мог с уверенностью сказать, что лежу на полу в той самой пещере, за
которой мы наблюдали. Значит, самые худшие мои опасения сбылись.
   Каждый человек знает, что он в конце концов умрет. Некоторые относятся
к этому с ужасом, другие спокойно или даже с ожиданием прекращения земных
страданий и беспокойств. Но в один прекрасный день доктор говорит тебе:
"Что-то мне не нравится этот прыщик!
   Сделайте-ка онкологический анализ!" И все! В тот же момент ты выпадаешь
из среды прочих людей, которые умрут когда-то, и оказываешься в числе тех,
кто умрет скоро.
   Так случилось и со мной. Только что я наблюдал за этой пещерой со
стороны, даже сочувствуя несчастным дикарям, которым нечем прикрыть
чресла. И вдруг - о несправедливость моей кармы! - я стал пленником, то
есть существом ниже, чем они сами.
   Мои тревожные мысли прервал странный звук. Музыкальный, но непривычный,
неприятный и тревожный, он доносился из темноты пещеры.
   С большим трудом я приподнял голову и разглядел там, у стены, сидящего
на корточках голого дикаря, который дул в подобие свирели.
   Так вот кто мой тюремщик!
   - Эй! - воскликнул я, намереваясь поставить на место этого хама. -
Приказываю сейчас же развязать меня, иначе я от вас здесь камня на камне
не оставлю!
   Дикарь удивился звуку моего голоса, поднялся и подошел поближе.
   Вид у него был очень зловещий, рот изогнулся в коварной ухмылке.
   Кулаки покачивались над моей головой.
   Я честно и по мере сил точно стараюсь передать мои чувства в тот
момент. Учтите, что я был лишь беспомощной жертвой, связанной, как баран
перед закланием. Что иное я мог подумать, если только что видел в другой,
маленькой пещере, труп жестоко убитого курьера, а сам лишь чудом остался в
живых после удара по голове?
   И все же я смог собрать в кулак всю свою волю и недюжинную храбрость и
потребовал:
   - Немедленно развяжите меня! Иначе я буду жаловаться господину майору!
   Но дикарь меня не понял. Он начал раскачиваться и напевать что-то на
незнакомом мне языке, и я решил, что он поет ритуальную песню перед
жертвоприношением.
   Однако в тот момент, когда я готов был уже воззвать к помощи, в пещеру
вошли другие дикари. Они окружили меня и с любопытством рассматривали.
   Я старался разглядеть дикарей вблизи. Должен вам сказать, что зрелище
совершенно голого и не стесняющегося своей наготы человека вызывает в
интеллигентном бизнесмене отвращение. Правда, женщины были исключением.
Одна из них - тонкая как тростинка, изящная и маленькая, вовсе не
показалась мне слишком голой. Я бы скорее назвал ее приятно обнаженной.
Как я потом узнал, эту девушку звали Люба.
   Пока я разглядывал дикарей, в моем сознании послышался голос:
   - Не надо так обо мне думать. Я стесняюсь.
   Кто мог произнести эти слова?
   Я не успел ни о чем догадаться, как в пещеру вошел пожилой японец с
длинными, свисающими на грудь, черными тараканьими усами и в коротких
штанах. Из-за пояса у него торчала рукоять ножа. Я сразу догадался, что
этот японец здесь главный. Как говорится, среди слепцов и одноглазый -
король.
   Вновь пришедший обратился ко мне на своем языке, и я опять ничего не
понял. Но голова моя, старая умная голова, начала работать. Что общего,
задала она себе вопрос, между пожилым японцем и голыми людьми совсем
другой расы? А ничего общего!
   Значит ли это, что японец каким-то образом влился в эту группу людей и
даже смог их себе подчинить?
   - Да! - услышал я у себя в мозгу тот же голос. - Именно так!
   Я обвел взглядом лица дикарей, и мне показалось, что хрупкая девушка,
которая мне так понравилась, незаметно прикрыла веки, как бы давая мне
знак, что она меня понимает.
   Японец рявкнул что-то, обратившись к самому пожилому из дикарей -
робкому и сутулому мужчине, который, как я вскоре узнал, тоже был
переводчиком-телепатом. И его называли По-из.
   По-из посмотрел на меня, и тут же в моем мозгу прозвучал другой, его
голос:
   - Господин великий вождь нашего народа спрашивает, откуда вы пришли и
что вам здесь нужно?
   - Я требую меня сначала развязать, - приказал я.
   Мои слова были переведены, потому что японец нахмурился и оскалился.
   Два дикаря склонились ко мне и начали распутывать лианы, а голос
переводчика проговорил в моем мозгу:
   - Господин великий вождь просит вас, чужестранец, вести себя достойно и
не убегать.
   Я смотрел на их великого вождя, и у меня родилась гипотеза: а что если
это один из тех японцев, которые остались в самых диких местах еще со
времен войны и которых находят порой на Филиппинах или Калимантане? Их
забыли, потеряли, а они, будучи безмерно преданы своему императору и
присяге, продолжают служить теням забытой войны, ожидая, что о них
вспомнят и их отыщут.
   А если так, то японец, конечно же, случайно столкнулся с племенем.
   "Может быть, вы правы, - услышал я голос в своей голове. - Но ваши
мысли не совсем понятны. Кто такой японец, кто такой император?"
   Я попытался ответить также мысленно, но в этот момент в нашу беседу
вмешался сумасшедший музыкант и начал громко петь.
   Японец ткнул его в бок кулаком, и музыкант покорно отошел к стене.
   Я был развязан. Но мои руки и ноги затекли так, что я не мог ими
шевельнуть. Наверно, мои страдания донеслись до мозга Любы и По-иза.
   Они склонились ко мне и стали массировать мои конечности. Я постарался
сесть и только тут понял, что я так же обнажен, как и прочие дикари.
   - Что такое?! - вскричал я, возмущенный таким произволом. - Немедленно
приказываю возвратить мне одежду! За кого вы меня принимаете?
   Но дикари не поняли моего возмущения, а японец, если и понял, то
предпочел игнорировать мою просьбу.
   В таком ужасном и унизительном положении мне еще никогда не приходилось
пребывать. Я схватил с пола клок сена и прикрылся им, однако, как вам
известно, я склонен к полноте, и потому этот клок скрылся под моим животом
без видимого эффекта.
   Никто не смеялся, ведь они не знали одежды!
   Может быть, они не племя, думал я, отступая в темный угол пещеры, а
банда сектантов-нудистов?
   - Нет, - послышалось у меня в голове. - Мы не сектанты-нудисты. Мы
вынуждены быть обнаженными из высоких соображений.
   - Это ваше собачье дело, - согласился я.
   Все смотрели на меня с интересом, но никто не намеревался мне помочь.
   - Кто это меня раздел? - спросил я, не подумав, что в моем поясе было
двести долларов - мой неприкосновенный запас.
   Голос в моем мозгу разъяснил мне, что я раздет по приказанию господина
вождя. Так я и думал.
   - Вы говорите по-английски? - спросил я японца.
   - Мало-мало, - ответил он скорее от неожиданности, чем от желания в
этом признаться.
   - Ты служил в охране лагеря для военнопленных? - спросил я, не давая
японцу опомниться.
   - Всего полгода, - ответил японец по-английски.
   - И с тех пор все в наших местах?
   - Я не буду отвечать, - огрызнулся японец. Но он уже ответил, выдал мне
все свои маленькие секреты. Отныне он не представлял для меня интереса.
   - Пойдем река, - сказал японец по-английски. Его английский был ужасен,
но все же можно было понять. - Не убегай. Я быстро бегать, я имею нож.
   Он показал мне штык, надеясь меня испугать.
   - Пойдешь с нами, - приказал японец пожилому переводчику по имени По-из.
   Я сделал несколько шагов и оказался на площадке перед пещерой. День был
в самом разгаре. Я надеялся, что с того берега реки за мной уже наблюдают
встревоженные глаза моих коллег-этнографов. Ведь, наверно, организованы
поиски и армейские вертолеты спешат сюда, чтобы спасти мою скромную
персону.
   Я стоял и не делал следующего шага.
   Почему этот старый негодяй пошел со мной к реке? Не потому ли, что счел
удобным убить меня подальше от пещеры, не на глазах у дикарей?
   В тот момент я не знал, конечно, насколько безраздельна власть старшего
унтер-офицера Сато над племенем голых людей, и полагал, что он с ними
вынужден считаться.
   - В его сердце нет намерения убить тебя, незнакомец, - услышал я в
мозгу голос переводчика По-иза. - Он желает знать о тебе.
   Верить или нет?
   - Верить. - Переводчики могли читать мысли. И меня это не удивило.
   Мой дядя Сони, в период его вооруженной борьбы с английскими
колонизаторами, однажды услышал внутренний голос, который подсказал ему не
выходить на следующий день на демонстрацию. Он подчинился голосу. А
демонстрация была расстреляна англичанами.
   Я начал спускаться к реке следом за японцем. Я знал, что чем дольше я
буду находиться на открытом месте, тем больше шансов, что меня найдут.
   Однако у воды японец выбрал местечко в тени большого мангового дерева.
Нас не было видно со стороны.
   - Пей, - приказал японец.
   Меня уже начало возмущать то, что он сам ходит в штанах, тогда как
культурные люди вынуждены обходиться ладонями, чтобы прикрывать стыд.
   Но сначала мне надо было подкрепить силы.
   Я спустился к воде чуть в стороне от японца и поглядывал на него краем
глаза - мало ли какие каверзы он мог замыслить?
   Но, к моему удивлению, японец сидел неподвижно, вперив взор узких глаз
в скалу на том берегу речки. Это меня успокоило, и я не спеша напился. Для
этого мне пришлось опуститься на четвереньки.
   Японец произнес фразу. Я сразу посмотрел на По-иза. И тут же в моей
голове прозвучал перевод:
   - Зачем ты к нам пришел?
   Я решил, что именно теперь я должен запугать этого ничтожного дикаря и
варвара, иначе он обнаглеет.
   Я скрестил руки на груди и обернулся к японцу.
   - Я пришел сюда, потому что хожу где хочу и делаю что хочу, - со всей
возможной резкостью и твердостью ответил я. - Моя армия находится на том
берегу, готовая напасть на пещеру и перебить всех, кто в ней спрятался.
Так что ты должен как можно скорее отдать мне мою одежду и попросить
прощения.
   Последовала долгая пауза - видно, По-из переводил мои угрозы в японские
мысли.
   Затем По-из мысленно сказал мне:
   - Господин вождь Сато спросил меня, не лжешь ли ты о своей армии и
своей силе?
   - А ты? Что ты ответил? - Меня охватил страх. Вот где таилась измена!
   - Я ответил ему, что ты многое придумал.
   - Зачем ты это сделал? - Я готов был растерзать глупого старика.
   - Потому что я не умею лгать, - ответил По-из.
   Сато улыбнулся, догадываясь, о чем мы говорим.
   - Что ты искал? - был следующий вопрос японца.
   - Мы ученые, - сказал я. - Нас много. Мы летаем на воздушной машине,
которая называется вертолет. Мы нашли вас и вашу пещеру. Мы смотрим на
вас, как на муравьев.
   Сато вскочил и закричал. Я понял, что меня снова обвиняют во лжи.
   Но на этот раз По-из печально наклонил голову.
   Я был в безвыходном положении. Я понимал, что нельзя пугать этих
дикарей и ставшего во главе их японского отшельника. Они решат, что
спокойнее меня убрать и бежать куда глаза глядят. Но и утверждать, что я
одинок, я тоже не мог. Меня бы убили, как беззащитного львенка.
   - Господин Сато догадался, что ты был в маленькой пещере выше по
течению, где лежит мертвый человек, - вдруг сказал По-из.
   - Нет!
   - Образ этой пещерки в твоей памяти, уважаемый путник, - сказал
переводчик.
   - Лучше бы ты не думал, - в сердцах произнес я, чем еще более опечалил
простого душой дикаря, который не питал ко мне зла, но оказался мне вреден.
   Я и сегодня остаюсь в убеждении, что эти так называемые пришельцы с
нашей, культурной точки зрения, все равно дикари. Они не понимают самых
обычных вещей. А которые понимают, то делают совершенно неправильные
выводы. Ну разве мог бы один бандит пожилого возраста подчинить себе целую
группу взрослых людей, установить над ней власть только потому, что у него
были нож и наглость?
   Но вопрос Сато, не сразу дошедший до меня, вдруг озарил мне все будущее
нечаянной логической догадкой.
   Почему японский бродяга задает вопрос именно о курьере, о человеке,
найти которого просил меня уважаемый Сумасвами? Но я не должен был сразу
выдавать своей догадки. Ведь если Сато убил его, то он и взял посылку,
которую нес курьер. И тогда мое общение с обитателями пещеры обретало
совсем иной смысл. Я обязан был узнать правду.
   А тем временем Сато продолжал допрос:
   - Ты говоришь, что ты большой начальник?
   - Да, - честно ответил я. - я главный начальник.
   - И тебя будут искать?
   - Уже ищут. И скоро найдут.
   - Плохо твое дело, - сказал тогда японец. - Чтобы тебя не нашли, нам
придется тебя убить.
   - Но почему? За что?
   - Потому что нельзя найти то, чего нет. Тебя не будет - тебя не найдут.
   - Но вас все равно накажут.
   - Меня уже наказывали и не раз, - усмехнулся японец. - Я никого не
боюсь.
   - Но голые люди обязательно расскажут о вашем злодейском преступлении.
   - Их я тоже уберу, - сказал японец. - Мне это нетрудно сделать.
   - Неужели он так думает? - спросил я у По-иза.
   - Смерть всегда у него в мыслях. Но он не собирается прямо сейчас
кого-нибудь убивать. Он еще не решил.
   И тут мы услышали отдаленные голоса. Вернее, я не успел услышать их - у
японца и дикаря слух был лучше моего, недаром они провели столько лет в
джунглях, - как Сато вскочил. Он резко поворачивал голову - точно как
дикий зверь. Мне показалось даже, что его уши настороженно вздрагивали.
   В мозгу у меня - никак не мог я к этому привыкнуть - прозвучали слова
переводчика:
   - Сюда идут люди. Много людей.
   - Разумеется, - сказал я спокойно, - меня ищут. И если хоть волос
упадет с моей головы, вы дорого за это заплатите!
   Сато поднял руку, умоляя меня замолчать.
   Затем он обратился ко мне:
   - Я отпущу тебя, уважаемый господин Матур. Но умоляю, не говори никому,
что тебя посмели ударить. Я не хочу, чтобы наказание упало на головы
невинных женщин.
   - Не беспокойся! - сказал я насмешливо. - Полетит только твоя голова.
   Видно, эти мои слова были тактической ошибкой. Гнев японца сразу же
обрушился на голых дикарей.
   - Я их уничтожу! - закричал он. - А сам убегу!
   И с этим криком Сато кинулся вверх по склону, а По-из обратился ко мне:
   - Умоляю вас, директор Матур, спасите моих соотечественников.
   - Но как я могу им помочь? Хотите ли вы, чтобы я поспешил навстречу
моим друзьям, которые меня ищут, и поторопил их?
   Несчастный переводчик отрицательно покачал головой.
   - О нет, только не это! - воскликнул он. - За это время Сато убьет всех
остальных. Только на вас наша надежда! Поспешите же, спаситель!
   Я понял, что переводчик прав. Если я не спасу дикарей, таких ценных для
этнографической науки, то они погибнут и нам некого будет изучать. Я
помчался вслед за японцем и успел в пещеру как раз следом за ним.
   Все дикари, человек пять-шесть, не больше, сжались испуганно у стены.
   - Я сейчас вас убью! - закричал хрипло японец.
   Дикари упали на колени и простирали к нему тонкие руки, умоляя
пощадить. Но Сато был непреклонен. Он выхватил из-за пояса острый штык и
устремился к молодой хрупкой девушке-переводчице.
   - Только не она! - закричал По-из. - Кто угодно, но только не она!
   Сато хохотал дьявольским смехом.
   - Остановись, несчастный! - произнес я тем громовым голосом, который
возникает у меня в минуты душевных переживаний.
   - И не подумаю! - настаивал японец.
   И я вложил в свою фразу все благородство моей души:
   - Я согласен быть заложником!
   - В каком смысле?
   - Ты пощадишь этих несчастных. Я же останусь с тобой. И если ты решишь,
что твоей поганой жизни что-то угрожает, вот моя открытая грудь. Ударь в
нее ножом, но пожалей несчастных!
   Сато задумался.
   Дикари, все как один, упали передо мной на колени, благодаря за
спасение их жизней.
   Я понимал, что хитрый японец сообразил, что я как заложник стою в
тысячу раз больше, чем все голые дикари вместе взятые.
   - Согласен, - сказал он. - Только ты пойдешь вместе с нами в мое тайное
убежище.
   - Хорошо, - ответил я. Я купил главное - время! Я купил жизни дикарей.
Человечество этого не забудет.
   - Собирайте припасы! - приказал Сато. - Кто сколько может унести. Мы
уходим в тайное убежище.
   Сато первым вбежал в пещеру. В полутьме я смог разглядеть ход в
следующее помещение.
   - За мной! - приказал Сато.
   Мы, нагруженные связками луковиц и кореньев, плодами и стеблями
растений, поспешили за японцем.
   Раздался скрежет.
   Я не сразу понял, что Сато поднимает плиту в полу, которая перекрывала
скрытый от наблюдателей тайный ход.
   Мы все спустились в узкий коридор. Там было холодно.
   Сато закрыл плиту и велел нам идти вперед. Сам же он остаются сзади.
   Мы шли довольно долго и наконец впереди увидели свет.
   Подобно заблудившемуся в пещере Тому Сойеру, мы побежали на свет и
вскоре оказались перед выходом из пещеры.
   Этот узкий выход вывел нас в небольшую глубокую котловину или кратер
между двух горных пиков. Дно котловины было занято небольшим озерцом.
   Там мы долго стояли, ожидая Сато.
   Но каково было мое удивление, когда вместо Сато из черного круга -
тайного выхода из пещеры появилась, щурясь, Анита Крашевская!
   И только после нее вышел Сато.
    
 
 
   Юрий Сидорович Вспольный 
    
 На этом я позволю себе отнять слово у директора Матура, потому что чем
дальше, тем больше он отступает не только от истины, но и от здравого
смысла. Здесь имеет место лавинообразный эффект лжи. Стоит тебе начать
лгать, как требуется оправдание лжи. На ложь накладывается новая ложь. И
так далее...
   Стоило директору Матуру солгать относительно мотивов своего поведения,
которые не имели ничего общего с заботой о голых людях, а диктовались лишь
страхом и надеждой добыть мешочек с рубинами, как ему пришлось вносить
коррективы в описание бегства из пещеры.
   Я не хочу цитировать его записи далее. Одна ложь влечет за собой
другую, и постепенно Матур погружает читателя в мир, полностью
вымышленный. Возникает образ самоотверженного героя, благородного и
бескорыстного Матура, который не только спасет сейчас голых дикарей, но и
сохранит мир на Земле.
   До появления в пещере Аниты Крашевской я мог опираться лишь на
сомнительные записки Матура. Но рассказ Аниты позволяет все расставить по
местам.
    
 
 
   * * *
 
    
 ... Аниту подвела наблюдательность.
   Лучик ее фонаря коснулся щели в полу. В тот момент Сато, прежде чем
закрыть плиту в каменном полу и поспешить вслед за своими подданными,
решил кинуть последний взгляд на пещеру, полную недругами. Вот с этим
взглядом и встретились глаза Анита. Анита ахнула - этот возглас я услышал,
но не придал ему значения - и поспешила к щели в полу, чтобы выяснить, кто
там таится. В отличие от жителей планеты Дом и директора Матура, эта
польская паненка, представительница славного и древнего шляхетского рода,
была лишена чувства страха10.
   Сато, понявший, что его раскрыли, принял единственно возможный вариант
поведения: он действовал быстро и безжалостно - плита откинулась, жилистая
рука унтер-офицера схватила Аниту, и, потеряв равновесие, она ухнула в
подземелье. Плита тут же легла на место.
   Потому наши поиски и ни к чему не привели.
   А о том, что произошло дальше, Анита рассказала мне только после
освобождения.
    
 
 
   Анита Крашевская 
    
 Вместо того, чтобы позвать на помощь, я направилась к черной щели, из
которой кто-то выглядывал - по крайней мере луч фонаря отразился в чьих-то
зрачках. Я решила, что меня разглядывает какой-то зверек, затаившийся в
щели. А щель была такой узкой, что тигр там бы не уместился. Поэтому я и
подошла поближе и даже наклонилась над щелью, чтобы разглядеть "зверька".
   Именно в это мгновение плита откинулась, словно канализационный люк,
неудачно ударила меня по лбу, отчего я на мгновение "поплыла" и качнулась
вперед. Этого мгновения "зверьку" оказалось достаточно, чтобы рвануть меня
к себе.
   Мое следующее воспоминание - это неприятное ощущение того, что ты
половая тряпка и тобой вытирают камни, чтобы прибрать нору к визиту
соседа-крота.
   Окончательно я пришла в себя уже на свету.
   Я сидела, прислонившись к каменной стене, вертикально уходившей в небо