е были.
   - Вообще-то у меня веревка есть.
   - Вот на ней и повесься! Раньше сказать не мог? Такой хороший  рюкзак
испортил. Иди, работай, лесоруб.
   Ник еле слышно попросил прощение у меча.  Заменять  вульгарный  топор
недостойно древней стали, но выбора не было. Тратить драгоценные  заряды
винтовки он не хотел.
   Он высмотрел пару небольших деревьев и  двумя  ударами  срубил  их  у
корней. Затем вдвоем с Семецким связал  их  в  некое  подобие  волокуши.
Работали споро, то и дело  поглядывая  на  небо.  Если  Кисы  не  полные
кретины, то непременно вышлют отряды прочесать окрестности.
   Майю, невзирая на вялые протесты, уложили  на  волокуши,  Ник  указал
Семецкому на веревку.
   - Впрягайтесь.
   - Совести у тебя нет, старика в ездовую лошадь превращать.
   Ник кивнул на винтовку.
   - Стрелять умеете?
   - Я хирург! Зарезать могу, стрелять нет.
   - Когда дело дойдет  до  рукопашной,  я  дам  вам  вакизаши.  А  пока
впрягайтесь!
   Проклиная  некоторых  недокосоглазых   самураев,   Семецкий   потянул
волокуши. Его проклятия Ник пропустил мимо ушей. На долю бедняги сегодня
выпало  слишком  много  несчастий.  Пожалуй,  не  меньше,  чем  на   его
собственную. Диана...
   Тьма  на  секунду  овладела  им,  протяжный  перезвон  оглушил   уши.
Погребальная песнь... Солоноватый вкус во рту привел его в чувство.  Ник
провел по губам тыльной стороной руки. Кровь?! Ник рассмеялся, он  всего
лишь прикусил губу.
   Внимательный, оценивающий взгляд Семецкого он не заметил.
   Словно давая роздых  после  жидкой  грязи  болота,  джунгли  радовали
ровной, сухой почвой. Семецкий  протащил  волокуши  почти  полкилометра,
прежде чем Ник, не заметивший ни малейшего следа погони, объявил привал.
   Майя заметно порозовела, отдых пошел ей на пользу. Ник дал  Семецкому
передохнуть и вскоре вновь  скомандовал  двигаться.  Майя  на  этот  раз
отказалась от волокуши и, все еще тяжело дыша, пошла самостоятельно.
   Весь день они пробирались между лианами. Джунгли  постепенно  редели,
сменяясь каменистыми пустошами  предгорий.  Ближайшим  лагерем  беженцев
оказался давешний санаторий. Три дня пути такими темпами. Майя,  вопреки
опасениям Ника, никак не показывала своего горя, легкими  шагами  огибая
огромные валуны, лежащие здесь с незапамятных времен. Небо, еще  с  утра
начавшее покрываться тучами, к середине дня разродилось легким дождиком.
Воздух свежел. Близился сезон дождей.
   Ночь подкралась незаметно и стремительно накрыла беглецов. Досадуя на
спутников, не способных передвигаться в  темноте,  Ник  довольно  быстро
нашел  место  для  ночлега.  Старая,  давным-давно  выработанная  шахта,
укрытая в расщелине, манила к себе черным зевом, суля спокойный сон. Ник
завесил вход плащ-палаткой и жестом показал, что можно разжигать костер.
Спутников наблюдения он не боялся, а  от  разведзондов  прикрытие  было.
Пропитанная особым составом ткань плащ-палатки почти полностью  отсекала
тепловое излучение, гарантируя маскировку от вражеских термодатчиков.
   Майя раздала каждому по полевому пайку и  отступила  в  тень,  присев
возле стены штольни. Ник вскрыл саморазогревающийся пакет  и  скривился.
Опять бобы с тушенкой. Даже на другом конце обитаемого  Космоса  полевые
рационы не отличались разнообразием. Рядом примостился Юрик.
   - Что загрустил? Пить будешь?
   Ник отрицательно покачал головой.
   - Нет, спасибо.
   - Как знаешь, мне больше достанется. - Он присосался к плоской фляжке
и, сделав пару глотков, сытно рыгнул.
   Пить и вправду не хотелось. Алкоголь ослабляет  самоконтроль,  а  Ник
боялся того, что могло  выплеснуться.  Боялся  не  справиться  с  собой,
боялся себя.
   Семецкий понимающе хмыкнул, но тем не менее остался сидеть рядом.
   - Расслабься, парень, ну что ты сидишь как истукан? Еще  медитировать
тут начни. Жизнь, она ведь не кончилась. Если из-за  каждой  потери  так
страдать,  то  проще  сразу  застрелиться.  Я  вот  когда-то  дал   себе
слабину...
   Юрик допил остатки из фляжки и не глядя отшвырнул ее за спину.
   - Мне чуть поболе, чем тебе, тогда было. Классным нейрохирургом  был,
работал в ведущей клинике сектора. Научная работа,  публикации  в  самых
популярных научных изданиях, немалые деньги за операции. Если бы не  эти
чертовы горы. Мы поженились за год до этого, я долго  за  ней  ухаживал,
почти пять лет.
   Куча поклонников, престижный университет, богатые родители. Я сам  не
поверил, когда она согласилась. А  дальше,  как  в  сказке,  коттедж  за
городом,  беременность.  Мы  ждали  ребенка,   девочку,   очаровательную
белокурую малышку.
   Ольга обожала горы. Ее машина сорвалась с обрыва.  Система  спасения,
конечно, сработала, но с такой высоты... Оленька была еще жива, когда ее
привезли в клинику. Я сам ее оперировал. В один  момент  даже  казалось,
что мне все удастся.
   Увы, обширное кровоизлияние в мозг. Ребенка мы тоже спасти не смогли.
И ты знаешь, я начал пить,  пить  много  и  часто.  Поначалу  начальство
закрывало глаза на мои выходки. Семейная драма, шок, да и хирургом я был
классным, они еще надеялись, что я образумлюсь. Не образумился, мне  все
казалось, что она жива.
   Иной раз, просыпаясь с похмелья, я видел ее. Она хлопотала  по  дому,
пеленала малышку... А потом приходила головная боль. Я допился до  белой
горячки. С работы меня все-таки поперли. Эх, я и  на  Кассандре  женился
только затем, чтобы иметь хоть какой-то якорь в этой жизни.
   - Сочувствую.
   - Да в гробу я видел твое сочувствие! Думаешь,  к  чему  я  тебе  это
рассказываю? От словесного недержания?  Нет,  парень!  Как  ты  думаешь,
легче моей Оле стало от того, что я пустил свою жизнь под откос?  Да  ни
хрена не легче! Я вот научную работу бросил,  может,  кучу  открытий  не
сделал. Может, мои бы открытия кучу народу спасли?
   Семецкий подкинул в огонь пару  веток.  По  грубым  каменным  стенам,
причудливо изгибаясь, метались тени. Майя тихонько  расстелила  спальный
мешок и, забравшись внутрь, затихла. Ник молча смотрел на Юрика.
   - Ну что вы, молодежь, никак не поймете одну простую истину? Что  все
в этой жизни заканчивается, даже сама жизнь. И какого черта вы  придаете
такое значение текущим проблемам? В общем, парень, я сейчас спать  лягу,
сплю я крепко.  Иди-ка  ты  лучше  девчонку  приободри,  у  нее  сегодня
как-никак мать там погибла.
   Семецкий, не дожидаясь ответа, взял одеяло.
   - Спокойной ночи.
   Ник остался один. За тонкой материей плащ-палатки забарабанил дождь.
   Затем стих и он. Костер  давно  прогорел,  угли  подернулись  пеплом.
Семецкий спал, выводя замысловатые рулады. В своем спальном  мешке  тихо
ворочалась Майя. Ник решился. Задвинув ногой в костер корявое бревно, он
скинул куртку и, рывком расстегнув  молнию  мешка,  влез  в  его  теплую
темноту. Внутри спальника к нему приникло гибкое  девичье  тело,  и  все
проблемы исчезли до утра.
   Наутро оба сделали вид,  что  ночью  ничего  не  произошло.  Ник  все
ожидал, что Майя подойдет, обнимет, прижмется, как тогда, ночью.  Но  та
сидела, сжавшись, и грела руки о жестяную армейскую кружку  с  кипятком.
Сидела и молчала, ничем не выдавая, что что-то  произошедшее  имело  для
нее хоть какое-то  значение.  Ник  сжал  губы  и,  растолкав  Семецкого,
распорядился завтракать. Да пошла она! Пусть делает, что сочтет  нужным,
он ей никто.
   Позавтракав последним оставшимся  рационом,  они  вновь  двинулись  в
путь. Джунгли звенели птичьими трелями, но сколь-либо крупной добычи  им
не попадалось. Леса на много километров вокруг лагерей  стояли  пустыми.
Массы  людей  распугали  всю  дичь.  Через  пару   недель   проблемы   с
продовольствием могли приобрести небывалую остроту. Шутка ли  прокормить
двадцать миллионов беженцев.
   Если Флот в ближайшие месяцы  не  нанесет  контрудара,  население  на
Хауке  начнет  вымирать.  Агрессорам  даже  не   потребуется   принимать
каких-либо особых мер, достаточно просто подождать. Голод умеет  убивать
не хуже ядерного взрыва.
   К обеду Ник с большим трудом подбил парящую в вышине  птицу.  Шлем  с
прицелом  он  потерял  во  время  обстрела  острова,  поэтому   целиться
приходилось по старинке,  совмещая  прорезь  с  мушкой.  Потратив  почти
двадцать зарядов, Ник таки сумел отстрелить добыче крыло, после чего все
втроем они битых два часа лазали по окрестным кустам  в  поисках  тушки.
Найти помог  Дач,  начавший  пронзительно  верещать  и  носиться  вокруг
зарослей папоротникообразных растений.
   Мясо у птицы оказалось чертовски жестким. Майя даже  хотела  оставить
вариться птицу дальше, но Ник, поглядев на часы, приказал закругляться.
   Ночевать среди низеньких папоротников ему не хотелось.  Ррады  вполне
могли засечь их костер со  спутника.  До  ночи  следовало  добраться  до
замеченного еще  утром  ущелья.  Пусть  ночевать  среди  камней  не  так
приятно,  зато  нависающие  стены  обещали  хоть  какое-то  укрытие   от
космической разведки.
   Ужинали уже среди скал. Семецкий прихватил свою часть и, заговорщицки
подмигнув Нику, скрылся за грудой больших валунов.
   - Ты что-то хотел сказать? - Майя, не  глядя  на  него,  перемешивала
веточкой угли. За прошедшие сутки она  полностью  пришла  в  себя  и  на
первый взгляд  совершенно  забыла  о  пережитом  ужасе.  Майя  повторила
вопрос:
   - Ты что-то хотел мне сказать?
   - Та наша ночь...
   Майя изобразила на лице скучающую мину.
   - Всего лишь момент. Это соответствовало ситуации и не более того.
   Прости.
   И отвернулась к костру, не желая продолжать разговор.
   Ник  еле  слышно  выдохнул,  обретая  равновесие  духа.  Впервые  ему
заявляли такое. Будь на его месте другой,  нахальная  девчонка  едва  ли
осталась после этого живой. Ее поведение противоречило  всем  традициям.
Свободная женщина могла отказать, но насмехаться над воином она не имела
права. Майя  ответила  на  его  возмущенный  взгляд  своим  насмешливым,
продолжая при этом ворошить угасающий костер.
   Ник покачал головой. Он все-таки не в Восходящей и должен считаться с
местными обычаями. И все же ее слова болью отдались в душе.

   Снова встают с земли,
   Тускнея во мгле, хризантемы,
   Прибитые сильным дождем.

   Почему она ответила ему так? Действительно ли она пустила  его,  лишь
стараясь забыть потрясение? Или дело в чем-то другом?
   Остаток ночи он провел один, ворочаясь на каменистом ложе. В итоге  к
утру, несмотря  на  привычку  спать  в  любых  условиях,  Ник  проснулся
совершенно  разбитым.  Его  ощутимо  потряхивало,  першило  в  горле,  и
слезились глаза.
   Диагност,  встроенный  в  индивидуальную  аптечку,   нашел   у   него
начинающееся ОРЗ.
   Как не вовремя... Впрыснутое лекарство сбило поднявшуюся до  тридцати
восьми температуру, а дыхательная гимнастика на корню  пресекла  кашель.
Остались общая слабость и головокружение.
   Юрик и Майя еще спали.
   Метрах в трехстах ниже по  ущелью  текла  река.  Ник  умылся  ледяной
водой, фыркая и поеживаясь от холода. В детстве он просто  обожал  порой
сбегать из родового замка, неподалеку от которого текла похожая  на  эту
такая же быстрая речка. Его ловили, шлепали за самовольство, но  он  все
продолжал и продолжал туда бегать, ища  уединения  среди  густых  ивовых
зарослей. Ему нравилось просто сидеть на склоненной к самой  воде  ветви
и, глядя в быстро несущуюся воду, мечтать. О чем он  тогда  мечтал,  Ник
уже не помнил, слишком мал тогда был.
   Кажется, о том, как вырастет и  будет  сражаться  рядом  с  отцом.  А
может, о чем-то еще. Не важно! Главное, что тогда у него еще было о  чем
мечтать.
   Ник сердито сжал кулаки. Мысли  опять  метнулись  в  сторону,  он  не
должен так думать. Воин обязан  отринуть  прошлое,  сосредоточившись  на
текущем.
   Иначе какой он воин? Впервые за многие годы  у  него  не  получалось.
Недавние события никак не хотели уходить из  сознания.  Не  помогали  ни
медитации, ни отточенное годами искусство внутреннего  молчания.  Эмоции
переполняли  его,  переливаясь  через  край  хлипкой  запруды  рассудка,
временами мир плыл, размываясь и теряя очертания реальности.
   Он потер пальцами ноющие виски и уперся  взглядом  в  темный  быстрый
поток. Река текла со стороны гор, но, несмотря  на  это,  неподалеку  от
него образовался затон с почти стоячей водой. Идеальное место для рыбной
ловли. Будь у него удочка, через пару часов они  бы  завтракали  печеной
рыбой. Увы, удочки у него с собой не было.
   Шаги Семецкого он расслышал  издалека.  Тот  шел,  шумно  разбрасывая
попавшие под ноги камешки. Ника он приветствовал, едва показался в  поле
зрения.
   - Доброе утро, ронин.
   Ника аж перекосило. Никто со времен изгнания из Восходящей не называл
его так! Семецкий, заметив его реакцию, примиряюще поднял руки.
   - Все, все, молчу.
   Ник сплюнул под ноги и собрался уходить.  Семецкий  подошел  к  реке,
едва не упал, поскользнувшись на влажной глине, и удивленно присвистнул,
углядев заводь.
   - Ох ты, мать! Ну просто рай для браконьеров. Тут  рыбы  должно  быть
немерено, а, Фолдер?
   Ник  поморщился.   Фамильярность   экс-хирурга   временами   коробила
привыкшего к уважению самурая.  Тем  не  менее  он  нашел  в  себе  силы
ответить.
   - У нас все равно нет снастей.
   Юрик побрызгал на лицо водой, зябко повел плечами и поднялся наверх.
   - А жрать-то охота.
   - Да, но помочь ничем не могу.
   Семецкий прищурился и внимательно уставился на Ника.
   - А это у тебя что такое на поясе?
   - Мечи, Проклятые тебя подери! - Ник уже повернулся, чтобы уйти.
   Семецкий начал его раздражать.
   - Да вижу, что мечи, рядом с ними у тебя не гранаты часом? Рыбу-то  и
оглушить можно.
   - Глушить? Это плазменные гранаты, в них нет взрывчатки! Хотя...
   Минуту спустя в глубине омута  полыхнуло.  Белый  фонтан  перегретого
пара ревом вознесся на высоту трехэтажного дома.  Подрыв  такой  гранаты
образовал под водой паровой  карман,  который,  расширяясь,  создал  тот
самый гидродинамический удар. С десяток  небольших  полусваренных  рыбин
плавали в нагревшейся воде. Завтрак они себе обеспечили.
   Майя, когда они вернулись в лагерь, лежала за камнями  с  оружием  на
изготовку. Близкий взрыв застал ее спящей, и, не разобравшись спросонья,
девушка решила, что  их  обнаружили.  Увидев  возвращающихся  с  добычей
мужчин, она восторженно всплеснула руками.
   - Форель! Сейчас я ее приготовлю. Пальчики оближете!
   Она спешно принялась разжигать  костер.  Вскоре,  наспех  позавтракав
запеченной в глине рыбой, они двинулись дальше. До  перевала  оставалось
каких-то двадцать километров.
   Они шагали, не выходя на открытые участки.  Изредка  высоко-высоко  в
небе проносились летательные аппараты Ррадов. Тогда Ник подавал  команду
укрыться, и они втроем ныряли в ближайшие  заросли,  приникая  ничком  к
земле. И Ник с какого-то момента с удивлением заметил, что каждый раз  к
нему приникает теплое и трепетное тело. Майя не произнесла ни слова,  но
теперь она старалась держаться поближе к нему.
   Ник же чувствовал  себя  последней  скотиной.  Да,  культура  Империи
отводила женщине второстепенную роль.  Да,  воспетые  в  эпосах  подвиги
древних героев умалчивали о  том,  что  для  воина  считалось  доблестью
изнасиловать женщину, без этого воин не мог называться самураем. Но  тем
не менее уроки отца оставили в его душе заметный след, о чем он и сам не
подозревал. Та ночь, она многое изменила в нем, очень многое.
   Майя  молчала,  идя  рядом,  Семецкий   приотстал,   предоставив   им
разбираться самим, без посторонних. Ник же не знал, о чем говорить. Майя
нарушила молчание первой.
   - Мы успеем дойти сегодня?
   Ник прикинул по карте. Пятнадцать километров по горам. Будь он  один,
но он не один и его спутники не обладают необходимой выносливостью.
   - К вечеру, не раньше. Скоро нам  придется  опять  искать  место  для
ночлега.
   - Ник, расскажи мне о себе.
   Ник от неожиданности сбился с шага. Такого вопроса он не ожидал. Майя
протянула к нему руку.
   - Ты расскажи, а я пока подержу хомячка.
   До Ника не сразу дошло, что хомячком она назвала Дача.  Он  помедлил,
обдумывая ответ.
   - Дача, его зовут Дач, держи, если только он позволит. Осторожнее,  у
него острые коготки.
   - Я знаю, у меня в детстве жил такой же.
   - Тогда попробуй.
   Майя осторожно погладила зверька по головке. Дач  было  пискнул,  но,
внезапно переменив решение, проворно пробежал по руке, уселся у  нее  на
плече.
   Майя расплылась в счастливой улыбке и повторила вопрос:
   - Расскажи о себе.
   Ник оглянулся на Семецкого, тот  топал  метрах  в  десяти  позади  и,
казалось, не обращал на парочку ровным  счетом  никакого  внимания.  Ник
поправил висящую на плече винтовку.
   - А зачем это тебе?
   Майя замялась ненадолго, но Ник успел заметить  эту  крошечную  паузу
перед ответом.
   - Ну я же должна знать, с кем сплю. Или я не права?
   Ник поперхнулся, чертова девчонка, что она о  себе  возомнила?!  Майя
ждала, Ник рассмеялся.
   - Надеешься на долгий рассказ? Боюсь огорчить,  я  еще  не  настолько
стар.
   - Это я успела заметить.
   - Ну, родился, учился, потом служил в армии, теперь здесь.
   Майя покачала головой.
   - Э нет! Так дело не пойдет, рассказывай подробнее!
   - Да, я вижу, так просто от тебя не отделаешься. Что  ж,  по  крайней
мере, это убьет время. Ну слушай. Мой  покойный  отец  был  наемником  с
Нового света - маленькой планеты, заселенной выходцами с Аляски. Аляска,
между прочим, это единственное место, где во время Тьмы  уцелели  жители
Северной Америки.
   Новый свет - бедная планетка, и производит она только наемников.  Вот
мой отец в них и подался, по семейной традиции.
   - Я что-то не пойму, ты японец или нет?
   - Подожди, до этого я еще дойду. Имей терпение. И не перебивай.
   Майя приложила палец к губам.
   - Все, молчу.
   - Ну так вот, лет через десять службы разным нанимателям отряд  моего
отца получил контракт  в  Восходящей  Империи.  Слышала  о  Валузианском
конфликте?
   Нет? Плохо же у вас преподавали новейшую историю. Тогда целый  сектор
хотел отсоединиться от Империи. В общем, когда отряд прибыл на Гору Хэй,
дела  у  миротворческого  корпуса  шли  неважно,  точнее  совсем  плохо.
Мятежники зажали их в долине Ветров, отец говорил, что  ветер  там  дует
постоянно, что-то типа природной аэродинамической трубы. Вот там-то их и
окружили, а потом вышли  на  связь  и  предложили  сдаться,  потому  что
заранее зарыли в этой местности мегатонный ядерный заряд. И сказали, что
если клан Такаси не сложит оружие, то они взорвут бомбу.
   - Ядерный заряд на планете?
   Ник обогнул огромный валун, перегородивший тропу.
   - А что тут удивляться, атомное оружие не  раз  применялось  даже  на
Земле, еще до Тьмы. А уж во время Тьмы термоядерными ракетами  раскатали
целый материк.
   - Зачем?
   - Чтобы не дать закрепиться на нем  Тедау.  Они  ведь  любили  тепло,
поэтому и решили обосноваться в Австралии. А на Горе  Хэй  у  мятежников
просто не оставалось выхода.
   Вскоре на помощь к корпусу должны были подойти  свежие  части  личной
гвардии императора, да живет он вечно. А вот сумей мятежники  уничтожить
клан Такаси, то еще неизвестно,  как  бы  повернулась  судьба.  Тедау  и
Кхаач'Р, они могли бы и воспользоваться случаем, чтобы ослабить Империю.
Положение Восходящей весьма неудобно, века мы служили живым щитом  между
человечеством и Чужими.
   - Ну так что твой отец?
   - Он со своим отрядом внезапно атаковал штаб мятежников и взял в плен
их главарей. После чего еще два дня до подхода  основных  сил  удерживал
там оборону, тем самым сумев спасти от гибели  пятнадцать  тысяч  бойцов
клана Такаси.
   Из его тысячи в живых осталось девяносто два  человека.  Всех  их  за
доблесть произвели в самураи, а отец в конце концов женился  на  младшей
сестре сегуна.
   Так на свет появился я.
   Майя пересадила Дача на руку, второй поглаживая зверька  по  покрытым
шерсткой перепонкам.  Тот  жмури