Сато только и ждал.
   - Кто сказал, что уходит? Это ты, шакаленок? - Он обнажил нож и
бросился на Ут-бе-бе.
   Ут-бе-бе был по своему развитию и силе молодых мышц куда сильнее и
здоровее Сато. Но он не знал о насилии за пределами площадки для толкания
мяча. И когда он увидел, как на него несется нож, к рукояти которого
прикреплен бешеный убийца, он принял единственное возможное решение - не
обращая внимания на камни и колючки, он понесся вниз по тропинке, да так
быстро, что закаленный Сато отстал от него у реки.
   Конечно, старший унтер-офицер мог бы догнать непокорного голого
человека, не сейчас, то через полчаса. А догнав, спокойно зарезать, потому
что Ут-бе-бе не знал, как остановить острый нож. Но Сато вспомнил, как
дикари разделались с его пищей, и представил, как они сейчас, давясь и
чавкая, пожирают собранные запасы. И потому он плюнул на сбежавшего
Ут-бе-бе и быстро поднялся наверх, готовый к новой расправе.
   Но расправляться было не с кем, потому что на площадке царила
напряженная, но мирная атмосфера. Ведь пришельцы не были дикарями - то,
что они позволили себе под влиянием крайнего голода, теперь, заморив
червячка, они, конечно же, не могли себе позволить. К тому же они
понимали: вся собранная пища предназначалась им самим. Так что они сидели
на площадке, несчастные, потные, усталые и с трепетом прислушивались к
звукам леса, ожидая услышать предсмертный крик Ут-бе-бе.
   Когда Сато вернулся, они потянулись навстречу ему, а По-из, прочтя в
его мыслях, что вреда Ут-бе-бе он не причинил, сообщил об этом остальным.
   Остаток дня прошел без особых событий, и Сато был даже благодушен.
   Поэтому стороны употребили свободное время для того, чтобы побольше
узнать друг о друге. И постараться, узнавая о другом, как можно меньше
сообщить о себе. Будучи куда умнее и тоньше, чем старший унтер-офицер,
пришельцы поняли, что некогда в этих краях была война и их новый вождь по
имени Сато, вернее, господин Сато командовал одним из отрядов. Но потом
наступала неясность, которую не смогли расшифровать даже переводчики -
почему-то отряд ушел, а господин Сато предпочел остаться в этих горах.
Здесь он главный хозяин, все его боятся, и он не хочет уходить к другим
людям...
   Затем наступил второй вечер на Земле.
   Небо начало быстро темнеть, переливаясь тропическими красками заката,
сразу появились яркие звезды. Из ущелья потянуло холодом.
   Сато приказал Не-свелю принести с реки воды, для чего дал ей английскую
каску, а сам, велев остальным оставаться у входа в пещеру, углубился
внутрь. Там он забрался в тайник, где у него были спрятаны одеяло и валик,
набитый сеном, чтобы класть под голову. Он устроил себе постель поближе к
выходу, а потом сам раздал всем пищу на ужин, и никто из пришельцев не
возражал, хотя Сато дал куда больше пищи женщине Не-лю и капитану - за
корзину.
   Тем временем Не-свелю спустилась к реке и стала зачерпывать воду.
   Внизу царили густые сумерки, и молодой женщине было очень страшно - за
каждым кустом она видела образ подкрадывающегося хищника, и потому, когда,
зачерпнув каской воды, она услышала мужской голос:
   "Не бойся, это я!", то испугалась и кинулась наверх, потеряв по дороге
каску.
   Когда она взлетела на площадку, там как раз заканчивался дележ
продуктов на ужин.
   - Что случилось? - спросил Сато, насторожившись.
   - Простите, - ответила Не-свелю. - Но там кто-то есть. Я испугалась.
   Я убежала. Простите...
   Сато вскочил. Он был готов к бою.
   - А где миска? - спросил он.
   - Я ее потеряла.
   - Ты будешь наказана, - сказал Сато и медленно и бесшумно двинулся к
краю площадки.
   Но ему так и не удалось спуститься и узнать самому, куда делась каска.
   Каска появилась на краю площадки - на вытянутых руках ее нес Ут-бе-бе.
Он держал ее так, чтобы господин Сато видел, что Ут-бе-бе не питает
никаких умыслов.
   - Это я, - заявил он, и По-из поспешил перевести, чтобы Сато не зарезал
молодого ученого. - Я был внизу, когда туда спустилась Не-свелю. Она
испугалась и уронила каску. И я решил, что господин Сато, наверно,
беспокоится, где же каска?
   С этими словами Ут-бе-бе осторожно поставил каску у ног Сато.
   Тот ловко поднял ногу и толкнул пальцами ноги Ут-бе-бе в лицо, так что
тот свалился с площадки.
   Затем Сато повернулся к Не-свелю и сказал:
   - Ты все равно будешь наказана! Ты могла потерять миску. Ты поняла?
   - Но я же не виновата! - громче, чем требовалось, воскликнула женщина.
- Он меня испугал!
   - Он уже наказан, и он поступил правильно, что принес миску с водой.
   Он может прийти сюда.
   У всех наступило облегчение. Все переживали за судьбу Ут-бе-бе,
которого могли сожрать дикие звери. Да и сам он боялся того же, иначе не
принес бы наполненную водой английскую каску.
   По-из прокричал Ут-бе-бе приглашение Сато.
   Потом все сели за ужин. Наказанные Не-свелю и Ут-бе-бе должны были
довольствоваться маленькими луковками. Хорошо еще, что во время сбора
продуктов они успели поесть.
   Быстро темнело. Появились комары. Все молча съели то, что им было
положено. Затем Сато разрешил идти спать в пещеру. Сам он занял свою
удобную постель из сена и накрылся одеялом.
   Остальные разлеглись на травяных подстилках.
   В пещере было темно. Но сквозь широкий вход можно было увидеть яркие
звезды.
   - Спокойной ночи, - сказал всем капитан. - Желаю вам здоровья и
завтрашнего дня.
   Это была обычная фраза, с которой капитан корабля обращается вечером к
своему экипажу.
   И все пришельцы были благодарны капитану Ут-диреку за эти слова,
напомнившие им, что они принадлежат к цивилизованному обществу и, если они
будут поддерживать друг друга, есть надежда на спасение.
    
 
 
   * * *
 
    
 Сато не спалось.
   Он был взволнован.
   Двадцать два года он прожил в этих горах. И эти годы пролетели быстро,
потому что Сато всегда был занят - трудно было прокормить себя, избежать
встреч с людьми и зверями, перенести болезни и холода. И в то же время с
сорок пятого года пролетело столько лет, что война и другие люди стали как
бы привидениями. Можно убеждать себя, что они существуют, но ведь, вернее
всего, их нет в живых. Они утонули на пути в Японию, они погибли в
последних боях или умерли от болезней. И Сато остался последним человеком
на Земле. Последним настоящим человеком. Но если это так, значит, жизнь
его потеряла смысл, потому что он был как облако, которое пройдет над
горами, даже не излившись дождем... Может быть, не надо было убивать ту
горянку? Она родила бы ему сына. Но зачем так грустить, старший
унтер-офицер? Ведь вместо горянки у тебя есть несколько жен, боги прислали
тебе рабов. А что если это тоже испытание? Испытание его мудрости? Может,
сейчас за ним следят сверху, с небес, чтобы решить, достоин ли он
княжеской власти. Ведь, конечно же, голые люди - не настоящие люди, а,
вполне возможно, оборотни. Разве могут быть настоящие дикари с такими
нежными руками и ногами, разве может быть в мире племя, которое не умеет
само себя прокормить? Словно они свалились с неба. Вот именно - свалились
с неба!
   Быстро холодало - ночи в горах куда прохладнее, чем в долине. Сато
натянул одеяло до самого подбородка. Он подумал, что голым людям, наверно,
тяжко переносить такую погоду, но если они идут с севера, то для них такие
холода привычны.
   Сато слушал, как кашляют, ворочаются, вздыхают, но не смеют
переговариваться его люди.
   Он угадал, скорее чутьем, чем глазами - даже его остроты зрения не
хватало, чтобы разглядеть, что происходит в пещере, - что к нему
осторожно, на четвереньках, приближается женщина. Он понял, что Не-лю,
которую он осчастливил сегодня днем у реки (а он уже нашел для себя самого
нужное слово: осчастливил), замерзла на жалкой кучке травы и будет
проситься под одеяло. Сато даже улыбнулся этой мысли и подумал, что зря он
сам не приказал ей лечь с ним. Это и приятно, и тепло.
   Сато не боялся этой женщины - он уже почти не боялся дикарей. Потому
что они его боялись.
   Женщина склонилась к нему и что-то прошептала на своем неразборчивом
языке.
   - Давай, - сказал Сато, и его голос пронесся по пещере, но Сато было
безразлично, слышат его или нет.
   Женщина шарила руками по одеялу, нащупывая старшего унтер-офицера,
чтобы возлечь к нему. Когда женщина забралась под одеяло, обнаружилось,
что у нее такие холодные ноги, что Сато чуть не убежал. Но средние части
тела были куда теплее, чем ноги и пальцы рук, и Сато вскоре забыл о том,
что ноги у нее холодные.
   Женщина нежно прижималась к Сато, и у нее был гладкий шелковый живот и
полные нежные губы, а волосы были пышными и упругими.
   - О-ляляля, - горячо шептала женщина, и Сато подумал, что он не уверен
в том, что обнимает свою Не-лю - кажется, у той волосы были короче и
скуднее. Да и запах иной. Как зверь джунглей, Сато имел тонкое обоняние и
память на запахи - все звери имеют память на запахи. Запах у женщины,
которая так прижималась к унтер-офицеру, был иной, чем у Не-лю.
   Руки женщины были ловкими и настойчивыми. Они щупали, гладили,
пощипывали, царапали унтер-офицера, и в нем проснулось страстное желание
обладать этой женщиной, и он не отказал ей в удовлетворении ее желания,
потому что исполнял свой долг - быть мужем всех женщин своего племени.
   Но все равно его смущало то, что он входит за один день во вторую
женщину. Может быть, произошла ошибка? Может быть, эта женщина шла к
другому мужчине и в темноте ошиблась?
   Вряд ли это возможно. Ведь неизвестная женщина только что сняла с него
штаны, а у других мужчин штанов не было. Зачем снимать штаны с того, на
ком их нет? Значит, ее не удивило, что на нем были штаны?
   На этом ход мыслей Сато был вынужденно прерван, потому что дыхание
неведомой женщины стало учащаться, руки ее все сильнее прижимали к себе
податливое, но непривычное к таким объятиям жилистое тело старшего
унтер-офицера. От женщины уже исходил такой жар, что Сато начал
погружаться в него, словно в горячую ванну - как в детстве в деревенской
бане...
   И тогда, не умея и не желая побороть в себе зверя, Сато подмял под себя
трепещущее тело, отыскал дверь в него и ворвался внутрь, как снаряд
трехдюймового орудия, и начал производить опустошительные действия внутри
женского тела, которое, разумеется же, не принадлежало доброй и мудрой
Не-лю, а принадлежало кому-то еще - скорее Не-свелю, красавице, полной сил
и энергии, нежели субтильной и робкой Любе.
   А пещера не спала.
   Пещера завороженно вслушивалась в учащающиеся вздохи и стоны, но так
как акт любви происходил в полной темноте, лишь переводчики (телепаты)
были уверены, что знают истину, вслушиваясь в попытку замерзшей в ночной
пещере и потому презревшей условности и преступившей гордыню красавицы
Не-свелю попасть под теплое одеяло к пожилому японскому унтер-офицеру.
   Остальные терялись в догадках.
   Капитан почему-то решил, что любовная сцена разыгрывается между
Ут-бе-бе и красавицей Не-свелю, а штурман Ут-пя полагал, что, пользуясь
темнотой, сблизились телепаты. Ут-бе-бе надеялся, что стал свидетелем
того, как развивается роман между Сато и Не-лю.
   Не-лю, к сожалению, знала точно, что лежит на холоде, а Сато рядом нет.
Она знала также, что стонущий мужской голос принадлежит ее недавнему
насильнику, и ей было ясно, что унтер-офицер не удовлетворился ее
стареющим телом, а поддался провокации одной из двух других женщин -
вернее всего, этой кошки Не-свелю, которой мало было загубить талантливого
изобретателя Ут-мгн и которая теперь ради лишнего куска хлеба пытается
оттолкнуть локтями других, более достойных людей.
   Любовные стоны, достигшие апогея, заставили остальных людей заткнуть
уши, а Любу даже выбежать из пещеры, на ночной холод, так ее смутили и
раздразнили чувства, проникшие в ее подсознание.
   - Ты настоящий мужчина, - благодарно прошептала женщина, лежавшая в
объятиях Сато. Но Сато не понял ее слов, хотя ему было очевидно одобрение.
   Не-свелю, а это была, разумеется, она, одарив унтер-офицера искренней и
горячей любовью, подобной которой он, конечно, не знал ранее, рассчитывала
не только и не столько на постоянную склонность, как на то, чтобы не
замерзнуть ночью. Да и желание подарить свое прекрасное тело дикарю
возникло у нее в полусне, когда она поняла, что не доживет до рассвета.
Так что, став сосудом, одарившим Сато любовью, она обняла его горячими
руками и вознамерилась счастливо заснуть под теплым одеялом.
   Но не тут-то было! Именно в тот момент, когда Не-свелю начала
успокаиваться, по-хозяйски прижав к себе старшего унтер-офицера, лопнуло
терпение у ее старшей товарки - магистра наук Не-лю.
   Та понимала, что ее держит в когтях морозная зима, что к ней
приближается смерть и виной тому - эгоистический, недостойный
цивилизованного человека поступок шлюхи Не-свелю. Не-лю не могла более
мириться с этим. Она поднялась с кучки колючей травы и сделала шесть
шагов, которые отделяли ее от ложа любви. По-из, на которого она наступила
по пути, попытался мысленно ее успокоить и остановить, но, конечно же, в
этом не преуспел.
   Злобной фурией Не-лю рухнула на одеяло и стала вытаскивать из-под него
только что задремавшую соперницу.
   Та не сразу сообразила, что за беда на нее обрушилась, но, когда
поняла, стала сопротивляться, пустив в дело ногти и зубы, однако хуже всех
пришлось Сато, потому что схватка двух женщин происходила на его теле,
которое пинали, рвали, царапали, втаптывали в каменный пол две крупные и
хорошо упитанные женщины.
   Остальные обитатели пещеры вскочили, но не подходили ближе, чтобы не
попасть под случайный удар. Все молчали, кроме Ут-бе-бе, который громкими
веселыми криками подбадривал воительниц.
   В конце концов Сато удалось откатиться в сторону, освободиться от
женщин и от одеяла.
   В кромешной тьме он видел не намного лучше пришельцев, но все же имел
преимущество перед ними, точно зная, кто где находится.
   Поэтому, изловчившись, Сато схватил за волосы Не-лю и вспомнил, как
недавно ласкал эти волосы, гладил их и трогал губами. Тут же он изгнал из
себя ненужное воспоминание и принялся молотить ее кулаками, чтобы она
пришла в себя. Женщина сначала отбивалась, не понимая, кто ее так больно
колотит, но потом перестала сопротивляться и постаралась уползти и
спрятаться как можно дальше.
   Сато не стал ее преследовать, а вытащил из своей постели вторую, еще
горячую любовницу и задал ей, совсем уж ни в чем не виноватой, такую же
взбучку, как и старшей женщине. А потом изгнал ее со своего ложа.
   Уверенный в том, что больше никто не нарушит его сна, Сато завернулся в
одеяло и попытался заснуть.
   А женщины так и не смогли отыскать в темноте свои жалкие постели, и
тогда По-из открыл для них свой мозг и позвал их мысленно к себе, чтобы
обняться и всем вместе согревать друг друга.
   Почти все пришельцы сбились в живой ком и постарались заснуть, только
Не-лю и Не-свелю не спали - слишком болели места побоев, нанесенных
унтер-офицером. Поэтому они тихо плакали, стараясь не разбудить остальных.
   Не спал и Ут-бе-бе.
   Он хотел уничтожить Сато, но затем решил уничтожить Не-свелю. Он думал
о том, что мы терпим несправедливости и переносим беды по собственной
вине. В конце концов женщины сами напрашивались на обед к людоеду. И еще
неизвестно, кто же более всех достоин смерти - может быть, и не дикарь, а
цивилизованные женщины, доктора наук, унизившие не только себя, но и
великую цивилизацию, отправившую их в космос.
   Рассуждая так, Ут-бе-бе мирно задремал, и его осторожная дремота вскоре
превратилась в мирный глубокий сон, который, однако, был снова и еще более
драматически прерван.
   Как ни странно, новое возмущение произошло от наиболее спокойного члена
экипажа - штурмана Ут-пя, который ранее не вмешивался в конфликты и не
изъявлял желания расправиться с Сато.
   Но в ту ночь, лежа на жесткой подстилке и страшно страдая от холода,
Ут-пя мысленно прошелся по своей относительно долгой и относительно
успешной жизни и понял, что ей суждено завершиться здесь, на отдаленной
дикой планете, хотя бы потому, что у него не осталось больше сил
сопротивляться судьбе. Представляя себе, как и каждый разумный человек,
возможность своей смерти, он не мог предположить, что она будет столь
грязна, бессмысленна и унизительна. Оказываются, в приказе правительства
об обязательном самоубийстве экипажа в случае опасности высадки на Землю
заключалась высшая мудрость - умереть надо достойно. Струсил, сохранил
себе жизнь ценой сделки с совестью - вот ты и обречен на медленное
умирание, как свободолюбивый хищник в зоопарке.
   Ут-пя был крайне огорчен тем, что благородные женщины планеты Дом ради
ночного тепла, ради лишнего куска пищи стали продавать свою честь и тело.
Ему было грустно видеть, как его коллеги покорно сносят издевательства
унтер-офицера, хотя ничто не мешает им объединиться и изгнать его. Итак,
цивилизация Дома не выдержала испытания прошлым, испытания звериными
законами древнего мира. Но честь этой цивилизации можно было спасти. А
спасти ее мог теперь только один человек - бывший штурман Ут-пя, уже
готовый пожертвовать собой ради свободы остальных.
   Сейчас я подползу к нему, планировал свою акцию штурман, и отыщу в
темноте его горло. Я тяжелее его, я его задушу... Нет, не годится!
   Он сбросит меня и вырвется. Значит, надо отыскать тяжелый предмет,
чтобы ударить унтер-офицера по голове.
   Второй вариант был проще, не требовал борьбы с еще живой жертвой, и его
можно было завершить в одну секунду. Надо было только отыскать камень..
   Ут-пя понимал, что остаток жизни его будет мучить совесть за страшное
преступление, на которое он идет ради своих товарищей.
   Вернее всего, единственным выходом для меня станет смерть, думал
штурман. Зато остальные вздохнут свободнее. И не придется честным женщинам
торговать своим телом, а отважному капитану подставлять глотку под острый
нож.
   Камень отыскался на удивление быстро, как будто лежал под рукой и ждал
своего часа. Это обрадовало штурмана, это было знамением удачи.
   Теперь надо было встать так, чтобы никто не услышал его движения.
   Штурман приподнялся на локте и некоторое время прислушивался к дыханию
других обитателей пещеры. Но не смог расслышать ничего подозрительного.
   Тогда он пополз на четвереньках к ложу унтер-офицера, ощупывая перед
собой пол свободной рукой. Главное - не ошибиться, главное - не поднять
руку на кого-то из своих...
   Но и тут счастье было на стороне штурмана.
   Его ощупывающие камень пальцы наткнулись на грубую ткань - край одеяла,
которым был накрыт Сато, А где же его голова? Полцарства за фонарик!
   Штурман прислушивался к дыханию унтер-офицера. Во сне тот заскрипел
зубами, задышал часто, словно бежал.
   О небо! - подумал штурман. Ведь это тоже человек! Живое существо, с его
надеждами, болью и разочарованием! Имею ли я моральное право поднять на
него руку и прервать его жизнь, даже если по отношению к нам этот человек
ведет себя не лучшим образом?
   Штурману захотелось ощупать голову, чтобы еще раз убедиться в том, что
не произойдет ошибки. А вдруг какая-либо из женщин все же вернулась под
одеяло к Сато и он сейчас совершит убийство невинного человека?
   Так Ут-пя и замер с камнем в руке, а мысли его скакали, неслись, сшибая
друг дружку. С одной стороны, он был убежден в правильности своего решения
- ему было ясно, что пришельцы столкнулись с бессовестным преступником,
который по мере того, как ему будут уступать, будет становиться все
наглее. Сегодня он порезал ножом капитана и изнасиловал женщин, завтра он
начнет калечить и убивать невинных людей. Долг, именно долг заставляет
Ут-пя заняться самосудом... И тут же появились мысли иные, требующие иной
справедливости. Почему действия капитана, убившего второго штурмана,
допустимы и простительны, ведь второй штурман хотел жить не меньше, чем
капитан? Почему правительство планеты Дом считает себя вправе издать
приказ, предписывающий космонавтам массовое самоуб