ны".
   Андрей  поднялся,  вгляделся  в  реку.  Впереди,  на  лунных  бликах,
мелькающих в волнах, показался темный  силуэт  судна.  Андрей  погреб  к
нему, спустя некоторое время он услышал плеск весел, затем плот  ткнулся
в борт дощаника.

   - Отдал; письмо? - спросил Мастер.
   - Отдал.
   - Привез?
   - Давай, - выхватив из руки Андрея привезенный мешок, господин Ли Ван
Вэй сразу скрылся в кубрике.
   - Поесть дай. Водки дай! - без церемоний потребовал Шинкарев у Чена.
   - Все дам, пошли.
   Чен уже накладывал рис и разливал  водку  по  пиалам,  когда  подошел
Мастер.
   - И мне налей, - велел он Чену.
   - Пожалуйста, Ши-фу, - почтительно ответил Чен.
   - Ну, за что выпьем? - Мастер повернулся к Андрею.
   - За российско-китайскую дружбу! - И  три  глиняные  пиалки  негромко
брякнули друг о друга.
   Эти трое уже бывали в рискованных делах. Не так давно и не так далеко
отсюда (и вместе с тем в непредставимо далеком пространстве и  времени),
в южном портовом мегаполисе, они возвращали к власти президента  страны.
Вокруг горящего  небоскреба  трещали  автоматы,  в  ночном  небе  ревели
американские штурмовики... Они  еще  не  стали  настоящей  командой,  но
сейчас почему-то казалось, что  стали.  И  что  Андрей  не  Наблюдатель,
настороженно оценивающий действия Мастера, а любимый и преданный  ученик
- такой же, как Чен (тоже капитан, правда,  Китайской  народной  армии).
Но, положа руку на сердце, что было ближе к правде? "Вопрос...  Пожалуй,
все-таки то, что я Наблюдатель. Пока это так".  Но  не  только  об  этом
подумал Андрей. Там, в азиатском городе, их ведь было не трое.  Четверо.
С ними действовала Патриция, та самая  Крыса,  из-за  которой  (отчасти)
капитан Шинкарев и полез в эту черную дыру.
   - Когда поешь, зайди ко мне, - сказал Мастер Андрею и поднялся.
   Андрей решил спросить Чена:
   - Ты видел Крысу?
   - Здесь нет крыс.
   Узкоглазое лицо,  освещенное  тусклым  светом  масляной  лампы,  было
бесстрастно. Казалось, мысли Чена где-то далеко.
   - Ты знаешь, о ком я говорю, - сказал Шинкарев.
   - Знаю.
   - И что?
   - Ничего.
   - Это Ши-фу приказал молчать о Патриции?
   - Он ждет тебя, - напомнил Чен. - Лучше  не  думай  о  ней,  пока  ты
здесь. Я знаю, о чем говорю.
   Судя по виду и голосу Чена, так оно и было.  Ни  Мастер,  ни  Чен  не
желали зла Андрею - это было бы просто нефункционально.  Поэтому  Андрей
решил закончить разговор миром. Выпив по  последней  с  Ченом,  он  тоже
встал и направился в кормовое помещение. Внутри  стояла  тишина,  Мастер
читал письмо,  написанное  круглой,  причудливо  изгибающейся  вязью  на
тонкой желтовато-белой коже.
   - Рассказывай, - приказал он, положив письмо.
   - Кто там был? - спросил Шинкарев, закончив краткий отчет.
   - Джунгары.
   - Не знаю таких.
   - Считай их калмыками. Этих ты знаешь?
   - Этих знаю. А почему они прятались?
   - Потому что это не их страна.  Урянхай,  или  Тува,  из  которой  мы
уходим,  подчиняется  монгольским  Алтын-ханам.  Хакассия,  куда  сейчас
плывем, - страна енисейских кыргызов.
   Андрею пришла в голову неожиданная мысль:
   - А почему мы вообще с ними встретились? С джунгарами.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Но ведь мы сюда случайно попали.  Тувинцы  напали  на  кочевье,  мы
пошли в поход, потом поплыли. Или вы и набег сами устроили?
   - Если бы не было меня, джунгары встретились бы  с  Ченом,  -  сказал
Мастер.
   - Понятно. И чего хотят джунгары?
   - Хотят знать о горных проходах в Западных Саянах.
   "Так вот та сила, для  которой  мы  разведывали  перевал!  Но  почему
перевал разведывал китаец?"
   - А китайцы чего хотят? - спросил Шинкарев.
   - А МНЕ ПЛЕВАТЬ НА ТО, ЧЕГО ХОТЯТ КИТАЙЦЫ! - отрезал господин Ли  Ван
Вэй.
   - То есть... как это? - изумился Андрей.
   - Имеет значение то, чего хочет  Его  величество  Император,  коим  в
данный момент является представитель Маньчжурской династии Цинь. Русские
его называют Богдыхан.
   "Что называется, "Почувствуйте разницу!"".
   - Ну и чего хочет этот самый... Богдыхан?
   - Выполнить историческую миссию Китая - объединить под своим  началом
всю Азию.
   - Только-то! - присвистнул Андрей. - А как  же  мы,  русские?  Нас-то
этот ваш Богдыхан собирается спрашивать?
   - Живите в Сибири, раз уж пришли. Сибирь  -  это  "Ло-ча",  "Голодная
земля", по-китайски, и воевать за нее Поднебесная не будет. Как сказано:

   Имперские мужи, познавшие законы Дао,
   Не учинят войны, чтобы добиться послушанья
   .

   -  ...другое  дело  южные  страны  -  Монголия,  Джунгария,  Уйгурия,
Бурятия, Тува. В общем, в этой части мира должны остаться только  Россия
и Китай. Такова цель - ив семнадцатом веке, в двадцать первом, и в любом
другом. На нее мы и работаем.
   "Сначала Россия и Китай, потом только Китай?"
   - А джунгары, кыргызы, монголы? Они-то как?
   - Все это лишь фигуры в шахматной партии.  Они  сыграют  друг  против
друга, расчищая дорогу главному игроку - Китаю.  Ну  и  России  отчасти.
Хочешь чаю?
   - Да, Ши-фу.
   Китаец достал чайник, стаканчики, разлил ароматный зеленый чай.
   - Как писал ученый пятнадцатого века Лу Тун: "За чаем  соприкасаешься
с сердцем собеседника, а пить чай с неподходящим человеком -  все  равно
что  поливать  бурьян  сталактитовой  капелью".   Капли,   падающие   из
сталактитов, - молоко Земли. Самая ценная вода, которая только  есть  на
Земле. Видишь - вода связана с землей. И так во всем.
   - Когда они должны сыграть  друг  против  друга?  -  спросил  Андрей,
занятый своими мыслями.
   - Через год. Через сто лет, через триста лет. Когда угодно. Главное -
не дать степнякам объединиться, хотя бы временно. Если  это  произойдет,
если появится новый Чингисхан - Китай в который раз отбросят за Янцзы, а
Россию выкинут из Сибири за Урал, а то и за Волгу.
   "Чин! - Чин! - Чингисхан!" - закрутился в голове прилипчивый немецкий
мотивчик.
   Андрей поднял стаканчик, пригубил горьковатый чай.
   - Со стратегией ясно - "За Волгой для нас земли нет!" А тактика?
   - Главное сейчас  -  выиграть  время,  растянуть  ситуацию.  Не  дать
кыргызам выбить русских с Енисея, не дать русским быстро продвинуться  в
хакасские степи. Дать время ослабнуть Монголии,  там  стоит  многолетняя
засуха. Позволить  усилиться  Джунгарии,  а  главное  -  поставить  туда
нужного Китаю хана.
   - Есть и такой?
   В  тепле  и  уюте  Андрей  вдруг  почувствовал  сильную  усталость  -
засыпающее сознание сдвинулось, явно теряя нить разговора. А китаец  меж
тем продолжал объяснения:
   - Есть у них один мальчик -  принц,  наследник  престола.  Зовут  его
Цэван Рабдан. В письме,  которое  ты  только  что  привез,  в  обмен  на
сведения о саянских перевалах джунгары дали согласие на  поездку  принца
Цэвана в Китай. Там я с ним побеседую.
   - А потом?
   - Суп с котом. Ты знаешь, китайская кухня признает любые продукты, но
это... Что, русские и правда варят такой суп?
   - Да нет, просто так говорят. - Андрей зевнул.
   - В каком случае русские так говорят?
   - Когда не стоит объяснять дальше.
   - И правда не стоит. Спать будешь на палубе.  Чен  даст  тебе  одеяло
потеплее.
   Снова журчала вода за бортом - словно и не было сегодня ни плота,  ни
холодной  воды,  ни  темного  воина  на  пустынном  берегу.   Прозвучала
негромкая команда, весла опустились в воду,  с  тихим  плеском  подгоняя
дощаник к северу. Гор по берегам уже не было -  великая  река,  замедлив
свой бег к Северному океану, вышла из  горного  ущелья  и  двинулась  по
степи, перекатывая камни по дну,  неся  в  себе  больших  и  малых  рыб,
покачивая на холодных волнах деревянную барку, везущую  кыргызам  тайный
груз.

Глава двадцать третья

   Резкий звук удара одним махом  вышиб  Андрея  из  тревожного  сна.  В
деревянном корпусе дощаника - там, где была его голова,  но  с  наружной
стороны - торчала длинная стрела с трехлопастным оперением.
   - Пригнись! - донесся голос Чена.
   Свистнув над ухом, в мачту воткнулась вторая стрела.
   - Кто стрелял? - осматриваясь, спросил Андрей.
   - Не знаю!
   Было темно, восток только  разгорался.  Темная  вода  растворялась  в
клочьях негустого тумана, в котором угадывались контуры низких  лодок  -
одна, вторая, две с противоположной стороны,  еще  одна  лодка  зашла  с
кормы. В лодках виднелись силуэты людей в островерхих шапках - некоторые
гребли, опуская короткое весло с  одной  стороны,  -  как  на  индейских
каноэ, - другие натягивали короткие,  круто-загнутые  луки.  Лодки  были
узкие, длинные, выдолбленные из цельного древесного ствола.
   - Черт, да они везде!
   Китайские солдаты рассредоточились по  периметру  судна,  скорчившись
под бортами. Одна за  другой  свистели  стрелы,  вонзаясь  в  деревянный
корпус, не давая поднять голову. Черные волосяные петли метнулись снизу,
охватив короткий форштевень и рулевой рычаг. Арканы натянулись -  видно,
что нападающие сделали попытку тянуть дощаник,  но  им  трудно  изменить
курс тяжелого судна. Петля на носу слетела,  перерубленная  подскочившим
солдатом, петля на руле тоже перерублена, но  солдат  сполз  на  палубу,
схватившись за стрелу в плече. Андрей  услышал,  как  стукнули  в  борта
подошедшие лодки. Обстрел из луков внезапно  прекратился,  а  окружающий
туман  взорвался  многоголосым  боевым  кличем.  Взлетели  новые  петли,
множество рук одновременно схватилось за борта. Солдаты рубили по  рукам
саблями, нападающие с криком шлепались в воду, но  подходили  все  новые
лодки, все новые люди, как муравьи, лезли на дощаник.
   Андрей дрался китайской саблей, выхваченной у раненого солдата, рядом
с ним Чен и Мастер. Они держались ближе к середине судна, прикрывая двух
пожилых купцов. Купцы  сначала  дрожали  от  страха,  потом  уселись  на
корточки, отрешенно прикрыв глаза.
   - Жри, зар-р-раза!!!  -  рявкнул  Андрей,  разрубая  лицо  очередному
нападающему.
   - Что делать, Ши-фу? - крикнул он Мастеру.
   - Дерись!! Не убивай, режь им руки!
   Сам Мастер только что вышиб у кого-то  кривую  саблю  и,  ударив  его
ногой в промежность, толкнул на копье другого.  Кожаный  тючок  привычно
висел у него за спиной. "Ловко! Но долго не продержаться".
   В голову как-то ничего не приходило. Он видел, как трое  или  четверо
оставшихся  солдат  отступили  на  корму,  один  из   купцов   лежал   с
разрубленной головой, другой безучастно покачивался с закрытыми глазами.
"Интересно, где меня найдут? В канализации, в морге,  под  поездом?  Вот
тебе и "силы времени"..."
   Нападающие начали хватать чайные ящики, лежащие ближе  к  камбузу,  и
стаскивать их в лодки. "Может, им только этого и надо?" С кормы  грохнул
пищальный выстрел, за ним резкий  крик  на  китайском.  Все  обернулись,
мгновенно застыв, - один  из  солдат  держал  тлеющий  фитиль,  готовясь
опустить его в  невысокий  пузатый  бочонок.  Нападающие  медленно,  как
кошки,  сместились  к  бортам,  подтягивая   за   собой   пару   ящиков.
"Разойдемся, ребята,  а?  Миру-мир,  хинди-руси  бхай-бхай..."  Внезапно
снизу послышался глухой удар и скрежет,  с  которым  тяжелое  деревянное
днище поволоклось по донной гальке.
   "На мель сели! Все!!!" Дощаник резко  накренился  все  повалилось  на
борт,  и  в  последний  момент  Андрей  увидел   падающего   солдата   -
неторопливо, как в замедленной съемке, приближающего  фитиль  к  черному
порошку, которым полон был пузатый бочонок. Хотя нет, это предпоследнее,
последнее же - два тела, ласточкой летящие через борт, причем над спиной
у одного из них - небольшой кожаный тючок.
   ...В черном небе медленно колышется черная вода.  Вода,  растворяясь,
уходит в небо, небо, загустевая, наполняет собой воду. Небо и вода ходят
волнами - волны все выше и выше, одна из них загибается, сворачивается в
круг,  рассеченный  волнистой  полосой  белой  пены.  Все   пространство
втягивается в этот круг, уходя, загибается узкой спиральной пещерой.  Из
глубины пещеры бьет тусклый, постепенно яснеющий свет.  Свет  становится
резким, холодным, синевато-белым,  лучи  его  разлетаются  по  сторонам,
вырываясь из-за черного силуэта грубо вырубленной деревянной Птицы.
   - Это птица Гаруда, - слышит Андрей чей-то голос, - и ты  убьешь  ее.
Убьешь ее, убьешь ее...
   На груди у Птицы тускло блестит какое-то кольцо. Оно становится ярче,
его живой золотистый блеск раздвигает, отбрасывает холодные белые лучи -
Андрей видит, что это его браслет, подаренный племянницей Таней.
   - Ты убьешь ее, убьешь ее... - монотонно звучит заклинание.
   Золотистый круг становится  ярче,  живые  лучи  подхватывают  Андрея,
унося его назад по черной спирали...
   ...Очнулся Андрей от сильного шлепка по щеке. Он лежал  лицом  вверх,
при этом кто-то щупал его пульс.
   - Эй, ты жив? Или нет? - откуда-то прорвался слабый голос Чена.
   - Где... я? - простонал Андрей:.
   - На этом свете.
   Андрей приподнял ноющую голову, с трудом разлепив веки. Осмотрелся.
   Они были на берегу реки, по которой все еще несло клочья тумана,  над
серой галькой качалась прошлогодняя сухая трава. В нескольких метрах  от
берега догорал остов дощаника. Вокруг валялись трупы, обугленные обломки
досок, пятнами  сухой  чайный  лист  из  разбитых  ящиков,  искореженные
железные стволы, расщепленные приклады. "Разбойнички-то поди за  ними  и
охотились".
   - Что ты видел? - послышался голос Мастера.
   - Где?
   - Там, где ты был.
   - Воду... черную воду. Потом Птицу.
   - Приняла тебя "Вода", - с облегчением вздохнул Мастер.
   - Тревога! Смотрите, Ши-фу! - Чен схватил его за плечо, вглядываясь в
туман.
   На реке сквозь туман мелькнуло что-то похожее на  лодку.  Последовала
быстрая команда, и Андрей ощутил, что две пары сильных рук поволокли его
прочь от воды. Заскочив в густые заросли тальника,  его  перевернули  на
живот,  подсунув  кулаки  под  подбородок.  Приподняв   голову,   Андрей
действительно увидел приближающуюся лодку.  С  тихим  шорохом  долбленка
наползла на берег, с нее спрыгнули трое коренастых  азиатов  в  коротких
кафтанах и толстых, отороченных мехом безрукавках, подпоясанных широкими
кожаными ремнями. Они внимательно оглядели берег, склонились к следам на
песке, потом достали широкий кожаный мешок и принялись сгребать  в  него
рассыпанный чайный лист.
   Завязав мешок, азиаты повернулись было  к  лодке,  и  тут  же  Андрей
почувствовал слабый шорох по обеим сторонам от себя. Чен перемигнулся  с
Мастером, и два китайца разом  выскочили  из-за  кустов  и  в  несколько
секунд вырубили опешивших мародеров. Пока  Мастер  связывал  им  руки  и
забивал рты тряпками, Чен выволок Андрея и забросил его в лодочку,  туда
же швырнул мешок с собранным чаем. Мастер уже успел сесть,  они  ударили
веслами, и легкое суденышко развернулось и быстро пошло вниз по течению.
   Андрей поднял глаза к рассветному небу, покрытому волнистыми  грядами
облаков.
   - Ты как? - спросил Андрея Мастер, методично работая веслом.
   - Не очень. И плечо болит.
   - Боль острая?
   - Тупая, тянущая.
   - Будем надеяться, не перелом и не разрыв суставной  сумки.  Потерпи,
скоро остановимся, тогда и посмотрим твою руку.
   - Чем, интересно? Переломы рентгеном смотрят.
   - Рентгена не обещаю, но жить будешь. Давай-ка, попробуй уснуть.
   "И  то  верно".  Андрей  прикрыл  глаза,   стремясь   избавиться   от
головокружения, потом  забылся  в  коротком  полусне,  из  которого  его
выдернул новый приступ боли.
   - Ши-фу?
   - Что?
   - Да нет, это я так... нехорошо мне...
   - Потерпи, пожалуйста.
   В глазах снова поплыло, потом потемнело, и снова боль скрутила  руку,
заставив открыть глаза. Приступ тошноты вдруг стал особенно сильным, рот
наполнился металлическим, кислым привкусом, сотрясая тело,  тяжелый  ком
вывернулся из желудка,  извергаясь  в  воду  бледно-розовой  блевотиной.
Судорожно втягивая воздух, Андрей откинулся на мешок с чаем, подложенный
ему под спину, и закрыл глаза.

***

   ...В боксе онкологического отделения  красноярской  краевой  больницы
уже много дней  находился  тяжелый  пациент  -  Татьяна.  Она  похудела,
ореховые глаза потеряли блеск, стали огромными, под ними набухли  темные
круги. Голова повязана платком - от  химиотерапии  уже  начали  выпадать
волосы.
   Она только что проснулась  -  приступ  рвоты  вырвал  ее  из  тяжелой
болезненной  дремы.  Конвульсивная  волна  прокатилась  по  телу.   Таня
поднялась с  кровати  и  согнулась  над  раковиной,  выбрасывая  остатки
скудного завтрака. Дергалась похудевшая спина с выступившими позвонками,
браслет на левой руке бился о белый фаянс. От химии она почти  перестала
есть - первым сдал желудок, похоже, что второй будет печень. Ее  мама  -
Марина, знакомая Андрея, - уже потеряла способность плакать - ночью  она
просыпалась, и ей казалось, что это нереально, что всего этого просто не
может быть. К тому же подошли к концу деньги  -  комплексы  химиотерапии
стоили дорого, о стоимости пересадки  костного  мозга  она  даже  думать
боялась. Правда, часть расходов покрыл перевод из Питера,  от  фирмы  со
странным названием "Лимассол инвестментс".
   Китаец, осмотревший  Татьяну,  исчез  куда-то.  Еще  раньше  исчез  и
Андрей, ни единой весточки не подав за все  это  время.  Сполоснув  рот,
Таня снова легла и открыла папку, оставленную ее дядей, -  "Политическая
история Южной Сибири ". Тема политической истории Сибири ее интересовала
меньше всего, однако в самом чтении она находила  странную  поддержку  -
история словно подпитывала ее. На развороте обложки  рукой  Андрея  была
сделана  выписка  из  средневекового  китайского  поэта   Хун   Цзычена:
"Подремли с книгой у окна, заросшего бамбуком. Пробудись и увидишь: луна
закралась в потертое одеяло..." Может быть, это написано для нее?  Через
две страницы дрема действительно охватила девушку, и папка тихо легла на
грудь, сотрясаемую приступами пробегающей боли...

***

   - Эй, травмированный! Просыпайся, приехали, - послышался голос Чена.
   Лодка стояла, ткнувшись носом в песчаный берег. В  нескольких  метрах
от воды начинались густые заросли краснотала, на его лаковых, малинового
цвета ветвях уже развернулись первые  листочки.  С  другой  стороны,  за
широким, ярко-синим полем реки,  поднимались  желтоватые  степные  горы,
рассеченные длинными выходами скал.
   Сзади заскрипел песок. Чен и Мастер  подхватили  Андрея,  без  лишних
нежностей вытащив его из лодки.
   Он тоже попытался двигать заплетающимися ногами, помогая им, - так  и
добрались до кустов.
   - Что ж, глянем на твою руку. .  Жесткие  пальцы  сначала  осторожно,
затем уверенно ощупали плечо, повернули руку в разных плоскостях.
   - Так больно? А так? Точно, вывих.  Будем  надеяться,  что  суставная
сумка цела.
   - А если разорвана?
   - Останешься калекой, только и всего. Приготовься,  сейчас  Чен  даст
обезболивающее.
   Раздвинув зубы Андрея, Чен зажал в них толстую сухую ветку  -  это  и
было "обезболивающее". Господин Ли Ван Вэй  основаниями  ладоней  сильно
надавил на плечо, вправляя сустав, от боли Андрей глухо застонал,  ветка
треснула под судорожно стиснутыми зубами. Чен, сложив ладони  в  горсть,
принес воды из реки и напоил Андрея, вытирая ему со  лба  крупные  капли
пота.
   - Возни с тобой...  -  проворчал  он.  Мастер  сменил  и  повязку  на
предплечье, как бы невзначай проведя пальцами по браслету.
   - Мне кажется, твоей Тане сейчас  плохо.  Еще  хуже  то,  что  у  нас
кончается время, за которое можно успеть что-то исправить.
   - Что же делать?
   - Подумаем. Чен, иди сюда! Будем  говорить  по-русски,  чтобы  Андрей
понимал. Итак, нам надо добраться или до ханской ставки,  или  до  рода,
который кочует у соленого озера.  Что  нам  делать  -  идти  пешком  или
плыть?
   - Я, Ши-фу, так думаю: идти нам невозможно. Первое - от коней в степи
не уйдешь и не спрячешься. Второе - на ходьбу нужны силы, а  еды  у  нас
нет. Даже чай не согреть - котелка нет.
   - Пожалуй. А третье?