... сделайте укольчик от бешенства. Спасибо, Семен Андреич, повеселили...
     Докторишка бегом выскакивает из кабинета, забыв на полу свой саквояж с разнообразными врачебными причиндалами.
     Мы остаемся вдвоем. Я и Пал Палыч.
     - Простите великодушно, Семен Андреич, за браслеты на ваших запястьях. Скоро их снимут.
     - Хотелось бы верить.
     Мой голос хрипит. Во рту сухо, будто с похмелья.
     - Не верить мне у вас нет оснований. Я играю честно.
     - Знаете, Пал Палыч, ваши игры в подвалах и на свежем воздухе мне порядком поднадоели. Кабы не наручники...
     - Именно поэтому они пока на вас, - перебил Пал Палыч. - Но оставим обиды! Экзамен вы сдали блестяще. Дабы впредь между нами не возникало недомолвок, позвольте объяснить вам все по порядку...
     Пал Палыч запнулся на полуслове.
     - Если вы до сих пор, конечно, желаете заработать свой миллион долларов.
     - Желаю, если за этот миллион не придется больше играть в гестапо.
     - Вы шутите, это хорошо. Что ж, прежде всего объясню вам, в чем заключался экзамен.
     Пал Палыч достал снизу, с пола, бутылку минеральной воды, варварски откупорил ее о край стола, взял с подоконника стакан, наполнил и вкусно проглотил булькающую микроскопическими пузырьками жидкость.
     - Итак, Семен Андреич, повторяю, сами не ведая того, вы блестяще выдержали экзамен. Признаться, мы не рассчитывали, что так повезет с первого раза. К заезду, помимо вашей, готово еще пять групп претендентов общим числом более пятидесяти человек...
     - Простите, - перебил я, - двое убитых в первый же час...
     - Да. Подставки. Они были обречены. Пара хилых, алчных и наглых тел на заклание, в острастку остальным. Последующие трупы - сплошь дозволенная импровизация господина Сержанта. Всю группу ненавязчиво провоцировали к побегу. Нас интересовало: как каждый отдельный индивид решит данную непростую задачу? Между прочим, один из группы так и не решился бежать, остался в своей комнате. Остальные легко поддались на провокацию.
     - Извините, опять перебиваю. Номер Восемь - провокатор?
     - А вы разве не поняли?
     - Была такая версия, но...
     - Но обхитрили вы его замечательно, - довольно ухмыльнулся Пал Палыч. - Наш фискал пребывал в полной уверенности, будто бы вас пристрелили.
     - Приличные стрелки непременно бы пристрелили, - уточнил я.
     - Тут вы правы. Основная масса охранников - пушечное мясо. Мы хотели создать лишь иллюзорный перевес сил. Это во-первых. Во-вторых, нас интересовал человек, самостоятельно и оригинально мыслящий. Таким оказались вы. Единственный, кто не поддался на соблазн прорваться группой. Ну и, в-третьих, наконец, согласитесь, коробочка была достаточно плотно закрыта. До сих пор не пойму, как вы из нее вырвались.
     - Под коробочкой вы. Пал Палыч, разумеете наше нынешнее местопребывание?
     - Именно так, Семен Андреич.
     - Рассказывать, как я убежал, обязательно?
     - Совсем нет. Меня интересует не процесс, а результат. У вас хватило ума, смекалки и сил улизнуть, вот что главное. Вы, Семен Андреич, гениальный эгоист с крепкими мускулами и поразительной выносливостью.
     - Однако я сижу здесь в этих браслетах. Побег в конечном итоге не удался.
     - После шутовского обыска Гной вас нейтрализовал.
     В бесчувственное тело доктор вколол некий препарат, который и выключил вас через определенное, достаточно продолжительное время. Подобной процедуре подверглись все соискатели. Мы не имели права на риск и прекрасно понимали: когда выявится искомый гений, он уйдет так, что отыскать его впоследствии будет крайне проблематично. Группа кинологов дежурила неподалеку в деревушке. Ваше тело собачки искали более четырех часов. Пришлось прочесать по радиусу всю округу. Надо сказать, вы ушли на два километра дальше максимальных расчетных точек. Браво.
     - Я должен был догадаться!
     - Оставим прошлое, поговорим о том, что вам предстоит.
     Пал Палыч наполнил стакан минералкой до краев, отхлебнул.
     - Изложу суть максимально кратко. Все в мельчайших деталях проработаете после, время есть.
     Пал Палыч не спеша достал из кармана пиджака зажигалку "Зиппо" и пачку "Беломора". Красиво, со знанием дела закурил и продолжил:
     - В общем, так. В центре России есть один засекреченный заводик. На нем еще с хрущевских времен собирают определенные узлы для ракет. На упомянутом заводике работает милейшая женщина, фотографию покажу чуть позже. Ровно два года назад она овдовела. Год ходила в трауре, потом в отпуск съездила погостить к сестре, в Москву. Там вы, согласно легенде, и познакомились. Нашу героиню захлестнула буря противоречивых чувств, все заводские подруги в курсе, она зачастила в Москву, используя все мыслимые и немыслимые возможности, как-то: отгулы, фальшивые больничные и прочее... Простите, не предложил закурить.
     - Спасибо, не курю.
     - Придется научиться. Упомянутая мною вдова много рассказывала подружкам о своем суженом. Согласно рассказам, ему около сорока лет, невысок, спортивен, курит сигареты с фильтром, не пьет. Смекаете? Под указанные характеристики подошел бы любой из экзаменуемых.
     - Не уверен насчет роста...
     - Баскетболистов среди вас не было, правда?
     - Согласен, врите дальше.
     - Дальше - просто. В Москве у вас все чисто, можно под лупой проверять. При этом вы настолько влюблены во вдовушку, что готовы послать столицу к такой-то матери и переехать на постоянное место жительства нашей героини. Боитесь же вы лишь безработицы. Однако, на счастье, начальник отдела кадров секретного заводика - особа женского пола и давняя подружка вдовушки, даром что подполковник.
     - Я все понял, хватит. Женюсь, переезжаю, устраиваюсь на работу. Потом?
     - Диверсия. Взрыв подготовленной к транспортировке единицы продукции. Откровенный терроризм, побег за границу и гонорар размером в миллион долларов. Вопросы есть?
     - Множество.
     - По деталям?
     - Нет, по сути.
     - Хорошо, я...
     - Простите, опять перебиваю. Есть еще одна маленькая просьба. Водички бы попить.
     - Это легко... Михалыч!
     Последнее слово мой собеседник произнес чуть громче обычного. Дверь в кабинетик мгновенно открылась. На пороге стоял Сержант.
     - Михалыч, будь любезен, угости Семена Андреича минералкой.
     Сержант-Михалыч принял из рук Пал Палыча полуопустошенную бутылку, подошел ко мне, зараза, так, чтобы страховаться от возможных ударов моих свободных ног.
     - Не обессудь, Андреич, придется сосать из горла, - усмехнулся Сержант.
     Я молча кивнул и присосался к вожделенному горлышку. Два хороших глотка окончательно вернули меня к жизни.
     Михалыч молча ушел, прихватив пустую бутылку. Прежде чем дверь за ним захлопнулась, я успел заметить в коридоре чью-то тень. Гной или Жаба? Должно быть, оба толкутся в тесном предбаннике. Запомню, сделаю выводы.
     - Уважаемый Семен Андреевич, - продолжил беседу Пал Палыч. - Поймите, люди, которых я в данном случае представляю, хотят видеть в вас не наемника, а соратника. Если хотите, друга. На кону огромные деньги. Россия-матушка и без нас с вами вот-вот уйдет с мирового рынка так называемых космических услуг. Все началось с неудачного запуска коммерческого израильского спутника. Может, слышали?
     - Припоминаю. Сразу после развала Союза, да?
     - Правильно. Дебют Плесецка. Телевидение и пресса, уже свободная к тому времени, алчущая скандалов и сенсаций, наделали тогда много шума. Далее, вся планета смаковала бедственное положение Байконура. Затем еще серия неудачных запусков. Срыв полета на Марс, памятные неприятности на орбитальной станции "Мир" весной - осенью 97-го и в следующем, 98-м году, наконец, последние события...
     - Понимаю. Остался один последний жирный штрих.
     - Именно! Наглый теракт, как в Буденновске. Благополучный побег террориста за кордон и его там нелегальное пребывание.
     - Я не понял, зачем нужна заграница? Логично спрятать террориста в России и держать его там как пугало, как источник постоянной угрозы.
     - Тут вы не правы. На Западе террорист станет объектом охоты местных спецслужб. Не в пример российским, прекрасно скоординированных и оснащенных...
     - И они его сразу же поймают!
     - В том-то и фокус, что нет! Террорист объявит себя, встретится, скажем, с брюссельскими журналистами - и исчезнет. Пойдут слухи о его смерти. Террорист снова объявится, как чертик из коробки, и так будет происходить всякий раз, когда нам будет необходимо. Наглость и безнаказанность преступника не получится списать на извечное российское разгильдяйство. Согласитесь, комфортабельная нора где-нибудь на южных островах, миллион на развлечения плюс наша заинтересованность и помощь - достойная награда за преданность и понимание чужих проблем.
     - Согласен, но позвольте спросить об идеологии террора. Не просто же так, за здорово живешь, некий псих окрысился на мирный космос, причем исключительно российский.
     - Подоплека - дело десятое. Чем глупее, тем лучше. Ну, например, "мой деверь погиб при испытаниях "Бурана", и я буду мстить!" или "требую шесть триллионов отступных, иначе хана Плесецку"...
     - Пал Палыч, все это шито белыми нитками. Мощная организация за спиной безумца боевика просчитывается на раз.
     - Ну и пусть! Доказать ничего невозможно. Конкретных имен я сам не знаю. Просчитывать можно вечно, конкурентов у российской космонавтики более чем достаточно. Мало того, возможно, весь спектакль и затевают вообще ради того, чтобы опорочить подозрениями некоего российского конкурента. Нам-то с вами что за дело? Платят хорошо, исправно и пусть себе тешатся пресс-конференциями... У нас лично, хвала дьяволу, конкурентов нет - и слава богу!
     Ошибаетесь, милейший Пал Палыч. Есть и у вас лично конкуренты. Вы о них либо не знаете, либо притворяетесь, что не знаете. Ваши конкуренты (или враги?) вчера утром бросили мне в почтовый ящик открытку, не вы же ее написали, право слово! Вы, Пал Палыч, пудрите мне мозги грядущей безбедной жизнью на теплом острове, а тот, кто сочинил открытку, мечтает, чтобы я "согласился".
     Сначала - что касается вас. Пал Палыч. Верю: непорочного и солидного новоявленного мужа бывшая вдовушка сможет устроить на родной секретный завод. Для этого действительно нужна чистая биография. Кандидаты в террористы отбирались прежде всего исходя из прошлой праведной жизни. Верю.
     Почему нужен именно сорокалетний? Элементарно: к нынешним молодым ветераны отделов кадров секретных объектов относятся настороженно. Могу их понять.
     Знаю: лихого мужика о сорока годах, никак не проявившего свою лихость в криминальном плане, найти весьма сложно. Основной круг поиска - бывшие спортсмены и военные. Настоящих боевиков, способных в одиночку провернуть пусть даже прекрасно спланированный теракт, среди них отыщется не так уж много. Если смотреть под таким углом - пресловутый экзамен вполне оправдан.
     Не верю, ни на грош не верю в байки о миллионе долларов и побеге на Запад. Придумано достаточно складно, но второпях. Да, я недурно говорю по-английски, неплохо знаю немецкий. А если бы победил другой кандидат? Что, все соискатели - полиглоты? Не верю. Косить, например, во Франции или в той же Бельгии под глухонемого? Не получится, и любая помощь самой влиятельной организации не спасет, памятуя, что у спецслужб ушки на макушке. Кое-какое время удастся продержаться. Достаточно ограниченное. Потом непременно сцапают. Сказка про долгую, беззаботную жизнь в капиталистическом раю, она и есть сказка, не более того.
     Итог - меня хотят и могут внедрить на секретный завод, где я должен осуществить террористический акт. Вероятно, при этом придется бить морды и стрелять либо отстреливаться как можно больше, пока не шлепнут - или пока не рванет все к чертям собачьим. Хочу ли я становиться террористом? Конечно же, нет, однозначно.
     И тут выплывает на свет загадочная открытка.
     Написавший открытку ненавязчиво убеждает: "ты хочешь". Меня, доверчивого, банально вербуют. Предлагают роль двойного агента. Я работаю на Пал Палыча и одновременно на... кого? На того, кто написал открытку. Почерк покойного брата. Лично присутствовал на похоронах...
     Удивительно складно все получается! Два режиссера. Сценарий и контрсценарий. Посредине - я, послушный и покорный. Заинтригованный со всех концов авантюрист.
     Согласно сценарию Пал Палыча я превращаюсь в ужас космонавтики. Следуя контрсценарию, я притворяюсь, что превратился в ужас космонавтики, и жду, когда же поступят следующие распоряжения, написанные почерком брата.
     Логично предположить, что контрсценарий предполагает в нужный момент поломать планы Пал Палыча.
     Предотвратить теракт? Зачем такие сложности, можно действовать проще. Раз уж известен основной сценарий, выяснить детали типа где, чего и как, дело плевое, вопрос техники, рутина. Я - пешка, в подобной игре фигура совсем не обязательная...
     Ну что, Семен Андреич? Запутались? Гордиев узел, да? Пора, Семен Андреич! Минимум информации вы получили, худо-бедно в курсе дела. Пришло время перевоплощений. Настал час сюрпризцев для высоколобых сценаристов и хитрых контрсценаристов. Мудрецы с обеих сторон дали маху. Обе стороны держат меня за "шестерку" в рукаве и не догадываются, что я - джокер, бьющий любую карту вне зависимости от масти и старшинства!
     - Семен Андреич! О чем задумались? - спросил Пал Палыч, раскуривая очередную папиросу. - Не стесняйтесь, спрашивайте. Я отвечу на ваши вопросы в меру дозволенной мне компетентности. Для этого я здесь перед вами и сижу.
     - Последний вопрос. Пал Палыч. А вдруг я получу миллион и убегу не только от хваленых западных спецслужб, но и от вас. Что тогда?
     - Ну вы хватили, Семен Андреич! Не далее как несколько часов назад вы уже пытались убежать, и... - Пал Палыч сделал многозначительную паузу. - И - убежали, но... - снова пауза. - Чисто номинально. Фактически же вы сидите напротив меня с руками, скованными за спиной наручниками. Неужели подобный опыт вас ничему не научил? В одиночку, хороший вы мой, с системой не справиться! Вы же, при всем моем уважении, не Бэтмен, в конце концов, не человек-паук и не супермен. И мы с вами обитаем не на съемочной площадке, а в реальном мире, где все подчинено грубым материалистическим законам и нет места для чудес...
     - Но есть место для фокусов. - Я вытянул перед собой руки. Наручники с запястий исчезли. - Ловкость рук и никакой мистики, наивный мой Пал Палыч!
     Глаза Пал Палыча удивленно округляются. Не даю ему по-настоящему опомниться, бью указательным пальцем в кадык, заботливо подхватываю безвольное тело, аккуратно, без шума, опускаю истекающую слюной голову на столешницу и при этом довольно громко продолжаю нести откровенную чушь:
     - Давайте рассмотрим чисто гипотетический вариант, Пал Палыч. За кордоном я похищаю документы, удостоверяющие личность добропорядочного гражданина, допустим, Франции. Нет, не перебивайте, дайте мне выговориться. Итак...
     Мой бредовый монолог адресован Сержанту, притаившемуся, как я выяснил, за дверью. Пусть думает, что беседа течет своим чередом, а я тем временем успею подготовить следующий ход.
     Продолжая вещать, бесшумно встаю со стула. У ног моя спортивная сумка и забытый доктором саквояж.
     Сначала обследую саквояж. Очень быстро и тщательно. Нахожу две интересные вещицы. Флакон со спиртом и скальпель. Находки водружаю на стол.
     Приступаю к манипуляциям со своей сумочкой. Совсем не случайно я вчера, после получения зловещей открытки, переложил свои пожитки именно в эту сумочку.
     Заученным движением выдавливаю запакованный в дерматин прямоугольник. Производители укладывают на дно спортивных сумок подобные твердые плоские днища, чтобы придать изделию должную форму. Как такую штуковину обозвать? Ну, допустим, каркас.
     Разрываю дерматин, обтягивающий каркас, освобождаю два тонких листа пластмассы. Между ними - сложенный особым образом черный матерчатый пояс со множеством кармашков. В кармашках у меня припасены всякие полезные штучки. Повязываю пояс поверх кимоно. Попутно замечаю - из сумки исчезли доллары. Кучка денег, заработанных вчера в честном поединке на арене гладиаторских боев, плюс две тысячи от Пал Палыча испарились без тени следа. А он мне тут еще про миллион впаривал!
     Отстегиваю карабины, которыми к сумке крепится лямка-ремешок. У моей сумки ремешок массивный, толстый и мягкий, с поролоновой подкладкой, чтоб не резало плечо. Надрываю поролон в нужном месте и вытаскиваю изящный металлический грузик конической формы, вслед за которым тянется прочная стальная цепочка. На другом конце полутораметровой цепочки еще один конусообразный грузик.
     В ремешке была спрятана кусари - боевая цепь, проверенное и надежное оружие.
     Обматываю цепь вокруг пояса. Сюрпризы, скрытые в сумке, почти исчерпали себя. Остался последний.
     Докторским скальпелем надрезаю сумку справа-сбоку. На пол вываливается запаянный целлофановый пакетик с белым порошком внутри. Чуть надрезаю пакетик и прячу его под батарею, в самый дальний угол, противоположный от окна. Через полчаса белый порошок самовоспламенится. С помощью подобных пакетов, только не в пример больше моего, в ныне далеком 1978 году подожгли столичную гостиницу "Россия". Воспламенившись, белый порошок обеспечивает температуру около двух тысяч градусов по Цельсию. Стенка подле батареи, там, где я спрятал пакетик, деревянная. Стало быть, гореть будет отлично.
     Между тем мой монолог постепенно иссякает. Самое время разговорчивому Пал Палычу бросить мне в ответ пару незамысловатых фраз. Но Пал Палыч мертв, а Сержант-Михалыч за дверью не круглый идиот и вот-вот догадается заглянуть, проверить, чем же вызвано столь долгое молчание хозяина.
     - Короче, Пал Палыч, при желании удрать от вас - я смогу. Ну, что же вы молчите?
     Я щедро орошаю спиртом из докторской склянки давно не стиранные занавески на зарешеченном окне. Отступаю к двери, оставляя за собой влажную дорожку, благоухающую этилом. Со стола заимствую зажигалку "Зиппо". Замираю на корточках у стены, возле дверного косяка. В левой руке зажигалка, в правой скальпель. Щелчок крышкой "Зиппо".
     Ребристое колесико чиркнуло, высекая пламя, вспыхнул разлитый на полу спирт. Огненная дорожка метнулась к занавескам. Мягкое движение левой кистью - и зажигалка, пролетев два метра, звонко разбила лампу на столе. Полумрак. Фонарь за окном. Объятая пламенем занавеска.
     Дверь шумно хлопает, чуть не слетев с петель. В комнату врывается Гной. Притаившись на корточках у стенки, я вижу его в странном ракурсе. Вблизи моего лица - локоть правой руки, вооруженной пистолетом. Палец на спусковом крючке напряжен. После хорошо освещенного предбанника причудливая игра огня в кабинете на миг дезориентировала и Гноя, и тех, кто за его спиной.
     Хочу отдать должное Сержанту с Жабой: ребята вместо того, чтобы толкаться в кабинетной тесноте, отступили, страхуют Гноя. Профессионалы, грамотно работают.
     В моем распоряжении не более полутора секунд.
     Скальпель входит Гною под ребра легко, без всякого сопротивления. Никогда не надо брезговать бронежилетом!
     Бью я сильно, рассчитывая не столько на остроту инструмента, сколько на мощность удара. Гной опрокидывается на спину. Ноги в кабинете, голова за порогом, рука с пистолетом возле моих босых пяток.
     Хватаю пистолет, неудобно сгибаю вооруженную кисть и не глядя стреляю в дверной проем. Опустошаю всю обойму. Слышу сдавленное "ах-х": попал, задел Жабу.
     Подсознательно жду ответных выстрелов, но вместо них в кабинет влетает небольшой тяжелый предмет. Стукнувшись о стенку, предмет глухо катится по полу. Граната!
     Если бы было время рассуждать, я, наверное, подумал бы следующее: "Ай да Сержант! Молниеносно просчитал ситуацию, понял, что нет уже на этом свете Пал Палыча, сообразил, что со мной лучше в дуэли не играть, наплевал на последующие разборки со своими нанимателями и... на окне - решетки, в кабинете - граната, выход - под прицелом. Ни одного шанса выжить у меня нет!"
     Юноша сидел на коленях.