- В любом случае, - сказал я, - он им не воспользовался.
   Еще пистолета мне здесь не хватало, подумал я. И эта полька могла бы
сказать об этом раньше. К тому же почему она не спит по ночам?
   Откуда она знает о пистолете?..
   - Может, он где-нибудь в кустах сидит? - спросил лейтенант. - Увидел
вас и спрятался.
   - Это был бы не худший вариант, - сказал я. - Но сильно сомневаюсь.
   Если бы он побежал обратно, увидев меня, вы бы его встретили.
   - Увидели бы, это точно, - сказал солдат.
   - Давайте покричим, - предложил лейтенант. - Может, откликнется.
   Я, по-моему, настолько выразительно поглядел на него, что лейтенант тут
же сказал:
   - Простите, не подумал.
   - Эй! - приглушенно воскликнул солдат, показывая на тот берег реки.
   Я оглянулся.
   С некоторым запозданием я увидел, что какие-то люди входят в пещеру.
   Последним шел старый охотник.
   Но вот перед ним...
   Я не успел разглядеть его толком, но, по-моему, тот человек был одет.
Может, мне показалось? Я даже не смог бы сказать, как он был одет - что-то
минимальное. Какой-то клок одежды, что-то выцветшее:
   куртка ли... может, штаны. Знаете, бывает так: сначала кажется, что
ничего не увидел, потому что глаза не готовы к этому. В пещеру должны
входить только раздетые люди, голые, понимаете?
   - Кто это был?
   - Не знаю, майор, - сказал солдат. - Я вижу, кто-то входит.
   - А раньше ты их не заметил?
   - Я смотрел на вас, господин майор.
   - Тогда постарайся напрячься. Припомни, что ты увидел.
   - Вошел... дикарь вошел... С копьем.
   - Один вошел?
   - Нет, что вы! Не один.
   - А кто с ним был?
   - Другой дикарь.
   - А какой он был?
   - В штанах, - ответил солдат.
   - Это был директор Матур? - вмешался лейтенант.
   - Никак нет, - ответил солдат. - Директор Матур толстый и в черном
пиджаке. Я бы его узнал.
   - Значит, ты видел, как в пещеру вошел одетый человек? - настаивал я.
   - Наверно, они штаны где-то украли, - сказал солдат, который относился
к той породе людей, которые в настоящих дикарей не верят, так как с ними
не сталкивались. И полагают, что в этом таится какая-то каверза. Или
простое житейское объяснение. Например, крайняя бедность.
   - Значит, ты уверен, что это был не Матур?
   - Никто из наших не мог быть. Это тоже дикарь, - сказал уверенно
солдат. - Только в штанах.
   Я еще раз взглянул на пещеру. Тихо. Может, в самом деле кто-нибудь из
дикарей раздобыл штаны?
   - Они кого-нибудь съели, - сообщил мне трагическим шепотом лейтенант, -
и потом раздели.
   Солдат нащупал пальцами приклад автомата. Он не хотел, чтобы его ели.
Репутация дикарей катилась вниз.
   - Нет доказательств того, что они людоеды, - строго сказал я. И
подумал: нет доказательств и обратного.
   Но лейтенант не сдавался.
   - Этот Матур, - сказал он, - мог им попасться. Они его съедят.
   - Или уже съели, - сказал солдат, который, оказывается, разделял
сомнительную точку зрения лейтенанта.
   Я не придумал лучшего аргумента, как сказать:
   - Они сытые. Они вчера хорошо поохотились.
   - Рыба! - Солдат поморщился, как будто, если его кормить рыбой, он бы
не отказался от каннибализма.
   Кричать мы не осмелились. У нас было строгое указание - дикарей не
беспокоить, пока ученые с ними не разберутся. Мы обыскали все кусты
вокруг. И потом ушли, потому что солнце поднялось выше, дикарки выползли
из пещеры и принялись чистить корешки и грибы.
   Тогда мы поспешили в лагерь, надеясь, что директор Матур вернулся и
ждет нас.
   В лагере его не было.
 
 
 
   * * *
 
 
   Аборигены Австралии "... До прихода европейцев австралийцы почти не
знали одежды. В Центральной Австралии, например, вся одежда ограничивалась
у женщин передником, да и то не всегда, у мужчин - поясом из человеческих
волос и подвешенной к нему перламутровой раковиной... Знаком
принадлежности к определенным возрастным и тотемическим группам были также
рубцы на теле или раскраска тел во время обрядов".
 
   Страны и народы мира. Австралия и Океания.
   Москва, 1981.
 
 
 
   Юрий Сидорович Вспольный 
 
   На данном этапе повествования я столкнулся с серьезной структурной
проблемой. Разумеется, я могу придерживаться формальной схемы, как было
объявлено на первых страницах настоящего труда, то есть излагать события
только устами их участников. Но человеку свойственны слабости. И чем
тревожнее ситуация, чем сложнее обстоятельства, тем менее искренним он
становится.
   Если я опубликую здесь показания директора Матура, данные им
впоследствии компетентным органам, то мне придется к каждой его фразе
давать комментарий, в котором я должен показать, как и почему мистер Матур
лжет. И лжет так изощренно, подробно и многословно, будто надеется издать
свои воспоминания в пятидесяти томах, как Александр Дюма.
   Однако читатель заинтересован как можно скорее добраться до сути дела и
разгадать тайну голого племени. Так что, начиная с этой части записок, в
тех случаях, когда считаю необходимым, я буду отступать от передачи
недостоверных свидетельств и сам расскажу о том, как все происходило. Тем
более что в моем распоряжении есть и протоколы допросов, и дополнительные
показания незаинтересованных лиц и, наконец, собственные наблюдения. Но,
повторяю, ни одного лишнего слова от меня не будет вставлено, ни один
эпизод не будет выдуман.
   Я начну с событий того утра, как они представлялись мне лично.
   Проснулся я, к сожалению, довольно поздно и обнаружил, что нахожусь в
палатке один.
   Солнце проникало сквозь откинутый полог, снаружи доносились голоса.
   Место моего соседа по палатке - профессора Никольсона пустовало, не
было и его спального мешка. В тот момент я еще не догадался, что виной
тому моя привычка храпеть, которая заставила английского профессора
сбежать из палатки посреди ночи и устроиться на открытом воздухе.
Профессор ни словом, ни намеком не дал мне понять, что я виновник его
неприятностей. И, лишь собирая главы для настоящей книги, я узнал из чужих
уст о профессорских неприятностях.
   Я выбрался наружу и в первый момент не почувствовал ничего неладного. Я
совершил скромный туалет и когда собирался, приведя себя в порядок,
подойти к наскоро сколоченному столу, где дымился кофейник, из леса вышел
майор Тильви в сопровождении молоденького лейтенанта и еще одного солдата.
Они выглядели усталыми и встревоженными. Помню, я подумал, как им трудно
выбирать время для своих профессиональных занятий, когда на них лежит
забота о нас и о дикарях.
   Меня удивила реакция Аниты Крашевской, которая до того стояла
неподалеку от стола и глядела на вершины гор, видные сквозь листву
деревьев.
   Анита буквально бросилась навстречу Тильви. Словно их объединяла
какая-то тайна. Неужели они почувствовали личную склонность друг к другу?
- подумал я, и эта мысль, как ни странно, меня огорчила.
   Понизив голос, Тильви задал Аните вопрос:
   - Не возвращался?
   Она отрицательно покачала головой.
   - Я надеялся, что он вернулся, - сказал Тильви.
   - Что-нибудь случилось? - спросил профессор Никольсон, выключая
механическую бритву.
   Тильви Кумтатон ответил не сразу. Очевидно, в тот момент он думал,
имеет ли право делиться новостями с учеными, которым, может быть, лучше
остаться в неведении. Но потом он принял решение и сказал:
   - Сегодня ночью директор Матур ушел из лагеря. Мы его не нашли. Хотя
нашли место, где он отдыхал и курил. Напротив пещеры.
   - Его могли и сожрать, если сунулся не вовремя, - сказал Никольсон, как
ни в чем не бывало продолжая бритье. Меня несколько коробили шутки этого
человека. Казалось, жизнь подарила ему много разочарований, с которыми он
не смог справиться так, как положено достойному человеку, и от того он
озлобился. Он мне казался чем-то похожим на британскую колониальную
империю - все в прошлом, но признать это невозможно.
   - Не может быть, - сказал я тогда, - чтобы Матур прошел две мили сквозь
темный лес, перебрался через бурную реку и полез в пещеру к первобытным
людям. Для этого он слишком труслив.
   - А что ему было там делать? - спросил Мангучок, отрываясь от книги,
которую он читал, усевшись возле костра.
   Тильви Кумтатон пожал плечами. По его взгляду мне показалось, что он
рад бы воспользоваться советом старшего, но гордость и ответственность за
эти события не позволяют ему обратиться к нам.
   И тогда профессор Никольсон дал совет, который несколько противоречил
духу нашей экспедиции, но, очевидно, имел определенный смысл:
   - Надо заглянуть в пещеру и выяснить, не хранятся ли там его бренные
кости.
   - Но мы тогда потревожим первобытных людей! - услышал я собственный
голос. - Мы можем нанести им травму.
   - Мы все равно нанесем им травму, - сказал Никольсон. - Я уверен, что
они знают о нашем здесь присутствии. Да и странно было бы, если б
охотники, следопыты не услышали шума, какой производим мы в
непосредственной близости от их убежища.
   - Почему вы так решили? - спросил Мангучок.
   - Вчера поздно вечером я видел в кустах, вот там, темную фигуру. Я
убежден, что не только мы за ними наблюдаем, но и они не чужды
любопытства. Вполне возможно, что, когда ваш неосторожный друг приблизился
к пещере, дикари увидели, что он один, и решили разобрать его на винтики и
поглядеть, как он тикает. Я убежден, что если мы сейчас подойдем к пещере,
то один из дикарей уже будет щеголять в его пиджаке, второй в дхоти, а
третьему достанутся ботинки и подштанники.
   - Что вы говорите! - в ужасе воскликнула Анита.
   - Я говорю лишь о том, что людям свойственно любопытство, - сказал
Никольсон, выдувая обрезки волос из бритвы, - и это любопытство порой
разрушительно.
   - Наше любопытство не менее разрушительно, - возразил Мангучок.
   - Оно фатально.
   - Значит, ему не следует препятствовать?
   - Ни в коем случае. Лучше наше любопытство, чем любопытство торговца.
Если бы у господина Матура был пистолет, он бы проявил свое любопытство в
трагической для дикарей форме.
   - У него был пистолет! - закричала тут Анита.
   Но, к моему удивлению, на ее слова все прореагировали очень спокойно.
   - Значит, - сказал Никольсон, - он не успел или не посмел им
воспользоваться.
   - Хватит, господа ученые! - твердо произнес Тильви. - Так мы можем
проговорить до вечера. Мне нужен ваш совет. Имеем ли мы право войти в
пещеру и проверить, не находится ли там господин Матур, или вы считаете,
что мы не должны этого делать.
   Тильви замолчал, глядя на нас. Момент был напряженный. Мои мысли
лихорадочно метались в голове. Но я понимал, что скажу одно: надо идти и
искать Матура. Так я и сказал. Сказал первым, так как был младшим по
званию.
   Возможно, некоторым из нас Матур неприятен и сам повод отправиться в
пещеру предосудителен. Но если мы опасаемся за его жизнь, мы должны его
найти.
   - С другой стороны, - сказала Анита Крашевская, - мы должны помнить и
об опасности для первобытных людей. Я точно знаю, что у Матура был
пистолет. Если пистолет останется в руках господина Матура, он может быть
опасен для жителей пещеры. Если он попал к ним, то он представляет
опасность как для них самих, так и для Матура.
   - Мое мнение вы знаете, - сказал Никольсон. - Все равно дикарям никуда
не деться от цивилизации. Следовательно, надо идти.
   И тут все повернулись к Мангучоку. Он был местным и самым известным в
Лигоне ученым. Он как бы нес ответственность за все голые племена.
   - Только не надо врываться в пещеру, - сказал он. - Попробуем найти
какой-нибудь контакт с этими людьми.
   На поляне было тихо, только звенели насекомые и снизу доносился шум
горной реки.
   Кто-то должен был найти выход из положения, потому что каждая секунда
промедления могла грозить смертью директору Матуру.
   И тогда я нашел простое и почти гениальное решение, которое
впоследствии помогло нам разрешить важную антропологическую загадку.
   - Если нельзя прийти к дикарям, - сказал я, - в виде цивилизованного
человека, не испугав их при том до полусмерти, значит, к ним должен
отправиться голый человек, которого они не испугаются.
   Никто не ответил на мое предложение. Но никто и не засмеялся. Как это
ни парадоксально, мое предложение несло в себе понятный любому здравый
смысл.
   - И если нужен доброволец, - добавил я, - то можете рассмотреть мою
кандидатуру.
   И только тут Анита Крашевская сказала:
   - Пан сошел с ума!
 
 
 
   Действительные приключения директора Матура 
 
   Если выбросить в корзину те тома ложных показаний, которые дал
впоследствии директор Матур, и те страницы бреда, которые он посвятил
своим приключениям в книге, опубликованной им в Калькутте, то на самом
деле он был один виноват в своих злоключениях.
   Разумеется, господин Сумасвами, у которого в то время Матур состоял на
службе, беспокоился не о судьбе своего друга, а о партии рубинов, которые
курьер должен был доставить с копей в Моши. Верные люди на рудниках
скупали у старателей рубины, затем курьер нес небольшой мешочек с ценной
добычей в Танги, откуда лучшие из камней доставлялись в Лигон, а
обыкновенные шлифовались на месте - в Танги бывают туристы из Европы и
Америки, а также японцы, среди которых лигонские рубины очень популярны.
   Курьер идет в путь один, без охраны, вооруженный лишь пистолетом,
потому что мир диких гор на севере Лигона, примыкающий к всемирно
известному "золотому треугольнику" - местам выращивания опиума - вовсе не
такое уж дикое место. Там каждый занимается своим делом.
   Левые экстремисты тянутся к китайской границе, куда они скрываются,
если их прижмет армия, и откуда выходят с концом дождливого сезона, когда
начинается сезон военный. Остатки четвертой гоминьдановской армии
базируются на лигоно-бирманской границе - они контролируют там сто
квадратных миль - так называемую территорию Свободного Китая. В соседних
долинах правят местные князья и вожди племен, которые живут по законам,
установленным тысячу лет назад. Кроме того, этими путями идут
контрабандисты самого различного толка и национальностей. И все они
занимаются перевозкой наркотиков или собирают подати за проход через их
территорию. Если бы в этом мире совсем не было порядка, конкуренты давно
бы перебили друг друга. А так все живут, все получают прибыль, а погибают
лишь посторонние - такая жизнь требует дипломатических способностей от
соседей по лесным долинам.
   Курьер господина Сумасвами шел через Гитанский перевал. И в ущелье Пруи
исчез. В Танги он не пришел.
   Разумеется, в глухом лесу может случиться всякое - здесь остались даже
тигры и леопарды. А в позапрошлом году видели черного носорога.
   В глухом лесу могут встретиться и люди, не признающие правил общежития.
Наконец, курьер мог попасть в плен к военным, которые как раз в те недели
начали съемку долины реки Пруи.
   Все возможно, но маловероятно.
   Как только стало известно, что курьер пропал, господин Сумасвами
связался с Танги и попытался послать человека на поиски курьера. Но
человек ответил, что сделать это невозможно, пока армия не уйдет из ущелья.
   И тут как назло эти голые люди!
   Ну каким ветром их занесло в эти края? Как получилось, что никто их
раньше не видел? В какой пещере они скрывались?
   Господин Сумасвами чуть с ума не сошел от злости, когда узнал, что
правительство решило послать в ущелье кучу иностранцев под охраной армии.
Таким образом, ущелье закрывалось еще на несколько дней.
   И когда господин Сумасвами крошил нажитую нелегким трудом мебель и
колотил бамбуковой палкой своих верных и неверных жен, он вспомнил, что на
конференции у него есть свой человек - директор Матур. Старый пройдоха,
разорившийся после очередной неудачной махинации, за рупию готовый продать
собственного папу, к счастью, помершего своей смертью.
   И вот Матура, хоть он, трусливый, как шакал, страшно сопротивлялся,
загнали в группу, которая отправилась в ущелье, и велели ему в первый же
удобный момент пробраться в пещеру, расположенную в ущелье, где всегда
останавливался курьер, и на пути к которой он был в последний раз замечен
местными жителями из деревушки племени фанов, лежащей сразу за хребтом.
   Матура пришлось припугнуть, обещав в случае неповиновения рассказать в
полиции о его делишках, и в то же время подкупить, посулив пять тысяч,
если мешочек с рубинами достигнет Лигона.
   Матур понимал, что никуда не денешься. В Танги он встретился с
представителем Сумасвами, и тот выдал ему карту ущелья с указанной на ней
пещерой, а также пистолет, чем перепугал Матура чуть ли не до смерти.
   Подчиняясь воле Сумасвами, Матур на вторую ночь ушел в лес и не
возвратился.
   Только через несколько дней стало известно, почему поход Матура
завершился так неудачно.
 
 
 
   * * *
 
 
   Господин директор Матур в собственных записках и интервью, которые он
так любит давать последнее время, предстает перед нами если не
бескорыстной жертвой обстоятельств, как он того бы желал, то по крайней
мере робким исполнителем злой воли сильных мира сего.
   Этому верить не следует.
   Как только обстоятельства ему позволяют, Матур тут же показывает зубы и
готов пожирать тех, кто слабее его.
   Так случилось и в истории с голыми людьми.
   Вначале Матур утверждал, что хотел лишь оказать дружескую услугу
господину Сумасвами. Затем, когда всем уже было ясно, что ни о какой
дружеской услуге при отсутствии дружбы и речи быть не могло, он принялся
утверждать, что был запуган Сумасвами.
   Разумеется, Сумасвами припугнул Матура. Насколько смог. Но важнее было
обещание щедрой награды, и еще важнее - надежда Матура поживиться без
разрешения его шефа. Другими словами, Матуру казалось, что, если курьер
сгинул, он сможет позаимствовать часть рубинов и некому будет проверить,
сколько же их первоначально было в мешочке.
   Без этой надежды Матур никогда бы не пошел ночью в джунгли, в пасть к
крокодилу или титру, под пули контрабандистов или коммунистов.
   Скажем так: его вела забота о будущем своей большой семьи.
   Сначала Матур шагал по тропинке, протоптанной солдатами, по которой
ходили днем ученые. Так он достиг пункта напротив большой пещеры, занятой
племенем. Там он отдохнул, выкурил дешевую сигару и, убедившись, что никто
за ним не следит, отправился дальше.
   Матуру была нужна совсем иная пещера. Обрывистый берег ущелья Пруи в
той местности на несколько километров изрезан пещерами, нишами и
трещинами, здесь испокон веку таились дикари, дикие звери и отшельники. В
наши дни дикари занимаются изучением пулемета или пропалывают маковые
плантации, дикие звери почти вывелись даже в таких местах, как долина
Пруи, а последний отшельник вымер здесь триста лет назад. Если, конечно,
не считать старшего унтер-офицера Сато.
   Ночь была лунной, к тому же у Матура был фонарь, а на подробной карте,
выданной ему связником в Танги, был указан спуск к реке, брод и потом
подъем на тот берег, к небольшой пещерке километрах в двух выше по течению
от той пещеры, где мирно спали голые дикари.
   Нельзя сказать, что Матур не трусил. Он отчаянно трусил и несколько
раз, заслышав подозрительный шорох и выставив перед собой пистолет,
присаживался на корточки за ближайшим стволом. И горе тому живому
существу, которое осмелилось бы показаться в тот момент толстому директору
- с перепугу он бы обязательно пронзил его несколькими пулями.
   Но возвратиться - значит, отказаться от надежды на рубины. К тому же с
каждым шагом Матур удалялся от лагеря.
   Противоположная сторона ущелья казалась в ночи близкой, а темные пятна
провалов и углублений в ней представлялись глазами чудовища, следящего за
бедным Матуром.
   Директору Матуру страшно хотелось закурить, но он не осмеливался зажечь
огонь - пламя будет видно издали.
   Наверно, прошло часа три с тех пор, как Матур выбрался из лагеря.
   И вот наконец, если он не ошибся от усталости и страха, спуск к мирно
журчащей внизу речке.
   Пришлось зажечь фонарь - луна скрылась за гребнем скал и стало совсем
темно. Фонарь освещал лишь небольшой участок земли под но