к решетке.
     - Ничего не получится, - сказал  Сенечка.  -  Сунь  руку  в  воду.  И
увидишь.
     Я спустился к самой воде и сунул руку в холодную воду. Несущаяся вода
ударила по ней, как ударяет  водопад.  Мою  руку  буквально  выбросило  из
потока.
     Я и не ожидал, что течение такое быстрое.
     Ирка тоже попробовала воду.
     - Ничего не получится, - грустно сказала она. - Это глупо  -  столько
готовились, а ничего не получится.
     Мы еще постояли, прислушиваясь и надеясь, что услышим  шаги  Густава.
Но никто не спускался ко рву.
     - На складе я видел веревку, - сказал Сенечка.
     - Зачем тебе?
     - Мне надо будет добраться до двери, до решетки, и  привязать  к  ней
веревку. И тогда вы переберетесь туда, держась за веревку.
     - Легко сказать, - ухмыльнулся я, - а  ты  представляешь,  куда  тебя
вынесет водой?
     - Веревки там много? - спросил Сеня.
     - Много, - сказала Ирка.
     - Это хорошо, - сказал Сенечка голосом умудренного  жизнью  человека,
который не желает тратить время на споры со мной - мальчишкой. - Нам  надо
много веревки. Только вы меня слушайтесь и не спорьте.
     Когда у людей не остается надежды, то  даже  мальчик-с-пальчик  может
стать ее источником - главное, чтобы он был уверен в себе.
     - Ты скажи, зачем тебе много веревки? - спросила Ирка.
     Сенечка без лишних слов поспешил к складу.
     - Нам некогда, - сказал он. - Если ваш Густав попался ментам, то  они
его допросят, и он скажет, что мы здесь.
     Это было разумно, и Ирка больше не задавала вопросов. Мы  направились
к складу.
     Там было темно.  Я  чиркнул  кремнем  и  запалил  зажигалку,  которую
подарил мне отец Николай. Зажигалка была масляная, огонек ее чадил и почти
не давал света.
     При свете зажигалки мальчик разобрал  веревки  и  объяснил  нам  свою
мысль.
     Сеня не будет пытаться переплывать ров  -  все  равно  унесет.  Но  в
отличие от нас, которые не могут дышать под водой, для него вода все равно
что воздух. Так  что,  если  мы  отыщем  камень  потяжелее,  малыш  сможет
пробраться  к  двери  по  дну,  что  сделать  куда  легче,  чем  плыть  по
поверхности. С собой он возьмет веревку и привяжет ее к решетке в башне  -
сделает таким образом мост. Держась за веревку, мы сможем переплыть ров.
     К счастью,  все  вышло  так,  как  разъяснил  нам  разумный  Сенечка.
Обмотанный веревкой, держа в руках тяжелый камень, Сенечка вступил в воду.
Его шатнуло и понесло вбок.
     Я травил веревку, привязанную другим  концом  к  вкопанному  в  землю
столбу. Веревка натянулась под острым углом, и Сенечка исчез под водой.  Я
отлично знал, что он - рыба, и в то же время с трудом удержался  от  того,
чтобы не броситься за голеньким ребенком, сгинувшим в черной воде.
     Веревка рывками вырывалась у  меня  из  рук.  Ирка  подбежала,  чтобы
помочь мне удержать конец. Помощи от нее было немного, но  я  ее  не  стал
отгонять...
     Я видел, как страшной  обтекаемой  массой  по  воде  пронеслось  тело
черепахи. Хорошо рассуждать о том, что черепахи безопасны  -  но  там,  во
рве, всего-навсего маленький мальчик.
     Веревка то натягивалась, рвалась из рук,  то  вдруг  ослабевала.  Мне
казалось, что Сенечка должен был давно уже пересечь водную преграду, но он
не появлялся на той стороне. Неужели с ним что-то случилось?
     Ирка трогала меня за рукав, будто порывалась  что-то  сказать,  но  в
последний момент удерживалась.
     Теперь веревку тянуло вправо по течению, но я вдруг  понял,  что  она
уже прикреплена к чему-то на той стороне. И как бы в ответ на  мои  мысли,
из воды, у основания башни, высунулась голова Сенечки,  который  с  трудом
удерживался на месте.
     - Тащи веревку, натягивай, - сказал он. И мне показалось,  что  голос
его прозвучал слишком громко, и сейчас сверху вспыхнут фонари.
     Но ничего не случилось. Ирка помогала тащить веревку.
     Сенечка пропал с поверхности воды.
     Наконец веревка натянулась над самой  водой,  и  мы  привязали  ее  к
столбу.
     Ирка примотала себе на спину всю нашу одежду. Я с ее помощью привязал
к себе на спину ползуна. Ползун трусил, он начал вдруг говорить, что  если
он утонет, то надо обязательно  сообщить  об  этом  куда-то...  Но  мы  не
слушали его - мы боялись, что не успеем.
     Ирка первой вошла в воду, вцепившись в веревку. Ее  тянуло  течением,
отрывало от веревки, но она медленно перебирала  руками  по  ней.  Веревка
натянулась углом, вода пенилась вокруг Ирки,  медленно  передвигающейся  к
основанию башни. Ползун, привязанный к моей спине, вздрагивал.
     - Не  шевелись,  когда  поплывем,  -  предупредил  я  его  как  можно
решительней.
     - Я знаю, - отозвался ползун.
     Но когда Ирка, добравшись до башни, помахала мне рукой, и подошла моя
очередь  перебираться  через  несущуюся  реку,  ползун  стал  вести   себя
безобразно. Он цеплялся мне в спину когтями, и я готов был его сбросить  -
так было больно.
     На середине меня чуть не оторвало от веревки, я ничего не видел, вода
завивалась вокруг меня, холодный вал бил в бок, я не помню уж как добрался
до стены.  И  только  когда  рука  моя  уперлась  в  бетон,  я  с  великим
облегчением понял, что переплыл.
     Кто-то дернул меня за ноги, я хотел огрызнуться, чуть  не  нахлебался
воды, но потом понял, что Сенечка помогает мне нырнуть. Я  сказал  ползуну
(не знаю, услышал ли он):
     - Ныряем, не суетись!
     Потом, набрав в легкие воздуха и все еще держась за веревку, я другой
рукой  повел  вниз  по  стене,  и  через  полметра,  не  более,  моя  рука
провалилась внутрь и меня сильно дернули за нее.  В  этот  момент  ползун,
перепуганный и потерявший ориентировку, с такой силой рванул меня  когтями
по загривку, что я было закричал - вода попала в глотку, я не понимал, что
со мной творится, я даже  не  мог  выпустить  судорожно  сжатую  в  кулаке
веревку, и Ирке пришлось буквально отламывать мне пальцы...
     Вода расступилась.
     Я выплыл в середину черного, наполненного водой колодца. Вокруг  меня
отвесно поднимались внутренние стены башни. На  стене,  одна  над  другой,
горели тусклые лампочки. После темноты они  казались  яркими,  и  я  сразу
разглядел Сенечку, который помог мне выбраться на край колодца.
     Помещение на дне  башни  было  велико,  и  там,  помимо  колодца,  из
которого мы вылезли, размещались машины, которые мерно постукивали,  крутя
громадными колесами. Я подумал, что именно они гонят воду во рве.
     Первым делом я стал отвязывать ползуна, проклиная  его  на  чем  свет
стоит.  Сенечка  и  Ирка  помогали  мне,  а  ползун  жалко   оправдывался,
чувствовал свою вину, но  утверждал,  что  не  помнит,  как  пытался  меня
искалечить.
     - Славно он тебя изукрасил, - сказала Ирка, глядя на мою спину.
     - Надо бы перевязать, - сказал я. - Может, у него когти ядовитые.
     - Я не давал вам оснований так обо мне думать, -  почему-то  обиделся
ползун.
     - Перевяжем потом. Ты терпеть можешь? - спросила Ирка.
     - Буду терпеть, - сказал я. - Но чтобы я еще когда-нибудь  таскал  на
себе ползунов - увольте!
     В башне было теплее, чем снаружи, и если бы не царапины на  спине,  я
бы сказал, что первую часть путешествия мы совершили удачно.
     Но что делать дальше, я не представлял.
     Нас подвели на том берегу рва - никто не пришел к нам  на  помощь.  А
что здесь? Где помощники?
     Оглядевшись в поисках пути, которым  попадали  к  работающим  машинам
спонсоры и их слуги, я увидел, что к стене прикреплена узкая металлическая
лестница,  которая  поднималась,  загибаясь,  и  заканчивалась  под  самым
потолком решетчатой площадкой и железной  дверцей.  Это  был  единственный
выход из первого этажа башни.
     Оставив моих спутников внизу, я быстро взбежал по лестнице  наверх  и
попробовал дверь - дверь была заперта. Впрочем, этого следовало ожидать.
     Сверху мои спутники казались  мне  столь  маленькими,  несчастными  и
беспомощными, что любой спонсор их мог раздавить одним пальцем. К счастью,
желающего спонсорского пальца в наличии не оказалось.
     Мы не решались громко разговаривать -  не  исключено,  что  этот  зал
соединялся с другими помещениями невидимыми для нас ходами.
     Ирка сложила руки трубой и громко прошептала:
     - Ну и что?
     Я развел руками, показывая, что дверь не открывается. И  пути  дальше
нет.
     Сенечка обезьянкой взбежал по лестнице и, встав рядом со мной,  начал
осторожно поворачивать ручку, словно ждал какого-то сигнала,  позволившего
бы растворить дверь.
     Мы возились перед дверью как глупые животные, а внизу ползун  и  Ирка
стояли у широкого колодца, задрав головы и  ожидая  от  нас  благоприятных
вестей.
     И вдруг мы услышали, как кто-то с той стороны поворачивает ключ. Мы с
Сенечкой отпрянули в сторону и прижались спинами к стене. Я поднял руку  с
ножом, готовый ударить им человека, вознамерившегося войти в зал.
     Дверь открывалась медленно, словно тот, кто был  по  ту  ее  сторону,
тоже не был в себе уверен и трусил.
     Я занес руку с ножом, но  когда  дверь  наконец  приоткрылась,  я  не
увидел головы там, где ожидал ее увидеть. Сначала мне показалось,  что  на
металлическую площадку вышел еще один ребенок, такой как Сенечка.
     И только когда снизу радостно ахнула Ирка, по буйной  шапке  волос  я
догадался, что дверь открыла Маркиза.
     Маркиза, которую Сийнико вызывал к прилету инспекции,  попала  наверх
башки в специальную палату еще утром. Но никакой связи с городком  она  не
имела, за исключением того,  что  должна  была  ночью  спуститься  вниз  и
открыть дверь, соединяющую нижний этаж башни с верхними этажами.
     Сделать это  оказалось  нетрудно.  Калек,  привезенных  на  башню  по
Программе помощи, милиционеры  спрятали  в  палату,  а  сами  благополучно
заснули. Маркиза не могла передвигаться по башне в своем кресле и  поэтому
хромала на костыликах, что давалось ей с трудом.
     Она открыла бы дверь и раньше, но, как назло, несколько  милиционеров
уселись играть в  кости  как  раз  перед  ее  палатой,  Маркиза  не  стала
дожидаться, пока они заснут, вышла из палаты и отважно прошествовала  мимо
них, якобы по  нужде.  Милиционеры  и  внимания  не  обратили  ка  увечную
карлицу.
     Теперь следовало незамеченными подняться наверх башни.
     После всех испытаний мною овладело  приподнятое  нервное  настроение,
какое  может  овладевать  солдатом  после  трудного,  но  удачного  штурма
вражеского города, когда ему открыты все лавки и квартиры - можно грабить!
     Я не чуял под собой ног, и мне хотелось бежать по лестнице наверх. Но
Маркиза, естественно, не могла двигаться по ступенькам быстро  и  отдыхала
после каждых пяти шагов.
     - Давайте я вас понесу, - сказал я.
     - Нет, спасибо, - сказала Маркиза холодно. - Здесь недалеко.
     Мы поднялись за ней на верхний ярус башни - выше была лишь  смотровая
площадка для инспекторов. Этот ярус был разделен на несколько помещений  и
приспособлен для тех людей, которые обслуживали  башню  Наблюдений.  Здесь
были спальни  для  милиционеров,  палата  для  калек,  столовая,  туалеты,
склады, диспетчерские...
     Сейчас здесь царила тишина. Убежденные в том, что  башня  недоступна,
милиционеры мирно спали. А спонсоры прибудут только утром - им нет  смысла
здесь ночевать.
     - Я нашла для вас чудесное место, - прошептала Маркиза. - Даже трудно
поверить, что может так повезти.
     Она показала на небольшой люк.
     - Наверх? - удивилась Ирка. - На самый верх?
     - Вот именно, - сказала Маркиза. - Чем ближе воробей живет  к  гнезду
орла, тем он в большей безопасности. По крайней мере, здесь вас  никто  не
будет искать.
     Мы поднялись на самый верх. Вершина башни представляла собой  широкую
площадку, которая, казалось, плыла в небе под самыми звездами. Здесь  было
пусто и стояла тишина, которую, наверное, можно услышать  только  в  горах
или пустыне, там, где нет ничего живого.
     Низко-низко пролетали легкие перистые  облака,  звезды  были  яркими.
Летучая мышь пронзила воздух над нашими головами - она  неслась  бесшумно,
как было бесшумно все на этой высоте.
     Маркиза провела  нас  к  небольшой  низкой  надстройке  с  маленькими
окошками - таких было несколько со стороны, противоположной городу.
     - Я не знаю, что здесь было раньше, - сказала  она.  -  Но,  судя  по
всему, сюда никто не заходит.
     Маркиза приоткрыла низкую дверцу, и мы оказались в надстройке.
     - Здесь будете ждать, - сказала она. - Все решения принимает Ирка.  -
Сухими руками Маркиза поправила свои волосы и посмотрела на небо.
     - Как жаль, - сказала она.
     - Что? - не поняла ее Ирка.
     - Я так мечтала, что меня отправят в Галактический центр...
     - Я тоже хотела бы туда, - сказала Ирка.
     - Если все получится, как мы задумали, -  сказала  Маркиза,  -  мы  с
тобой еще полетим туда.
     Один за другим  мы  влезли  в  низкое  помещение,  где  была  сложена
рулонами плотная материя.
     - Я знаю, что это такое, - сказала Ирка, - если дождь, они натягивают
над башней тент.
     В мокрой одежде спать было неприятно. Я пытался  заснуть,  ворочался,
несколько раз забывался во сне, какие-то  кошмарные  видения  преследовали
меня. Потом просыпался. Сенечка бормотал во сне, Ирка тоже спала плохо.  О
ползуне ничего сказать  не  могу,  потому  что  не  знаю,  чем  отличается
спокойный сон ползуна от тревожного.
     Окончательно я проснулся на рассвете.
     Снаружи, на смотровой площадке,  было  тихо.  Я  выглянул  в  окошко.
Солнце еще не встало, но было  светло,  звезды  погасли  -  июньские  ночи
коротки. Я вылез на площадку и принялся прыгать, чтобы согреться.
     По краю площадки между зубцами на парапете были  прикреплены  разного
рода  подзорные  трубы  и  экраны.  Они   были   установлены   куда   выше
человеческого роста и направлены на город.
     Экраны соединялись с оптическим  устройством.  Я  встал  на  цыпочки,
чтобы было лучше видно. Один из них показывал участок города,  увеличенный
во много раз. Было такое впечатление, будто я смотрю на улицу из окна.
     Улица была пуста, только одинокий дворник подметал  ее  щеткой.  Мимо
шагал человек в черной одежде и черном цилиндре с  кольцом  веревки  через
плечо - это был знакомый мне трубочист.
     Экран вращался. Я повернул его.
     Теперь я смотрел на главную площадь перед большим домом. Три человека
на площади сколачивали помост. Два других устанавливали возле него высокий
столб. Я подумал, что они готовятся к карнавалу...
     А вот и вокзал. На скамейке перед ним, подтянув ноги,  спит  красивая
женщина, зонтик выпал из ее рук и  валяется  на  тротуаре.  Мимо  проехала
высокая карета и закрыла на секунду лавочку с женщиной.
     Громко ударили куранты на городской башне.
     - Тим! - услышал я предупреждающий оклик.
     Я обернулся - на верхнюю площадку выбирались милиционеры.
     Я метнулся в укрытие. И вовремя.
     Мои спутники разлеглись на сложенных полотнах шатра и глядели в узкие
щели окошек под самой крышей. Я присоединился к ним.
     Милиционеры в гребенчатых  касках,  выбежавшие  на  площадку,  быстро
осмотрели ее, один даже заглянул к  нам,  мы  замерли,  но  милиционер  не
рассчитывал кого-нибудь увидеть - он захлопнул дверь и побежал дальше.
     - Все чисто! - послышался крик милиционера, и ему ответили  с  разных
сторон такие же крики:
     - Все чисто!
     - Все чисто... все чисто!
     Застучали окованные  каблуки  -  мне  было  видно,  как  милиционеры,
толкаясь и спеша, спускаются в люк, ведущий вниз.
     И тут же воздух над площадкой потемнел - один  за  другим  спускались
вертолеты. Из каждого выходил спонсор, и  вертолет  тут  же  автоматически
поднимался, освобождая место следующему.
     Всего я насчитал более десяти спонсоров. Все они принадлежали к самой
верхушке земного общества - это были главы управлений и  департаментов.  А
вот и старый знакомый... господин  Сийнико.  Знал  бы  он,  кто  лежит  на
свернутых рулонах полотна в двадцати метрах от него!
     - Это он! - шепнул Сенечка, лежавший рядом. - Я его узнал.
     Я положил руку на теплый затылок мальчика, чтобы успокоить его.
     - Говорить буду я, - предупредила Ирка.
     - Знаю.
     Над площадкой завис пассажирский флаер. В его плоском блестящем брюхе
открылся люк, выкатилась пологая лестница.
     Первым сошел незнакомый мне спонсор в форме военного ведомства.
     - Я буду слушать, - прошептал я, касаясь губами уха Ирки. -  И  когда
будет хороший момент, я дам сигнал.
     Ирка кивнула.
     Один за другим из  флаера  спустились  на  площадку  три  инспектора.
Сначала я видел их ноги, появившиеся из люка, затем  попытался  вообразить
себе, что же я увижу, когда инспектор появится целиком.
     Я ни разу не угадал. Они были совсем разными.
     Первым спустился человек. Вернее существо,  схожее  с  человеком,  но
достигавшее двух с половиной метров ростом. Лицо у человека  было  желтым,
широким, круглым и плоским. Такому лицу соответствовали бы узкие  глаза  -
но у этого  человека  они  были  совершенно  круглыми,  птичьими.  Человек
опирался на тонкую трость, изукрашенную драгоценными камнями.  Под  лучами
только что поднявшегося солнца камни засверкали,  отбрасывая  разноцветные
зайчики по всей площадке.
     Следующий инспектор двигался медленно. У меня создалось  впечатление,
что у него вообще нет костей - нечто кисельное, забранное в упругую ткань,
покачивалось над лестницей, не решаясь  сделать  шаг.  Человек  с  тростью
обернулся и подал спутнику руку.
     Слизняк оперся на руку, перелился в  сторону  человека,  и  мне  было
видно, как трудно человеку удерживать этот текущий вес.
     - Они очень мудрые, - прошептал ползун. - Паллиоты. Им трудно.
     - Что трудно? - спросил я, вовсе не удивившись познаниям ползуна.
     - Трудно ходить. Они живут в жидкости.
     - Как я, - сказал Сенечка.
     Легкое сияние вокруг головы паллиота оказалось оболочкой шлема.
     Спустившись на камень площадки, паллиот с облегчением (или это  я  за
него почувствовал облегчение) растекся по полу, и видно было, если  бы  не
скафандр - инспектор превратился бы в лужу.
     Тем  временем  сверху  спустился  третий  инспектор.  Он  был  ловок,
невероятно быстр, по-насекомому худ,  на  поясе,  который  можно  было  бы
обхватить пальцами, висел широкий, разукрашенный, в  кожаных  ножнах  меч.
Лицо этого  существа  было  узкое,  будто  сдавленное  прессом,  вытянутое
вперед. Глаза, смотревшие в стороны от блестящего горбатого носа, казались
глазами  насекомого.  Одеждой  инспектора  был   широкий   со   множеством
вертикальных  складок  плащ,  легкий  и  колышущийся  от  любого  движения
воздуха. Ростом третий инспектор был невелик, он уступал даже Ирке.
     Спонсоры выстроились в ряд перед инспекторами и поочередно  выступали
вперед, чтобы представиться. Мне было хорошо слышно,  как  они  произносят
свои имена и должности. Они говорили на языке спонсоров,  инспекторов  это
не удивляло - видна, такова была договоренность.
     - Ты понимаешь? - прошептала Ирка.
     - Да.
     - Мы не  будем  занимать  вашего  драгоценного  времени,  -  произнес
Сийнико после того, как взаимный обмен любезностями был завершен.  -  Если
вы подойдете к экранам и наблюдательным  трубам,  то  получите  ответы  на
многие интересующие вас вопросы.
     Инспектора в сопровождении спонсоров двинулись к парапету. Но  прежде
чем подойти к экранам, насекомообразный худой инспектор в плаще  склонился
над парапетом, глядя вниз на город и лесные дали, словно желая  убедиться,
что город существует.
     - Кто он? - спросил я ползуна.
     - Мудрый владетель легиона, - сказал ползун, совершенно не заботясь о
том, способен ли я его понять.
     - Откуда он?
     Ползун странным образом хмыкнул, будто был удивлен моей серостью:
     - Из края Двух зорь, - сообщил он мне наконец.
     - Спасибо, - сказал я,