меня, прибежали с носилками, но
опоздали.
     Крик Пруписа вернул меня к жизни и в одно  мгновение  превратил  меня
снова в животное - домашнего любимца, который удирает от преследующих  его
таких же драчунов!
     Я кинулся бежать к проходу, туда, где стоял, загораживая мне  дорогу,
трубящий слон.
     И мое бегство как бы разбудило весь стадион.
     Волнами, все яростнее поднимался шум и подгонял меня.
     Уже выскочив с поля и стремясь к темному квадрату  выхода,  я  увидел
бегущих мне навстречу милиционеров с дубинками в  руках.  На  мое  счастье
рядовые милиционеры на стадионе не были вооружены ничем более  решительным
чем резиновые дубинки.
     Не опуская меча,  я  пронесся  сквозь  цепочку  милиционеров,  и  они
прыснули в стороны.
     Слон стоял неподвижно, я миновал его и на мгновение  скрылся  за  его
тушей от взглядов спонсоров - а когда я уже был в проходе  под  трибунами,
то обернулся и увидел, как слон, прикрывший меня, медленно падает на  бок,
а с противоположной трибуны в мою сторону тянутся зеленые лучи -  спонсоры
открыли стрельбу.
     Выскочив из-под трибун, я оказался в зарослях, близко подступавших  к
стадиону. Это были кусты лещины,  на  которых  уже  созрели  орехи.  Ветви
стегали меня по лицу и рукам, я не выпускал меча и уже понимал, что погоня
за мной, конечно же, бросится  в  кусты,  и  множество  милиционеров,  чьи
нестройные крики догоняли меня, скоро меня отыщут.
     Я пробился сквозь кущу орешника и оказался на пустом  пространстве  -
справа и слева возвышались развалины, мимо них протянулась широкая дорога,
что вела от стадиона.
     Я  остановился.  Мне  было  все  равно  куда   бежать   -   опасность
подстерегала меня со всех сторон.
     И тут справа от меня в руинах я увидел человеческую фигурку.  Фигурка
стояла в расщелине и манила меня.
     Я привык доверяться жестам. Впрочем, у меня не было выбора.
     Я побежал к руинам, до которых было метров сто, не больше.
     Я вбежал в расщелину. После яркого дневного  света  глаза  ничего  не
видели.
     Я замер. Знакомый женский голос произнес:
     - Иди за мной, только осторожно - здесь камней насыпано. Дай руку.
     - А ты где?
     - Здесь, здесь, иди!
     За спиной, приглушенные стеной, перекликались голоса.
     Я протянул вперед руку и встретил тонкие пальцы.
     Ирка влекла меня в глубь гулкого помещения.
     - Сейчас будет лестница, - сказала Ирка. - Иди, не бойся.
     - Погоди, - сказал я, - я меч пристегну, а то мешает.
     - Да брось его!
     - Нельзя, - сказал я. - Это хороший меч.
     Ирка не стала спорить.
     Она не отпускала мою руку, мы спустились  по  лестнице.  Я  не  помню
подробностей этого  долгого  путешествия  по  каким-то  туннелям,  трубам,
железным лестницам. Мы увязали в грязи, проваливаясь в ямы с вонючей жижей
и распугивали крыс.
     Ирка была рождена в таких подземельях. Она ничего там  не  боялась  и
могла передвигаться в полной темноте.
     В те минуты, когда мы шли по широким туннелям, и Ирка  была  уверена,
что я не врежусь головой в какую-нибудь балку, она  говорила.  Ее  монолог
был сбивчив, но очень интересен.
     - Я под Москвой каждый туннель знаю, - говорила она. Голос ее мне был
так приятен, что я готов был расцеловать эту маленькую девушку. Но  я  был
гладиатором, я убил спонсора и отомстил за смерть Добрыни.
     В тот момент я еще не понимал, чего я  натворил,  и  думал,  что  мой
проступок обойдется - хотя, конечно же, на спонсора нельзя поднимать руку.
У меня было оправдание - по крайней мере, убедительное для меня: я  только
защищался. И если бы еще секунду промедлил,  спонсор  испепелил  бы  меня.
Может быть, от неосознании масштабов моего преступления я ничего не сказал
о бое Ирке. Я не сомневался, что она все знает.  На  самом  же  деле  Ирка
увидела меня лишь в тот момент, когда я выбежал из кустов. На стадионе она
не была и моих подвигов не видала.
     - Я же выросла тут -  какая  облава  или  уничтожение,  мы  туннелями
уходили. Даже когда нас газами травили, спасались в метро.
     - Где?
     - Скоро увидишь, - сказала Ирка.
     - Я ничего не увижу.
     - У меня фонарик есть, - сказала Ирка.
     - Так зажги его!
     - Опасно - мало ли кто может быть под землей?
     - Но спонсору сюда не пролезть.
     - У спонсоров есть друзья.
     Я почувствовал, что мы вышли в  обширный  зал.  Голос  Ирки  зазвучал
иначе, как бы раскатился по пустому пространству. В лицо  потянуло  свежим
холодным воздухом.
     - Мы тебя не сразу хватились, - говорила Ирка. - Думали, что ты уже у
Маркизы. Как договаривались. Я приехала к ней через  два  дня  -  где  мой
любимец? Нет любимца. Мы послали человека к Машке-мадамке, а она  говорит:
"По докладу Лысого любимец сбежал по дороге в лесу".
     - И вы поверили?
     - Нет, конечно, но где тебя найдешь?
     - Я погибнуть мог, пока искали!
     - Но ведь не погиб? - Ирка засмеялась, эхо подхватило ее смех.
     - А теперь фонарик можно зажечь? - спросил я.
     - Хочешь посмотреть? - Ирка включила фонарь и  повела  его  лучом  по
стенам и потолку зала, в который мы попали. Может быть, на иного человека,
который видел много дворцов, этот зал не произвел  бы  впечатления,  но  я
даже рот раскрыл от удивления - длинный зал подземного  дворца  был  обшит
белым и светлым мрамором, там стояли колонны, на  стенах  и  потолке  была
пышная лепнина.
     - Почему здесь жили? - спросил я. - От кого прятались?
     - Глупый, - сказала Ирка, - это станция метро. Сюда  приходил  поезд,
люди садились в него и ехали до следующей станции.
     - Подземный поезд?
     - Неужели тебе твои жабы не рассказывали? - Ирка выключила фонарик, и
только тут я сообразил, что не успел взглянуть на нее.
     - Ничего мне не рассказывали! А почему под землей?
     - Потому что на земле было много машин, и они ездили медленно.
     В голосе Ирки я уловил раздражение  учителя,  возникающее  от  глупых
вопросов тупого ученика. Поэтому замолчал.
     Ирка снова включила фонарик. Выключила. Как будто давала сигнал.
     - Спускайся сюда, - сказала Ирка. - Осторожно, ногу не сломай. Дай-ка
я тебе снова посвечу.
     Внизу вдоль платформы тянулись рельсы. Я прыгнул, выронил  меч  и  он
звонко ударился о рельс.
     - Потише, - сказала Ирка.
     Она направила луч фонарика в темный круг туннеля. Мигнула - раз, два.
Выключила фонарик.
     - Нет их пока, - сказала она.
     - Кого?
     - Наших. Они должны за нами приехать.
     Она насторожилась.  Вскочила.  Где-то  наверху  послышался  скребущий
звук. Далеко-далеко хлопнуло, словно ветром закрыло дверь.
     - Спускаются, - сказала Ирка.
     - Кто?
     - Менты. Видно, ты им насолил! Насолил, что ли?
     - А может, случайно? - спросил я. - Кто-нибудь случайно идет.
     Удивительно, но в тот момент я не вспомнил об убитом спонсоре.
     Шум сверху приближался.
     - Им легче, - сказала Ирка. - Они через главный вход.
     Отсвет фонаря ударил в стену над нами. Слышны были голоса.
     - Побежали, - сказала Ирка.
     Наши  преследователи  появились  в  противоположном  от   нас   конце
платформы. Пригибаясь, мы побежали прочь.
     - Стой! - раскатился по туннелю крик. - Стой, стрелять буду!
     Ирка теперь бежала, светя вперед фонариком.  Было  трудно  бежать  по
шпалам - если не видишь, сломаешь ногу. Мой длинный меч  порой  путался  в
ногах, норовя повалить меня. Сзади слышался шум погони:  голоса,  какие-то
металлические удары, постукивания.
     - Плохо, - сказала Ирка, остановившись перевести дух. -  Они  дрезину
заводят - в две минуты догонят! А наших все нет!
     Мы побежали по шпалам. Туннель бесконечно уходил  вперед.  Дыхание  у
меня срывалось. Сзади слышался мерный шум работающего станка.
     В стене туннеля Ирка углядела нишу.
     - Сюда! - приказала она.
     Ниша была неглубокой, около метра, к ней вели ступеньки, внутри  была
запертая дверь.
     - Теперь молчи.
     Мы вжались в нишу, надеясь, что нас не увидят.
     Дрезина  с  преследователями  приближалась.  Я  не  знал,  что  такое
дрезина, но мог догадаться, что это какой-то автомобиль  для  поездок  под
землей.
     Яркий свет прожектора конусом тянулся вперед, освещая туннель, ржавые
рельсы, шпалы,  скрытыми  водой,  скользкие  стены,  потеки  воды,  тонкие
струйки, льющиеся кое-где сверху...
     - Заметят, черт возьми! - прошептала Ирка. - Они эти туннели не  хуже
нас знают. И наши опоздали!
     Как бы в ответ на ее жалобу с противоположной  стороны  туннеля  тоже
донесся постук колес, и встречный  прожектор,  не  такой,  правда,  яркий,
добавил света в туннеле.  Лучи  прожекторов  столкнулись,  и  обе  дрезины
начали тормозить - визг тормозов был так  ужасен,  что  я  постарался  еще
глубже забраться в нишу. Ирка высунула нос наружу и тихо ругалась. Я  даже
не подозревал, что девушка может знать такие слова.
     Я понимал, что  пассажиры  обеих  дрезин  были  ослеплены  встречными
прожекторами и обе стороны не готовы к стычке.
     Дрезины столкнулись, так и не успев окончательно затормозить.
     Практически перед самой нишей.
     Раздались крики, ругательства, зазвенели мечи, раздался выстрел,  еще
один - вспышки выстрелов  на  мгновения  освещали  туннель,  столкнувшиеся
платформы, которые, оказывается, и звались дрезинами, и людей, прятавшихся
за дрезины от пуль.
     - Эх, пушки нет! - сказала Ирка.
     - Я пойду? - сказал я. Хотя и не  представлял,  что  могу  сделать  в
мокром туннеле.
     - Дурак, - сказала Ирка. - Тебя  сразу  пристрелят.  Это  же  не  бой
гладиаторов. Без тебя обойдутся.
     Бой у наших ног продолжался - порой пули ударялись  в  край  ниши,  и
тогда я пытался затащить Ирку поглубже. Она была права - человек с  мечом,
оказавшийся между двух огней, будет подстрелен, как индюк.
     Выстрелы гулко звучали в туннеле. Кого-то  ранило  -  и  он  принялся
завывать, кто-то охнул, слышно было,  как,  расплескав  воду,  скопившуюся
между рельсами, туда рухнуло голо. Все это заняло секунды -  пули  стучали
по металлу дрезин...
     И неожиданно для меня от дрезины с ментами послышался голос:
     - Хватит! Расходимся.
     - Добро, - ответил человек от другой дрезины. - Откатывай назад.
     - А стрелять не будете?
     - А вы не будете?
     - Мы не будем.
     - Ну, смотрите!
     - Давай, давай, поспешай.
     Стрельба прекратилась.  В  свете  прожекторов  было  видно,  как  обе
враждующие группы взбираются на свои дрезины.
     Заревели  моторы  дрезин,  и  обе,   все   еще   соединенные   лучами
прожекторов,  покатились  назад.  Казалось,  они  старались   разделиться,
оборвать светящуюся нить.
     - Ну вот и обошлось, - сказала Ирка. - А я думала, что не  обойдется.
Счастливый ты, Тим.
     Я удивился - меня давно уже никто не звал Тимом. Я был Ланселотом.
     - Меня Ланселотом в школе зовут, - сказал я. - Я под  этим  именем  в
боях выступал.
     - Ланселот?
     - Это был древний отважный рыцарь, - сказал я. - Он защищал обиженных
и боролся со злыми волшебниками.
     - Хорошо, пускай будет Ланселот, - согласилась Ирка.
     Стук колес обеих дрезин затихал в глубине.
     - Подождем, - сказала Ирка. - Сейчас наши вернутся. Чего  менты  тебя
искали?
     - Наверное, потому что я убил спонсора.
     Ирка ответила не сразу. Видно, решила, что ослышалась.
     - Ты? Жабу убил?
     - Он раздавил моего товарища, - сказал я, оправдываясь.
     - А о других ты подумал?
     - Так я виноват, а не другие.
     - Не знаю, - сказала Ирка, спрыгивая  на  рельсы,  -  спонсоры  жутко
злые. Они могут заложников взять. Был такой случай,  еще  до  тебя  одного
спонсора нашли мертвым. Это не в Москве было, а в Твери. Тогда они набрали
заложников - человек двести и всех расстреляли.
     - Он хотел меня убить, - сказал я. - Что же было делать?
     - Бежать, - сказала Ирка. - Мы должны бежать  и  прятаться.  Мы  пока
слабые, и нас мало.
     - Я не люблю бегать, - сказал я.
     -  Но  пока  что  только  этим  и  занимаешься!  -  Ирка  безжалостно
засмеялась.
     Стук колес приближался.
     За нами возвращалась дрезина.



                          5. ЛЮБИМЕЦ ПОД ЗЕМЛЕЙ

     Путешествие на дрезине показалось мне очень  долгим.  Может,  потому,
что меня подавляла и удручала бесконечность этих туннелей, страшная гулкая
темнота редких, едва освещенных мраморных станций и сознание того, что все
виденное мной - лишь малая часть подземного города, частично затопленного,
частично разрушенного, но в большей своей части сохранившегося.
     Этого я, конечно, тогда не знал, но масштабы  подземного  города  мог
ощутить, не подозревая еще, что эти подземелья не раз еще дадут мне приют.
     У дрезины был бензиновый мотор, но так как  с  топливом  было  плохо,
большую часть пути мы ехали, пользуясь  мускульной  силой,  качая  рычаги,
соединенные с колесами, - как бы тащили сами себя за уши.
     В основном в этой части подземного мира рельсы сохранились прилично -
только в одном месте пришлось остановиться перед уходящим  вперед  озером,
на краю которого рельсы обрывались. Два человека  спрыгнули  с  дрезины  и
вытащили из воды отрезок рельса - оказывается, его нарочно убирали,  чтобы
остановить милиционеров, ловивших жителей подземелья.
     Разговаривали на дрезине мало - спешили доставить раненого  к  своим.
Ирка кое-как перевязала его в темноте,  на  ходу,  но  рана,  видно,  была
серьезной, и раненый стонал.
     От темноты и однообразной тряски я задремал.
     Меня растолкала Ирка.
     - Пора, - сказала она. - Приехали.
     Замедляя ход, дрезина  выехала  из  туннеля  в  невероятных  размеров
дворец, освещенный слабо и таинственно.
     Непонятным для меня образом туда поступало электричество.
     Дрезина затормозила у платформы, раненого понесли на руках  к  низкой
двери у начала платформы, а я вышел в зал, о подобном  которому  мог  лишь
мечтать  какой-нибудь  древний  король.  Могучие,   но   легкие   колонны,
расширяясь, вливались в своды потолка, и они были подобны могучим дубам  в
лесу - лишь вместо неба я увидел мозаичные картины, очевидно, изображавшие
исторические сцены.
     В одном  конце  зала  начиналась  и  вела  наверх  широкая  дворцовая
лестница - по ней Ирка и повела меня. Через тридцать ступеней мы оказались
в другом зале - меньшего размера.  Здесь  Ирка  оставила  меня,  велев  ее
дожидаться.
     Я присел  на  корточки  у  стены  и  положил  свой  меч  на  каменный
отшлифованный пол, стараясь не шуметь - такая торжественная тишина  царила
в том дворце.
     Ждал я недолго. Нельзя сказать, что дворец был совершенно  пустынным.
Я слышал, как подъехала еще одна дрезина, и по лестнице взбежали три тепло
одетых человека, не обратившие на меня внимания.  Затем  по  крутой  узкой
тройной лестнице вниз сбежал милиционер без фуражки,  прижимавший  ко  лбу
окровавленный платок.
     Меня клонило в сон, но, как назло, стоило мне смежить веки, как сразу
перед глазами вставала громада спонсора, достающего пистолет,  чтобы  меня
убить. Я снова кидался на него с мечом и просыпался...
     Я не  знаю,  сколько  прошло  времени,  прежде  чем  меня  растолкала
перепуганная Ирка.
     - Вставай! - закричала она. - Ты что, с ума сошел? Ты что наделал?
     - Я? Я ничего...
     - Ты столько людей подставил!
     - Да ты скажи толком!
     - Сейчас скажу, сейчас скажу,  сейчас  узнаешь!  -  голос  ее  звучал
угрожающе.
     Она втащила меня в дверь, за которой был белый коридор. В  конце  его
стоял вооруженный автоматом человек  в  кожаном  костюме.  Ирка  не  стала
отвечать на его вопрос, оттолкнула его и мы оказались в комнате.
     В креслах вокруг низкого овального стола, на котором стояли бутылки и
стаканы, расположились Маркиза, надсмотрщик Хенрик и незнакомый мне клоун,
похожий на Ахмета. Ирка остановилась в дверях, не отпуская моей руки.
     - Он ничего не понимает, - сказала она решительно. - Он совершенный и
законченный идиот.
     - Погоди, не все сразу, - Маркиза, не вставая с кресла - в кресле она
была куда больше похожа на красивую женщину, - протянула мне руку с  очень
длинными пальцами. - Положи на пол свой меч. Садись, любимец.  И  расскажи
сначала, что ты натворил на стадионе.
     - Все же видели, - сказал я. -  Это  был  честный  бой.  Он  раздавил
Добрыню и хотел меня убить. А я не люблю, когда меня убивают.
     - Как ты  заговорил,  -  ухмыльнулась  Маркиза.  -  Еще  недавно  был
щенок-щенком.
     - Прошло почти полгода, госпожа, -  сказал  я,  -  полгода  как  я  -
гладиатор.
     - И ты убил спонсора?
     - Я защищался.
     - А потом?
     - Он убежал, а я его увидела, - сказала Ирка.
     - Значит, ты не знаешь, что  было  дальше  на  стадионе?  -  спросила
Маркиза.
     - А что?
     - К счастью, я сидел у самого выхода, - сказал Хенрик. - Иначе бы  не
уйти. Спонсоры приказали милиции оцепить стадион, чтобы никто не убежал.
     - Значит, вы видели, как они по мне стреляли! И слона убили!
     - Мента перевязали? - спросила Маркиза.
     Хенрик открыл дверь во  внутреннее  помещение.  Вошел  виденный  мною
милиционер, голова его была обмотана бинтом.
     - Где кассета? - спросила Маркиза.
     - Кассета здесь.
     Он вытащил из-за пазухи кассету и протянул поднявшемуся Хенрику.
     - Болит голова? - спросила Маркиза.
     - Плохо, - сказал человек.
     - Тебя не засекли?
     - Им было не до меня.
     Хенрик подошел к телевизору  с  большим  экраном,  стоявшему  в  угу.
Вложил кассету в плейер.
     Все молчали.
     Хоть никто об этом не говорил, я уже понял, что каким-то образом  эти
люди записали то, что произошло на стадионе.
     Хенрик включил телевизор.
     Мы смотрели на стадион сверху.
     - Мы включили  только  в  конце,  раньше  не  было  нужды,  -  сказал
милиционер.
     - Вижу, - сказала Маркиза.
     Камера быстро спускалась вниз. И я увидел лежащего на земле  мертвого
спонсора. И себя - только маленького. И слона, стоявшего у кромки.
     Звука не было, только чуть-чуть шуршала пленка.
     Я увидел  себя:  вот  я  бегу  с  поля;  спонсоры  рвутся  с  трибун,
вытаскивая пистолеты. Я увидел, как зеленые нити протянулись от пистолетов
на трибунах к разбегающимся с арены гладиаторам.
     Некоторые падали. Мне показалось, что я вижу, как упал Батый.
     Несколько лучей вонзились в слона. Слон покачнулся и упал на  колени,
он старался поднять хобот, но тот его не слушался. Слон медленно лег набок
и замер.
     В комнате все молчали, не отрывая взгляда от экрана.
     Видно было, как зрители -  ярко  одетые  люди,  пригибаясь,  бегут  к
выходам, толпятся там, но милиционеры  не  пускают  их,  блокируя  выходы.
Ворота с арены и выходы медленно закрываются толстыми решетками.
     - Чего они хотят? - спросила вслух Маркиза.
     Никто ей не ответил.
     Люди  на  стадионе  устремились  к  решеткам;  видно  было,  как  они
размахивают какими-то книжками и  пропусками,  видно,  подтверждающими  их
особый статус или высокую должность.  Милиционеры  также  остались  внутри
стадиона,  и  некоторые  из  них,  сообразив,  что  попались  в   ловушку,
приготовленную для зрителей, также принялись трясти решетки.
     Выходы были открыты лишь в ярусе лож, где сидели спонсоры.
     По сигналу они как один поднялись и направились к выходам. Некоторые,
наиболее сообразительные из людей, перелезая через барьеры, устремились  к
ложам, но спонсоры были к этому готовы. У каждого из выходов до последнего
момента оставался один из них который хладнокровно расстреливал  тех,  кто
приближался к барьеру. Тех, кто все же смог достичь лож, спонсоры добивали
кулаками.
     Немота картины никак не уменьшала ужас,  овладевший  нами,  когда  мы
видели, как люди давили друг друга об решетку.
     - Но зачем, зачем? - крикнула Ирка.
     - Молчи, - сказал Хенрик.
     Одна за другой опустились решетки на ярусе лож.  Теперь  на  стадионе
остав