обряд.
     Алан дотронулся до пояса, вспомнив о розе. Она была цела и свежа. Будто только что сорванная с куста. Он держал ее в руке весь долгий путь в Осну, а она так и осталась цветущей и свежей.
     Утром он бережно прикрепил цветок к кожаному шнурку и повесил на шею между рубахой и кафтаном, где никто не мог его видеть. На шнурке потолще висел деревянный Круг Единства, который тетя дала ему в напоминание о том, что отцом Алан обещан церкви.
     После долгих прощаний юноша закинул за спину сумку и вслед за кастеляншей и ее свитой двинулся из деревни. Перед ним лежал весь мир.

II. "КНИГА ТАЙН"

1

     Взглянув на карту, мы увидим на севере королевства Вендар небольшое скопление городов и деревушек - местность под названием Хартс-Рест. Здешний народ говорит на своеобразном вендийском наречии, пересыпанном архаизмами и неудобопроизносимыми звуками.
     Странствующие монахи недовольно отмечали, что в здешних деревянных церквях с изображением Круга Единства странным образом соседствует некое Древо языческого и поганого вида. Епископ Хартс-Реста вечно была занята чем-то, участившиеся набеги с севера заботили ее куда больше, чем чистота веры. Но она не препятствовала ревностным братьям отправлять на юг отчеты об этих варварских извращениях обряда.
     Последствий у отчетов не было. Хартс-Рест лежал слишком далеко на севере, малонаселенный и недостаточно богатый, чтобы привлечь внимание короля или иерарха, тихий полуостров не входил в основные интересы Вендара. Люди занимались здесь не крамолой, а собственными делишками. И так же спокойно отнеслись к случайному чужаку, высадившемуся на их берега, как епископ относилась к языческим символам в их храмах.
     Пусть все идет как идет. Так говорили здешние люди. И беженцы, приходившие сюда в поисках мира, могли на время найти здесь покой и убежище. Зависело, от чего и от кого они бежали и насколько далеко готов был гнать их преследователь.

***

     - Смотри, вон там, - сказал отец, - на западе за деревьями. Звезда Розы, известная старым бабахаршанским магам как Зухья, Солнце ночи, магов и ученых. Что ты мне можешь о ней рассказать?
     - Даррийские астрономы прозвали Звезду Розы по имени Атурны, Красного Мага. Она менее яркая, чем Звезда Крови, но более высокая. Атурна - одна из путешествующих звезд, известных под названием блуждающих или так называемых планет. Она правит седьмой сферой, чья верхняя плоскость касается орбиты неподвижных звезд, по ту сторону где лежат Покои Света. Нижняя плоскость касается шестой сферы, которой правит планета Мок. Путешествие Атурны по пути двенадцати Домов Ночи занимает двадцать восемь лет.
     Они стояли на чистой, лишенной деревьев каменной горной вершине. Трава, буйно разросшаяся с приходом весны, касалась их колен. Позади на небольшой земляной террасе стоял дом, черный издалека, но при красноватом свете заката сквозь открытые двери и окна был виден огонь камина. Отличная ночь для наблюдения за звездами на безоблачном небе.
     - Назови все семь сфер и их порядок, - сказал отец.
     - Сфера, ближайшая к Земле, повелеваема Луной. Вторая сфера принадлежит планете Ерекес, третья - планете Соморхас, также известной как Владычица Света. Четвертая сфера - Солнце, затем идет пятая сфера, управляемая Джеду, Ангелом Войн. Шестая - Мок, седьмая же, последняя, - Атурна. За Атурной лежит бескрайнее поле звезд, каждая из которых - огонь, горящий перед Покоями Света.
     - И семь сфер, известных магам, по которым посвященный может подняться как через семь сфер в место мудрости и господства? - Он перевернул книгу, которую держал в руках, но не открыл ее. Подстреленные Лиат три куропатки на веревке свисали с его плеча. Когда они охотились, то возвращались поздно, но поскольку постоянно носили с собой книгу и астролябию, можно было заняться наблюдениями.
     Лиат колебалась, меняя местами лук и колчан на спине. Все это было ново. Они с отцом наблюдали за звездами, а с тех пор как она достаточно выросла, чтобы что-то понимать, записывали путешествия. Но только в последние месяцы он вдруг начал ее учить тайным знаниям магов. В последний месяц в день святой Ойи, покровительницы тайн и мистерий, он вспомнил вдруг, как будто крутящееся колесо звезд в небесах и течение дней на Земле получили неожиданный толчок вперед, о том, что в первый день нового года ей исполнилось шестнадцать. Шестнадцатый день святой Ойи, встреченный под луной, для каждой девушки в самом деле был праздником, и отец в этот раз повел ее в таверну, где собирались деревенские.
     Лиат понравился праздник и песни, которые там пели, но никаких перемен в жизни совершеннолетие не принесло. Разве что отец стал обращаться с ней по-иному: заставлял чаще читать и зубрить и требовал куда больше, чем раньше.
     Вчера, путем подсчитывания дней и лет, чему она научилась в раннем детстве, Лиат вычислила, что наступил первый день нового года. Ей уже минуло шестнадцать. И в тот день они с отцом пошли в деревенскую церковь на празднество Мариансмасс - имя, которое церковь дала дню весеннего равноденствия, - теперь она как взрослая девушка пела со взрослыми, а не там, где стояли дети.
     - Лиат? - поторопил он.
     Она закусила губу, чтобы припомнить все точно, потому что не любила разочаровывать отца. Глубоко набрала воздуха и певучим голосом, которым пользовалась с тех пор, как отец научил ее запоминать первые слова и предложения, запела:

     Есть лестница магов -
     По ее ступеням они поднимаются.
     На первой к Розе, ее прикосновение лечит,
     Потом к Мечу - символу силы,
     На третьей - к Чаше Бесконечных Вод,
     На четвертой - к Кузнице Огня,
     Пятая ведет на Трон Добродетели,
     Дальше к Скипетру Мудрости,
     На высшей ступени открывается
     Сияние Короны Семи Звезд
     И льется проникновенная песня власти.

     - Очень хорошо, Лиат. Сегодня мы продолжим измерение небесных орбит. Где астролябия?
     Инструмент висел у нее на поясе. Она подняла руку перед собой и направила астролябию на изящное скопление звезд, именуемое Короной. Сегодня созвездие клонилось к западу и было особенно ярким, давая возможность видеть седьмой "бриллиант" в короне звезд. Обычно видимы были только шесть, но у девушки хватало остроты зрения, чтобы иногда видеть седьмую. Она уже собралась подсчитать высоту и начала вертеть медные кольца, когда ее глаз уловил движение. Сова слетела с дерева к концу росчисти. Она проследила за птицей взглядом, вверх, за крыльями, отделенными от ночной тьмы только светом звезд и серпом луны. А там, далеко на востоке...
     - Смотри, отец! Нет, туда. На Дракона. Я никогда раньше не видела этой звезды, и это не одна из планет. Остальные звезды на своих местах.
     Он всмотрелся в небо. Его глаза уже не были так остры, как ее, но вскоре и он увидел: странная звезда в созвездии Дракона, Шестой Дом в Великом Круге, мировом драконе, связывавшем небеса. Звезда горела неярко, но пока Лиат смотрела, ей показалось, что та стала немного больше; свет, который она излучала, то угасал, то вспыхивал.
     - Владычица наша, - проговорил отец. Он слегка дрожал, хотя весенняя ночь была теплой. Белая тень устремилась вниз над их головами. Сова упала в десяти шагах, и, когда взлетала, в когтях ее билось маленькое существо. - Так большое уступает малому. Пойдем в дом, дочка.
     - Но, отец, не надо ли нам измерить ее позицию? Пронаблюдать ее? Это может быть знамение с небес. Может, это ангел, спускающийся в нижние сферы!
     - Нет, дитя мое. - Он закутался в плащ и медленно отвел взгляд от неба. Его плечи поникли. - Мы должны идти.
     Сжав астролябию, она не обиделась на резкий ответ и кротко последовала в дом. В доме было жарко, камин все еще горел. Огонь горел всегда, но отец тем не менее всегда мерз. Она помнила детство, когда одним жестом он мог наколдовать множество бабочек цвета радуги, которых она ловила в саду. Все это теперь было только воспоминанием и уш