оеденные припасы. Проходя мимо сумы, Ут-бе-бе как бы
невзначай нагнулся и подхватил луковицу. И прошел далее в глубину, в
темноту пещеры, хрупая луковицей так нагло, словно он продолжал пробу
плодов леса.
   Все остальные смотрели на него обезумевшими глазами, и не успел он еще
скрыться в пещере, как возле сумы произошла небольшая свалка, о которой
никто потом не хотел вспоминать, потому что тогда необходимо было бы
признаться, что ученые вели себя недостойно. Ведь даже крайним голодом
нельзя оправдать тот факт, что Ут-пя оттолкнул Любу так, что она ушибла
коленку, а По-из вырвал (для Любы) длинный белый корень у красавицы
Не-свелю, а та поскользнулась на улитке.
   Еще минута - и сума была пуста, а пришельцы делали вид, что не имеют к
этому акту никакого отношения.
   Именно это событие и объясняет, почему никто не пришел на выручку
несчастной Не-лю, которая, распростертая на траве и камнях, была вынуждена
стать объектом похоти старшего унтер-офицера Сато, в те минуты
ограбленного ее соплеменниками.
   Но один человек не участвовал в свалке.
   Это был капитан корабля Ут-дирек, загнанный, почти уничтоженный
унтер-офицером, но не сдавшийся.
   Из темноты пещеры он видел и поступок Ут-бе-бе, и последующую свалку.
Но не вмешался в эти действия, потому что не считал себя вправе это
делать. Он понимал, что его друзья становятся рабами собственных желудков.
И как таковые могут стать легкой добычей Сато.
   Капитан понимал, что куда важнее сначала спасти Не-лю, которой могла
угрожать смертельная опасность, если она будет сопротивляться диктату
дикаря.
   И, приняв решение еще раз вмешаться в борьбу против Сато, капитан
решительно покинул пещеру и, выйдя на площадку перед ней, обратился к
По-изу, который уже поделился добычей с Любой и проглотил то немногое, что
ему досталось.
   - Пошли! - приказал он переводчику.
   - Куда? - Переводчик не читал мыслей капитана.
   - Вниз. Наша помощь может понадобиться Не-лю.
   Переводчика охватил стыд. Он ничего не сказал.
   И когда капитан пошел по тропинке вниз, По-из покорно засеменил следом.
   Они спускались молча.
   Тропинка была узкой, над ней смыкались кроны деревьев, и жара не
чувствовалась в вечной тени.
   Вдруг По-из прошептал:
   - Стойте.
   - Что? - испугался капитан. - Что-то плохое?
   - Я не знаю, - прошептал По-из и далее мысленно сообщил капитану, что
до него докатываются волны странных смешанных чувств, причем чувства Сато
полны вожделения и растущего внутреннего трепета, тогда как в чувствах
госпожи Не-лю По-из разобраться не смог - в них смешалось отвращение,
страх, безнадежность, смирение и некоторая доля наслаждения, с которым
женщина боролась с источником этого отвращения и наслаждения.
   Через несколько осторожных шагов и сам капитан, раздвинув кусты, смог
увидеть и понять, что происходит.
   - Почему же она молчит и не зовет на помощь? - мысленно спросил он
По-иза.
   - Ей стыдно, что мы ее увидим, - ответил мысленно переводчик. - Она
более всего боится, что мы догадаемся о ее позоре. Она скорее умрет, чем
признается в этом.
   - Я ее понимаю, - сказал в конце концов капитан.
   Капитан первым пошел обратно, по дороге мысленно попросив По-иза
никогда и никому не рассказывать о том ужасном позоре, которому
подверглась Не-лю...
   Сато возвратился к пещере первым, минут через десять после капитана и
По-иза, которые ни с кем не стали делиться своими наблюдениями.
   Первым делом он увидел, что ограблен, и начал кричать на пришельцев
высоким гнусавым голосом. Но пришельцы к тому времени отступили в тень
пещеры. Они, конечно, слышали крики Сато, но не отзывались.
   Когда на площадку вышла, еле переставляя ноги, обесчещенная Не-лю, Сато
обернулся к ней, выразительно показывая на пустую суму и на вход в пещеру.
   - Чего же было ждать? - ответила ему Не-лю. - Люди, которые не смогли
или не захотели прийти ко мне на выручку, вполне могли опуститься до
низкого воровства.
   Сато ругался, кричал, но на самом деле не был глубоко расстроен.
   У него в тайниках было запрятано достаточно еды, чтобы прожить в пещере
полгода. И он понимал, что, раз укравши пищу, все эти люди стали его
должниками. Им стыдно. Они еще не умеют воровать.
    
 
 
   * * *
 
    
 Сато стоял посреди площадки перед пещерой и смотрел, как вкусные яблочные
улитки медленно ползли по камням - их дикари не тронули.
   Сато подобрал улитку с камня, покрепче сжал тонкую скорлупу, отбросил
осколки и с удовольствием проглотил. Вторую он протянул Не-лю.
   Не-лю ощущала враждебные взгляды соплеменников, обжигающие из темноты
пещеры.
   Меньше всего на свете ей хотелось глотать живую улитку, но она понимала
- наступил, может быть, самый решающий момент ее жизни. Она должна сделать
выбор, как бы тяжел он ни был. С кем мы, подумала она, мастера науки? С
теми, кто груб, невоспитан, нахален, но прост и заботлив или с теми, кто
был близок тебе вчера, но предал тебя сегодня?
   Не-лю сильно сжала пальцы, хрустнула скорлупа ракушки, но от этого
усилия скользкий моллюск вылетел из пальцев и, описав дугу, скрылся в
кустах.
   - Дура! - в сердцах воскликнул Сато, но бить женщину не стал - может,
она и не видела раньше улиток, может, она не с гор, а из-под земли или из
какого-то иного места.
   Не-лю почувствовала облегчение, полагая, что испытания улиткой
закончились, но тут же она в ужасе увидела, что Сато был способен к
жалости и заботе. Он отыскал у самой стены еще одну, самую большую, больше
сливы, улитку, сам содрал с нее скорлупу и, подойдя к замершей,
обесчещенной им женщине, приказал:
   - Открой рот.
   - Он просит вас открыть рот, - донесся из пещеры перевод По-иза.
   Не-лю зажмурилась и стала извлекать кубические корни из простых чисел с
точностью до шестого знака.
   Рот ее заполнило нечто скользкое, теплое и отвратительное, но женщина
знала, что обязана, если не хочет стать посмешищем своих соплеменников,
проглотить улитку, не подавившись, не вытошнив ее, не упав в обморок.
   Пальцы Сато упорно проталкивали улитку в глотку Не-лю, и та уже готова
была к смерти от удушья, когда ее глотка совершила спазматическое движение
- видно, уж очень не хотелось умирать, - улитка послушно скользнула по
пищеводу, и это чувство вкупе с облегчением, охватившим Не-лю, было
сказочным.
   Странно, подумала Не-лю. Еще час назад он был мне отвратителен. И с тех
пор у меня не должно было возникнуть к нему теплых чувств - к насильнику,
лишившему меня человеческого достоинства, грубой скотине. Очень грубой...
И в то же время он, дитя первобытных инстинктов, оказался единственным,
кто подумал о том, что я голодна и одинока. Со стороны, наверное, смешно
наблюдать за тем, как он проталкивает мне в глотку живую улитку - бррр!
какой ужас! - и в то же время это естественно для сына природы. Он
заботится обо мне как может. И больше у меня нет ни одной близкой души во
всей Галактике.
   Слезы благодарности и грусти текли по щекам женщины, она обернулась к
Сато и прошептала:
   - Спасибо.
   И он уже не казался ей таким гадким, как недавно.
    
 
 
   * * *
 
    
 А Сато между тем размышлял, как сделать, чтобы дикари больше не воровали.
Воров ему тут не нужно.
   - Эй! - приказал он громко. - Все выходите сюда и стройтесь вдоль
стены. Слышали мою команду?
   - Слышали, - ответил из пещеры По-из.
   Он же и вышел первым из пещеры, чуть согнувшись и держа руки перед
собой ладонями вверх и являя этим полную беззащитность. Следом потянулись
другие пришельцы, охваченные чувством стыда, потому что никто из них еще
никогда не осквернял себя воровством - оно было немыслимо на планете Дом.
   Сато, глядя, как эти люди выстраиваются вдоль каменной стенки, думал,
что они испуганы, потому что ждут неминуемого наказания. На самом деле
испуг был второстепенен. Пришельцев терзало чувство стыда, давно забытое
старшим унтер-офицером.
   Они не смотрели в глаза своему мучителю.
   Сато оглянулся на Не-лю, которая стояла в шаге сзади.
   Он не любил, когда кто-то стоял сзади.
   - В строй! - приказал он женщине, и Не-лю не сразу поняла, чего от нее
хотят.
   Она была убеждена, что теперь, после жертвы, принесенной ею, она самой
судьбой выделена из толпы мелких воришек. Поэтому, даже поняв приказ Сато
в переводе По-иза, она замешкалась, подыскивая правильные слова, чтобы не
выдавать товарищам сути их новых отношений и в то же время показать свое
презрение к усатому дикарю.
   Унтер-офицер же, который не мог долго ждать, был вынужден подтолкнуть
Не-лю в строй, и она, покраснев от нового оскорбления, заняла место с
краю, рядом с Любой, которая помимо своей воли прочитала некоторые из
мыслей Не-лю и была ими встревожена.
   - Вы воры! - закричал высоким голосом Сато, как кричал когда-то
лейтенант Макидо. - Вы грязные собаки! Я вас всех расстреляю!
   По-из старался переводить не сами слова, а образы, которые виделись
унтер-офицеру за этими словами, и следует сказать, они были не столь
страшны, как слова, служившие скорее ритуальным действом.
   - Я вас отучу! - Сато подошел к строю. Первым стоял капитан. Капитан
поднял глаза на разъяренное лицо Сато и непроизвольно прикрыл рукой
красную полосу на горле, чем позабавил унтер-офицера.
   Сато не стал вынимать ножа. Дикари уже знали, как он действует. Он
обойдется без него.
   Рука Сато быстро поднялась. Он резко ударил капитана по щеке - голова
дернулась, затылком капитан ударился о стену.
   Сато не стал задерживаться. Продолжая ругать дикарей и грозить им
смертью, он вышагивал вдоль строя и каждому (каждой) отвешивал пощечину -
больно, оскорбительно, безжалостно.
   Хрупкую Любу он чуть не сшиб с ног. По-из, который получил свою
пощечину безропотно и даже успел чуть отклониться, подхватил Любу,
подавляя в себе ненависть к Сато и надеясь, что она не прорвется наружу.
   Удар - голова мотнулась, глаза помутнели от боли и обиды.
   Удар - человек ударился затылком о стену.
   Удар - за что? Так нельзя!
   Подошла очередь последней - Не-лю.
   Та смотрела в ужасе на своего насильника. Неужели он осмелится ее
ударить?
   Сато потрепал Не-лю по щеке - уверенно, как собаку.
   Не-лю поняла, что предпочла бы, чтобы он ее ударил.
   - Каждый замеченный мною в противоправных действиях, - заявил Сато,
отступая от наказанных дикарей, - будет жестоко наказан. Сегодня это было
не наказание. Сегодня было предупреждение. Сегодня я шутил и учил вас. Вы
не заслуживаете другой участи. Но я не люблю повторять уроков. Вам ясно?
   Никто не ответил ему, но Сато и не ждал ответа.
   Он продолжал говорить, потому что уже продумал свои следующие шаги.
   - Вы видите облака?
   Облаков почти не было, если не считать ватных клочьев на синем небе.
   - Пока облаков мало. Потом будет много. Потом будут дожди, каждый день.
Вы паршивые бездельники, и я не хочу вас кормить. Но я добрый, и я покажу
вам, где искать еду и как ее хранить. Если вы будете слушаться меня, то
всегда будете сытые. Если вы будете делать глупости, я буду вас
наказывать, и вы будете голодные.
   Закончив монолог. Сато подумал вдруг, что неплохо бы одеть голое племя,
ведь неприлично же женщинам ходить в чем мать родила. Но потом он
отказался от такой попытки, которую было бы трудно осуществить без набега
на деревню фанов или город Танги. Ведь пока эти дикари остаются голыми, им
некуда спрятать оружие или замыслить иную гадость против своего
благодетеля. Нет, пускай ходят голыми.
   Голыми родились, голыми прожили жизнь, пускай доживают как могут.
   В то время старшему унтер-офицеру не приходила в голову мысль, что
голые люди могут морочить его, что они на самом деле вполне одетые и даже
ученые. Ни один человек не станет жить хуже, чем может, ни один не выкинет
одежду. Если он не сумасшедший.
   Все безропотно собирались на поиски пищи, только Ут-бе-бе попытался
сопротивляться. Он ненавидел этого хама, он презирал Не-лю, которая,
вернее всего, пожертвовала большим, чем имела на то право цивилизованная
женщина, ради сомнительной позиции фаворитки. Он вознамерился бросить
вызов Сато, но тут все начали уговаривать его не устраивать бессмысленных
акций.
   - Будьте разумны, - уговаривал его капитан. - В данной ситуации дикарь
желает нам добра, не делая при этом добра. Вам понятен ход моих мыслей?
   - Совершенно непонятен.
   - Он признал нас своими, скажем, подопечными, но понимает, что
прокормить нас будет нелегко. Значит, он должен научить нас искать и
готовить пищу. А это в наших интересах. Каким бы ни было последующее наше
решение, одним из главных условий выживания на Земле должно стать умение
самостоятельно питаться. Неужели это вам непонятно?
   - Понятно, - буркнул Ут-бе-бе.
   - Тогда собирайтесь вместе с нами, а революцию оставьте на сытый
желудок.
   - Все революции совершаются голодными, - возразил Ут-бе-бе.
   - Какое наивное заблуждение, почерпнутое из учебников официальной
истории! На самом деле революции замышляются и проводятся в жизнь сытыми
или очень сытыми людьми. А вот сражаются на баррикадах, как правило,
голодные. И зачастую умирают раньше, чем успевают понять, на чьей стороне
они оказались.
   После этого внушения Ут-бе-бе согласился идти вместе со всеми.
   И начался первый совместный поход старшего унтер-офицера Сато и племени
голых людей.
    
 
 
   * * *
 
    
 Поход прошел мирно, правила игры, установленные старшим унтер-офицером,
были приняты всеми - голые люди побаивались далеко отходить от наставника,
так как он увел их вниз по течению реки в болотистую, пышущую влажным
полдневным жаром долинку, где и росли всевозможные вкусные и полезные
растения. От некоторых в еду шли стебли, другие имели сочные сытные
корневища, третьи давали путнику свои плоды. Без помощи Сато пришельцы
никогда бы не догадались искать эти растения, а если бы стали пробовать
все без разбора, то уже через несколько дней вымерли бы в мучениях.
   - Нам его послало небо, - сказал капитан, сидя на поваленном дереве и
умело плетя из тростника корзину - вспомнились детские деревенские забавы.
Не-лю, подносившая ему сорванные стебли тростника, соглашалась с
капитаном, тем более что он ничем не показал, что был свидетелем насилия.
   - Мы обязаны как можно быстрее научиться у него всему, что он нам может
дать.
   - А потом мы его убьем, да? - Вопрос показался капитану странным. Он не
мог для себя решить, движет ли Не-лю желание отплатить обидчику или она,
отринув эмоции, рассуждает сейчас как член экипажа.
   Обе версии капитана были неверными. На самом деле, не желая себе в этом
признаться, Не-лю уже с не свойственным ей вожделением перебирала в памяти
сцену насилия и, желая на словах лишь смерти Сато, думала о том, намерен
ли он покуситься на нее вновь.
   - Если возникнет необходимость убить это существо ради спасения
интеллектуального багажа нашей группы, мы будем вынуждены пойти на это, -
ответил капитан, задумчиво глядя на кучевые облака. Эти слова подслушал
Ут-бе-бе, мывший в луже неподалеку клубни дикого ямса.
   - Вы непоследовательны, капитан, - сказал он. - Лишь вчера вы
доказывали нам необходимость общей гибели ради чести планеты, а сегодня вы
уже тщитесь сохранить наш интеллектуальный потенциал. Да наш потенциал уже
равен нулю! Мы уже оглупели, если разрешаем дикарю делать с нами что
угодно.
   - Вовсе не все что угодно! - огрызнулась Не-лю, воспринявшая упрек на
свой счет. - И я, например, вовсе не поглупела. Мы должны быть
благодарны... кормильцу. Да, кормильцу! Сегодня мы так можем его назвать.
   Ут-бе-бе сардонически расхохотался, привлекши этим внимание Сато,
который сидел на скале, свесив ноги и держа в поле зрения всех своих
подданных. Порой он покрикивал на сборщиков пищи, если они вели себя глупо
или рвали несъедобные плоды. По-из, стоявший у подножия скалы, передавал
его слова остальным.
   Старшему унтер-офицеру нравилась его новая роль. Ведь, не будь голых
людей, ему самому пришлось бы заготавливать еду на дождливый сезон.
   Нравилось ему и то, что дикари оказались не настолько идиотами, как он
решил вначале. Головы у них были. И даже кое-какие первобытные умения.
Например, старик, которого Сато наказывал и даже хотел убить, оказался
неплохим рукодельником - он плел корзину, и если корзины у него будут
получаться, то такой старик - большая ценность.
   Молодой здоровяк, которому надо-то всего-навсего вымыть клубни дикого
ямса, уже снова начал вводить в смущение старика и ту женщину, которой
Сато сегодня благополучно овладел. Возможно, наказывать придется не
старика, а вот этого молодого и наглого самца.
   Солнышко пригревало, влажный зной расползался над долиной.
   Господин старший унтер-офицер потянулся и подложил руку под голову.
   Он уже не боялся этих голых людей. Они сегодня будут послушными. Со
зверями и детьми всегда надо чередовать плеть и плошку риса. Плетью он их
наказал, и они испугались. Они ждали, что он будет бить их и дальше. А он
оказался умнее. Теперь он привел их к плошке риса. И они испытывают
благодарность.
   Сато мирно заснул, о чем По-из сообщил остальным.
   И сразу темп работ в долине упал, и только капитан продолжал плести
корзину, думая о чем-то далеком.
   А остальные, кто как мог, разлеглись на возвышенных местах и,
отмахиваясь от насекомых, задремали.
    
 
 
   * * *
 
    
 Сато проснулся первым. Над горами, в стороне от ущелья, шел вертолет - он
летел так далеко, что звук его мотора непосвященному показался бы
комариным писком. Но Сато сразу проснулся. Он лежал, бодрствуя, но
неподвижно, не открывая глаз - весь обращенный в слух. В последнее время
вертолеты стали часто шуметь над этими дикими горами, но Сато не знал, что
причиной появления вертолетов была активизация торговцев наркотиками и
намерение Лигона вступить в АСЕАН, для чего требовалось доказать всей
Юго-Восточной Азии, что правительство страны решило положить конец
всевозможным безобразиям в районе "золотого треугольника"... Чтобы
успешнее бороться с базами контрабандистов, надо было их найти, и в Лигоне
началась большая операция по составлению подробных карт северных районов,
для чего были использованы армейские части.
   Ничего этого Сато не знал, но еще со времен войны усвоил, что самое
опасное для солдата - звук авиационного мотора: скройся, исчезни, замри.
   ... Вертолет замолк - значит, ушел к фанским деревням.
   Сато открыл глаза и тут обнаружил, что его новые подданные,
воспользовавшись тем, что вождь задремал, тут же бросили работу и сами
разлеглись отдыхать.
   Если так пойдет и дальше, они быстро распустятся.
   Эта мысль испугала Сато, а то, что его пугало, приводило старшего
унтер-офицера в бешенство.
   Он вскочил, как разъяренная пантера, и кинулся со скалы вниз. Усы его
развевались, как тонкие косички на ветру, он прыгал среди разморенных
жарой, сонных пришельцев, колотил их руками и ногами, как
плантатор-рабовладелец, решивший, что обленившиеся рабы его разорят.
   Только-только задремавшие люди вскакивали и пытались укрыться от гнева
самозванного вождя. Досталось и Не-лю. Лишь капитан сумел избежать
наказания, потому что не спал и при приближении бури в образе Сато
подхватил почти готовую корзину и сумел отбежать, прижимая ее к груди.
   Обратно в пещеру возвращались подавленные, еле переставляя ноги.
   Каждый волочил свою долю продуктов, а капитан вместе с Ут-бе-бе,
который шепотом рассказывал, как уничтожит этого бандита, волокли корзину,
полную клубней ямса.
   На площадке возле пещеры все еще мрачный Сато велел разложить продукты,
чтобы просушить их. Затем приказал выделить дежурных, которые будут
отгонять от продуктов птиц и зверей.
   После этого он объяснил голым людям, что они ему надоели. Он не намерен
терпеть их распутство, лень и никчемность. Пускай они убираются, откуда
пришли, и не мешают ему жить, как ему хочется.
   Уходите.
   Никто не двинулся с места, хотя Ут-бе-бе промычал нечто
невразумительное, вроде бы намереваясь последовать предложению Сато.
   И этого-то