олет повернул - она почувствовала, как накренилась кабина.
     - Куда мы летим?
     - У нас есть место, неизвестное врагу. - Он бросил парик на  соседнее
сиденье. - Располагайтесь поудобнее. Лететь нам долго.
     Анна  откинулась  на  спинку  и  попыталась  расслабиться.   Она   не
представляла себе, куда они летят. На восток над океаном? На запад или  на
юг к суше? Если на юг, то  окажутся  над  той  частью  материка,  которая,
насколько  ей  было  известно,  оставалась  неисследованной.   Аэросъемку,
естественно, провели, и  ее  коллеги  биологи  взяли,  несколько  образцов
фауны. Фотографии запечатлели невысокие голые  горы  и  равнины,  покрытые
желтой мохообразной растительностью. Кое-где попадались лесочки из высоких
кустов или из кустов и карликовых деревьев.  На  желтых  мшистых  равнинах
паслись животные, смахивающие на помесь краба с броненосцем.  В  длину  от
кончиков передних клешней до конца покрытого броней хвоста  они  достигали
двух метров. Самые крупные сухопутные животные на планете. Внешний  скелет
и умишка с дерьмишко, как выразился ее коллега. Но дыхательная  система  -
поискать.
     Немного погодя Гисласон вытащил из кармана что-то вроде листа  бумаги
и развернул его. Получилась шахматная доска обычных размеров. Он  постучал
по краю и внезапно доска отвердела - негнущийся единый квадрат из  металла
и  силикона.  Красные  поля  засветились  мягким  розовым  светом,  черные
остались черными, как окна, выходящие в космос.
     Впечатляет, подумала Анна.
     Он снова постучал по краю  доски.  Тотчас  материализовались  фигуры,
хотя этот глагол тут не  подходил,  поскольку  они  были  голограммными  и
слагались из света, а не из материи.
     Два ряда китайских воинов. А позади них слоны и  советники,  генералы
верхом на конях и два великолепных императора,  стоящие  рядом  со  своими
изящными нарядными супругами.  Одежды  одного  императора  были  красными,
другой был облачен в белые с серебром.
     - Вы играете? - спросил Гисласон.
     - Знаю ходы.
     - Этого маловато. -  Он  потрогал  доску.  Один  воин  выхватил  меч.
Крохотный клинок ярко блеснул. Воин  взмахнул  им  над  головой  и  шагнул
вперед.
     Удержаться было невозможно, и Анна  не  отрывала  взгляда  от  доски.
Воины размахивали мечами и  знаменами.  Тяжело  ступали  слоны.  Гарцевали
генеральские кони.  Советники  скользили  точно  на  шарнирах.  Императоры
двигались властно, а опасные императрицы семенили слегка покачиваясь.
     Да, впечатляет, хотя  это  и  явная  голограмма.  Краски  бледноваты.
Красные и белые фигуры словно обведены радужным сиянием,  и  им  недостает
плотности, хотя они объемны и  все  детали  четко  проработаны.  Время  от
времени они начинали мерцать или вовсе исчезали на секунду.
     Две призрачные армии, подумала Анна. И сражаются - ради чего?
     - Наверное, они очень дорогие, - сказала она вслух.
     - Шахматы? Да. Но в космосе деньги тратить почти не на что. А я люблю
шахматы и всякие дорогие игрушки.
     Он продолжал играть, пока самолет не  пошел  на  снижение.  Тогда  он
отключил доску. Призрачные фигурки исчезли. Гисласон сложил доску и  сунул
в карман, когда самолет совершил посадку. На воду, решила Анна. Он погасил
скорость, повернулся и остановился. Дверь перед  ними  открылась,  из  нее
вышел синеглазый солдат.
     - Надо поторопиться, лейтенант. Облачный покров вот-вот разойдется.
     Гисласон кивнул и поднялся с кресла.
     - Мэм?
     Она пошла за ними к выходу. Синебровый  открыл  дверцу  и  прыгнул  в
темноту. Анна услышала всплеск.
     - Глубина метр, - сказал солдат. - Вода очень холодная.
     - Мэм! - сказал Гисласон.
     Она прыгнула, погрузилась  в  воду,  почувствовала  под  ногами  дно.
Ступни заскользили по песку, и она чуть не упала, но солдат подхватил ее.
     - Все в порядке, мэм?
     - Да.
     Они побрели к берегу, Гисласон следовал за ними. Выбравшись на берег,
Анна оглянулась и увидела в двери самолета еще  одного  солдата,  женщину,
которая сразу закрыла дверь и свет над водой исчез. И тут же на землю упал
луч света - синебровый солдат держал в руке фонарик, освещая галечный пляж
перед ними.
     - Идемте.
     И она пошла, как во  сне.  В  пятне  света  галька  сменилась  желтым
псевдомхом. Они начали подниматься на косогор. Вокруг них маячили какие-то
фигуры в рост человека, но неподвижные.
     "Что это?!" - подумала Анна.
     И словно прочитав ее мысли, солдат  навел  луч  на  корявое  деревце.
Ствол  и  ветви  были  покрыты   чем-то   вроде   густого   пуха.   Листья
отсутствовали.
     - Где мы? - спросила она. - На южной половине континента?
     - Боюсь, я не могу вас просветить, - сказал Гисласон.
     Будь теперь  день,  она  поискала  бы  взглядом  крупных  животных  с
клешнями. Но они вели дневной образ жизни.  И  им,  и  охотящимся  на  них
хищникам требовалось солнечное тепло.
     Луч фонарика лег на обрыв  впереди  -  низкий,  сложенный  из  темных
неровных камней. Они вошли в неглубокую пещеру. Ее  замыкала  дверь.  Даже
днем Анна ее не заметила бы, такой хорошей была маскировка.
     Солдат толкнул дверь, и она распахнулась. Открылся бетонный коридор с
плафонами, отбрасывавшими бледный голубоватый свет.
     - Добро пожаловать в Лагерь Свободы! - сказал солдат.



                                    14

     Они вошли. Сначала Анна, за ней Гисласон, а последним солдат, который
закрыл дверь. С внутренней стороны она оказалась металлической с  колесом.
Солдат повернул его, словно запирая подвал старинного банка.
     - Идите по коридору прямо, - сказал Гисласон.
     Их  шаги  отдавались  легким   эхом.   Еще   она   слышала   жужжание
вентиляционной системы, и больше ничего. Метров через сто  они  подошли  к
новой двери. Солдат открыл ее. За  ней  сиял  свет,  играла  музыка.  Анна
узнала  мотив  -  самый  модный,  когда  она  впервые  очутилась  на  Краю
конфедерации: "Эта жизнь на Краю". Название группы она успела забыть.  Они
появлялись и исчезали, точно кометы. Но песня была потрясающая: "Где никто
до меня не бывал, и все правила новы". А  потом:  "Вместо  вести  из  дома
помехи, помехи..."
     Но сейчас музыка гремела оглушительно, и она не могла разобрать слов.
Звуковая аппаратура не лучшая во Вселенной.
     - Что тут происходит? - спросил Гисласон.
     Синебровый солдат пожал плечами.
     В стенах этого коридора было много дверей. Ближайшие были закрыты, но
затем они поравнялись с открытой. Гисласон взял  ее  под  локоть  и  вошел
вместе с ней.
     Обычный  кабинет,  где  за  письменным   столом   сидела   ничем   не
примечательная женщина даже без гребня на  голове.  Ее  волосы  -  густые,
кудрявые и черные - торчали крутыми завитками от лба до шеи. Она была не в
форме, а в строгом костюме - темно-синем с серебристой рубашкой.  Галстук,
темный и узкий, был заколот под высоким воротничком серебристой булавкой в
виде дельфина.
     Гисласон закрыл дверь, и музыка сразу стала еле слышной.
     - Зачем вам эта какофония?
     - Плохая звукоизоляция, -  ответила  женщина.  -  Между  коридором  и
комнатами. Но и только. В соседних комнатах ничего не слышно, и наружу  не
доносится ни единого звука, я проверила. Но - учитывая все  обстоятельства
- музыка не такая уж плохая  идея.  -  Она  помолчала.  -  И  полезна  для
поддержания боевого духа. Напоминает, что  мы  сражаемся  за  человеческую
цивилизацию. Так вы - мэм Перес?
     - Да. И мне хотелось бы узнать точно, в какую ситуацию я попала.  Где
я? Что это за место? И что будет с моим катером? Разве  враги...  то  есть
хвархаты не сумеют его выследить? И что они подумают,  обнаружив,  что  на
нем никого нет?
     - Отвечать на все ваши вопросы я не стану, - сказала  женщина.  -  Но
что касается катера... - она взглянула на запястье, - к этому моменту  он,
вероятно, уже затонул.
     - Что?!
     - Враги найдут только обломки, и на такой глубине, что поднять их  на
поверхность будет нелегко.  Но  если  они  доберутся  до  них  или  сумеют
поднять, то обнаружат... что? - Она поглядела на Гисласона.
     - Следы пожара, вспыхнувшего в камбузе, - ответил он. -  Замыкание  в
кофеварке. Огонь добрался до топливных баков и бу-у-ум!
     - Сукин сын! - вскрикнула Анна.
     - У вас нет причин считать, что мать лейтенанта Гисласона в  какой-то
мере ответственна за его нынешнее поведение. Трупов враги, естественно, не
обнаружат. Взрыв ведь произошел в открытом океане. Их унесло течением. Кто
знает, куда? Хотя не исключено, что позже их выбросит на берег.
     - Что?
     - Один труп, -  успокоила  ее  женщина.  -  И,  конечно,  не  ваш.  А
Сандерса. Мы  предпочтем  сохранить  его  живым.  Тем  не  менее,  извлечь
значительную часть необходимой нам информации можно за неделю, две, три, а
тогда, если потребуется, мы можем разделаться с ним.
     Да кто она такая? Анна быстро  перебрала  в  памяти  всех  знаменитых
нравственных чудовищ  двух  последних  веков.  Никто  ведь  не  представил
убедительных доказательств смерти доктора Менгеле. Но через сто  девяносто
лет... А полковник Питерсон покоится под памятником  из  черного  гранита,
посвятив  всю  свою  жизнь  (если  верить  надписи)   Делу   Американского
Здравоохранения.
     - Он объявится, только  если  хвархаты  потребуют  доказательств  его
смерти. Что же, если они начнут настаивать, его труп  будет  обнаружен  на
том или  ином  пустынном  берегу.  -  Она  помолчала.  -  Не  в  идеальном
состоянии, но доступном опознанию и с наличием органов,  которые  позволят
им точно установить, что он утонул.
     Пресвятая  Дева,  эта  тварь  смакует  мысль  об  убийстве.  Об  этом
свидетельствовал ее голос, и ей явно нравилось пугать Анну Перес.
     - Если нам удастся провести их, если они поверят в несчастный случай,
вы и Сандерс покинете планету. Но не сразу. А пока, Анна - можно  мне  вас
так называть? - вам придется пожить в Лагере Свободы.
     - Он серьезно так называется?
     - Это единственное место на планете, где мы  свободны  от  вражеского
наблюдения. Да, Анна, он называется именно  так.  -  Она  встала,  и  Анна
увидела темно-синие элегантные брюки, довершавшие ее костюм. -  Я  провожу
вас в вашу комнату.
     Гисласон  остался  в  кабинете,  а  женщина  повела  Анну  дальше  по
коридору, в котором гремела новая песня, Анне неизвестная.  И  музыка  все
так же заглушала слова, хотя они были вроде бы английскими.
     Они свернули в боковой коридор, где было чуть потише.
     - Ну вот, - сказала женщина, открывая дверь.
     Еще одна абсолютно обычная комната, похожая  на  номер  в  общежитии.
Стол, кресло, шкаф, кровать, узкая дверь в ванную. Но, конечно, без окна.
     - В ванной есть полотенца и всякие  нужные  мелочи  -  зубная  щетка,
гребенка и прочее. В шкафу сменная одежда.  В  стол  вделан  компьютер.  Я
заказала вам ужин: рис с вегетарианским кэрри. Боюсь,  еда  у  нас  только
вегетарианская. Надеюсь, вам это будет не слишком тяжело.
     Анна услышала свой голос:
     - Нет, нисколько. Я почти не ем мяса.
     - Отлично. -  Женщина  улыбнулась.  -  Дверь  будет  заперта.  Мы  же
все-таки не можем позволить вам прогуливаться по всему лагерю. Входите же.
     Анна послушно вошла, потом повернулась и уже открыла рот,  как  дверь
закрылась и она услышала щелчок задвижки.
     Она села на кровать. Итак, ее захватили и арестовали  люди,  которые,
не  моргнув  и  глазом,  уничтожили  единственный  оборудованный   научной
аппаратурой катер в этом углу галактики, собственность  правительства,  на
службе у которого они состоят. Какие же они преступные подонки!
     Убийцы, заключила она затем. Теперь понятно,  почему  у  Никласа  был
такой испуганный вид. Он-то знал их.
     Она поступила правильно, оставив весть.
     - А если никто не поймет? Если никто ничего не предпримет?
     Анна откинула волосы и потерла виски. Все ее  мышцы  были  напряжены.
Что, если военная разведка узнает про весть? Теперь ей стало ясно, что это
вполне возможно, даже вероятно.
     Ее труп волны вынесут на какой-нибудь пляж, и тогда  им  не  придется
убивать Никласа. Ее труп убедит хвархатов, что катер действительно утонул.
     И узнают они про весть или нет, роли не играет. Скорее всего она была
обречена с самого начала. Она выполнила то, что им требовалось. Больше они
в ней не нуждаются, а она, как говорится в голопостановках, знает  слишком
много.
     Никлас же представляет огромную ценность. Логичнее убить ее первой.
     Ее начал бить озноб.  Как  она  умудрилась  попасть  в  такое  жуткое
положение?
     Поговорив с  приятным  человеком.  Приняв  его  таким,  каким  он  ей
показался. Проникнувшись симпатией, потому что он  искренне  интересовался
окружающим и задавал умные вопросы.
     Открылась дверь, и вошел синебровый солдат.
     - Обед! - возвестил он и поставил поднос на стол. -  Все  в  порядке?
Может, вам что-нибудь нужно?
     - Да. Выбраться отсюда.
     - Извините, мэм. И учтите, эта комната находится под наблюдением. Так
что поостерегитесь. - Он улыбнулся. - Мы ведь все, когда одни, ведем  себя
так, как при других не стали бы. Желаю приятного вечера.
     Он ушел. Анна встала. Есть ей  не  хотелось,  но  на  подносе  стояла
бутылочка белого вина. Маловато для такого дня, но придется обойтись.  Она
откупорила вино  и,  налив  себе  стакан,  снова  села.  Чуть  сладковато.
Шардонне.
     Допив стакан, она пришла  к  выводу,  что  паниковать  еще  рано.  Ей
известно слишком мало. Ее наставник в старших  классах  говорил,  что  это
главный ее недостаток - она формулирует теории и делает выводы, не  собрав
достаточно данных.
     Открыв шкаф, она обнаружила ночную  рубашку:  длинную,  из  настоящей
фланели с очаровательным цветочным узором.
     Что это за люди? И что  означает  ночная  рубашка?  Неужели  возможно
убить человека, прежде обеспечив его фланелевой рубашкой?
     Да, решила она после недолгого  раздумья.  Очень  даже  возможно,  но
некрасиво и нечестно.
     Она забрала ночную рубашку и открыла краны ванны. Из  горячего  пошла
горячая вода. Она обнаружила  гейзер.  За  этим  чувствовалась  безымянная
женщина, видимо, начальник Лагеря Свободы. Тут все дышало ею.  Безупречная
хозяйка. Это место было достойно занесения  в  "Путеводитель  по  сельским
гостиницам и концентрационным лагерям". Анна включила гейзер, и он отлично
вспенил воду.
     Потом она почистила зубы и легла. Долгое время она лежала в темноте и
думала о своей возможной смерти,  пока  наконец  не  забылась  беспокойным
сном, часто просыпаясь. Сны были обрывочными и  мучительными.  Кто-то  или
что-то гналось за ней. Ноги у нее не двигались.
     Проснувшись   окончательно,   она   услышала   музыку,   громкую    и
какофоничную. Дверь в ее комнату была открыта. На пороге стоял  синебровый
солдат.
     - Извините, что побеспокоил вас, мэм. Я сейчас же уйду. - Он поставил
на стол поднос и забрал прежний. - Ну,  и  мне  следует  извиниться  и  за
завтрак. На кухне что-то приключилось. Доктор хочет вас видеть,  когда  вы
кончите.
     - Кто?
     - Вы с ней вчера разговаривали.
     Женщина с курчавыми волосами.
     Он вышел, и она поднялась с кровати. На подносе стояла тарелка черной
фасоли с рисом и чашка с черным кофе. Не так плохо. Во всяком случае, кофе
был куда лучше, чем  в  самолете.  Кончив  есть,  она  надела  собственную
одежду, заскорузлую от морской соли.  Но  ей  хотелось  как  можно  меньше
соприкасаться с военной разведкой.
     Вернулся синебровый и отвел ее в кабинет доктора  Безымянной.  Доктор
сидела за своим столом. Одета на этот раз она была в огненно-красную блузу
и черный жакет. Галстук был из серебряной сетки.  Гисласон  прислонялся  к
стене, скрестив руки на груди с... с  каким  видом?  Сардоничным?  А  что,
собственно, подразумевает эпитет "сардоничный"? Однако что-то  было  очень
не так -  вот  о  чем  сказало  ей  его  лицо.  В  углу  в  кресле  сидел,
нахохлившись, капитан Ван.
     - Будьте добры сесть, - сказала доктор.
     Анна опустилась в единственное свободное кресло.
     - Возникли некоторые осложнения.
     - Какие?
     Ответил Гисласон:
     - Враги нанесли нам удар вскоре после того, как вас проводили в  вашу
комнату.
     Анна открыла было рот, но он жестом остановил ее.
     - Не здесь, мэм. В настоящее время это единственный пункт на планете,
удерживаемый землянами. Они накрыли космодром ракетами и выбросили  десант
на дипломатический лагерь и станцию. Молниеносно. Компетентно. Наши успели
послать только одно  сообщение.  А  затем  хвархаты  оповестили  нас,  что
захватили всех и вся. Все  человеческое  население  планеты  они  взяли  в
заложники. Ваших друзей, моих друзей, дипломатов.
     Черт!
     - У них два требования - мы должны вернуть Никласа Сандерса и дать им
достаточно времени благополучно отсюда выбраться. Либо оба  условия  будут
выполнены, либо они убьют всех землян на планете. И не только мужчин, но и
женщин.
     - Про женщин это, по-моему, блеф, - сказал капитан Ван. -  Но  мужчин
они, безусловно, убьют всех, и  военных  и  штатских.  В  их  культуре  не
существует понятия штатский мужчина. Все  мужчины  -  солдаты,  а  убивать
солдат их мораль не запрещает.
     - А ваш план? - спросила Анна.  -  Утверждение,  что  мы  с  Никласом
погибли?
     - Нам ничего не известно, - сказала доктор.
     - Видимо, не поверили, - заметил Гисласон.
     - Надо решить, как поступить, - сказала доктор.
     - Выполните их требования, - ответила Анна.
     Гисласон кисло усмехнулся.
     - У них есть еще одно требование,  -  вмешался  капитан  Ван.  -  Они
требуют вас,  мэм  Перес.  В  хорошем  состоянии,  указали  они.  Целую  и
невредимую. Как это объяснить, мэм?
     Конечно, ее весть. Инопланетяне получили ее.  Но  она  не  собиралась
признаться зловещей троице, что их план сорвался благодаря ей.
     - Понятия не имею.
     - Нет, вам все известно, - отрезал Гисласон.
     - Мы думаем, вы нашли способ предать нас, - подхватила доктор.
     Анна промолчала.
     - Разве теперь это имеет значение? - сказал капитан Ван.
     - Конечно, имеет. - Доктор  кивнула.  -  Если  мы  правы,  мэм  Перес
виновна в измене.
     - Не лучше ли вам решить, как вы ответите на хварский  ультиматум?  -
спросила Анна.
     Гисласон опустил руки и выпрямился.
     - Мы решили. Здесь у нас нет никакого транспорта. Это  было  ошибкой,
но мы хотели, чтобы самолеты базировались подальше, на случай  если  враги
их обнаружат. Значит, выбраться отсюда мы не можем. Мы застряли тут,  а  в
дипломатическом лагере кое-кому известно про Лагерь Свободы. И  кто-нибудь
да проболтается. Я думаю, до того, как враги появятся здесь,  у  нас  есть
день, от силы два.
     - Если мы окажем сопротивление, - сказал капитан Ван, -  будут  сотни
жертв.
     - Мы подумаем о том, чтобы убить Никласа Сандерса, - сказала  доктор.
- По крайней мере тогда он уже не сможет приносить пользу врагам.
     Гисласон поморщился.
     - Вы же видели, что с ним делалось вчера, доктор. Вел себя так, будто
мы рвали его на куски. А мы почти не прикасались к нему.
     -  Кое-какие  препараты,  -  объяснила  доктор   Анне.   -   И   все.
Предполагалось, что они заставят его отвечать на вопросы. Но...  -  Доктор
нахмурилась. - Эффект оказался парадоксальным. Он  пришел  в  еще  большее
возбуждение, а не успокоился. Казалось, что он галлюцинирует.
     - Этот тип никому  не  нужен,  -  буркнул  Гисласон.  -  Ни  нам,  ни
инопланетянам. - Получить от него они могли только информацию, и  конечно,
он им выложил все, что знал, уже много лет назад. - Он поглядел на Анну. -
Мы не намерены сопротивляться, мэм. Вывезти Сандерса с планеты или хотя бы
отсюда невозможно. Я не вижу смысла в том, чтобы его убить. Как и капитан.
- Он кивнул на Вана, который нахохлился еще больше. - Сегодня мы  свяжемся
с врагами и договоримся об обмене - вы с Сандерсом за всех  остальны