л себя на мысли, что мечтаю сейчас выйти из машины, упасть спиной на теплый чернозем и потонуть, раствориться в тумане...
     Движение по шоссе, несмотря на поздний час, было оживленное, и майору Дроздову приходилось несладко. Но, несмотря ни на что, он принципиально не сбрасывал скорость и шел на обгон очередного грузовика, будто играл в компьютерные гонки.
     - Мигалку и сирену врубать? - спросил Чернышев у Дроздова.
     - Не-а, дичь воем спугнешь.
     - Может, скинем скорость? Неохота помирать в ДТП.
     - Угомонись, капитан, мешаешь.
     - У меня последний вопрос, капитан, можно?
     - Можно, Семен Андреич. Отвечу, если успею... Легче, майор! Почему сирену нельзя включать? Он же нас все равно в зеркальце заметит...
     - Правильно, Семен Андреич. Отвлеките его разговорами. Капитан - парень хороший, только быстрой езды не любит, чем постоянно позорит свою нацию.
     - Капитан, мой последний вопрос про деньги. Как вы думаете, отчего вымогали настолько малые суммы? Относительно малые, конечно...
     - Чего тут думать? И так все ясно. Репетировали они...
     - Что?
     - Репетировали. В Москве привыкли уже к репетициям киллеров перед большим делом. Перед тем как какого-нибудь бандита шлепнуть, обязательно подстрелят безобидного лоха, чтобы продемонстрировать заказчику крутость и способность работать чисто, уходить без следов... Майор! Ну, будь человеком! Полегче, прошу ведь... Репетиции вымогательства тоже случаются, правда, редко. Или хотели заказ получить, или...
     Майор чудом ушел от столкновения лоб в лоб с катящим навстречу "КамАЗом" и изящно подрезал "Волгу" на нашей полосе. Спина мотоциклиста замаячила всего в пяти метрах от нас.
     - Догнали. Капитан, скажи ему в матюгальник, чтобы тормозил.
     Майор ощутимо сбавил скорость.
     - Ну, слава богу... - вздохнул капитан и, широко улыбнувшись, обернулся ко мне, подмигнул. - Сейчас сделаем его, спасибо Семен Андреичу, помог нам, грешным...
     Мотоциклист впереди повернул голову, взглянул на нас через плечо, и я вспомнил, где раньше его видел! Я его узнал!
     Продолжая удерживать руль левой рукой, мотоциклист сунул правую за пазуху.
     - Осторожно! - крикнул я, но было поздно...
     Беглец выхватил из-за пазухи нечто уродливое, с двумя короткими толстыми стволами, и выстрелил.
     Я нырнул под сиденье. Со странным грохотом, напоминающим треск льда на реке во время весеннего ледохода, вдребезги разлетелось ветровое стекло, и в салон автомобиля хлынул поток холодного осеннего воздуха.
     Я влез обратно на сиденье, сощурился и увидел, как мотоцикл выскочил на вспаханную полосу, обошел фургон-грузовик и исчез из поля зрения.
     Отчего там, в лесу, он не попробовал меня подстрелить? Обрез, полагаю, был спрятан там же, где и мотоцикл, вполне мог снять меня с хвоста одним выстрелом. Что ему помешало? Страх! Он меня боится, а на ментов ему плевать. Надеюсь, он не догадывается, что в "козле", помимо ментов, спрятался Семен Ступин. Это дает мне некоторые преимущества.
     - Из обреза бил! - заорал майор, стараясь перекричать гул встречного ветра. - Я еле успел голову убрать! Из обоих стволов бил. Вместо дроби патроны снаряжены головками от гвоздей. Я такое уже видел. Держись, капитан, сейчас снова быстро поедем! Капитан! Капитан!
     Капитан развалился на сиденье, будто живой. Между тем он был мертв. Голубая рубашка на груди изодрана в мелкие клочья, лоскуты материи быстро впитывают в себя кровь из великого множества мелких ранок. Голова упала на плечо, рот приоткрыт в улыбке, в глазах с застывшими зрачками отражается заходящее багряное солнце.
     - Капитан! Ты чего, капитан? Ты ранен?!
     - Он убит, майор. Мне очень жаль...
     Визгливо пискнули тормоза, прогудела слева, обгоняя нас, "Волга" цвета "мокрый асфальт", и допотопный милицейский джип остановился.
     Майор бросил руль, развернулся ко мне всем корпусом, взглянул, словно только что обнаружил пассажира на заднем сиденье. Лицо его посерело и исказилось злой, оскалившейся, сморщенной гримасой.
     - Мудак! Все из-за тебя, мудила! Во что ты вперся, ублюдок! Какого...
     - Молчать! - заорал я что было сил. - Прекрати истерику, баба! Посмотри на дорогу, майор. Эта сволочь на мотоцикле уходит. Что? Отпускаешь его?! Пусть уезжает, да?
     - Ты, мудель, еще будешь мне... - Майор замолчал, отвернулся, нахохлился и вцепился в руль так, что побелели пальцы.
     Я думал, что уже видел все, на что способен майор Дроздов за баранкой. Я ошибался. Желтый "козел" с голубой полосой рванул с места на пределе доступной для его движка скорости. Недавно обогнавшая нас "Волга" мелькнула справа, и казалось, что она дала задний ход.
     Ту же иллюзию я испытал относительно грузовика, что спрятал от наших взоров мотоцикл беглеца. Когда майор пошел на обгон грузовой машины, я закрыл глаза. По встречной прямо на нас мчался ископаемый гигант "БелАЗ". Столкновение было неизбежно.
     Меня кинуло вправо, швырнуло влево. Я открыл глаза. Как мы не врезались в "БелАЗ", для меня осталось загадкой.
     - Вон он! - крикнул майор. - Здорово оторвался, паскуда! Ступин! Возьми у капитана под мышкой пистолет, будешь бить ему по колесам!
     Я вытащил из кобуры-босоножки капитанский "стечкнн", снял пистолет с предохранителя. Стрелять было еще рано, слишком велик разрыв. Одно хорошо - наконец-то между "козлом" и мотоциклом нет больше машин. Если движок не сгорит, догоним!
     Лента шоссе пошла круто вверх. Движок "козла" издал странный рокочуще-надрывный звук. Наша скорость стала падать.
     - Майор! Сделай что-нибудь!
     - Херня, Ступин! Дотянем! Сейчас только на горку влезем...
     Мотоцикл влетел на горку и пропал за линией горизонта. К счастью, до этой линии было совсем недалеко.
     "Козлик" взобрался по асфальту на холм, хрипя и чихая. Перевалив через рубикон вершины, наш драндулет помчался вниз уже значительно шустрее.
     - Ступин, блин, ты видишь?!
     Я увидел! Шоссе уходило вниз, как и прежде, серой прямой линией, только теперь впереди, у подножия холма, асфальт трассы под прямым углом пересекала железнодорожная ветка.
     - Ступин, ты паровоз видишь?!
     Да, я все видел. Трудяга товарняк неотвратимо приближался. В том месте, где перекрещивались асфальт шоссе и рельсы железной дороги, торчала пеньком белая будка под красной крышей. Рядом с будкой колодезным журавлем нагнулся полосатый шлагбаум.
     - Не успеем, Ступин! Метров десять не дотянем. А он успеет, проскочит!
     Майор прав. Мотоцикл успеет проскочить перед самым носом поезда, а нас остановит бесконечная череда приземистых открытых платформ, груженных чем-то сыпучим. Сейчас стрелять по мотоциклисту бесполезно. Мы его нагоняем, но расстояние пока слишком велико. Могу попробовать стрельнуть, но только время потеряю. Счет идет на секунды.
     - Майор, гони, сшибай шлагбаум и тормози как можно ближе к рельсам. По возможности резко тормози, понял?
     - Не понял. Чего ты задумал?
     - Некогда объяснять, делай, как я сказал!
     Я схватил пистолет зубами, открыл дверцу автомобиля рядом с собой и полез на крышу "козла".
     - Ты сумасшедший! - крикнул мне вдогонку Дроздов. Если бы зубы не сжимали ствол "стечкина", я бы ответил, что был им совсем недавно, но излечился. Ответил бы точно так же, как и Красному чуть больше часа назад.
     Раненая нога совсем не мешала, вполне хватило обеих рук и здоровой левой нижней конечности. Я зацепился здоровой ногой за болтающуюся дверь, бросил тело на крышу, подтянулся и встал на колени.
     Под трель электрического звонка плавно пошел вниз шлагбаум. Мотоцикл вильнул, обогнул полосатую палку, подпрыгнул на рельсах и исчез за железной громадой товарняка. Все звуки потонули в протяжном гудке. Бедняга машинист переживал не самые приятные минуты своей жизни. Мотоциклист успел прошмыгнуть перед его носом, чуть-чуть не задев задним колесом морду железнодорожной гусеницы. Секунда, и перед глазами стробоскопом замелькали низкие платформы с горками рыхлого груза. Я снова увидел мотоциклиста. Он почти что врезался в дисциплинированно застывший с другой стороны переезда одинокий "жигуленок" и все же сумел его обойти, при этом круто наклонил мотоцикл, задел коленом асфальт, но не упал.
     Между тем "козел" подо мной приближался к шлагбауму. Я сел на корточки, балансируя на левом носке, пригнул плечи, расслабился.
     Майор плавно вывел машину на пустую встречную полосу. Разумно, лучше задеть палку шлагбаума, чем ломать. Я приготовился.
     Удар о шлагбаум, скрежет металла, истошный поросячий визг тормозов, машину немного заносит, и она замирает грудой желтого металла в метре от мелькающих серых бортов железнодорожных платформ.
     Ловлю нужную долю секунды. Отталкиваюсь левой ногой так, чтобы сила инерции работала на меня. Лечу под перестук колес, гудок машиниста и звон электрозвонка. Лечу над открытой платформой товарного поезда, груженной чем-то сыпучим.
     Две с половиной секунды полета тянутся вечность, но всему приходит конец, даже вечности. Возникает странное ощущение, словно не я падаю на асфальт, а шоссе обрушилось на меня. Вытягиваю руки, ловлю ладонями летящую навстречу шершавую серую субстанцию. Локти сгибаются, как только пальцы почувствовали холодок камня. Разжимаю челюсти, пистолет падает на твердь асфальта. Прижимаю подбородок к груди, колени упираются в лоб. Качусь по асфальту.
     Первое, что увидел, когда все перед глазами перестало крутиться, - открывающуюся дверь "жигуленка" и вытянутую морду его водителя, молодого, бритого "под ноль" парня.
     - Во дает! - философски заметил водитель "жигуля". - Жить надоело?
     Я прыжком вскочил на ноги, вскрикнул невольно от боли в правой и поскакал к валяющемуся на асфальте пистолету.
     - Мужик, ты чего? - удивился еще больше владелец "Жигулей", когда я выразительно повел стволом "стечкина", ловя на мушку его бритую голову.
     - Некогда трепаться, вылезай из машины!
     - Мужик, не психуй! Я уже вылез. Бери машину, только не стреляй, я к невесте еду.
     - Привет ей от меня...
     На одной ноге скачу к машине. Бритый шарахается в сторону. Передняя левая дверца распахнута, мотор тихо урчит. Падаю в еще теплое, нагретое чужим задом кресло.
     - За машину не бойся, - кричу жениху, подав "жигуль" назад и готовясь развернуть его в нужном мне направлении, - я из милиции.
     - Все, кабздец машине...
     Интересная у него реакция на слово "милиция".
     Управляться одной ногой с двумя педалями тяжеловато. Ну да ничего. Педаль тормоза меня пока не интересует. Жму на газ.
     Мотоцикл я нагнал быстрее, чем ожидал. Через пару километров после железнодорожного переезда он сбросил скорость. Вероятно, успокоился, решил, что ушел. Проскочил перед поездом и даже не оглянулся. А к чему оглядываться? Что могут придумать менты в "козле"? Ничего. Разве что по рации с гаишниками свяжутся.
     Шоссе по-прежнему пересекало поля, но их уже нельзя было назвать бескрайними. Слева виднеется темный душистый островок леса, за ним еще один островок, потом полуостров, а дальше целый океан деревьев. Я понял, почему мотоциклист сбрасывает скорость - боится проскочить мимо еле различимого в лучах заката ответвления от основной магистрали. Неприметная грунтовая дорожка бежит наискосок через поле и теряется где-то за первым лесным островом. Майор Дроздов ошибался. Мотоциклист спешил не в соседний город, а к этой развилке, и, если бы не мой каскадерский прыжок, то он бы успел свернуть и растаять в полумраке, прежде чем наш "козлик" замаячил на горизонте.
     Беглец слишком поздно сообразил, что сзади еще довольно долго в принципе никто не может за ним следовать, кроме тех двух автомонстров (автобуса и трактора), которые он обогнал после того, как товарняк остановил погоню. До вожделенной развилки оставалось всего-то метров сорок, когда я с ним поравнялся и пошел на обгон. Мотоциклист повернул голову, увидел меня, окровавленного, полуголого, за рулем "Жигулей", изумленно открыл рот... и тут я резко вывернул руль вправо.
     "Жигуленок" передернуло судорогой. Звук при столкновении получился странный, казалось, все ударные инструменты невидимого симфонического оркестра разом взяли одну протяжную низкую ноту. Жму на тормоз, в общую какофонию ввожу диссонансом писк резины об асфальт.
     Звон литавр, мотоцикл завалился на бок, вылетел на обочину. Ухнули барабаны - мотоциклист вылетел из седла, отскочил, как мячик, от тверди шоссе, перевернулся в воздухе и замер, распластавшись на дышащем паром черноземе вспаханного поля. Оба колеса скакуна породы "Ява" бесполезно жужжат в воздухе, а сам механический конь замер, лежа на боку, зарывшись хребтом в землю. Мотор "жигуленка", кашлянув, замолкает. Мотоциклист пытается подняться и не может, с глухим уханьем падает навзничь, обратно на вспаханную плугом землю. Заключительным аккордом хлопает дверь автомашины, и все, концерт окончен, безумие звуков завершилось. Лишь мерный холостой рокот мотора мотоцикла да перестук моих одноногих прыжков по асфальту нарушают тишину остывающих после жаркого дня полей.
     Прыгать на одной ноге по земле сложнее, чем по асфальту. Один раз я чуть не падаю, но сохраняю равновесие и с горем пополам добираюсь до замершего в позе раненой птицы мотоциклиста. Он лежит на спине, раскинув руки, правая неестественно вывернута, сломалась при падении, но он жив и в сознании.
     - Здравствуй, дзэнин. Хотя о чем это я, мы ведь сегодня уже виделись.
     - Я хочу сделать заявление! Я сдаюсь добровольно и готов к сотрудничеству.
     - Поздно, Колобок. Если бы ты сдался сегодня днем, в гостинице, когда шел убивать Талика и нечаянно столкнулся в дверях со мной, возможно, я бы тебя и не тронул, а сейчас...
     - Кто ты? Мент? Фээсбэшник?
     - Я Мастер, но это неважно. Скажи-ка лучше, отчего ты сам порешил Толика, почему не повесил мокруху на холуев?
     - Все скажу, не убивай меня, все скажу!
     У него началась истерика - он заметил пистолет в моей правой руке.
     Я выстрелил в землю, рядом с его лысой головой. Терапия подействовала, он сразу же заговорил по делу:
     - Я был вынужден, понимаешь? Я должен сам, в назидание остальным. В педагогике личный пример имеет огромное значение.
     - Ты учитель?
     - Завуч в средней школе в соседнем городе.
     - Живешь по чужим документам?
     - Ты уже знаешь. Откуда?
     - Ни хрена я не знаю. Догадался. За что сидел?
     - Совращение.
     - Малолетних?
     - У меня два высших образования. Я закончил два института - Литературный и ГИТИС, жил в Москве, вращался в обществе. Я тонкая, чувствительная натура, понимаешь? Я стихи писал! Печатался в журналах. Ты должен понять! Ты Набокова читал? "Лолиту"? Ну или кино хотя бы смотрел?..
     - Понимаю. Жил в Москве, печатался в толстых журналах, ходил на просмотры в Дом кино... Богемная жизнь начала восьмидесятых... И, конечно же, занимался модным, запрещенным карате?
     - Нет. Занимался кунг-фу в группе у Лебедева, пока его не посадили.
     - Ого! Тебе повезло, Лебедев настоящий мастер. Не пойму только, как он тебя, гниду, проморгал. Лебедев обычно сволочей чуял и гнал от себя... Думаю, ты не зря окончил ГИТИС, если Лебедев лопухнулся. Да и я тоже сегодня тебя не учуял...
     - Я все расскажу! Ты поймешь! Ты же интеллигентный человек! На зоне я сошелся с ребятами из Коржанска. Они вели тут подпольную секцию карате и залетели, как и Лебедев...
     - Все! Остальное - детали. Картина ясна, дальше можешь не рассказывать...
     - Ты не понял! Я жертва социальных катаклизмов! Я просто хотел выжить, утвердиться на теневой социальной лестнице, раз уж официальный социум был для меня закрыт несправедливым приговором. Я ведь никого не принуждал, ни тогда, в Москве, ни здесь, в Коржанске. Девушки меня любили высокой и светлой любовью, понимаешь? А здешние парни до меня были просто несчастны, большинство из неполных семей или брошены де-факто родителями. Понимаешь? Я дарил им любовь и идеалы, понимаешь?
     - Нет, не понимаю. Слишком мудрено говоришь для меня, сиволапого. Да и не священник я...
     - Ты должен понять! Я все, абсолютно все смогу объяснить...
     - Пожалуй, действительно смог бы. Нашлись бы и адвокаты, и журналисты, которые с удовольствием тебя бы выслушали. Именно этого я и боюсь. Скажем, почему ты вымогал деньги у Малышева, а не у отца похищенного мальчика?
     - У него нет отца. Мы были Сеньке вместо отца, понимаешь? Тот, кто чисто биологически его зачал, пропал без вести...
     - Я знаю, но откуда тебе об этом известно?
     - Один из моих парней учится в Москве, в МГУ, и ходит тренироваться в клуб "Дао" к Малышеву. Еще прошлым летом он рассказывал о...
     - Я догадываюсь, о чем, дальше!
     - Он услышал, как тренеры в разговорах между собой поминали Коржанск, место, где служил Ступин. Мы случайно узнали, что в Коржанске растет сын Ступина, отыскали мальчика, приблизили к себе, окружили его любовью, и он сам принес фото, на котором...
     - Хватит! Я все понял. Молиться будешь?
     Я поднял пистолет, прицелился лежащему подле моих ног человеку между прищуренных глаз с блуждающими зрачками.
     - Ты не имеешь права! Есть закон! Суд! Правила...
     - У меня свои правила и свой закон!
     - Ты не сможешь. Убить беззащитного человека непросто! Тебя потом совесть замучает.
     - Ты же смог сегодня днем убить Толика? Пусть и не такого уж беззащитного. А насчет совести... Знаешь, Семен, тот мальчик, который умер сегодня в подвале столовой пионерлагеря "Звездный"... он был моим сыном.
     Пузатый человечек с лысым черепом, такой забавный и безобидный внешне, открыл было рот, но не нашелся, что мне ответить, и лишь когда палец моей руки начал плавным движением давить на курок, он поймал мой взгляд и закричал:
     - Ты сумасшедший!
     - Я был им...
     Выстрел. Маленькая дырочка на переносице. Струйка крови. Если Будда был прав, то в следующей жизни он будет копошиться в дерьме, пока какому-нибудь рыболову не потребуется опарыш для наживки...
     ...Когда рядом со мной на шоссе, чихая и кашляя, затормозил милицейский джип с майором Дроздовым за рулем и телом капитана Чернышева в кресле справа от бывшего автогонщика, я уже сидел верхом на мотоцикле.
     Дроздов вышел из машины, бегом подбежал ко мне, узнал и грязно выругался:
     - ...мать! Машина, блин, совсем сдохла! Еле на двадцати тянет... Где этот?
     - Вон там лежит с дыркой во лбу.
     - Пристрелил?
     - Да. Пистолет найдешь рядом с трупом.
     - Правильно! Машина, блин, совсем того, но я рискнул, не стал радировать, подмогу звать, чтобы не помешали его кончить. Знаешь ли, не доверяю я судам и знаю, на что способны адвокаты... А ты за каким хером его раздел и шмотки с трупа на себя напялил? С ума сошел?.. Да и мало тебе это тряпье...
     - Я сейчас уезжаю, майор.
     - Куда?
     - Не знаю. Поеду вон по той грунтовке к лесу, а там видно будет.
     - Какой грунтовке? Не вижу ни хера в темноте... Погоди! Как это ты уезжаешь?
     - На мотоцикле.
     - Нет, ты точно сбрендил!
     - Майор, ты когда сегодня с Москвой связывался, до или после того, как Коробову звонил?
     - А это здесь при чем?
     - А при том, что, когда твое начальство услышит фамилию Ступин и проверит ее по картотекам да компьютерным базам данных... в общем, сам увидишь, что будет.
     - Ты что, шпион? Диверсант?
     Я грустно улыбнулся. Ниндзя и есть средневековые шпионы-диверсанты.
     - Угадал, майор.
     - Ну и какого же государства ты шпион? - усмехнулся Дроздов. - Диверсант хренов.
     - Правильнее будет сказать, что я шпион не другого государства, а другой эпохи. Диверсант Средних веков.
     - Ну точно - ты тронулся!
     - Пусть так. У меня к тебе есть одна просьба: будь другом, дай мне полчаса, не труби сразу тревогу. Ладно?
     - Послушай, Ступин, ты же взрослый мужик, должен понимать, что полчаса тебя не спасут, уедешь из Коржанского района, все равно найдут, если серьезно искать начнут.
     - И все же выполнишь мою просьбу?
     - Нравишься ты мне, хоть и псих.
     - Да или