от
преступления. Но это не кара.  Хвархаты  не  мстительны,  и  наши  идеи  о
справедливости и воздаянии им чужды. С их точки зрения, убить  преступника
равносильно тому, что убить опасное животное.
     Он взял свой  стакан  и  медленно  повернул  в  ладонях,  глядя,  как
колышется бледно-красная жидкость. Но пить не стал. Видимо, ему нужно было
теребить что-нибудь.
     - Некоторые хвархаты - не знаю, сколько их, - утверждают, что земляне
похожи на красный народец или  же  на  тех  членов  их  собственной  расы,
которые не способны на разумные  нравственные  решения.  Мы  выглядим  как
люди, но мы не люди. А просто умные животные, умеющие  ловко  подражать...
как бы это  выразить?  Достойному  поведению.  Невнимательный  наблюдатель
обманывается, но если присмотреться... Анна! Люди не ведут  переговоров  с
животными. Они бережны в обращении с любыми живыми существами, особенно на
всей планете, но ничего похожего на культ Матери-Природы у них  нет.  Если
животное опасно, покончи с опасностью, а правила ведения войны тут ни  при
чем. И  думаю,  они  вряд  ли  остановятся  перед  окончательным  решением
вопроса.
     - Хреновина! - сказала Анна.
     - Вот и я так думаю. - Он усмехнулся. - Это, во-первых. А  во-вторых,
хвархаты столкнулись с очень серьезной проблемой. Более ста лет у  них  не
было никаких войн.
     - И это проблема? Жаль, что мы не можем сказать того же о себе.
     Он поставил стакан, и откинулся на спинку  кресла.  Анне  показалось,
что он заставляет себя расслабиться.
     - По убеждению Людей, мужчины по своей природе склонны к насилию и...
как бы это получше сказать? И  по  природе  же  иерархичны.  Они  одержимы
понятиями "впереди" и "сзади", одержимы победами и  поражениями.  Если  их
предоставить себе, они попытаются взять верх в любой ситуации. Прибегая  к
физической расправе.  Должен  сказать,  я  считаю,  что  это  ерунда.  Но,
безусловно,    хвархаты-мужчины    запрограммированы    к     обостренному
соперничеству и убеждены, что насилия стесняться нечего.
     Он помолчал.
     - Как бы то ни было. Люди стараются подольше держать мужчин  подальше
от дома. Они не хотят, чтобы их дети или их женщины жили в страхе. Они  не
считают постоянный страх полезным - даже слабый  страх.  Например,  вечные
опасения, что кто-то в семье - Дядя или Старший Брат -  вдруг  сорвется  и
нанесет  удар.  Мой  отец  был  вспыльчив.  И  при  всей  его  безусловной
цивилизованности, помнится, в детстве он вызывал у меня страх.  Не  часто.
Время от времени. Мужчин хвархаты отправляют на периферию своего общества,
туда, где их склонность к насилию полезна, и где убивают  других  взрослых
мужчин.
     - Не слишком приятная культура, - заметила Анна.
     Ник пожал плечами.
     - Во  многих  отношениях  они  добрее  землян.  А  кое  в  чем  более
жестоки... Или просто более откровенны и честны в своей жестокости.  Я  их
люблю. - На мгновение его губы сложились в улыбку.  -  Как,  возможно,  вы
заметили,  я  их  предаю.  Все,  что  я  вам  рассказал,  -  засекреченная
информация.
     - Тогда зачем?
     - Так больше продолжаться не может, а ничего другого я  не  придумал.
Разрешите, я договорю?
     Анна кивнула.
     - Я уже сказал вам, что за их спиной - долгая и кровавая история. Она
привела к возникновению Сплетения, которое  превратилось  во  всепланетное
правительство. Мир во всем мире приносит несомненные блага, и отказываться
от него они не хотят. Но не знают, что  им  делать  с  их  мужчинами.  Они
думают (и почти наверное, они правы), что без врага  не  сумеют  сохранить
свое общество  в  его  настоящем  виде.  Что  произойдет,  когда  молодежь
перестанет верить в войну? Что, если  мужчины  начнут  говорить,  что  нет
смысла тренироваться для сражений, и нет смысла жить  на  периметре?  Черт
побери,  они  же  захотят  вернуться  домой,  и  не  просто  для   отдыха.
Устрашающая мысль. То есть для хвархатов. В одном  отношении  им  повезло.
Они открыли гиперпривод и получили возможность отсылать своих мужчин -  во
всяком случае  значительное  их  число  -  в  космос  в  исследовательские
экспедиции, для основания колоний и поисков врага.
     Ник посмотрел на нее и улыбнулся.
     - Им требовалась война,  достаточно  большая,  чтобы  занять  мужчин,
чтобы они не путались  в  меху  у  женщин.  Достаточно  далеко  от  родной
планеты, чтобы не угрожать ей, но  и  достаточно  близко  для  поддержания
постоянной связи. И такой враг, чтобы  одержать  над  ним  победу,  но  не
слишком легкую. Не думаю, чтобы они особенно размышляли о том,  что  будут
делать с инопланетными женщинами и детьми, когда прикончат всех мужчин.  И
вот они обнаружили человечество.  Мы  оказались  почти  теми,  в  ком  они
нуждались, но только мы не играем честно. Мы не знаем правил войны.
     Он  снова  взял  свой  стакан  и  наклонил  его.   Розовая   жидкость
заблестела. На что она  похожа,  подумала  Анна.  На  кровь,  разбавленную
водой?
     - И еще одно, что вам следует знать о Людях. Я  был  на  человеческом
корабле, подвергшемся нападению - на "Гонце Свободного Рынка", когда попал
в плен к людям. И дважды на хварских  кораблях  оказывался  в  аналогичной
ситуации.  Один  раз  на  корабле,  который   достиг   пункта   переброски
одновременно с человеческим. Неприятный сюрприз для обоих, но  для  землян
заметно более неприятный. Второй раз я путешествовал с  Эттин  Гвархой,  и
вдруг нарушилась связь. Наш уютный транспортный кораблик вмазал в середину
учебного сражения. Хвархаты стремятся доводить свои учебные войны почти до
настоящих, насколько возможно. И пользуются настоящими боеприпасами. -  Он
печально  улыбнулся.  -  Так  что  солдаты  довольно  часто  гибнут   тоже
по-настоящему.
     - Возможно, - докончил он, - во всей вселенной только  я  наблюдал  и
человеческих и хварских солдат в боевой обстановке. Они несравненно  лучше
нас. Насколько я могу судить, человечество попросту не котируется.
     - Но если нажим на них столь силен, как мы можем заключить мир?
     - Поговорите с женщинами.  Мне  кажется,  это  единственная  надежда.
Должен быть способ объяснить им. Если Люди  начнут  истребительную  войну,
они обрекут себя на гибель - не физическую, но нравственную. Она развратит
их. К каким бы софизмам  они  не  прибегали,  они  намереваются  полностью
уничтожить другую разумную расу. Мы не так рассудочны,  как  хвархаты,  не
так моральны, но и нам не чужды  ни  рассудок,  ни  мораль.  Геноциду  нет
оправдания. И если они пойдут на это, они разрушат свое общество. Однако я
не уверен, что хоть кто-нибудь из мужчин - даже Гварха - отдает себе отчет
в риске, которому они себя подвергают. Поговорите с Чарли либо здесь, либо
на вашем корабле, и обдумайте,  что  вам  сказать  женщинам.  -  Он  одним
глотком выпил половину вина в стакане, поставил его и поднялся. - Ну,  мне
пора. Вы поговорите с Чарли?
     - Да.
     Он направился к двери. Она открылась. Снаружи стояли два солдата.
     Ник что-то сказал по-хварски, быстро и резко. Один ответил.
     Ник оглянулся и посмотрел на нее. Его лицо побледнело еще больше.
     - Они просят вас пойти с ними.
     - Зачем? - В ее голосе прозвучал страх.
     - Генерал хочет видеть нас обоих. - Он улыбнулся. - Вряд ли по  очень
важному поводу.
     - Скажите им, я сейчас.
     Она встала и направилась в ванную. Сердце у нее колотилось, ее прошиб
пот. Не будь дурочкой, сказала она себе, воспользовалась унитазом, а потом
вымыла руки и лицо холодной водой. Это помогло. Особого испуга  в  зеркале
не отразилось. Она причесалась и вернулась в большую комнату.  Ник  стоял,
засунув руки в карманы,  нетерпеливо  хмурясь.  Солдаты  сохраняли  полную
невозмутимость.
     Они пошли по коридорам. Солдаты шли рядом.  Ник  задал  новый  вопрос
по-хварски, выслушал ответ и сообщил ей:
     - Им приказано сопровождать нас. Он не знает почему.
     - Вам не кажется это странным? - спросила Анна.
     Он пожал плечами.
     Они остановились перед дверью. Она открылась, и они вошли в маленькую
квадратную комнату,  где  вся  обстановка  исчерпывалась  ковром.  Солдаты
остались в коридоре. Дверь закрылась, и Никлас огляделся.
     - Мы здесь, - сказал он по-английски.
     Открылась другая дверь, и Ник первым вошел в  следующую  комнату.  Со
столом,  тремя  креслами,  обычным  серым  ковром  и  гобеленом  с  огнем,
окруженном на некотором расстоянии кольцом из мечей.
     Позади стола стоял хвархат -  Эттин  Гварха.  Он  заговорил  с  Ником
по-хварски. Она уже несколько недель слушала этот голос.  Обычно  это  был
мягкий бас, в котором пряталась  еле  заметная  резкость.  Пушистый  такой
голос, в сущности, довольно приятный. Теперь он звучал  хрипло  и  жестко.
Хвархат был в ярости.
     Ник стоял неподвижно, с руками в карманах, чуть  наклонив  голову,  и
вежливо слушал, пока Эттин Гварха не замолчал.
     - Он установил жучков в ваших комнатах, Анна. Не представляю, как  он
понудил Гва Ху пойти на такое.
     - Она не принадлежит к Людям, - сказал генерал по-английски.
     - Я думал, не пригласить ли мне вас для этого  разговора  к  себе,  -
ровным спокойным голосом продолжал Ник. - Я  бы  мог  сочинить  подходящий
предлог, но мне казалось, что у вас будет безопасно. Гва Ху ведь  проводил
регулярные проверки.
     - Где бы ты не решился на измену, - перебил генерал, -  это  никакого
значения не имело бы. Я все равно услышал бы.
     - Мои комнаты прослушиваются? Ты это сделал?
     - Да.
     - Во имя Богини, Гварха! Мы же обсудили это давным-давно.  Ты  обещал
мне, что я могу рассчитывать на такую укромность. Ты дал мне слово!
     Генерал сверлил его  взглядом,  в  котором  не  было  заметно  ничего
дружеского. Ник несколько мгновений отвечал  ему  тем  же,  потом  опустил
глаза. Эттин Гварха посмотрел на Анну.
     - Этот  мужчина...  этот  предатель  поставил  нас  обоих  в  тяжелое
положение, мэм Перес. И я не уверен, что найду выход. Я не могу допустить,
чтобы  вы  передали  информацию,  которую  только  что  получили,   другим
человекам.
     - Убей ее, - сказал Ник. - Никто ведь не застрахован  от  несчастного
случая. Ты уже начал нарушать правила, и что останется, когда ты  кончишь?
От тебя? От Людей?
     Генерал ответил ему по-хварски коротко и резко.
     Ник промолчал.
     - Вам не надо тревожиться, мэм Перес, - сказал генерал  по-английски.
- Я и помыслить не могу о том, чтобы причинить вред  женщине,  и  в  любом
случае это привело бы только к новым осложнениям.
     Ник засмеялся.
     Генерал ответил ему свирепым взглядом.
     - Ты покончил с собой, безмозглый кусок дерьма! И почти наверняка  со
мной, а также, вполне вероятно, и с шансами заключить  мир,  какие  у  нас
были. Не исключено, что и со всей своей  расой.  Подумать  только,  что  я
доверял тебе!
     Ник ответил ему по-хварски,  быстро,  гневно,  подходя  все  ближе  к
столу.
     Он вытащил руки из  карманов,  оперся  ладонями  на  стол,  продолжая
говорить с тем же гневом.
     - Замолчи! - сказал генерал по-английски.
     И Ник перескочил через стол. Все произошло так молниеносно, что  Анна
ничего на успела  увидеть.  Секунду  назад  они  кричали  друг  на  друга,
разделенные столом, а теперь генерал лежал на полу, а Ник стоял  над  ним,
тяжело дыша - единственный звук во внезапно  наступившей  тишине.  Генерал
лежал неподвижно рядом со своим опрокинутым креслом.
     Ник выпрямился, сбросил куртку и взял лежавший на столе нож.
     - Что вы задумали?
     - Свяжу его и отправлю вас на  земной  космолет.  -  Он  располосовал
куртку.
     - Черт! Веревка из этой  дряни  получится  самая  паршивая.  Черт  бы
побрал всю синтетику!
     - Я ничем не могу помочь?
     - Ничем. Разве что у вас при себе есть клейкая лента?
     - Нет.
     Ник нагнулся, засунул смятый лоскут в рот генерала,  потом  перекатил
его на живот и крепко завязал ему руки за спиной.
     - Эта дрянь долго не продержится. Помню, как моя мать советовала моей
сестре всегда иметь при себе минимум две  надежные  булавки.  Я  счел  это
одной из женских тайн и пропустил ее совет мимо ушей. Жаль, что для мужчин
не существует подобного правила. "Сын мой, всегда имей  при  себе  катушку
надежного пластыря!" - Он связал ноги Эттин Гвархи и выпрямился.  -  Толку
от них  будет  мало.  А  теперь  помолчите.  Мне  нужно  отдать  кое-какие
распоряжения.
     Он дотронулся до поверхности  генеральского  стола  и  переговорил  с
одним, потом с другим. Такого начальственного голоса она  у  него  еще  на
слышала. Наконец он обернулся к ней.
     - Сейчас придет Матс. Он проводит вас к челноку, который доставит вас
на земной космолет. Что вам делать дальше,  судить  не  берусь.  Объясните
капитану, что происходит. Думаю, он вряд ли покинет остальных делегатов на
произвол судьбы. Ничего лучше мне в голову не приходит.  Так  мы  выиграем
время, и Гварха не сможет помешать распространению информации - разве  что
решит уничтожить земной космолет. Черт. Не знаю, облегчаю  ли  я  ситуацию
или ухудшаю.
     - А что будете делать вы?
     - Останусь тут и прослежу, чтобы генерал не развязался.
     - Полетим на космолет вместе, Ник.
     - Не говорите глупостей. Я не собираюсь отдать  себя  в  лапы  земной
военной разведки.
     - Вы думаете, это хуже того, что произойдет с вами тут?
     - Я, правда, не люблю отвечать на вопросы, а Люди  не  будут  их  мне
задавать.
     - Я здесь, Ники, - раздался голос Матсехара.
     - Идемте, - сказал Никлас. - Увидеть этого он не может, и ничего  ему
не говорите. Я не хочу, чтобы у него были неприятности.
     Он подождал, пока она не подошла к двери. Потом открыл  дверь,  почти
вытолкнул Анну наружу и вышел следом за  ней.  Дверь  в  кабинет  генерала
закрылась.
     Матсехар спросил с недоумением:
     - Почему такая спешка?
     - Анне нужно показаться человечьему доктору.
     - Надеюсь, ничего серьезного?
     В ситуации было что-то сюрреалистичное, если  она  правильно  выбрала
слово. Вежливый  вопрос  Матсехара!  Такой  воспитанный  молодой  человек!
Чуть-чуть излишне мохнатый, может быть, и запрограммированный считать, что
в насилии нет ничего дурного, но тем не менее, украшение любой компании. И
так изысканно говорит по-английски!
     - Нет, - ответила она, - ничего серьезного. - Но мне пора.
     - Да-да, конечно.
     Дверь в коридор открылась. Солдат там не оказалось.  Одной  проблемой
меньше. Она вышла, Матсехар последовал за ней, а Ник остановился в дверях.
Пройдя шагов пятьдесят, она оглянулась.  Ник  все  еще  стоял  там,  успев
засунуть руки в карманы. Вид у него был немного тревожный.
     Матсехар заговорил о своей переделке  "Макбета".  Он  приближается  к
финалу. Все планы честолюбивой матери и ее сына терпят неудачу.  Мать  уже
мертва, сделав выбор, но не достойно, не из  благородства,  а  в  безумии,
чтобы спастись от сознания своей вины.
     Ее кровожадный сын остался один разделываться с  последствиями  своих
поступков. Он уже достиг предела отчаяния.
     - Послушайте! - воскликнул Матсехар и продекламировал:

                  Медлительные завтра, завтра, завтра
                  Влачатся еле-еле день за днем
                  К черте последней данного нам срока,
                  И все вчера лишь освещали дурням
                  Их путь к могиле. Догорай свеча!
                  Жизнь - только тень, убогий лицедей,
                  Что пыжится на сцене час-другой
                  И сгинет без следов, как не был, повесть,
                  Рассказанная идиотом. В ней
                  Полно неистовства и громких криков,
                  Но смысла нет.

     - Какой великолепный язык.  Могу  лишь  надеяться,  что  мне  удастся
перевести этот монолог, как он того заслуживает. Одного у вас,  человеков,
не отнять - писать вы умеете! - Он перевел дух. - И должен признаться, мне
нравится Макбет! Его мужество вне всяких сомнений.  Он  не  сдается  даже,
когда достиг предела отчаяния. Вот что  происходит  с  людьми,  когда  они
пренебрегают достойным поведением.  Макбету  и  его  матери  следовало  бы
принять старого короля, как положено, и с честью проводить его.
     - Угу, - сказала Анна.
     - Что-то случилось? - спросил Матсехар.
     - Я не хочу говорить об этом.
     Он помолчал, продолжая вести ее по незнакомым коридорам.
     - У Ники неприятности? - спросил он наконец.
     - Да.
     - Какие?
     - Этого я вам сказать не могу.
     - Мне вернуться и узнать у него?
     - Он не хочет навлекать на вас неприятности,  -  сказала  Анна  после
паузы.
     - Значит, что-то серьезное. Я вернусь, как только провожу вас.
     Они подошли к лифту, поднялись на нем в невесомость и вошли в  челнок
под взглядами двух обслуживающих его хвархатов, которые стояли на полу,  к
которому прилипали их сандалии. Анна  опустилась  в  кресло  и  застегнула
ремни.
     - До свидания, - сказал Матсехар. -  Надеюсь,  у  вас  все  обойдется
благополучно.
     Он ушел. Анна услышала, как, скользнув, закрылась дверь.
     Один из хвархатов сказал:
     - Мэм Перес, мы должны вас предупредить, что летит еще один пассажир.



                                    25

     Я  проверил,  как  Гварха.  Он  все  еще  был  без  сознания,   и   я
встревожился. Ему пора было прийти в себя. Я  начал  бродить  по  комнате,
стараясь не думать  о  будущем.  Я  знал,  что  выбора  не  сделаю.  Такая
возможность у меня была все время, пока я находился в тюрьме - более  трех
лет - и ни разу не показалась заманчивой даже слегка,  хотя  альтернативой
были двенадцать комнатушек, в  которых  мне  предстояло  провести  остаток
жизни в обществе членов экипажа  "Гонца  Свободного  Рынка".  Словно  круг
дантовского ада, или пьеса как его там?.. Ну, французского философа.
     - Ники! - произнес голос.
     Матсехар! Он был в прихожей.
     - Почему ты вернулся?
     - Анна сказала, что не все в порядке.
     - Она ошиблась. Она же плохо себя чувствует. Все прекрасно.
     - Выйди сюда, - потребовал он. - Ты же знаешь, я люблю видеть тех,  с
кем разговариваю.
     Черт! Это я знал, и знал также, что Матс бывает упрямее осла.  И,  не
высказав всего, не уйдет.
     - Сейчас, - сказал я, проверил Гварху и убедился, что он все еще  без
сознания,  узлы  затянуты  крепко,  а  пульс  у  него  ровный  и  хорошего
наполнения.
     Я вышел в прихожую очень быстро, чтобы  Матс  не  успел  заглянуть  в
кабинет.
     Он стоял прямо, развернув плечи, и выражение у него  было  словно  он
спорил с  актерами  или  музыкантами:  угрюмая  решимость  в  сочетании  с
непоколебимой уверенностью в  своей  правоте.  Матс  видит  мир  в  разных
оттенках серого, лишь иногда - пока пишет пьесу.
     - Я тебе не верю. Я не знаток человеков,  но  Анна  выглядела  вполне
здоровой, а лгуньей она мне не кажется.
     Я-то лгун, как всем известно. Такая уж у меня репутация!
     - Она ошибается, Матс. Положись на меня.
     Угрюмая решимость стала еще угрюмее.
     - Первозащитник сегодня не в лучшем настроении.  (Мягко  сказано!)  И
тебе лучше уйти, до того как он рассердится.
     Матс посмотрел на дверь кабинета.
     - Он там?
     - Да.
     - Я бы хотел его увидеть.
     -  Зачем?  Никакого  дела  у  тебя  к  нему  нет,  и  вы  не  слишком
симпатизируете друг другу.
     - Я прикомандирован к его штабу. Я имею права его видеть. И хочу  это
право осуществить.
     Тут я вспомнил об аппаратуре наблюдения  за  прихожей.  Скорее  всего
наблюдение ведет только компьютерная программа. Но если  программа  решит,
что происходит нечто необычное,  она  просигнализирует  специалисту,  и  я
пропал. Впрочем, я уже пропал.
     Черт бы побрал Людей и их манию следить за тем,  кто  где  находится.
Почему судьба не связала меня  с  менее  параноической  расой?  Или  менее
параноическим полом.
     - Матс, ты прервал мой спор с первозащитником. Спор сугубо частный, и
м