ерриторию бывшего пионерского лагеря. Я хорошо ориентируюсь в пространстве. Местность я успел осмотреть и теперь не заблужусь среди построек "Звездного". Сразу понимаю - мы идем к зданию столовой, к самому большому помещению пионерлагеря. Идем толпой. Впереди мужчина в красном, вокруг молодые люди в черном.
     Дошли до столовой. Еле слышный скрип двери. Петли, однако, хорошо смазали, о них заботятся.
     - Входи. Стой. Жди.
     Вхожу, стою, жду. Двери за спиной закрылись. Копошение на полу справа. Что-то отодвинули, что-то сдвинули. Не к месту вспомнилась вошедшая в народ фраза из кинофильма "Белое солнце пустыни": "Здесь должен быть подземный ход!"
     - Полезай вниз по лестнице. Не упади.
     Ах как трогательно! Какая забота о моем теле! Забавно, однако. Подземные ходы на моем жизненном пути уже встречались.
     Ощупываю стопой пол перед собой. Вот оно - квадрат пустоты и перекладины лестницы вниз. Спускаться, держа руки за спиной, нелегко. Но я же ниндзя. Я должен справиться, за мной наблюдают, нельзя разочаровывать зрителей. Назвался груздем - полезай в кузов.
     Лезу вниз, балансирую на лестничных перекладинах. Я справился - не упал. Под ногой твердая поверхность. Слабый запах пота щекочет нос. Вокруг обширное замкнутое пространство. Ясно - мы пришли, это додзе. Ладно, буду вежливым, буду соблюдать уставы чужого монастыря.
     Выполняю церемонный поклон, говорю громко:
     - Ос! Приветствую додзе, священное место, где познается Путь...
     Молчание. Шаги за спиной, скрип досок пола. Легкий толчок в спину, знакомый голос Красного:
     - Иди!
     Иду.
     - Стой!
     Останавливаюсь. Чужие пальцы развязывают узел у меня на затылке. Повязка падает с глаз.
     Подвал. Большой просторный подвал, переоборудованный в спортзал. Источник света - керосиновые лампы вдоль стен. В их неярком свете блестит дерматин боксерских мешков. Мешков маловато - всего четыре, по одному мешку в каждом углу. Вдоль стен справа и слева стоят в ряд, навытяжку, подростки в черных комбинезонах с капюшонами, скрывающими лица. Рядом с боксерскими мешками по углам помещения люди в разноцветных костюмах. С автоматами Калашникова в руках. Сзади, за спиной, в левом углу мужик в синем балахоне, в правом - мужчина в коричневом. Впереди тоже двое цветных - слева оранжевый, справа - фиолетовый. Все четыре автоматных ствола смотрят на меня.
     Впереди у стены установлена шелковая ширма в псевдояпонском стиле. Где вы, пятидесятые годы, когда подобные ширмы отгораживали девичьи кровати в рабочих общежитиях? Пятидесятые отгремели рок-н-роллом, а ширма, вот потеха, пригодилась. Намалеванные на шелке тигры создают необходимый восточный колорит.
     Рядом с ширмой, сбоку, стоит еще один ниндзя - в белых одеждах.
     Старый знакомый, красный ниндзя, отошел к стене у меня за спиной.
     Выходит, ошибся я насчет подземного хода. Это был не подземный ход, а вход в подземелье. Скучно, господа. И подобные зловещие подвалы я тоже повидал на своем веку. Единственное новое ощущение трудно передать словами. Однако попробую.
     Представьте себе больничную палату сумасшедшего дома, в которую врачи собрали всех безумных, называющих себя Наполеонами. А теперь представьте, что в эту палату входит настоящий Наполеон Бонапарт...
     Кто же здесь за главного? Рискну предположить, что это Белый. Церемонно кланяюсь Белому, вежливо произношу:
     - Я принес деньги. Шесть тысяч долларов в обмен на похищенного.
     Тишина. Белый никак не прореагировал. Хотя нет. Вот он встрепенулся и ушел за ширму. Голос из-за ширмы:
     - Дзэнин спрашивает: что означают твои слова про клан Тогакурэ?
     Ага! Все понятно! Как же я мог забыть? По идее, дээнина должны знать в лицо только чунины. Рядовые бойцы (генины) не удостаиваются чести лично лицезреть руководителя, вот он и спрятался за ширмой, а для пущей конспирации (чтобы и голоса его никто лишний не узнал) слова дзэнина озвучивает Белый подручный.
     - Я не вправе сказать более, чем я сказал.
     Действительно, что я могу еще сказать про клан Тогакурэ? Пересказать его историю? Нести бредятину, подобную той, что вешал мне лапшой на уши покойный братишка Федя Храмов? Лучше отделаться таинственным и многозначительным: "Я не вправе". Это загадочно, это интригует, и любой из тех, что находится сейчас в зале, волен трактовать мое многозначительное заявление сообразно со степенью своего сумасшествия.
     - Ты ниндзя?
     Голос Белого принял угрожающий оттенок.
     - Да, я ниндзя, - отвечаю торжественным тоном.
     - Генин?
     - Чунин.
     - Каков цвет твоего ги?
     Что значит "ги"? Вспомнил - московские каратеки-полиглоты так называют одежду для занятий боевыми искусствами. Что мне ответить? Ниндзя отродясь не наряжались в разноцветные маскхалаты. Градуировка по цвету - местное изобретение. Конечно, коржанский дзэнин распустил слух: дескать, цветные одежды - великая тайна истинных ниндзя. Значит, меня сейчас проверяют на принадлежность к "истинным". Попробую не ударить в грязь лицом.
     Если предположить, что здешние чунины - бывшие сенсей карате, то логична версия с аналогами цветных каратешных поясов и разноцветных ги.
     Как там, в карате, величаются разряды? Кажется - кю. Восьмому кю соответствует белый пояс, седьмому - желтый и так далее, вплоть до коричневого. Черный пояс это уже не кю, это дан (в спортивных федерациях поиметь дан означает получить звание мастера спорта).
     Концы с концами и сходятся, и одновременно не сходятся. Цвета - плагиат из классики карате, их значение - фантазия дзэнина из города Коржанска.
     Организаторы секты ниндзя (или правильнее сказать - банды?) ощущали дефицит в символике и атрибутах и разрешили эту маленькую проблему попросту - чего не знали, то сочинили и объявили плоды своего творчества "истинными секретными таинствами".
     Опошленные кинобоевиками понятия "белый ниндзя" и "черный ниндзя" здесь совершенно ни при чем. В кино белый ниндзя - хороший, черный - злодей. Почему так повелось? Объясню. В древних трактатах по искусству шпионажа есть такие понятия, как "шпионы жизни" и "шпионы смерти". Досужие сценаристы обозвали их, соответственно, белыми и черными. Между тем шпионы смерти - это ниндзя, сознательно жертвующий собой ради достижения высшей цели.
     - Мое ги красного цвета, - отвечаю я уверенным голосом.
     А почему бы и нет? Тот мужик с клеймом на лбу одет во все красное. Будем считать, что мы одного уровня. И мне спокойнее, и ему не так обидно.
     Выслушав и переварив мой ответ, дзэнин за ширмой задал вопрос голосом своего Белого глашатая:
     - Зачем ты оскорбил моего посланника?
     Имеется в виду, как я понял, похабное словечко, вырезанное осколком стекла на лбу у посланника. Отвечаю на этот раз абсолютно честно, лишь самую малость покривив душой:
     - Тогда я не знал, что он мой брат - ниндзя. Я думал, он просто бандит...
     На самом деле я уже тогда начал обо всем догадываться, и даже еще раньше, сразу же после того, как мальчик-шпион пытался покончить с собой.
     - ...Я боялся, что принесу деньги в лес, и бандиты меня убьют без всяких разговоров. Оскорбив члена банды, я надеялся вызвать у него желание низменной мести. Надеялся спровоцировать бандита на поединок. Вы, братья ниндзя, понимаете - исход подобного поединка предрешен. Ниндзя не умеют проигрывать. Не так ли, уважаемый оякатасама?
     Оякатасама - японское слово, означающее "глава клана", синоним слову "дзэнин".
     Главарю за ширмой слово "оякатасама" явно незнакомо. Оно его озадачивает, в нашем диалоге возникает пауза.
     Нагло осматриваюсь по сторонам. Получаю множество информации для размышления, спешно ее анализирую.
     По правую руку вдоль стены восемнадцать подростков, по левую - шестнадцать. Возраст - от четырнадцати до двадцати - двадцати трех. Две трети подростков смотрят пустыми, безумными глазами. Разыгрывающийся здесь фарс они воспринимают совершенно серьезно. В принципе довести человека до состояния так называемого зомби элементарно просто. Методика провокации психических расстройств давно уже апробирована алчными лидерами тоталитарных сект и их приспешниками. Поменьше сна, побольше медитаций (сидения в позе лотоса и сосредоточения на процессе дыхания), обожествление наставника - гуру, формирование новой системы ценностей, в которой преданность - главное достоинство, и т. д. и т. п. Но далеко не все подростки из присутствующих здесь прошли полный курс промывки мозгов. Во многих глазах я вижу вполне осмысленное выражение. Кто-то из мальчишек боится, кому-то интересно. А вот в глазах тридцатипятилетних (ориентировочно) мужчин в цветных комбинезонах легко читается неприкрытая циничная усмешка. Мол, мы все понимаем. Здорово ты, фрукт столичный, извернулся. Ломаешь комедию нам под стать. Врубился, падла, как мы пацанов охмуряем, въехал в тему и гоношишься, думаешь, самый хитрый.
     Голос Белого прерывает мои размышления:
     - Ты принес деньги?
     - Да. Я уже говорил.
     - Бросай их сюда, мне.
     Так сказано, будто забыли про наручники на моих запястьях. Издеваются, ждут, что я сам напомню про браслеты и напорюсь на вопрос: "Если ты ниндзя, неужели ты не можешь освободиться от оков?" Сами небось освоили какой-нибудь фокус с игрушечными наручниками из набора иллюзиониста-шарлатана и не раз демонстрировали его доверчивым пацанам. Теперь хотят меня разоблачить на глазах юной публики.
     Спокойно опускаю руки по швам. Наручники с глухим стуком падают на пол.
     Так и есть. Пацаны подобное уже видали. С их стороны никакой особой реакции, а вот зрачки у разноцветных сенсеев удивленно расширились.
     Белый вышел из-за ширмы. А ну как баксы у меня были бы не в пакете, а россыпью? Пришлось бы тебе, любезный, подойти поближе и забрать купюры из моих умелых опасных рук. К сожалению, баксы завернуты в газету и перевязаны ниткой.
     Лезу в карман за деньгами. Автоматные стволы оживают, прицелы корректируются. Что ж вы, братцы? Как детей зомбировать, так вы ниндзя, а как со взрослыми дело иметь - сразу же пушки наголо, будто простые бандиты?
     Что ни говори, а бандюк остается бандюком и во фраке миллионера, и в рубище нищего, и в карнавальном цветастом костюме японского ниндзя.
     Бросаю пакет с баксами Белому. Он ловит и перебрасывает за ширму.
     - Оружие в карманах есть? - спрашивает Белый.
     - Есть, - отвечаю я.
     Ха! Такого ответа он не ожидал (и никто не ожидал). Купились на сдачу арсенала в лесу. Между тем обидеться на меня и прошить автоматной очередью нельзя. Я честно признался, я хороший.
     Белый уходит за ширму посоветоваться. Уже оттуда, из-за ширмы, отдает распоряжение:
     - Обезоруживайся!
     Хм... "Обезоруживайся"... Какое интересное слово! Следует понимать: попробуй, мужик, сдать оружие так, чтобы не возникло повода тебя пристрелить. Изловчись, а мы, будь уверен, при малейшей возможности в тебя, родной, стрельнем.
     Медленно лезу рукой в карман за сюрикэнами. Плавно вытаскиваю руку из-за пазухи. Ладонь открыта, звездочки-сюрикэны зажаты между пальцев.
     Ну очень медленно (даже чересчур) вытягиваю руку вперед. Ладошка смотрит вниз, металлические многоугольники расположены вертикально - по три сюрикэна между каждым (не считая большого) пальцем.
     Расслабляю тело, "пускаю волну" от стопы левой ноги к ладони вытянутой вперед правой руки. Я сознательно работаю на публику, точнее, на безумных мальчиков. Чем больше замусоренные мозги паствы уверуют в мою принадлежность к ниндзя, тем сложнее будет пастырям-умникам отыскать повод для моего убийства.
     Пантомима с волной очень эффектна. Все тело неподвижно, извиваются только лишь отдельные участки, по которым "бежит волна". Цирковой номер под названием "мужчина-змея".
     Волна доходит до кисти правой руки, задает импульс пальцам, и девять сюрикэнов синхронно взлетают вверх, будто сами собой.
     Металлические многоугольники, плавно вращаясь, втыкаются в деревянный дощатый потолок. Хорошо воткнулись, ровненько, как по линейке.
     Ну, чего, мальчишки? Показывали вам ваши цветные наставники похожие фокусы? По глазам вашим восторженным видно, что не показывали.
     - Я обезоружился и теперь надеюсь увидеть похищенного юношу.
     - Ты удостоен ги красного цвета?
     Отвечать вопросом на вопрос - дурной тон. Не слушать собеседника - в одних случаях симптом шизофрении, в других - следствие плохого воспитания. Видимо, устав здешнего монастыря подобные тонкости и деликатности игнорирует. Ладно, я с самого начала играю по их правилам. Отвечу.
     - Да, я уже говорил.
     - Если ты, как говорил, удостоен ги цвета крови, значит, ты прошел испытание деревом?
     Полный бред! Что еще за "испытание деревом"? Впервые о таком слышу. Наверное, опять местное изобретение. Ясно, что вопрос Белого - ловушка, ну да делать нечего, придется ломать комедию до конца.
     - Да, я выдержал это испытание.
     Если сейчас спросят, в чем оно заключается, я не смогу ответить...
     - Дзэнин просит тебя показать свое искусство.
     Какое искусство? О чем это он? По идее сейчас меня должны были попросить еще раз пройти загадочное "испытание деревом", и во время этого испытания я должен погибнуть. Пацанам тогда можно будет просто и наглядно объяснить: "Видали? Ихний красный ниндзя слабее нашего оказался! Не сдюжил".
     Мягкие шаги по полу, и вплотную ко мне подходит старый знакомый в красном. В руках у Красного мои нунчаки.
     - У тебя, брат, хорошие нунчаки, - говорит Красный шепотом мне в ухо, делая упор на слове "брат", - из хорошего, старого бука. Пройти "испытание деревом" означает у нас выжить после пяти ударов палкой. Бук - тоже дерево, поэтому я буду бить тебя нунчаками. Приготовься показать свое искусство "держать удар".
     Здорово они придумали "испытание деревом". Палкой можно по-разному ударить. Можно эффектно с замахом, показушно сильно и совсем безопасно для здоровья того, кого бьешь. А можно и по-другому. Внешне скромно, но смертельно...
     Чтобы получить краповый берет, знак принадлежности к "элите", молодые десантники пробегают двадцати километровый кросс с кучей препятствий, а потом должны выдержать рукопашную схватку со свежими и бодрыми старослужащими. После утомительного кросса ни о каком серьезном спарринге не может быть и речи. Не нравится молодой десантник дедам - его в рукопашке все равно уделают, будь он хоть чемпионом карате, хоть кем, и не видеть парню крапового берета. Так же здесь, очень похоже, тот же принцип...
     Красный придвинулся еще ближе (провоцирует меня, гад), подмигнул злорадно и прошептал совсем-совсем тихо:
     - Усы для конспирации сбрил, а?
     - Нет, - ответил я тоже шепотом. - Попался под руку острый осколок стекла, дай, думаю, побреюсь.
     Мой собеседник побагровел. Это выглядело забавно: мужик в красном с красной рожей. Еще бы клеймо на лбу обнажить, картина получилась бы загляденье! А вообще-то я рад его злости, ею он прогоняет свой страх. Пройдет злость, и страх снова вернется, но уже более сильный, и это хорошо.
     - Разденься до пояса! - громко командует Красный.
     Послушно раздеваюсь и понятливо подмигиваю судьбе.
     И это в моей жизни уже было! Подвал, экзамен, садист в униформе...
     - По голове бить не дам, - говорю я Красному спокойным тихим голосом.
     - Бить буду по туловищу, - "успокаивает" меня экзекутор.
     Сейчас многое зависит от того, насколько хорошо он знает секреты "двух палок".
     Красный отошел от меня на несколько шагов, подбросил в воздух нунчаки, поймал их на лету и начал в бешеном темпе вращать палками в воздухе. Красиво. Совсем как в фильмах Брюса Ли.
     Встаю в "позицию воздуха". Отхожу от канонической стойки лишь в одном - разведенные в стороны руки сгибаю в локтях, так, чтобы кончики пальцев "смотрели" в потолок, дабы палачу было сподручней колотить по обнаженному торсу.
     Подбадривая себя отрывистыми, яростными вскриками (опять же как Брюс Ли), Красный крутанул нунчаки над головой и нанес первый удар. Сверху вниз, наискосок, по ребрам.
     Хвала Будде! Он не умеет драться нунчаками! То есть он думает, что умеет, считает себя мастером, обучен выписывать восьмерки в воздухе, перехватывать палки за спиной и еще множеству подобных трюков. Но он не знает главного: в финальной стадии удара, когда оружие соприкасается с целью, обе скрепленные цепочкой палки должны превратиться как бы в одну, вытянуться идеально прямой линией. Вот и все "секреты" нунчаков. Других нет. Красный же бьет с захлестом, эффектно, болезненно, но терпимо.
     Однако и тот удар, что пришелся на мои ребра, способен запросто покалечить неподготовленного человека. К счастью, я владею техникой, которая в Китае называется "железной рубашкой". Мой мышечный корсет развит десятилетиями упорных упражнений, энергия из точки дань-тянь быстрее мысли течет навстречу удару, а короткий выдох сквозь полусжатые губы привычно помогает погасить болевые ощущения.
     Зрелищем моего искалеченного, переломанного тела, корчащегося на полу в судорогах, тебе, браток, насладиться не удастся! Твое незнание и мой опыт оставляют надежду лишь на синяки и царапины.
     Второй хлесткий удар Красный нанес, зайдя сбоку. Бил по почкам. Промазал, разозлился и ударил еще раз. Попал. И снова больно, но терпеть можно. Дыхание не перехватило, в глазах светло, значит, особого вреда нет. Кровоподтеки и ссадины не в счет.
     Четвертым ударом он поцарапал кожу у меня на груди. По опыту знаю - царапина будет заживать долго, почти так же долго, как шрамы на лбу у Красного.
     И тут он решился раскроить мне череп, ударить меня по голове! Мы так не договаривались! Что делать? Убить его на месте? А потом сразу же начать "работу" - прикрывшись трупом Красного, рвануть навстречу одному из автоматчиков, в другого метнуть нунчаки, воспользоваться тем, что еще два автомата начнут стрельбу и, безусловно, уложат добрую половину пацанов в черных балахонах... А вдруг один из этих мальчиков с глазами зомби мой сын?
     Рискую. Остаюсь абсолютно неподвижен. Однажды подобный риск уже принес мне победу. Профессиональный боец по кличке Грифон испугался моего нелогичного поведения, не выдержал "войны нервов" и в результате проиграл. Красный, естественно, помнит, что я предупредил его: дескать, не дам бить по голове, на это он и рассчитывает. Уверен, что автоматные пули быстрее моих кулаков. Решил, гад, нарушить свои же правила и спровоцировать меня. Не выйдет!
     Тридцатисантиметровая буковая дубинка со свистом приближается к моей макушке. Рубящий удар сплеча, будто в руке у Красного не нунчаки, а меч. Чтобы такой удар стая смертельным, бойцу нужно максимально расслабить руку в начальном движении и мысленно рассечь противника пополам.
     Хвала Будде, Красный повторяет ошибку Грифона. В последний момент сгибает колени, напрягает кисть. Я же, в свою очередь, мешаю дереву стукнуть меня по макушке. Еле заметным движением шеи в то неуловимое мгновение, когда палка уже коснулась волос, чуть-чуть поворачиваю голову набок. (Уверен, мои микроманевры никто не заметил.) Японский цеп, скользнув по голове, царапает ухо, бьет по плечу, отскакивает...
     Красный смотрит на меня с ужасом. Мы привыкли ставить себя на место других. Красный на моем месте вел бы себя иначе.
     - Ты сумасшедший! - шепчет Красный.
     - Я был им. Теперь уже нет, - отвечаю я тоже шепотом, после чего спрашиваю громко: - Доволен ли дзэнин демонстрацией моего искусства?
     Тишина. Я выиграл. Завоевал в безумных глазах мальчишек авторитет. Еще немного, и приезжий чунин затмит местных сенсеев. Нужно ковать железо, пока оно горячо.
     - Я выполнил все ваши требования. Ответил на все вопросы, на которые был вправе отвечать, и теперь хотел бы увидеть того, ради которого я здесь.
     Белый ответил без промедления. Очевидно, те сорок минут, что я в лесу дожидался возвращения Красного, не прошли даром. Властители юных душ продумали варианты нашего общения. (Невольно подумалось - вот бы мафиози по кличке Папа таких подручных, вот бы ребята развернулись!)
     - Ты его увидишь, - сказа