недостаток
освещения не мешал суматохе. Зал был полон вопящими и толкающимися людьми.
Нотабли на возвышении гневно возвышали голос, делая высокопарные жесты.
     Речь шла о капитуляции. На лицах всех  людей  царил  страх.  Сыпались
жестокие слова.
     Старый Джеран выносил здесь свою последнюю муку.
     За стенами союзники заканчивали свертывание лагерей.  Люди  племен  с
закрытыми вуалью лицами и в кожаных плащах цветов шести Малых Очагов  Киба
- пурпурный, коричневый, желтый, красный,  зеленый  и  белый  -  двигались
между мигающими факелами,  нагружая  на  своих  высоких  животных  пустыни
продукты и добычу.
     В стороне от города, в высокомерном одиночестве, сидели  Фалларины  в
темном оперении. Они тихо переговаривались и ветерок  шевелил  их  крылья.
Тарфы, их ловкие и проворные слуги с телами в зеленую и золотую полоску  с
четырьмя мощными руками, свертывали лагерь.
     Утром все уйдут.
     Позади лежала пустая мирная долина. На ее самом высоком  конце,  там,
где резко сближаются горы и отвесные скалы, находился  грот,  из  которого
многие поколения Геррит, Мудрых женщин Ирнана, следили за своим городом.
     Теперь грот был лишен своих занавесей и мебели. Более чем  когда-либо
он казался могилой.  Горрит,  последняя  из  своего  рода,  отказалась  от
функций Мудрой женщины, сказав, что эта традиция кончилась, когда Бендсмен
Мордах уничтожил мантию и корону. Однако, у входа, откуда пробивался свет,
были привязаны верховые животные, а в нише, рядом со  входом,  бодрствовал
тарф, опираясь четырьмя руками на  шпагу.  Его  угловатые  веки  мигали  с
неистощимым терпением его нечеловеческой расы. Его звали Клетект.
     В переднем зале грота, в прихожей, спали одиннадцать громадных  белых
Собак. Их глаза под полуприкрытыми веками блестели странным  огнем,  когда
на них падал свет единственной лампы, стоявшей на высокой этажерке. Иногда
они ворчали  и  недовольно  шевелились.  Их  бесчисленные  поколения  были
телепатами. И человеческий мозг, который они читали, не имел в себе ничего
мирного.
     Три свечи освещали внутреннюю комнату, бросая дикие тени на  то,  что
когда-то было святилищем Мудрой женщины. Сюда принесли  кое-какую  мебель:
стол, стул, канделябр и  широкую  плоскую  чашу  с  чистой  водой.  Геррит
сидела.  Свечи  бросали  тень  на  ее  толстую,  бронзового  цвета   косу,
спускавшуюся по спине. Геррит находилась в гроте с тех пор, как Эрик  Джон
Старк вышел из Ирнана, чтобы уйти к кораблю Пенкавра. Усталость  затемнила
ее глаза и очертила рот.
     - Мое решение принято, - сказала она. - Я жду вашего.
     - Выбор не из легких, - сказал Себек, вождь людей в капюшонах.  Между
капюшоном и вуалью были  видны  только  его  глаза:  голубые,  яростные  и
тревожные. Его отец был стражем Очага Ханнов, могущественным человеком  на
севере. - Бендсмены, конечно, будут стараться взять Юронну и выгнать нас в
пустыню, чтобы мы там умерли  с  голоду.  Мы  добровольно  последовали  за
Старком, но теперь, похоже, мы должны вернуться домой и сражаться за  свое
дело.
     - У меня, - сказал Тачвар, - выбора нет. - Он взглянул на  гигантских
Собак, прижавшихся к нему и улыбнулся. Он был очень молод, почти  мальчик,
и был учеником Бендсменов на службе у  Мастера  Собак  в  Юронне.  -  Если
Собаки Севера найдут И Хана, я пойду с ними.
     Джерд, направо от Тачвара, глухо заворчал, а Грит, сидевшая  с  левой
стороны, раскрыла свою пасть, и ее язык повис между стальными клыками. Обе
Собаки устремили горящий взор на Халка, стоявшего у края стола.
     - Держи своих адских зверей на поводке, - сказал Халк и повернулся  к
Геррит.
     - В этой комнате твоя мать предсказала появление Темного Человека  со
звезд. Он должен был уничтожить  Лордов  Защитников  и  освободить  Ирнан,
чтобы мы могли найти мир, где жизнь будет  лучше.  Фальшивое  пророчество!
Темный Человек в плену, а может быть и мертв. Я лично не люблю Старка и не
стану тратить остаток жизни на его поиск. Меня ждет мой  народ.  Мы  будем
продолжать сражаться с Бендсменами  в  Трегаде  или  еще  где-нибудь,  где
сможем. Советую тебе пойти с  нами  или  уехать  на  север  с  Собаками  и
Фалларинами. Элдерик не откажет тебе в крове.
     Элдерик, король Фалларинов, тень которого падала на стену,  как  тень
гигантской птицы с полусложенными крыльями, посмотрел на Геррит и сказал:
     - На севере ты будешь в большей безопасности. Если ты пойдешь на  юг,
то ты бросишь вызов всей мощи Бендсменов.
     - А ты, Элдерик? - спросила Геррит. - Какое направление выберешь ты?
     Он наклонил узкую голову. Его улыбка была как острие кинжала.
     - Я еще не слышал пророчества. А  ведь  оно  было?  Ты  не  стала  бы
собирать нас здесь, чтобы поговорить о Старке, не будь у тебя пророчества.
     - Да, - сказала Геррит, - пророчество было.
     Она встала. Собаки застонали.
     - В Воде Видения я видела свою собственную дорогу. Она  идет  на  юг,
далеко на юг, в страшную белизну, запятнанную кровью, и ее конец  теряется
в тумане. Но я смотрела на нее через Воду Видения.
     Она держала в руке череп,  крошечную,  хрупкую  вещь,  вырезанную  из
слоновой кости. Маленькое, усмехающееся лицо было вымазано давно  засохшей
кровью.
     - Это все, что осталось от  Короны  Судьбы.  Старк  дал  мне  его  на
эшафоте  в  тот  день,  когда  мы  убили  наших  Бендсменов.  Все  Геррит,
когда-либо носившие корону, говорили со мной сегодня через  этот  осколок.
Их власть, наконец, отдана мне.
     Голос был чистым и сильным, с  оттенком  колдовской  меланхолии.  Так
слышится в горах колокол, раскачиваемый ветром.
     - Халк сказал, что  пророчество  Ирнана  было  фальшивым,  что  Старк
побежден и бесполезен, что его остается только забыть. Я говорю  вам,  что
судьба Старка и судьба Ирнана связаны, как сердце связано со  страданиями.
Один без другого не выживет. Старк жив и его дорога тоже ведет на  юг.  Но
он идет в глубокой тьме и перед ним стоит смерть.  Его  жизнь  зависит  от
нас. Если он останется жив по дороге к  югу,  то  Ирнан  обретет  свободу,
несмотря на все препятствия. Если же он умрет -  звездные  пути  останутся
закрытыми не только пока мы живем, но и на  долгое  время  после  нас.  На
долгое время после  того,  как  изменится  лицо  Скэйта.  И  перемена  эта
близится! Близится Королева Льда, со своим господином Мраком и их  дочерью
Голодом. Они уже послали своих первых вестников. Этой зимой мы  увидим  их
первые армии. Если звездные корабли  не  прибудут,  то  никто  из  нас  не
переживет Второй Миграции.
     Она опустила руки, наклонила голову и  тяжело  вздохнула.  Когда  она
снова подняла глаза на присутствующих и опять  заговорила,  она  уже  была
Геррит - женщиной - человечной и уязвимой.
     - Нужно спешить, - сказала она,  -  Старк  идет  медленно,  как  идет
пеший, несущий груз и обходящий препятствия. Он  очень  далеко  и  даже  с
верховыми животными ему будет очень трудно достичь моря вовремя.
     - Моря? - спросил Халк.
     - Там сходятся наши дороги, но его  дорога  закончится,  если  мы  не
встретимся.
     Она обошла стол и положила руку на массивную голову Джерда:
     - Пойдем, - сказала она Тачвару, - мы, по крайней  мере,  знаем,  что
нам нужно делать.
     Они вышли: Джерд, Тачвар и Геррит. Одиннадцать остальных Собак Севера
встали и присоединились к ним. Они вышли на свет Трех Королев, прошли мимо
неустрашимого Клетекта и подошли к привязанным верховым животным.
     Неожиданный ветер ударил в одежду Геррит  и  взъерошил  шерсть  Собак
Севера.
     Они подняли головы.
     - Я  посовещаюсь  со  своими,  -  сказал  Элдерик.  Он  опустился  по
тропинке, хлопая крыльями. За ним шел Клетект. Потом  появился  ругающийся
Халк, за ним молчаливый Себек.
     - Через час, - сказала Геррит, - Тачвар, Собаки и  я  поедем  к  югу.
Ждать мы не будем.
     Остальные сели на своих животных и поехали по долине. Рассеянный свет
по-прежнему освещал вход в грот. Никто не подумал погасить свечи и  лампу,
покрыть чашу с Водой Дидения.  Даже  Мудрая  женщина  не  бросила  взгляда
назад.
     Последнее пророчество Ирнана было сделано.



                                    7

     Эштон прикоснулся к плечу Старка и тот мгновенно проснулся.
     Неохотный восход Старого Солнца залил  равнину  кровавым  светом.  На
равнине были птицы. Их было штук тридцать. Они наблюдали за двумя людьми с
расстояния приблизительно в тридцать метров. Вокруг них колыхались цветы.
     - Они подошли так тихо, - сказал Эштон, который стоял  на  страже,  -
что я увидел их только тогда, когда взошло солнце.
     В молчании и терпении  птиц  было  что-то  сверхъестественное.  Старк
ожидал шумных криков и взглядов жадности. Он ожидал  атаки.  Однако  птицы
стояли неподвижно в этом нереальном свете, который укорачивал  горизонт  и
казался ковром с вышитыми на нем золотыми птицами.
     Старк взял дубинку и стал искать камни. Одна из птиц подняла голову и
запела чистым голосом флейты. В горле у птицы  пел  голос  женщины.  Песня
была без слов. Старк выпрямился и нахмурил брови.
     - Я думаю, что убить вас запрещено,  -  сказал  он  и  щелкнул  двумя
камнями в руке, измеряя расстояние на глаз.
     - У меня такое же впечатление, - сказал Эштон. - Видимо, мы должны их
слушать.
     Старк был голоден. Желтые птицы  были  одновременно  и  опасностью  и
пищей. Он не знал, что они сделают, если он убьет одну из них, потому  что
они были мощны и многочисленны. Если они набросятся на людей, то  отразить
их нападение будет нелегко. Кроме того, у птиц, видимо, была какая-то цель
и сложность песни без слов заставила его отложить жесткие действия до того
времени, как они узнают, в чем дело. Он раздраженно сказал:
     - По крайней мере, в данный момент.
     И бросил камни на землю.
     - Они преграждают нам дорогу, - сказал Эштон.
     Птицы выстроились на юго-западе.
     - Может быть, они отойдут в сторону, -  сказал  Старк,  и  они  пошли
вперед.
     Птицы не сдвинулись с места. Поднявшись на крепких ногах, они щелкали
кривыми клювами и  угрожающе  кричали.  Старк  остановился  и  птицы  тоже
замолчали.
     - Либо мы должны напасть на них, - сказал Старк, - либо идти в другом
направлении.
     Эштон положил руку на свою повязку и сказал:
     - У них страшно острые когти, а здесь тридцать пар  ног.  Клювы,  как
ножи. Давай пойдем другой дорогой.
     - Постараемся обойти их.
     Напрасный труд. Стадо побежало и заставило их вернуться.
     Эштон покачал головой.
     - Когда та птица на меня напала, то она действовала в соответствии со
своим нормальным инстинктом. Эти же поступают необычно.
     Старк  огляделся  вокруг.  Он  видел   равнину,   чахлый   кустарник,
ободранные деревья и настороженные цветы, колыхающиеся против ветра.
     - Кто-то знает, что мы здесь, - сказал он, - кто-то послал их  искать
нас.
     Эштон взвесил в руке дубинку и вздохнул.
     -  Я  не  думаю,  что  нам  удастся  убежать  или  убить  достаточное
количество этих тварей. И мне хотелось бы еще на какое-то время  сохранить
свои глаза. Может быть, этот кто-то хочет только поговорить с нами?
     - В таком случае, - сказал Старк,  -  это  произошло  бы  впервые  со
времени моего пребывания на Скэйте.
     Птица подняла голову и снова запела.
     "Может быть, - подумал Старк, - это естественное поведение  птицы"  -
Однако он не мог избавиться от ощущения, что за  всем  этим  стоит  высший
разум.
     "Сделай то, что я прошу, - казалось говорила птица, - и  с  тобой  не
случится никакого зла".
     Старк ни в коей мере не доверял этому. Будь он  один,  он,  вероятно,
решился бы пробить себе проход, хотя все шансы были против него. Но он был
не один. Он пожал плечами и сказал:
     - Ну что ж, может быть, нас хотят накормить.
     Как внимательные пастушьи собаки, птицы вели их  на  запад.  Шли  они
быстро. Старк поглядывал на небо. Он насторожил уши на  тот  случай,  если
Пенкавр решит послать своих "стрекоз" в последнюю разведку.  Но  ни  одной
"стрекозы" не было видно. Пенкавр,  видимо,  думал  только  о  том,  чтобы
отнять у деревенских жителей их драгоценный  урожай  наркотика.  Это  было
важнее, чем искать двух человек, которые почти наверняка погибли,  а  если
нет, то скоро все равно умрут. Во всяком случае, их шансы быть  спасенными
и увезенными на Пакс были такими ничтожными, что хотя Пенкавр и убил бы их
без колебаний, попадись они ему в руки, но  было  маловероятно,  чтобы  он
затеял большую операцию по их поиску.
     Старое Солнце пылало в  середине  неба,  и  Саймон  Эштон  начал  уже
качаться на ходу, когда Старк увидел два силуэта  на  гребне  перед  ними.
Один был высок, его длинные волосы и широкое платье раздувал ветер. Другой
был поменьше и тоньше. Высокий положил руку на плечо  спутника  и  как  бы
защищал его. В позах этих силуэтов было что-то величественное.
     Птицы, издавая радостные звуки, повели обоих мужчин быстрее.
     Высокий силуэт оказался женщиной, немолодой  и  некрасивой.  Лицо  ее
было худым и темным, одаренным огромной силой, силой дерева, затвердевшего
настолько, что оно могло сопротивляться огню. Ветер прижимал грубую одежду
прямо к ее телу. Держалась она прямо и крепко, как будто вышла  с  победой
из многих бурь. У нее  были  пронизывающие  карие  глаза,  темные  волосы,
сильно тронутые сединой.
     Второй силуэт был мальчиком, лет  двенадцати,  удивительно  красивый,
хрупкий и изящный, но странное спокойствие его взгляда делало его  детское
лицо намного старше.
     Старк и Эштон остановились  у  подножия  гребня.  Женщина  и  мальчик
смотрели на них сверху. Неплохое  положение  с  точки  зрения  психологии.
Птица снова запела.
     Женщина ответила ей такой же песней без слов, затем осмотрела людей и
сказала:
     - Вы не сыновья Матери Скэйта.
     - Нет, - подтвердил Старк.
     Женщина кивнула.
     - Мои посланцы почувствовали эту странность.
     Она с любовью и почтением обратилась к мальчику:
     - Что ты думаешь, Сетлин?
     Он нежно улыбнулся и ответил:
     - Они не для нас, мать. Другая наложила на них свое клеймо.
     - Тогда, - сказала женщина Старку и Эштону, - добро пожаловать к  нам
на некоторое время. - Она сделала им знак подойти. - Я - Корверен,  а  это
мой сын Сетлин, самый младший из моих детей. Он нареченный супруг.
     - Супруг?
     - Мы поклоняемся Троице - Королеве Льда,  ее  господину  Мраку  и  их
дочери Голоду, которые правят нами. Мой сын обещан дочери, когда ему минет
восемнадцать лет, если она его не потребует раньше.
     - Она потребует, мать, - сказал мальчик с ясными глазами. - Этот день
близок.
     Он отошел и спустился с другой  стороны  гребня.  Корверен  осталась.
Старк и Эштон поднялись к ней.
     Теперь они видели  ложбину,  где  стояли  палатки.  За  ложбиной  был
отчетливо виден извилистый край плато. Значит они ненамного  удалились  от
своего пути. По ту сторону неровного края был пустой горизонт, под которым
угадывался далекий и шумный океан деревьев.
     Лагерь располагался полукругом, вокруг свободного  пространства,  где
играли дети и где взрослые занимались своими делами.
     Палатки были коричневые, зеленые или рыжие. Тут и там виднелись пятна
золотого, белого или ярко-коричневого. Палатки  все  были  залатанные,  но
каждая была украшена гирляндами и колосьями. Перед каждой палаткой  стояли
корзины с корнями и травами. Знамена,  все  в  лохмотьях,  полоскались  на
ветру.
     - У вас праздник? - спросил Старк.
     - Мы празднуем смерть лета, - сказала Корверен.
     По другую  сторону  свободного  пространства,  ближе  к  краю  плато,
находилось низкое каменное строение. В его массе, без окон, обросшей,  как
старая скала, мхом и лишайником, было что-то угрожающее.
     - Это дом Зимы, - сказала Корверен.
     - Уже скоро будет пора возвращаться в благословенную тьму и  ласковый
сон.
     Она величественно наклонилась и погладила цветы, тянувшиеся к ней.
     - Мы разделим священные месяцы Богини с травами, цветами,  птицами  и
всем тем, что живет на равнине.
     - Это и есть ваши посланцы?
     Она наклонила голову.
     - Мы очень давно усвоили урок наших  предков.  На  равнине  живем  не
только мы одни. Мы составляем часть одного  тела,  одной  жизни.  До  меня
донеслась весть, что везде идет война. Вы мне об этом расскажете?
     Взгляд ее, устремленный на Старка и Эштона, был холоден и жесток, как
арктическая зима.
     - Не мы начали войну, - сказал Старк. - Нас преследовали другие люди,
мы чудом спаслись от них. Но кто нас может требовать и зачем?
     - Спросите об этом у Сетлина, - она повела их  в  зеленую  палатку  и
откинула занавес тускло-янтарного цвета. - Входите и  готовьтесь  ко  дню.
Вам принесут воды помыться.
     - Госпожа, - сказал Старк, - мы очень голодны.
     - Когда придет время, вас накормят, - сказала она, опустила занавес и
ушла.
     В палатке было только несколько грубых матрасов, набитых чем-то сухим
и хрустящим, и кучка покрывал. В воздухе был тот же запах, что и  снаружи.
Рядом с каждым матрасом в порядке располагались  мелкие  личные  предметы.
Видимо, палатка служила летней спальней более чем двум десяткам людей.
     Со вздохом облегчения Эштон бросился на матрас.  -  Будем  надеяться,
что нас накормят. И  поскольку  похоже,  что  мы  обещаны  другому,  то  я
полагаю, что в данный момент наши жизни вне опасности. Пока что  все  идет
хорошо, - сжав губы, он добавил: - Но несмотря на все это, мне  это  место
не нравится.
     - Мне тоже.
     Вскоре пришли мужчины и женщины с тазами,  кувшинами  и  полотенцами.
Полотенца были из той же грубой ткани, что и бесформенные туники  и  штаны
мужчин. Тазы и кувшины были из золота, с изящной резьбой, почти  стершейся
от многовекового  использования.  Золотые  предметы  чудесно  выглядели  в
темной зелени палатки.
     - Мы зовемся Найтис, Народ Равнины, - сказал один из мужчин  в  ответ
на вопрос Эштона.
     Как и Корверен, мужчина походил  на  крепкое  старое  дерево.  Карие,
непроницаемые глаза, квадратный рот с широкими губами  и  крепкими  зубами
создавали впечатление родственности с чем-то  природным  и  неизвестным...
земля, корни, вода, подземные тени...
     - Вы торгуете с народом джунглей? - спросил Старк.
     Человек спокойно улыбнулся.
     - Да, только эта торговля дает им мало прибыли.
     - Вы их едите? - спросил Старк как о вполне естественной вещи.
     Мужчина пожал плечами.
     - Она поклоняются Старому Солнцу, а мы их посвящаем Богине.
     - Значит, вы знаете дорогу в джунгли?
     - Да, - сказал мужчина, - а теперь спите.
     Он ушел вместе с  другими,  унося  золотые  предметы.  Стена  палатки
дрожала от ветра. Голоса людей снаружи показались далекими и чужими.
     Эштон покачал головой.
     - Старая Мать Скэйта все еще полна сюрпризов  и  все  они  неприятны.
Мальчик - супруг, который пойдет к Дочери, когда ему стукнет восемнадцать,
если  она  не  потребует  его  раньше.  Видимо,  речь  идет  о  ритуальном
жертвоприношении.
     - Мальчик, похоже, думает об этом с удовольствием, - сказал Старк,  -
спи, если ты не очень голоден.
     Эштон натянул на себя зеленое одеяло и замолчал.
     Старк смотрел на верх  палатки,  шевелящейся  на  ветру,  и  думал  о
Геррит. Он надеялся, что она далеко от Ирнана, что она спаслась.
     Он думал о многом. Ярость поднималась в нем,  ярость  столь  сильная,
что мучительно жгла его и зеленые сумерки становились красными  перед  его
глазами. Но ярость эта была бесполезной и поэтому он превозмог ее. Сон был
необходим Старку, и он вскоре уснул.
     Он проснулся со звериным рычанием. Его руки сжимали шею мужчины.



                                    8

     Спокойный голос Эштона сказал:
     - Эрик, он безоружен.
     Лицо человека потемнело от прилива крови, глаза и рот были  растянуты
страхом.
     Его напрягшееся тело пыталось приспособиться в стр